Спуск с горной гряды  занял почти весь день, но Огилви улыбнулась удача: как только они очутились на равнине, ему удалось подстрелить бородавочника - африканскую свинью с очень крупной головой, украшенной густой гривой. Поэтому привал было решено разбить неподалеку от того места, где был сражен пулей кабан, чтобы не тащить тяжелую тушу. Воспользовавшись своими хирургическими навыками, Огилви разделал тушу и спустя час отборные куски свинины уже скворчали на огне. Место, выбранное для привала, было довольно открытым, но неподалеку росли высокие тюльпанные деревья, усыпанные яркими цветами. В предвкушении вкусной еды хирург пришел в благодушное настроение, а глоток бренди, сделанный из заветной фляжки, превратил его сердце в податливый и мягкий воск. Кроме того, он немало гордился своей меткостью и надеялся, что и мисс Стоун оценила ее по достоинству.
- Мы с вами почти как пираты, высадившиеся на берег незнакомого острова, - сказал Огилви, переворачивая скворчащие куски свинины. - Вы помните, куда положили соль? Мясо пора подсолить.

Как следует посолив мясо и убедившись, что оно как следует прожарилось, Огилви вытащил нож и стал отрезать от туши большие куски, раскладывая их на больших листьях бананового дерева, служивших путешественникам тарелками.
- Ну, в пребывании на необитаемом острове есть свои преимущества, - ответил он на вопрос, заданный мисс Стоун. - Думаю, что там очень чистый воздух, низкий уровень преступности и очень тихо, если не считать криков бабуинов и птиц. Хотя, если на острове есть бабуины, его уже нельзя назвать полностью необитаемым, не так ли? Вы читали труд Чарльза Дарвина "Происхождение видов", в котором он пытается доказать, что человек произошел от обезьяны?* Если это действительно так, то есть если нашими предками были бабуины и орангутаны, значит, любое место, где они живут, должно считаться обитаемым. И конечно же, человек не должен охотиться на обезьян и употреблять их в пищу, как это делали некоторые оголодавшие пираты: это равносильно каннибализму. Какое счастье, что мистер Дарвин не стал вести происхождение homo sapiens  от диких свиней или буйволов: в таком случае мы были бы вынуждены перейти на растительный подножный корм, как индусы.
Огилви вонзил нож в сочный кусок свинины и, отрезав от него ломоть, поднес ко рту, вдохнул аромат жареного мяса и стал есть прямо с ножа, роняя капли жира на землю.
- Кстати, что вы думаете по поводу библейского утверждения, что женщина произошла от мужчины? - спросил он, прожевав кусок. - Вам это кажется убедительным или же любой прогрессивной женщине  более приятно вести свой род от бабуина, чем считать прародителем Адама? Миссис Блумер что-нибудь говорила по этому поводу?

*Опубликован в 1859 году

Огилви поморщился, пытаясь при помощи кончика ножа избавиться от жестких волокон мяса, застрявших в зубах. Когда ему это удалось, он отложил нож и попытался объяснить свою точку зрения на тайну происхождения человеческого рода.
- Меня тоже смущает история, рассказанная в Библии. Я с трудом представляю себе, что из обычной кости могло появиться человеческое существо, в данном случае - женщина. Да и история с обезьянами не более убедительна, чем адамово ребро. Но почему-то мне кажется, что мы никогда не узнаем, как все было на самом деле. Это что-то наподобие вопроса, что появилось первым - курица или яйцо. Что же касается зависимости женщин от мужчин, то да, я считаю ее закономерной и обоснованной самой природой. По своим физическим данным женщины слабее и уязвимее мужчин, следовательно, они нуждаются в защите, а отсюда проистекает их зависимость от сильного пола. Вот скажите: если бы меня тут не было, смогли бы вы выжить в Африке в одиночку?

Огилви знал, что мисс Стоун продолжит дискуссию о правах женщин и не остановится, пока не сочтет себя победившей в споре. Он готов был в чем-то ей уступить, чтобы не подбрасывать дров в костер феминизма, но ее последние слова так его потрясли, что вместо того, чтобы кивнуть и согласиться для вида, он бросился в новую атаку. Если бы они сидели за столом, он бы стукнул кулаком по столешнице, как кузнец - молотом по наковальне, но так как оной наковальни в его распоряжении не было, он в сердцах шлёпнул себя по колену  и громко вскричал:
- Что?! Женщины в политике?! Я не спорю, что некоторые женщины могут проявить себя в медицине, - вы самый наглядный тому пример. Медицина - практическая отрасль науки, поэтому с натяжкой засчитаю сей  аргумент в вашу пользу. Но политика! Да кто же, находясь в здравом уме, допустит женщин к кормилу власти? Я не беру в расчет монарших особ: королевская власть - дело наследственное и пол монарха обсуждению не подлежит. Впрочем, и у Её Величества есть советники, и все как один - мужчины. Но я не могу представить себе, чтобы в нашем Парламенте заседали дамы, пусть даже и в блумерсах! Да что женщины могут понимать в политике? Вот ответьте мне, сударыня: кто у нас сейчас премьер-министр? А кто канцлер? Представителями какой партии сформирован нынешний кабинет и какова его политическая программа? Отвечайте, отвечайте, если хотите меня убедить в том, что женщинам не чужда политика. Ха! Может быть, вы еще скажете, что женщины могут быть священниками и судьями? Могут принимать исповедь, венчать, крестить  и выносить приговоры в суде?
Представив себе мисс Стоун в судейском парике и мантии, Огилви так развеселился, что даже позволил себе усмехнуться. Из мисс Стоун вышел бы весьма суровый судья!

Огилви удовлетворенно кивнул: он был уверен, что мисс Стоун не интересуется политикой, поэтому ее заявление его не удивило. Интересно,  понимала ли она и ее соратницы по борьбе за равные права,  что невежество в вопросах политики  придаёт женщине дополнительное очарование в глазах любого настоящего мужчины, а хирург относил себя именно к этой категории.
- В окружении королевы  полно женщин - у нее целый штат фрейлин, - заметил он. - Но, как я уже сказал, все серьезные вопросы она обсуждает только с мужчинами - архиепископом Кентерберийским, премьер-министром и пэрами из Палаты Лордов.
Тут Огилви с запозданием вспомнил еще об одном джентльмене из близкого круга королевы - о ее муже.
- И конечно же, Её Величество всегда интересуется мнением своего супруга, принца Альберта, -  добавил он, желая подчеркнуть значимость роли мужа. - Отчего-то я сомневаюсь, что миссис Блумер поступает так же со своим супругом... Я даже подозреваю, что мистер Блумер и вовсе не имеет права голоса и будет вынужден бороться за равные права со своей женой. Знаете, я не хотел бы, чтобы моя супруга интересовалась политикой. Как только женщина начинает читать газеты и следить за парламентскими дебатами, это сразу же отражается на ее настроении, здоровье, внешности и на состоянии домашнего хозяйства. Надзор за слугами ослабевает; дети, оставленные без надлежащей заботы, болеют или полностью отбиваются от рук; баранина пересушена, свиная грудинка не прожарена, пудинги сырые, а в супружеской спальне  плодятся клопы. Незавидная, страшная участь ожидает того джентльмена, который решится взять в жены будущую парламентершу! Не хотел бы я оказаться на его месте.
Огилви отрезал еще кусок мяса и собирался продолжить трапезу, как вдруг услышал подозрительный треск в кустах. Он потянулся к ружью, но слабый стон, несомненно, издаваемый человеческим существом, заставил его отдернуть руку.
- Кто это там? - спросил он.- Неужто беглый раб, сумевший освободиться из кандалов? Оставайтесь здесь, Элизабет, а я схожу и проверю, так ли это.
Хирург встал и, осторожно ступая, двинулся в сторону, откуда доносились звуки. На всякий случай он прихватил с собой нож, которым резал мясо.

Огилви считал, что дискуссия окончена, но мисс Стоун продолжала говорить  даже когда он повернулся к ней спиной и направился к кустам. Женщины всегда стремились оставить за собой последнее слово - это он уяснил еще в детстве, общаясь со своей няней и кузинами. И конечно же, мисс Стоун последовала за ним - Огилви понял это, услышав треск сухих веток за своей спиной. Но оборачиваться не стал, зная, что она все равно не повернет назад.
Тем временем стоны затихли, и хирург растерянно шарил взглядом по зарослям, пытаясь определить, где спрятался источник звука. Он остановился и, подняв руку, чтобы призвать мисс Стоун к молчанию, прислушался, а затем громко спросил:
- Эй вы! Там, в кустах! Вам требуется помощь? Мы - ваши друзья и не причиним вам зла.
Снова послышался слабый стон и хирург устремился туда, откуда он доносился. Пробежав несколько ярдов, он увидел след: кто-то прополз по траве среди зарослей, оставив за собой широкую прогалину. Продвинувшись еще на несколько ярдов вперед, он заметил, что из кустов торчат две босые и грязные ступни, вне всякого сомнения принадлежащие мужчине. Белая кожа, видневшаяся сквозь грязные разводы, опровергала его недавнее предположение о беглом рабе. Огилви приблизился, насколько позволяли ему поломанные ветки, и увидел белого мужчину, ничком лежавшего на земле. Волосы у него были рыжие, исхудавшее тело было едва прикрыто грязными лохмотьями, а на запястьях виднелись следы от грубой веревки.
Услышав треск сухих веток, мужчина застонал и попытался перевернуться на спину. Ему это удалось и он взглянул на хирурга воспаленными, покрасневшими глазами. Огилви, в свою очередь, впился взглядом в его лицо и не сумел сдержать крика изумления: несмотря на наличие у мужчины густой и длинной бороды, он узнал в нем своего пропавшего друга, Джеральда Морриса! Моррис тоже был потрясен и смотрел на Огилви так, как будто увидел привидение:
- Я брежу? - хриплым голосом спросил он. - Огилви, это вы или же я теряю рассудок?
- Это я! - воскликнул Огилви, падая на колени рядом с Моррисом. - Я искал вас и наконец нашел!
Тут он вспомнил о присутствии мисс Стоун и поспешно добавил:
- То есть мы вас искали: я и мисс Стоун, которую наняла ваша сестра.
Оглянувшись, он поманил к себе мисс Стоун:
- Подойдите, сударыня: познакомьтесь с мистером Джеральдом Моррисом!

Огилви заботливо приподнял и придержал голову Морриса, чтобы тот смог напиться из фляжки, которую поднесла к его пересохшим губам сестра милосердия. Эта картина могла растрогать самую черствую душу: распростертый на земле мученик, а по обе стороны от него - коленопреклоненные ангелы... Огилви, конечно, понимал, что совсем не похож на ангела, зато мисс Стоун воплощала в себе все ангельские черты, а ее голос звучал так нежно, что в груди у хирурга зашевелилась ревность: с ним она таким голосом никогда не говорила! Он также заметил, что его друг смутился: свободные от растительности участки лица покраснели так, как будто у него внезапно начался сильный жар.
- Благодарю, сударыня, вы так добры... - прохрипел Моррис, когда фляжка опустела, и попытался сесть, но сил у него было так мало, что попытка не удалась. Огилви снова пришел на помощь: подхватив друга подмышки, подтащил его к ближайшему дереву,  и усадил под ним, прислонив спиной к стволу.
- Ты голоден? - спросил он. - Когда последний раз принимал твердую пищу?
Моррис зашевелил потрескавшимися губами, подсчитывая дни, и после долгой паузы прошептал:
- Кажется, три дня назад... Но это была не твердая пища, а размазня из маниока.
- Ясно, - сказал Огилви. - Мисс Стоун, продолжайте заботиться о мистере Моррисе. Проверьте, нет ли у него ран, открытых или закрытых переломов, а я  принесу ему поесть.
Огилви приложил ладонь ко лбу Морриса, убедился, что жара у него нет, и пошел к месту стоянки за едой и лекарствами, оставив Морриса на попечение мисс Стоун.
Вернулся он быстро, держа в одной руке докторский чемоданчик, а в другой - постный кусок свинины и сухарь, завернутые в банановый лист. Уже издалека он увидел орлиный профиль Морриса, монументальность которого не могла скрыть даже не в меру разросшаяся борода, и подумал, что на мисс Стоун такой символ мужественности и породы должен был произвести сильное впечатление.
- Ну-с, мисс Стоун? - спросил Огилви, подойдя поближе. - Обнаружили что-нибудь, вызывающее тревогу?

- Да, меня преследовали... с собаками... - прохрипел Моррис и натужно закашлялся. - Но я бросился в реку и поплыл, а потом... потом меня подхватило течением и понесло к водопаду. Я очнулся на берегу и потом шел три дня, пока не встретил вас.
Эта короткая речь лишила Морриса последних сил и он обмяк, свесив голову на грудь и закрыв глаза. Видя это, Огилви забеспокоился: Моррис явно нуждался в подкреплении. Совет мисс Стоун по поводу того, что сухарь неплохо бы размочить в воде, пришелся весьма кстати. Только вместо воды хирург использовал гораздо более эффективное средство: вытащив из кармана фляжку, в которой плескался бренди, он смочил сухарь этим чудодейственным напитком и поднес его к губам Морриса. Тот сразу же открыл глаза и принюхался:
- Неужели это бренди?! Господи, я не пил его почти полгода!
Моррис схватил сухарь и стал жадно его обсасывать. У Огилви сжалось сердце от жалости к другу.
- Сделай глоток, - сказал он, протягивая Моррису фляжку. - Или два...но не больше трех!   Да-да, мисс Стоун, все врачи знают, что бренди - лучший стимулятор и прописывают его тем пациентам, которые страдают от истощения и упадка сил. Будьте любезны, отойдем в сторонку, мне надо сказать вам пару слов наедине.
Огилви взял мисс Стоун под локоток и настойчиво потянул прочь от дерева, под которым сидел Моррис.
- Вы согласны, что мистер Моррис не в состоянии  идти дальше? - спросил он вполголоса. - К счастью, у нас есть лошадь, на которую его можно посадить. Но даже на лошади он не выдержит перехода через горы. Надо искать другой путь. Я предлагаю построить лодку типа каноэ и спускаться в ней по реке. Один из нас поплывет вместе с Моррисом в лодке, а другой поедет на лошади по берегу. Скорость будет примерно одинаковой, поэтому вряд ли мы потеряем друг друга из виду.

- Конечно, я умею строить лодки... да чего там уметь, - бодро отозвался Огилви.- Надо срубить дерево с толстым стволом, распилить ствол и выдолбить из него сердцевину. А если нет инструментов, как у нас, надо её выжечь. Так делают индейцы, и я тоже так смогу. Но почему вы сказали, что от лодки зависят наши с Моррисом жизни? Вы считаете, что с ним поплыву я? Вообще-то я думал, что с ним поплывете вы, а я поеду на лошади по берегу. Во-первых, вам не надо будет грести: лодка сама поплывет вниз по течению, а вам надо будет только слегка направлять ее веслом. Во-вторых, вы лучше умеете ухаживать за больными: у вас огромный опыт работы сестрой милосердия. В-третьих, ехать по берегу опаснее, чем плыть по реке - в любой момент из зарослей могут выскочить туземцы, вооруженные луками с отравленными стрелами. Поэтому, ради вашей безопасности, я предлагаю вам плыть на лодке. А я возьму винтовку и поеду на лошади. Но сначала мы займемся установкой палаткой и изготовлением лодки, как вы правильно предложили. Я готов начать прямо сейчас, не откладывая. Слава богу, что у нас есть палатка, и не одна, а целых две... Сколько времени мы сэкономим!

Огилви закатил рукава и трудился до самого обеда, устанавливая палатки, сооружая силки для пернатой и пушистой живности, из которой можно было приготовить диетический обед для больного, и заготавливая дрова и хворост для костра. К счастью, до приснопамятного инцидента с бегством проводников и чернокожих слуг, он всегда держал в своей палатке топор, и сейчас топор был его единственным и незаменимым орудием труда.
Первым делом хирург установил палатки, одна из которых принадлежала мисс Стоун. а вторая предназначалась для него и Морриса. Он опасался, что Морриса придется нести на носилках - непосильная ноша для мисс Стоун! - но Моррис собрал волю в кулак, сумел встать на ноги и с помощью Огилви доковылял до палатки, в которой для него уже было приготовлено место для отдыха. Устроив Морриса, Огилви изготовил силки и расставил их в лесных зарослях, а потом взялся за топор. В этот день удача благоволила путникам: закончив заготовку дров, Огилви проверил силки и обнаружил в двух из них жирненьких скальных куропаток. Огилви торжественно вручил их мисс Стоун и на этом умыл руки, предупредив мисс Стоун, что не претендует на диетическую пищу и обойдется остатками жареной свинины.

Поскольку Моррис забылся сном, будить его было бы неразумно, ведь сон всегда считался лучшим лекарством от любой болезни. Памятуя об этом, Огилви предложил мисс Стоун поужинать вдвоем и заодно спокойно обсудить дальнейшие действия. Бульон, приготовленный мисс Стоун, источал такой аппетитный аромат, что Огилви пришлось стиснуть зубы, чтобы не попросить у нее на пробу хотя бы ложечку. Вместо этого он уселся у костра и отрезал кусок от кабана, зажаренного утром.  Мясо сделалось еще более волокнистым и, пробыв на жаре почти полдня, приобрело малоприятный душок, но Огилви не роптал: как бы то ни было, это была  еда и к тому же питательная.
- Завтра утром я примусь за сооружение лодки, - сообщил он, прожевав первый кусок. - Хорошо, что у меня есть топор, иначе пришлось бы совсем туго. Как вы думаете, что нам делать с остатками свинины? Если оставить ее так, как есть, к утру от нее ничего не останется - запах привлечет гиен и они обглодают тушу. А если не обглодают, в мясе заведутся черви, оно уже и сейчас попахивает.
С наступлением вечера налетели тучи мошкары, и хирург то и дело хлопал себя по лицу и шее, чтобы убить очередного кровососа, желавшего полакомиться его кровью. Немного спасал дым от костра, но он же и ел глаза и заставлял хирурга натужно кашлять.

- Да, буду премного благодарен, - сказал Огилви и, как только мисс Стоун протянула ему баночку с пахучей противомоскитной мазью, намазал ею все открытые части тела, - благо, таких было немного. Сразу стало полегче: комары, москиты и другие мелкие кровососы стали облетать его стороной.
- Даже не знаю, что вам сказать насчет лодки, - осторожно ответил он. - Если бы Моррис был в добром здравии, вдвоем дело бы пошло быстрее. Возможно, мне потребуется неделя, а может быть, и две... А что, если построить плот? Плот, а над ним - навес от солнца... Это потребует гораздо меньше времени, а места на плоту гораздо больше, чем в лодке.  Впрочем, даже плот не решит проблему с лошадью. И кроме того, нам надо запастись мясом  в дорогу, а это значит, что мне придется отвлекаться от постройки плавучего средства, чтобы отправиться на охоту. Но не вешайте нос, Элизабет: в конце концов, мы как-нибудь выберемся отсюда и вернемся в лоно цивилизации.
Огилви пытался убедить мисс Стоун и самого себя в том, что их путешествие закончится благополучно, но в глубине души не чувствовал в этом уверенности. Кроме того, что им по-прежнему угрожал голод, были и другие опасности: прежде всего, болезни и дикие звери.
- Вам не страшно ночевать одной в палатке после того, как мы лишились охраны? - спросил он.- Если хотите, можете расположиться на ночлег вместе со мной и Моррисом - от Морриса, конечно, толку сейчас мало, но я сплю чутко и в случае чего буду рядом, чтобы защитить вас.

- Ну, как знаете, хотя я бы в сложившихся обстоятельствах не слишком заботился о приличиях, - недовольно сказал Огилви.
Его досада была вызвана не только тем, что мисс Стоун заботилась не о своей безопасности, а о правилах поведения, написанных для светских гостиных, но и ощущениями, которые вызвало в нем жирное мясо с душком. Чувствовал себя хирург неважно: ему казалось, что в его живот забрался средневековый палач и с садистским удовольствием стал вытягивать и выкручивать клещами его кишки. Ему надо было срочно отойти в заросли, чтобы облегчиться, но он не хотел признаваться мисс Стоун в своей слабости, а к тому же, что уж греха таить, боялся напороться в темноте на ядовитую змею или какого-нибудь хищника. В таких случаях хорошо помогал бренди, но во фляжке хирурга осталось всего несколько глотков этого драгоценного напитка и он берег их для Морриса, которому надо было поддерживать силы. Поэтому, сжав волю в кулак, Огилви попытался продолжить разговор, надеясь, что буря, бушевавшая в его животе, сама собою утихнет.
- Насчет остатков мяса я с вами согласен: их нельзя оставлять рядом с нашими палатками на ночь, так как они привлекут хищников.  Но и выбрасывать их я бы не стал. Надо использовать их как приманку для какого-нибудь крупного зверя, которого можно подстрелить и съесть. Я читал о том, что охотники подвешивают  освежеванных буйволов к ветвям больших деревьев, а сами прячутся в скрадке.
Хирург хотел продолжить свою речь, но его муки стали настолько чудовищными, что он понял: терпеть дальше невозможно.
- Я пойду поищу дерево, нижние ветви которого способны выдержать вес кабана, - пробормотал он вымученным голосом и, вскочив, бросился в заросли, стараясь отбежать как можно дальше от костра и радуясь тому, что многоголосый и громкий хор птиц заглушит звуки, которые он будет вынужден издавать.

Услышав такое напутствие, хирург чуть было не повернул назад, но отступать было поздно, да к тому же его страх перед кошачьими притуплялся нестерпимым желанием поскорей добраться до кустов. Да уж, жизнь в Африке была многотрудной и чрезвычайно опасной, и он размышлял об этом  все время, которое провел в укрытии из колючих веток, которые были беспощадны к его оголенным ягодицам. Когда же ему полегчало, он выбрался из кустов, оставив на ветках несколько клоков ткани, выдранных шипами из его штанин, и уже не торопясь пошел назад, к палаткам и мерцавшим углям затухающего костра. Костер надо было разжечь снова, чтобы отпугивать непрошеных гостей, оснащенных острыми клыками и длинными когтями.
- В такой темноте ни зги не видать, подходящего дерева я не нашел, - как ни в чем не бывало сообщил он мисс Стоун, стоявшей у палатки и любовавшейся звездами. - Давайте я снова разожгу огонь и буду поддерживать его до утра,  - побуду часовым, чего уж там, а вы спите спокойно.
Огилви взял длинный толстый сук, служивший ему вместо кочерги, и стал расшевеливать угли. Что делать с остатками кабаньего мяса, он не знал, но надеялся, что мисс Стоун придумает, как с ним поступить. Впрочем, она уже предлагала выбросить подтухшее мясо в реку, но бережливому шотландцу претил такой перевод продуктов. Он стал вспоминать рецепт ирландского рагу, в которое клали все, что угодно. Если бы удалось раздобыть каких-нибудь корнеплодов, он, пожалуй, попытался бы приготовить из них рагу со свининой. В конце концов, приготовил же он великолепное рагу из крысы, когда они с мисс Стоун находились в замке лорда-невидимки.* Или это была бродячая кошка? А может быть, голубь, задушенный котом? Огилви никак не мог вспомнить, что это было, но уточнять у мисс Стоун не было смысла - ведь ей он тогда сказал, что рагу было приготовлено из кролика.

*Эпизод Долгая дорога в дюнах, посты от Огилви №116 и 118