Огилви открыл рот и снова его закрыл, потому что, увидев перед собой  джентльмена в брюках, собирался было сказать ему "Доброе утро, сэр!". Но взглянув на лицо джентльмена и услышав знакомый голос, понял, что перед ним мисс Стоун. Удивившись, что она прислушалась к его совету нарядиться мужчиной, Огилви сразу же настроился на оптимистический лад.
- Замечательно выглядите, мисс! - воскликнул он и вошел в квартиру, захлопнув за собою дверь, потоиу что снизу лестницы уже послышались шаги: любопытный привратник вернулся в дом, чтобы посмотреть, как пройдет встреча.
Огилви снял цилиндр, сунул трость в подставку для зонтиков и с новым интересом оглядел Элизабет Стоун с ног до головы. Ее действительно можно было принять за молодого повесу, решившего ради расширения кругозора развеяться прогулкой по трущобам.
- У вас есть цилиндр? - спросил он, глядя на густые волосы мисс Стоун, которые сразу же выдавали в ней женщину. - Если нет, я могу одолжить вам свой.
Огилви бросил взгляд на дверной проем: за прихожей располагалась гостиная и было видно, что она чисто прибрана и уютно обставлена: не хватало только пушистого кота или голосистой канарейки, чтобы окончательно превратить ее в надежное убежище для молодой и самостоятельной женщины. Вспомнив о Скуне, Огилви подавил тяжелый вздох: где он теперь, их храбрый соратник? Неужто снова рыщет по кучам отбросов в поисках еды?

Огилви задумался. Мисс Стоун была права: выходить вместе им было нельзя, чтобы не возбудить подозрений у не в меру любопытного привратника.  Он хотел предложить мисс Стоун очевидный выход: спуститься вниз по пожарной лестнице или водосточной трубе, но это тоже было чревато нериятными для нее последствиями: соседи могли принять ее за взломщика и вызвать полицию! Другой бы женщине он такого не предложил, но он прекрасно помнил, как ловко и  без малейшего страха мисс Стоун карабкалась по вантам рыбацкого смэка, который подобрал их у эстуария Темзы, когда они уплыли на лодке из горящего Лондона.* Да и по крышам лондонских домов, спасаясь от неприличностей, она бегала резво, как козочка.
- М-да... м-да...задачка, - промямлил хирург, размышляя, как избавиться от назойливого аргуса, сторожившего вход. - Вот что: давайте я спущусь вниз, дам ему несколько монет и скажу, что уже ухожу и что вы просили его сбегать в лавочку на углу и купить соли и спичек. Не выходите из дома, пока не убедитесь, что путь свободен!
Хирург снова надел цилиндр, взял трость и вышел из квартиры.
Привратник по-прежнему торчал у входа, праздно наблюдая за прохожими.
- Любезнейший, - обратился к нему Огилви. - Мисс Стоун просит вас сходить в лавочку и купить полфунта соли и полдюжины коробков спичек. Сдачу оставьте себе за труды. А я уже ухожу.
И Огилви протянул привратнику шиллинг, который тот молниеносно выхватил у него из рук.
- Однако, быстро вы справились, сэр... - напоследок ухмыльнулся старикан и убрался прочь, не дав Огилви возможности ответить на сей наглый выпад.

*В начале эпизода Долгая дорога в дюнах

Огилви остановился, потому что ему в голову пришла мысль, похожая на ту, которая обуревала мисс Стоун, хотя он об этом, конечно же, не подозревал.
- А как вы вернетесь домой в таком наряде? - спросил он. - Ваш цербер караулит у дверей днем и ночью, просто удивительно, когда он находит время, чтобы поспать!  Послушайте, может быть, вам захватить с собой сверток с платьем и шляпкой? Сначала мы отвезем его на кэбе ко мне домой, а оттуда отправимся на Кристофер-стрит. Это в Хэкни, в миле от Лондонского моста.
Огилви подразумевал, что после поездки на Кристофер-стрит мисс Стоун могла бы заскочить к нему в квартиру и переодеться в женское платье, чтобы затем вернуться к себе в своем обычном облике.
Хэкни был частью Ист-Энда, самой промышленной его частью, где в последние годы , как грибы-поганки, плодились разнообразные фабрики: по производству анилиновых красок, удобрений и шеллака, - более дешевого чем воск вещества, которым запечатывали письма и бандероли. Была там и фабрика, выпускавшая фосфорные спички, поэтому на улицах то и дело попадались ее работницы с изъеденными фосфором лицами. А ведь когда-то  на месте этих монстров росли дубы и орешник, между которым текла речка Ли - один из притоков Темзы! Местность была болотистой, но тем не менее там охотно селились пришлые - ремесленники и мастеровые.
Мимо прогромыхал колесами по мостовой кэб и Огилви поднял руку, чтобы привлечь внимание извозчика и договориться с ним о поездке. Он не знал, согласится ли мисс Стоун на его предложение, но даже если бы она отказалась, они могли бы доехать на кэбе до Кристофер стрит.

- Никто ничего не заметит, уверяю вас, - заверил мисс Стоун хирург, - Я живу в таком месте, где люди не обращают внимания друг на друга. К тому же вас там никто не знает ни по имени, ни в лицо. Скорее всего соседи решат, что вы - моя пациентка, ведь раньше. когда у меня была частная практика, дамы ходили ко мне толпами. Да и сейчас бывшие пациентки иногда захаживают по старому знакомству: все-таки врач, это такое... к кому попало не пойдешь!
Когда кэб довез их до нужного дома, часы хирурга показывали десять часов утра, и на улице было яблоку негде упасть. Хирург протолкался сквозь толпу  и открыл дверь в свою приемную, из которой был выход в прихожую, а оттуда уже вела лестница на второй этах, в его личные апартаменты, состоявшие из кухни, спальни и  небольшой гостиной.
- Как видите, живу я скромно, - сказал он гостье, хотя это было заметно и без его комментариев. - Средства позволяют мне снять более просторную квартиру, но я так привык к этой, что не хочу ничего менять. Да и соседи здесь хорошие, тихие.
Как только он это сказал, из соседней квартиры донесся звон бьющейся посуды, а вслед за тем - истошный женский визг.
- Наверное, сосед из плавания вернулся, - как ни в чем не бывало, объяснил хирург. - Он моряк торгового флота, дома бывает редко, вот страсти и бьют ключом. Поставьте картонку сюда, на кофейный столик, и присядьте вот в это кресло, мисс.
Хирург забрал из рук мисс Стоун шляпную картонку и поставил ее на столик, где громоздились подшивка "Полицейской газеты", которую он просматривал накануне, пустой толстостенный стакан и бутылка с остатками виски. Хирург собирался поделиться с мисс Стоун познаниями, которые он почерпнул из газет, но в этот момент задребезжал дверной колокольчик.
- Это миссис   Боулз, прачка, которая забирает у меня грязное белье по воскресеньям, чтобы вернуть его вечером вторника. Вы пока осматривайтесь, а я спущусь и с ней поговорю. Огилви вышел из комнаты, оставив мисс Стоун наедине с подшивкой газеты и бутылкой виски. Насчет виски он нисколько не волновался, зная, что леди ни за что не притронется к его стратегическому запасу, тем более с утра. Отдав прачке кипу грязного белья, накопившегося за неделю, он вернулся обратно.

Огилви с недоумением посмотрел на мисс Стоун, но тут же сообразил, что ничего другого ей в голову и прийти не могло. Собственно, и ему тоже, если бы он не знал, как обстоят дела у соседей, поскольку не раз оказывал врачебную помощь бравому моряку, -  накладывал швы, вправлял вывихнутые суставы и латал разбитую челюсть.
- Видите ли, мисс Стоун, - сказал Огилви, решив ничего не скрывать. - Пострадавшая сторона в этом деле - мистер Блэк, если говорить точнее, кок на судне "Адмирал Гарднер", принадлежащем Ост-Индской компании. У миссис Блэк рука тяжелая да и нрав крутой, и она всегда встречает мужа воплями и колотушками. Кажется, она подозревает, что у мистера Блэка в каждом порту по любовнице, в чем я лично очень сомневаюсь. Но не беспокойтесь, это ненадолго: еще полчаса и в семье наступит мир и покой. В сущности, это дружная и любящая пара. Но знаете, нам лучше поскорее уйти: неровен час мистер Блэк явится ко мне, чтобы я осмотрел его боевые раны, и тогда мы застрянет тут часа на два, не меньше: моряки страшно болтливы, и пока он не расскажет мне во всех подробностях, как прошло его последнее плавание, не успокоится! Идемте, мисс Стоун, идемте!

Как только Огилви и мисс Стоун вышли на улицу, Огилви начал пересказывать ей то, что прочитал в "Полицейской газете":
- Оказывается, мисс Стоун, похитители собак действуют следующим образом, есть два способа кражи собак и обеим предшествует слежка за хозяином. Увидев на улице породистую собаку, преступники выясняют, где живет леди или джентльмен (в нашем случае - служанка леди), выгуливающие собаку. Затем вступает в дело приманка. Преступник подкарауливает момент, когда хозяин спускает собаку с поводка и отвлекается на что-либо (часто для этой цели используют хорошенькую девушку, сообщницу преступника, которая подходит к хозяину собаки и спрашивает его о какой-нибудь ерунде, например, о том, как пройти в библиотеку) и как только он отвернулся, кидают его собаке приманку. Приманкой обычно служит кусок сырой печенки. Собака хватает печенку, ей бросают следующий и таким образом уводят ее от хозяина как можно дальше, а затем хватаю и испаряются в неизвестном направлении. Второй способ еще проще: если собираются украсть кобеля, то е нему подсылаю течную суку. Сами понимаете, устоять перед таким соблазном кобель не в состоянии, а сука...
Огилви говорил достаточно громко и лишь случайно заметив негодующий взгляд пожилой леди, понял, что зашел слишком далеко.
- Прошу прощения, мисс Стоун, - пробормотал он. - Кажется, я увлекся. Но думаю, вы ухватили суть. Та мисс, что обратилась к вам за помощью, рассказала, при каких обстоятельствах пропала болонка леди Кардиган?

- Виноват, мисс...мистер Стоун!
Огилви чуть не покраснел, что было бы из ряда вон выходящим случаем: он и не заметил, что обращался к "мистеру", как к девушке.
То ли это было дело привычки, то ли он и правда не замечал маскарада мисс Стоун, хотя и сам на нем настоял. Но, кажется. окружающие не замечали в его спутнике ничкго странного: джентльмен, случайно толкнувший "юношу" плечом, тут же поспешил извиниться:
- Прошу прошения, сэр!
И даже приподнял цилиндр.
- Несомненно, это была сообщница вора. - пробормотал хирург. - А служанка не запомнила, как она выглядела? Хотя вряд ли мы встретим ее на улице, но чего только не бывает!
На улицах было много собак: им навстречу попалась молодая леди, несшая на руках пушистого померанского шпица, затем пожилая дама, рядом с которой трусил мопс, поразительно похожий на свою хозяйку, а затем - джентльмен, выгуливавший спаниеля. Но чем дальше они шли, тем разительнеее менялся состав как людей, так и животных. Джентльмены и леди куда-то исчезли, остались хмурые мастеровые в помятых блузах и усталые женщины в помятых капорах, чепчиках и грязных передниках, некоторые со следами побоев на лицах. Собаки были, но главным образом бродячие, рывшиеся в кучах мусора вместе с босоногими, одетыми в лохмотья детьми. Да и кэбов становилось все меньше: в этой части города все предпочитали ходить пешком, а не тартить кровно заработанные медяки на проезд. Попадая в Ист-Энд, вы будто попадали в другой мир, отличавшийся от более благополучных районов Лондона, как земля от неба.

Огромный, густонаселенный Лондон был разделен на более мелкие приходы, за каждым из которых надзирал более или менее активный священник англиканской церкви. Огилви лично был знаком с некоторыми из них, - через пациентов, которые попали в госпиталь и после выписки иногда заходили к хирургу, спасшему им жизнь или избавившему от геморроя (в буквальном смысле этого слова), чтобы рассказать благодетелю о своем житье-бытье. Иногда и он сам, оказываясь в тех приходах, где жили его пациенты, заглядывал к ним, чтобы дать какой-нибудь полезный совет или осмотреть заболевшего ребенка. Шли годы, а бедные приходы не только не становились лучше, а ветшали, превращаясь в настоящие выгребные ямы Лондона. Старые, разваливавшиеся лачуги время от времени сносились, новые, которые быстро приходили в упадок из-за нищеты владельцев.
Кристофер-стрит , куда хирург привел мис Стоун, была такой же, как и ее собратья: узкой, грязной и вымощенной выщербленным камнем. По обе стороны лепились маленькие домишки, вход в которые с улицы вел прямо в спальни жильцов. Места внутри было так мало, что в комнату помещалось лишь самое необходимое: стол, два стула или полуразвалившихся кресла, и кровать, на которой порой спали вповалку все члены семьи. И грязь, вездесущая грязь! Она не всегда была виной жильцов, снимавших за четыре шиллинга в неделю эти убогие темные норы, которые язык не поворачивался назвать человеческим жильем : нет, она въелась в стены за десятилетия и отмыть ее было бы задачей, неподвластной даже Гераклу, очистившему Авгиевы конюшни.
Хирург быстро отыскал нужный дом, - это было нетрудно, поскольку из небольшого дворика на задах строения доносился многоголосый собачий лай.
- Вот здесь и живет тот, кто нам нужен, - негромко сказал он "мистеру Стоуну". - Давайте прикинемся покупателями, которые хотят купить терьера для норной охоты или какую-нибудь другую псину.

- Тогда помалкивайте и глубокомысленно кивайте, - посоветовал хирург, сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул.
Собачий лай стал еще оглушительнее и среди визгливых голосов мелких пород хирург с беспокойством расслышал низкое, глухое рычание крупной собаки, то ли мастифа, то ли бладхаунда, - свирепых псов, тренированных для травли и охраны.
- Мистер Стоун, если что, не ждите меня, сразу же дуйте отсюда во все лопатки, - предупредил он и на всякий случай сунул руку в карман сюртука, где лежал заряженный револьвер.
Из-за дома вынырнуля кряжистая фигура: седовласый мужчина угрюмого вида направлялся к калитке, ощупывая взглядом незваных гостей. Задержав взгляд на молодом спутнике Огилве, он нахмурился, затем ухмыльнулся и начал возиться с толстой цепью, обмотанной вокруг столбов, служивших каркасом для калитки.
- Доброго утречка, джентльмены, - сказал он и снова обнажил в улыбке кривоватые и желтые от табака зубы, скалясь на "мистера Стоуна". - Чем могу служить таким важным господам?
- Нам нужна собака, - отвечал Огилви все еще не вынимая руки из кармана. - Я слышал, что вы разводите собак на продажу.
- И от кого же вы это слышали, сэр? - спросил хозяин питомника, открывая калитку.
- От друга, который слышал это от другого господина, - не моргнув глазом, соврал хирург. - Слухами земля полнится, знаете ли.
- Это да... Ну, входите, покажу вам моих собачек. И ежеливы не слышали от своего дружбана, как меня звать, так я - Марвин. Джек Марвин.
Огилви вошел первым, чтобы в случае опасности прикрыть собой мистера Стоуна, на которого все такж плотоядно и с глумливой усмешкой продолжал поглядывать мистер Марвин.

Огилви улучил момент, когда хозяин питомника отвлекся, и шепнул на ухо "мистеру Стоуну":
- Смотрите под ноги, сэр: здесь повсюду разбросаны "подарочки"
Сам он только чудом не наступил на один такой подарочек, в последний момент сделав шаг в сторону. Просторный двор (слишком просторный по меркам Хэкни) был уснащен отходами ремесла, которым занимался мистер Марвин. Кроме этого, ничто не в нем не могло привлечь внимания гостей: старая яблоня, гниющие паданцы с которой все еще валялись на пожухлой траве, привлекая последних осенних мух, и два чахлых куста чубушника  составляли все его убранство, остальная часть густо заросла сорняками в виде крапивы, мокрицы, устилавшей землю толстым ковром, пижмы и мышиного горошка. Крапива у забора разрослась так, что в ее зарослях мог легко спрятаться ребенок, если бы не ее жгучие листья.
- Так кто, говорите, вас ко мне направил? - снова спросил Марвин, повернувшись к Огивли
Хирург с трудом выудил из памяти еще один адрес, который почерпнул из случайных разговоров с завсегдатаями ближайшей пивной:
- Мистер Кадхилл с Банхилл-Роу. Это неподалеку от улицы Мургейт.
Хирург с легким сердцем назвал  адрес этого питомника и имя его владельца, поскольку собирался  заглянуть и к Кадхиллу и в разговоре с ним сослаться уже на Марвина!
- Да знаю я, где Кадхилл живет, - проворчал Марвин, все еще с недоверием глядя на Огилви.
Хирург понимал, почему хозяин питомника осторожничает: после 1835 года все кровавые развлечения, так любимые в старину, попали под запрет благодаря усилиям Общества против Жестокого Обращения с Животными. Теперь медведи и быки могли спать спокойно, однако в Лондоне до сих пор оставалось около семидесяти более-менее тайных адресов, где можно было полюбоваться на петушиные и собачьи бои, а также травлю крыс собаками, преимущественно питбулями. Одного такого питбуля Огилви увидел и в огороженной части двора: собака сидела на цепи и при виде незнакомцев начала рваться с нее так, что Огилви покрепче сжал рукоять револьвера. Кроме питбуля, по двору бегало с дюжину такс и терьеров, заливавшихся громким лаем.
- Ну вот они, мои ребятишки, - сказал Марвин. - Выбирайте, джентльмены! Ежели вам для  охоты на барсука собачка нужна, так лучше таксы не найти: она темноты не боится и пролезет в самую узкую нору. Барсук, он, сцуко, коварный: вылазит из норы только ночью. Да вы и сами это знаете, раз охотитесь. Возьмите Спичку: ему два года исполнилось на Михайлов день, самый лучший возраст для охотничьей собаки. И башковитый - аж жуть! Скоро заговорит, не иначе. Двадцать фунтов, и он ваш с потрохами! Токмо от холода берегите: ежели морозы ударят, на улицу выводите в попонке, иначе псине каюк. Эй, Спичка, подь сюды, познакомься с джентльменами!
Кобелек приятного шоколадного окраса тут же подбежал к джентльменам, встал на задние лапы, обхватил передними колено "мистера Стоуна" и стал свирепо тереться о его ногу. Марвин зычно захохотал,  и не сделал даже малейшей попытки приструнить кобеля.
- Понравились вы ему... сэр...сразу признал...хозяина, - утирая выступившие слезы, заметил он, обращаясь к "мистеру Стоуну".

Марвин перестал смеяться: его явно обидело такое замечание.
- Глуп?! - воскликнул он. - Да эта собака умнее вас, сэр, не в обиду будь сказано! А как он крыс душит! По дюжине за один бой! Даже Пегги ему в этом уступает, а моя Пег - лучший крысолов во всем Хэкни!
Огилви понял, что Марвин говорит о крысиной травле, - еще одном тайном увлечении лондонцев. На небольшую арену, устроенную обычно на чердаке дома устроителя боев, выпускали несколько десятков крыс, натравливая на них сначала бультерьера, а затем - свору мелких собак. Крыс в Лондоне было в избытке, и находились люди, которые специально занимались их отловом, чтобы затем продавать устроителям боев по три пенса за штуку.
- Что ж, - заметил он. - Похвальное умение! Новое нашествие чумы нам точно не грозит. Однако мистер Стоун прав: нам не нужна такса. Извините за беспокойство, любезный. Пожалуй, мы больше не будем отнимать у вас драгоценное время. Но я знаю человека, который с удовольствием купит этого пса, и сегодня же скажу ему ваш адрес.
Огилви наклонился и потрепал Спичку по холке.
- Ну, как хотите, сэр, - проворчал Марвин. - Ежели скучно станет, приходите в четверг, посмотрите на Спичку в деле.
- Всенепременно! - пообещал Огилви, чтобы не разочаровывать хозяина питомника, и приподнял цилиндр. - До свидания, мистер Марвин!

Огилви нагнал мисс Стоун и пошел рядом с ней. Выглядела она рассерженной, и он попытался пролить масла на бушующие воды.
- Не отчаивайтесь: лиха беда начало! По крайней мере, мы можем смело вычеркнуть мистера Марвина из числа похитителей, ведь всех его собак мы видели, и среди них не было мальтийской болонки! Да он и не выглядит, как человек, промышляющий кражей комнатных собачек.
Огилви не слишком хорошо представлял себе, как должен выглядеть похититель комнатных собачек, но сказал об этом, поскольку интуитивно чувствовал, что Джек Марвин тут не при чем. Похищение болонки не согласовывалось с ремеслом, благодаря которому он зарабатывал деньги. Скорее, он бы организовал похищение питбуля или терьера, нежели  глупой и бесполезной с его точки зрения болонки.
- У меня есть еще один адрес, который я упомянул в разговоре с мистером Марвином, - добавил он. - Но если вы не хотите обходить всех хозяев собачьих питомников, я могу сделать это один, а вы пока займитесь чем-нибудь другим, например, опросите слуг леди Кардиган и особенно того, который нашел записку. Может быть, он заметил человека, который ее принес или подбросил? Впрочем, не мне учить вас расследованию.

- Да, вы совершенно правы: Банхилл-роу. Но это не ближний свет, придется снова взять кэб.
Огилви представил, во что обойдется ему сегодняшнее расследование, и помрачнел. Но не мог же он заставлять мисс Стоун ходить пешком весь день, наматывая десятки миль! Хотя надо сказать, что детектива, как и волка, кормили ноги. Только и знай, что бегай весь день! Кэб он все-таки взял, смирившись с тем, что придется расстаться  еще с несколькими пенсами. Но дорога заняла гораздо больше времени, чем он рассчитывал: воскресные улицы были запружены экипажами, открытыми колясками и кэбами. Казалось, что все жители Лондона спешат попасть в места, где их ждали развлечения на любой вкус: он мюзик-холлов и театров до клубов и ресторанов.
Кэб, в котором они ехали, обогнало щегольское ландо, в котором сидел джентльмен, самостоятельно управлявший своим экипажем: его колени были накрыты накидкой, а в руках он держал кнут, которым подстегивал маленькую резвую лошадку. Это был один из богатеев, которые предпочитали передвигаться по Лондону с ветерком. Огиви подавил завистливый вздох и подумал о том, не обзавестись ли и ему таким средством передвижения, но это было связано с большими расходами на содержание лошади, ведь собственного каретного сарая и конюшни у него не было.
- Чтобы вы предпочли: иметь собственный выезд с каретой и четырьмя лошадьми или же вот такое ландо? - спросил он, указывая в окно на удалявшуюся коляску.

Огилви совершенно забыл о том, что все расходы детектива оплачивает его наниматель, и обрадовался тому, что его расходы будут возмещены в полном объеме. Но его радость несколько поутихла, когда он вспомнил, что нанимателем мисс Стоун была не леди Кардиган, а ее служанка, не имевшая за душой ни пенни. Но возражать мисс Стоун он не стал, решив не портить ей настроение, и без того подпорченное грубостью Марвина и нахальными домогательствами его кобеля.
- Да, жизнь на лоне природы существенно отличается от жизни в мегаполисе, - согласился он. - Вот я бы обязательно завел собаку, будь у меня коттедж в сельской местности. Но с другой стороны, жизнь в Лондоне бьет ключом, а что за городом? Овцы да скучные сельские жители, главным развлечением которых является воскресная служба в церкви. А что с вашим новорлеанским наследством и с рабами? Вы продали дом и отпутили рабов на волю или же оставили все как есть?