Огилви разбудила непривычная тишина. В Африке он отвык от тишины: вокруг постоянно раздавались звуки, не умолкавшие ни днем, ни ночью. Пение птиц, крики ночных животных (особенно в этом плане досаждали бабуины), шум дождя, обрушивавшего свои струи на полог наспех установленной палатки... Судя по всему, дождливый сезон закончился нынче ночью, поскольку под Огилви было сухо, а вокруг его спального места не собирались лужицы воды, затекшей снаружи. Лошади тоже помалкивали, хотя обычно хирург слышал их тихое ржание и пофыркивание. Потянувшись, Огилви перевернулся на бок и нахмурился, вспомнив свой сон. Сначала все шло как по маслу: хирургу снилось, как он с  мисс Стоун пил пиво в лондонском пабе Голова королевы, закусывая ягнячьими котлетами на косточке и запеченными свиными рёбрышками, и сопровождая сии радости гурманов приятной беседой, посвященной шляпке мисс Стоун, которую она заказала у новой модистки. Пиво почему-то было не такое, какое обычно подавали в лондонских пабах, а зерновое, по консистенции напоминавшее жидкую кашу, а цветом - кожу новорожденного поросёнка. Такое пиво делали туземцы в горных районах Зимбабве, и каким образом оно вдруг появилось в Голове королевы, хирург не знал, но отчего-то и не задавался этим вопросом, так же, как и вопросом, почему в пабе прислуживают чернокожие служанки с пелеле. Пелеле представляло собой жестяное кольцо диаметром около двух дюймов, вставленное в нижнюю губу, и служило основным украшением женщин из некоторых африканских племен. Огилви находил это украшение еще более отвратительным, чем блумерсы, и благодарил Бога и Амелию Блумер за то, что они не догадались привить суфражисткам подобную моду.
Итак, Огилви сидел в пабе, наслаждался кисловатым пивом и ребрышками в горчично-медовом соусе, любовался мисс Стоун в премилом голубеньком платье, расшитом в тон незабудками и щедро украшенном рюшами, и тихо радовался тому, что леди наконец-то отказалась от блумерсов. Но внезапно все переменилось: случайно опустив взгляд,  Огилви с ужасом увидел штанины брюк, облегавшие стройные ноги мисс Стоун! Это были не блумерсы, к которым хирург худо-бедно привык за время знакомства с мисс Стоун, а настоящие мужские брюки в полоску,  а впридачу к ним - грубые мужские ботинки, очень похожие на те, которые носили лондонские каменщики. Поперхнувшись пивом, Огилви поднял взгляд на мисс Стоун, но вместо ее хорошенького лица увидел чернокожую мисс Кларенс с огромной бородавкой на носу!* Хирург отпрянул, чуть не свалившись со стула, и проснулся в полнейшей, оглушающей тишине. Сердце у него стучало непривычно часто и неровно, и он решил, что не худо бы принять сердечных капель, чтобы успокоиться. Поскольку вместо подушки он использовал свой докторский саквояж, все лекарства были у него под рукой. Откупорив склянку, он вылил половину ее содержимого прямо в рот и сразу же проглотил. Спустя несколько минут сердечный ритм пришел в норму и хирург смог подняться со своего жесткого ложа, чтобы заняться утренними делами. Мисс Стоун, вероятно, все еще спала в своей палатке, поскольку Огилви не чувствовал запаха кофе, который она обычно готовила на завтрак, не доверяя это ответственное дело ни ему, ни чернокожим слугам. Спал Огилви в одежде, поэтому тратить время на одевание не пришлось - в этом было основное преимущество кочевой жизни в Африке, но на нем все преимущества и заканчивались. Правда в последнее время появилось еще одно: поскольку маленькая экспедиция достигла горных районов Замбези и находилась посреди горного массива Манганджа, террасами возвышавшегося над долиной, по которой змеей извивалась река Макубула, ее участников больше не донимали москиты. Вокруг росли красивые густолиственные деревья вперемешку с ядовитым молочаем, а с высоты тысячи футов открывался живописный вид на поля хлопчатника. Эта местность была  довольно густо заселена  трудолюбивыми и гостеприимными племенами и Огилви с удовольствием вспоминал встречи, сопровождавшиеся распитием огромного количества зернового пива и обменом подарками. Но сейчас они уже перевалили через хребет и оказались в безлюдной местности, так что единственными их спутниками были носильщики и слуги. За время пути они лишились двух носильщиков: один утонул во время переправы через реку Шире, второй скончался от быстротекущей лихорадки, от которой не помогли ни снадобья из саквояжа Огилви, ни лекарства мисс Стоун. Оставшиеся восемь чернокожих, принадлежавших к разным племенам, постоянно ссорились, жаловались на усталость и клянчили у Огилви еду.
Высунув голову из палатки, хирург обвел взглядом поляну, на которой расположился на ночь их лагерь, и вместо пылающего костра, который к его пробуждению должен был развести один из слуг, увидел лишь потухшие угли, оставшиеся с вечера. Кроме кострища на поляне не было никого и ничего: ни слуг, ни лошадей, ни вьюков с едой и прочими необходимыми вещами. Из горла Огилви вырвался полузадушенный клёкот: он, конечно, слышал о том, что туземцы обманывают наивных белых людей и сбегают, прихватив с собой все, что можно унести, но почему-то никогда не думал, что такая беда может случиться с ним и особенно - с мисс Стоун, которая зорко следила и за своими деньгами, и за своим имуществом. Следующей его мыслью была закономерная мысль о самой мисс Стоун: воры могли умыкнуть и её, чтобы выгодно продать в жены какому-нибудь местному вождю, практиковавшему многоженство.

*Многочисленные упоминания мисс Кларенс см. в эпизоде Когда пируют львы

Тревоги Огилви оказались напрасными: мисс Стоун появилась на поляне и сразу же обвинила его в том, чего он не совершал. Однако, несмотря на это, хирург был рад ее появлению.
- Доброе утро, сударыня, - выдавил он, прижимая руку к сердцу, которое снова заколотилось так, как будто он пробежал целую милю. - Хотя добрым его назвать трудно. Я никого никуда не отправлял: нас обокрали! Слуги, которых мы наняли в Кейптауне и Келимане, сбежали, прихватив наш груз!
С губ Огилви рвались такие выражения, которые он не мог позволить себе произнести в присутствии дамы, поэтому он выдержал короткую паузу, чтобы немного успокоиться и дать своей спутнице возможность осознать услышанное, и продолжил:
- Проверьте, что осталось в вашей палатке, а я проверю свою. После этого мы сварим кофе и решим, что нам делать дальше.
Больше всего ему хотелось снова очутиться в Кейптауне или хотя бы в Келимане, но он понимал, что это невозможно, и подобные мысли лишь вредят, подменяя реальность пустыми фантазиями.

Огилви присел рядом с мисс Стоун на поваленный ствол и тоже вздохнул. Но сидел он недолго.
- А давайте сначала выпьем кофе и успокоимся? - предложил он. - Вы отдыхайте, а я пока разведу огонь...
Огилви отчего-то был уверен, что у мисс Стоун припрятан неприкосновенный запас кофе - хотя бы полфунта, - поэтому даже не задал ей этот вопрос. Он прошелся между деревьями, собирая сухие ветки и вернулся к кострищу с охапкой хвороста. Разжёг костёр, сходил с жестяным чайником к ручью за свежей водой и подвесил полный чайник над огнём. Потом снова уселся на бревно и задумался, наблюдая за тем, как  пламя пожирает сухие ветки. Положение было отчаянным прежде всего из-за отсутствия лошадей. Даже если бы они приняли решение вернуться в Келимане, им понадобилось бы для этого пару месяцев. А что уж говорить о том, чтобы двигаться вглубь континента на своих двоих... Если бы у них осталась хотя бы одна лошадь! Тогда они могли бы навьючить на нее оставшийся груз, что сильно облегчило бы их положение. Огилви  дожевал сухую травинку и мрачно сплюнул на выжженную вокруг кострища землю.

Огилви взял протянутое ему печенье, поблагодарил мисс Стоун и стал медленно его жевать, стараясь не уронить ни крошки. У него в палатке хранился мешочек с сухарями - так, на всякий случай. И судя по всему, в ближайшие дни единственной пищей для них должны были стать сухари и печенье. Стало быть, надо было думать о том, как раздобыть еду: в горах водилось множество зверей, но Огилви не был опытным охотником, хотя и приехал в Кейптаун, чтобы принять участие в сафари. Но там с ним были бы опытные проводники и охотники, которые направляли бы его, а сейчас приходилось целиком полагаться на самого себя.
- Какое счастье, что я хранил оружие в палатке, - сказал он. - По крайней мере, у нас есть мачете, охотничий нож, две винтовки, пара охотничьих ружей и большой запас пуль. Лекарства тоже уцелели, а также компас и карта. А вот чашки у меня нет, но есть жестяная кружка, так что я ее сейчас принесу.
Огилви тяжело поднялся с бревна и пошел к палатке, чувствуя, что его тело налито свинцовой тяжестью. Первый шок прошел, но на смену ему явилось тяжелое осознание того, что они с мисс Стоун поставлены на грань выживания и ответственность за ее жизнь и безопасность несет он, - простой лондонский хирург, имевший очень отдаленное представление о том, как нужно выживать в Африке.
В палатке он первым делом открыл свой докторский саквояж с лекарствами, намереваясь хлебнуть лауданума, чтобы успокоить взвинченные нервы, но, подумав, не стал этого делать: ему нужна была ясная голова, а лауданум затуманивал ум. Спрятав склянку с лекарством обратно в саквояж, Огилви нашел кружку, прихватил пару сухарей и вернулся к костру.
- Съешьте сухарь, - посоветовал он, протягивая один сухарь мисс Стоун. - Не слишком вкусно, но питательно, а нам надо поддерживать силы.

Огилви с наслаждением отхлебнул кофе, который мисс Стоун налила в его кружку: это давало ему небольшую отсрочку перед тем, как начать действовать. Кофе был таким же горьким, как и его мысли, но странным образом бодрил. После первого глотка Огилви стал пить маленькими глоточками, чтобы продлить удовольствие и в перерывах между ними грыз сухарь, обмакивая его в напиток. Он никак не мог представить себе, как они с мисс Стоун потащат поклажу - пару миль они может быть, и пройдут, а дальше?
И вдруг он услышал треск веток и тихое пофыркивание. Едва не выронив кружку, он вскочил и уставился на заросли, из которых доносился звук.
- Вы слышали? - шёпотом обратился он к мисс Стоун. - Это ведь лошадь, не так ли?
Ветки раздвинулись и показалась продолговатая голова, а за ней - и вся лошадь. Это была пегая лошадка, которую мисс Стоун купила в Кейптауне и назвала Пегги. Поводья волочились по земле, когда лошадка пошла к своей хозяйке. Огилви упал на колени и воздел руки к небу:
- Спасибо, спасибо! - горячо зашептал он, благодаря невидимого спасителя. По его щекам заструились слезы, которых он и не пытался скрыть: будущее стало если и не радужным, то по крайней мере не таким беспросветно черным, каким казалось еще несколько мгновений назад.

- Со мной все в порядке,  - сказал Огилви, вставая. - Я просто обрадовался, увидев Пегги. Сберегите этот кусочек сахара для нее, я обойдусь.
Огилви не мог вспомнить, когда он так радовался, увидев лошадь. То, что Пегги вернулась, было настоящим чудом, и он с робкой надеждой в сердце прислушивался и всматривался в густые лесные заросли, - не появится ли вслед за Пегги и его лошадь. Однако второго чуда не случилось, и Огилви не стал роптать на судьбу - им с мисс Стоун и так неслыханно повезло. Вытащив карту, хирург сверился с ней.
- Взгляните сюда, - сказал он мисс Стоун, показывая на черный крестик, нарисованный на карте. - Это английская миссия и нам надо добраться до нее в первую очередь, пусть нам и придется для этого существенно отклониться от первоначального маршрута. В миссии нам помогут, дадут лошадей и еды. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь. До нее всего несколько дней пути, если судить по карте. А если повезет, мы можем наткнуться на лагерь охотников на носорогов или слонов. Давайте собираться в дорогу, здесь нам больше делать нечего.

Огилви не отставал от мисс Стоун: собрал свою палатку, пересортировал уцелевшие вещи и упаковал их гораздо более компактно и проверил оружие. Вопрос про охоту застал его врасплох, - впрочем, большинство вопросов, которые задавала ему мисс Стоун, оказывали на него такой воздействие. Она как будто специально старалась поставить его в тупик или указать на его слабые места!
- Ну... - д-да... стреляю я метко, - пробурчал хирург, закидывая одну из винтовок за плечо. - А как вы думаете, я что, просто так решил бросить своих лондонских пациентов и отправиться на сафари в Южную Африку? Какой был бы смысл в этой поездке, если бы я не умел стрелять? И потом вы забываете, что я побывал на полях сражений в Крыму, а там приходилось стрелять постоянно.
Хирург и правда несколько раз стрелял из своего армейского револьвера во время Крымской кампании: один раз, чтобы закончить мучения взбесившейся собаки, которая к тому же чуть было не покусала госпитальную прачку,  и второй - когда ему угрожал ножом солдат, накануне перепивший дешевого бренди. Во втором случае Огилви сделал предупредительный выстрел в воздух, что заставило нападавшего на мгновение замереть, и этим воспользовались санитары, - навалились на него и скрутили по рукам и ногам. Но кроме этого хирург много упражнялся в стрельбе по мишеням, поэтому его слова не были ложью. Но вот охотился он нечасто, и преимущественно на болотных  уток и лесную дичь. Именно поэтому его так влекло на сафари: возможность испытать себя, охотясь на крупных хищников маячила перед ним, как далекая радуга после дождя.
- А почему вы так разволновались? - бросился в атаку хирург. - В этих лесах нет ни львов, ни леопардов, ни, смею надеяться, каннибалов. Но если вдруг мы встретим кого-либо из них, будьте уверены: я сделаю все, чтобы ни одна пуля не пропала зря. А сейчас - в дорогу, сударыня! Постараемся пройти до наступления темноты как можно больше.

- Ну, знаете... в Скутари тоже приходилось стрелять, к тому же я работал и в полевом госпитале, - неловко попытался оправдаться хирург и, взвалив на себя свою поклажу, пошел следом за мисс Стоун. На всякий случай он сверился с картой и компасом, чтобы убедиться, что она пошла в правильном направлении. Оказалось, что так и есть, и хирург зашагал быстрее. Им надо было спуститься с горного кряжа, и это несколько вдохновляло: тащить на себе столько груза, поднимаясь в гору, было бы сущей пыткой. И тем не менее, очень скоро Огилви почувствовал себя полностью изможденным: по спине стекал пот, ноги горели, дыхание начало сбиваться. Мисс Стоун же не замедляла шаг, и он с трудом заставлял себя молчать, чтобы не взмолиться о коротком привале. Но жажда становилась нестерпимой и он очень обрадовался, увидев родник, стекавший из расщелины в скале.
- Мисс Стоун! - крикнул он. - Хотите попить родниковой воды?
Он остановился и, сбросив с себя заплечные мешки, подставил ладони под прозрачную струю и начал жадно пить, а потом плескать водой на лицо и шею. Это было восхитительно! Холодная вода освежала, и хирургу захотелось сбросить сапоги и омыть горевшие ступни.

Как часто бывало, желания мисс Стоун шли вразрез с желаниями Огилви. Ей хотелось ускориться, в то время как ему - замедлиться, а может быть, и вовсе остановиться и дать отдых ногам. Но судя по положению солнца, делать привал было еще рано, поэтому спорить он не стал. К тому же ему было стыдно, что он оказался менее выносливым, чем мисс Стоун: она выглядела бодрой и свежей, в то время как он чувствовал себя выдохшимся, как бутылка, из которой испарился бренди. Хирург успокаивал себя мыслью, что его преждевременная усталость вызвана сильным потрясением, которое он испытал утром, а не возрастом.
- Да, наверное, следует... - пробормотал он, усаживаясь на валун и шевеля пальцами ног, чтобы разогнать кровь. - Сейчас я обсохну и двинемся вперед. - Трудно сказать, сколько мы прошли, я скажу точнее, когда мы окажемся внизу, в долине.
В кустах за его спиной что-то зашуршало, и он вскочил с валуна и сорвал с плеча заряженную винтовку.

Огилви и самому хотелось бы знать, что там. Он так сильно стиснул винтовку, что руки у него вспотели от напряжения. Мисс Стоун тоже выглядела встревоженной и лишь Пегги сохраняла полное спокойствие. Поведение лошади несколько успокоило Огилви: если бы в зарослях прятался хищник или человек, лошадь вела бы себя по-другому. Тем не менее, он продолжал держать кусты на прицеле и перевел дух лишь тогда, когда на тропу выскочил заяц. От облегчения Огилви даже в голову не пришло подстрелить зверька, из которого мог бы получиться сытный обед на двоих. Он опустил винтовку и рассмеялся:
- Господи, ну и напугал же ты нас, длинноухий! Мисс Стоун, вы знали, что в Африке водятся такие же зайцы, как и у нас? Хм, вообще-то африканские зайцы - ночные животные, а днем прячутся в расщелинах скал. Но может быть, его кто-то спугнул?
Это предположение снова заставило Огилви вскинуть винтовку: а вдруг вслед за зайцем из зарослей вынырнет кто-нибудь покрупнее и позубастее? Но поскольку ничего такого не случилось, он закинул винтовку за спину и предложил мисс Стоун заканчивать с водными процедурами и двигаться дальше.

- Надеюсь, найдём. - сказал Огилви, хотя уверенности в этом не испытывал.
Надев сапоги, хирург возглавил их маленькую группу и пошёл вперед, предоставив мисс Стоун и Пегги возможность следовать за ним.
Спустя некоторое время они вышли из лесных зарослей и оказались на краю очередного скалистого уступа, с которого открывался захватывающий вид на долину: внизу расстилалось море цветущих жакарандовых и тюльпанных деревьев: широкие полосы фиалкового и оранжево-красного цвета переходили одна в другую. Огилви замер, восхищенный красотой пейзажа. Щебет птиц, гнездившихся в их ветвях, поднимался вверх и достигал слуха путешественников.
- Вы только посмотрите на это! - воскликнул он. -  Я мечтал увидеть жакарандовое и тюльпанное дерево в цвету, и моя мечта наконец осуществилась! Там, внизу, должна быть река, а там, где река, должны водиться стада равнинных козлов, которых местные жители называют по-разному: кукама, кама, нуни, а также каменными или прыгающими козлами. Есть еще несколько названий для этого вида, но я их запамятовал. В любом случае я попытаюсь подстрелить одного из них на обед, раз уж нам не удалось встретить ни одного горного козла. Вперед, сударыня, вперед!
Огилви почувствовал, что его тело наполняется кипучей энергией, и с резвостью, не уступающей резвости горного козла, он устремился к цели, перепрыгивая с одного скалистого уступа на другой.

От пронзительного крика мисс Стоун отважный исследователь Африки споткнулся и чуть не полетел вниз кувырком, но успел схватиться рукой за ветку кустарника. К несчастью, кустарник принадлежал к суккулентам семейства молочайные. После обильных дождей кусты покрылись густой зеленью и цветами, но под этим роскошным покровом прятались острые шипы, которые сразу же впились в кожу Огилви. Но он не отпустил ветку, потому что альтернатива свалиться с горы была много хуже.
Огилви с детства панически боялся змей. Его кузины всегда потешались над ним: во время прогулок в окрестностях Эдинбурга они ловили ужей и, к ужасу Огилви, обвивали ими свои тонкие шейки и запястья или засовывали в чулки. Огилви бледнел, покрывался холодным потом и держал дистанцию. Он пытался преодолеть свой страх перед змеями, но ничего не получалось. Ящерицы, нильские крокодилы, луизианские аллигаторы - ни одна из этих рептилий не вызывала в нем такого первобытного ужаса, как самая маленькая змейка. Но он не мог признаться в этом мисс Стоун, тем более сейчас, когда она и сама была испугана.
- Змея?! - полузадушенным голосом откликнулся он. - Стойте на месте, не шевелитесь, и она вас не тронет! На самом деле змеи боятся нас не меньше, чем мы - их.
О, как бы он хотел верить в это, хотя практика доказывала обратное. Сколько людей погибало от укусов агрессивных ядовитых змей - не сосчитать. И противоядия не было, вот что пугало его больше всего. Разжав пальцы, Огилви посмотрел на ладонь и увидел выступившие капли крови, - так глубоко вонзились в его кожу шипы. Оставалось надеяться, что эта разновидность молочая не ядовита и он не скончается в корчах от того, что молочайный сок проник в его кровь. Представив два хладных трупа - один из которых был трупом мисс Стоун, которую укусила змея, а второй - его собственным, Огилви вконец расстроился.

Огилви выбрался на безопасное место и  обтер окровавленную ладонь о брюки. Никаких симптомов отравления он пока не чувствовал, разве что кожа на ладони сильно саднила. В иных обстоятельствах он бы промыл царапины чистой водой и перевязал бы руку, но сейчас было не до того.
- А что с лошадью? - откликнулся он, пытаясь сообразить, что от него требуется. - Выглядит она замечательно и, кажется, не хромает.
Все еще теряясь в догадках, хирург поспешил к Пегги, которая спокойно стояла, наклонив голову, и щипала траву, явно наслаждаясь короткой передышкой. Мисс Стоун же направилась куда-то в сторону, отклонившись от проложенного Огилви маршрута. Подойдя к Пегги, Огилви ухватился за повод и потрепал лошадь по шее, на что она откликнулась тихим ржанием и попыталась ухватить руку Огилви своими мягкими губами.
- Идем, идем красавица, - сказал хирург, и, воспользовавшись тем, что мисс Стоун отошла уже довольно далеко, добавил к поклаже Пегги один из своих заплечных мешков,  чему она не воспротивилась.
- Мисс Стоун, возвращайтесь на тропу и следуйте за нами! - окликнул хирург свою спутницу, подумав о том, что если бы все знакомые ему дамы были такими же покладистыми и ласковыми, как Пегги, окружающий мир был бы гораздо более дружелюбным и безопасным местом для одиноких джентльменов.

Огилви и без предостережений мисс Стоун держался настороже и внимательно глядел себе под ноги.  Впрочем, рядом с Пегги он особенно не боялся змей: ведь копыта лошади раздавили бы любую тварь. А вот сама мисс Стоун, как он убедился, бросив взгляд в ее сторону, проявляла беспечность, противоречившую ее словам: наклонялась и срывала цветы,  росшие в расщелинах. А ведь именно в расщелинах и любили прятаться змеи!
- А вы уверены, что это была именно гадюка? - откликнулся хирург, останавливаясь и удерживая Пегги, чтобы поговорить с мисс Стоун. - Я ведь изучал флору и фауну Африки и что-то не припомню, что мне попадались гадюки. Змей здесь много, гораздо больше, чем в Англии, но они другие.
И Огилви стал перечислять названия африканских рептилий, перемежая английские названия с латинскими:
- Узорчатая кобра, серебристый слепыш, питон, цераста, Dendrophis, Licodontide. Серебристый слепыш имеет плоскую голову и размерами напоминает земляного червя, так что будьте осторожны: можете перепутать его с червяком и пострадаете! Есть еще зеленые змейки, они любят свиваться в клубки, прячась в кустарниках... А что это за цветы вы собираете? Дайте-ка мне взглянуть: вдруг и они ядовитые? И не вздумайте их нюхать, Элизабет! Некоторые африканские растения способны убить одним своим запахом!