Лавр Сидорович проследил за тем, как жена избавилась от туфель и чулок. Делала она это с медлительной грацией кошки - не торопясь и наклоняясь так, что ее платье, сшитое по последней моде, весьма откровенно обрисовывало нижнюю часть тела. Ножки у Ольги Аристарховны были гладкие, стройные, с маленькими узкими ступнями, и от созерцания оных Лавр Сидорович почувствовал, что тугие панталоны стали жать ему еще сильнее, чем обычно. В этом акте тщеславного и ни к чему не ведущего соблазнения отразилась вся суть его жены: Лавр Сидорович понимал, что она никогда не осмелится заняться любовью на открытой отмели, но заставить его мучаться от вожделения ей бесстыдства хватало. Но возможно, именно в этой взрывоопасной смеси красоты, тщеславия и жестокости и крылась сила ее женской власти над ним. Лавр Сидорович сорвал с шеи галстух и промокнул им испарину, выступившую на лбу. Ногти неприятно царапнули кожу и он удивленно на них взглянул. За ногтями своими он следил так же тщательно, как какой-нибудь лондонский денди: коротко обрезал их, чистил щеточкой и полировал замшей. Но сейчас обнаружил, что они сильно отросли, и поразился этому.
- Корзинку? - рассеянно откликнулся он на замечание жены. - Но ведь мы недавно плотно позавтракали! А впрочем, в следующий раз обязательно захватим с собой и еду, и ковер, раз ты этого хочешь. И еще я возьму удочки и наживку - наверняка здесь отлично клюёт!
В подтверждение его словам рядом с зарослями осоки плеснула хвостом крупная рыбина. Лавр Сидорович привстал, чтобы убедиться, что зрение его не обманывает, но даже не видя рыбину, он чувствовал ее запах - так же, как и запах кошки, который остался на платье Ольги Аристарховны и перебивал аромат ее дорогих духов и приятный естественный запах тела, которое, по мнению Лавра Сидоровича, пахло луговыми цветами и дикой мятой.

- А почему нет? - искренне удивился Лавр Сидорович. - Всё зависит от твоего настроения, а я всегда готов исполнить любое твое желание...
В боку у него неприятно закололо, как будто он наелся прогорклой квашеной капусты. Лавр Сидорович почувствовал подступившую к горлу кислую отрыжку, и, не желая, чтобы жена стала свидетельницей оной, пошел ва-банк, отринув суеверия, навязанные ему дядькой:
- Не желаешь ли искупаться, мой ангел? Я, пожалуй, воздержусь, - не хочу переохладиться после недавнего недомогания, - но тебе ничто не препятствует. Сколько еще осталось погожих деньков - не успеешь оглянуться, а осень уже на пороге.
Его личная осень тоже стояла на пороге, и доказательством тому были волосы, осыпавшиеся с головы, как пожухлая листва.

- Да, слыхал, но никогда воочию не видал, - сказал Лавр Сидорович. - Говорят, что рыбки в этих стеклянных чашах не простые, а с золотой и серебряной чешуёй, и немалых денег стоят. Ну, у богатых свои причуды, а мы хотя и не бедствуем, но все же не должны забывать, что копейка рубль бережёт. А не выкопать ли нам заместо этой заморской причуды пруд и не запустить ли в него рыб? От пруда большая польза: в нём можно и щук, и голавлей, и зеркальных карпов разводить. В любой постный день будет нам свежая рыбка к обеду!
Лавр Сидорович рыбу употреблял в любом виде: жареной, запеченной на углях, сваренной в ухе, в заливном и расстегаях. Но более всего любил поесть малосольной селедки с лучком и в горчичном соусе, поданной в качестве холодной закуски. Жаль, что водки не пил, ибо селедка и водка были неразлучной парой в любом трактире. Вспомнилось Лавру Сидоровичу, как однажды, отправившись по делам службы в соседний уезд, заехал он в придорожный трактир и, ожидая, когда подадут ему обед, от скуки стал читать надписи, нацарапанные на стене прежними посетителями. Одна из них гласила: "Здесь я выпил стопку водки и закусил двенадцатью селёдками. Купец 3-й гильдии Сомов". А ниже красовалась приписка, сделанная другой рукой: "Ну и дурак! А я  двенадцать стопок водки закусил одной селёдкой! Купец 1-й гильдии Осетров-Задунайский" Лавра Сидоровича эти надписи изрядно повеселили, хотя он и сомневался, что нацарапавшие их "купцы" подписались своими настоящими фамилиями. Впрочем, от купцов можно было ожидать чего угодно. Вот он своими автографами не разбрасывался с той поры, как украсил старую липу, росшую под окнами отцовского кабинета, надписью "Лавр+Арина=любофь". Засим последовала неминуемая расплата: резчика по дереву высекли березовыми розгами и на неделю посадили на хлеб и воду. Причиной же столь сурового наказания был не ущерб, причиненный липе, а то, что Арина была дворовой девкой восемнадцати лет, в то время как Лавру  исполнилось всего девять.  "Любофь" была, разумеется, платонической и неразделенной - Арина и не догадывалась, что сумела зажечь пожар в сердце барчука. Впрочем, вспомнив ее босые ноги и круглые розовые пятки, Лавр Сидорович засомневался в том, что его чувства были столь возвышенны и невинны. А с чего это он вдруг вспомнил о своей первой любви? Видимо, потому, что его жена разгуливала по мелководью, приподняв подол и показывая ему изящные щиколотки. Лавр Сидорович откашлялся и сказал:
- И без купального костюма обойтись можно. Тут эвон какие густые заросли осоки - поплещись под их прикрытием, а я за рекой следить буду: ежели увижу лодку, сразу тебя предупрежу.

Лавр Сидорович остался сидеть под ивой, предоставив жене возможность вволю поплескаться в прохладной воде. Его разморило от жары, и, вопреки обещанию быть начеку, он начал клевать носом. Но сон его был недолгим и неглубоким, и когда он очнулся, то первым, что увидел, была поросшая густой шерстью лапа с длинными загнутыми когтями, лежавшая у него на колене. Лавр Сидорович с трудом сдержал крик и попытался спихнуть лапу с колена, но к вящему ужасу обнаружил,  что это была его собственная рука! Беглый взгляд на другую руку сообщил ему, что и она превратилась в конечность какого-то неведомого животного. Лавр Сидорович издал хриплый стон и подполз к кромке воды, чтобы посмотреться в нее, как в зеркало. Из воды на него глянула волчья морда с острыми ушами и оскаленными зубами.
Не таких изменений он ожидал от порошка, который всучил ему знахарь! Да, волос на голове прибавилось, но этим и ограничивались изменения к лучшему. Лавр Сидорович отпрянул от воды и посмотрел туда, где находилась его красавица-жена. Показаться ей в таком виде было немыслимо!  Лавр Сидорович на четвереньках ретировался за толстый ствол ивы, а затем, развернувшись, бросился в лесную чащу, издав напоследок протяжный вой раненого волка. Он несся напролом, ломая могучим телом редкий подлесок, и в груди у него разгоралась бешеная ярость: все, чего он хотел - поскорее добраться до верижских болот и схватить за горло знахаря, из-за которого превратился в чудовище и разом лишился всего: жены, дома, яблоневого сада и перспективы стать действительным тайным советником 1-го класса.

С началом эпидемии  рабочий день доктора Дешама разделился на две половины: с  раннего утра и до обеда доктор лечил заболевших оспой, а после обеда делал прививки здоровым. Иногда ему приходилось уезжать из города на весь день, чтобы привить от оспы жителей дальней деревни или владельцев какого-нибудь поместья и их крепостных. Помощник, которого назначил Дешаму тайный советник Трудный, ворчал и жаловался на жизнь, но от работы не отлынивал. Однако сегодня Дешам дал помощнику выходной, так как в разгаре была посевная озимой пшеницы, а сам отправился в загородный дом генерала Перфилова, который накануне прислал ему письмо с просьбой привить от оспы его жену, пятерых дочерей и слуг. Проведя в генеральском особняке несколько часов, Дешам отправился в обратный путь.
Проселочная дорога шла вдоль поля сжатой ржи, на котором крестьянки вязали снопы. Дешам натянул поводья, чтобы лошадь пошла медленнее, а он смог полюбоваться на красные платки женщин, выделявшиеся яркими пятнами на однообразном фоне жнивья, как шляпки молодых подосиновиков.  До его слуха доносились звонкие девичьи голоса и женский смех, а потом над полем поплыла песня. Русские песни Дешам успел полюбить за их мелодичность и сейчас с удовольствием слушал одну их них, не заботясь о том, чтобы разобрать слова.
Но вот поле закончилось, и дорога нырнула в лесную чащу. В августе птицы уже не пели, поэтому чаща была окутана тишиной, - лишь изредка  начинала куковать кукушка, да глухо шелестела листва, потревоженная ветром. И вдруг со стороны реки донесся волчий вой, напугавший не только лошадь, но и Дешама, не ожидавшего услышать этот звук. Волки в губернии водились в немалом количестве, но обычно их вой раздавался по ночам, а не в разгар солнечного дня. Впрочем, вой быстро смолк и больше не повторялся.
Выехав из леса, коляска покатила по высокому берегу Днепра. На солнце наползла грозовая туча, а вдалеке уже погромыхивал гром. Но Дешам не слишком беспокоился по этому поводу, так как до города оставалось не более пары верст. И тут он увидел женщину, которая шла по дороге нетвердой походкой, выдававшей сильную усталость. Явно дорогое, со вкусом пошитое платье и уложенные в локоны волосы контрастировали с тем фактом, что женщина была одна: светские дамы никогда не гуляли в одиночестве в таких пустынных местах. Заинтригованный и обеспокоенный, Дешам хлестнул лошадь и быстро нагнал даму.
- Добрый день, сударыня, - начал он, желая осведомиться, не требуется ли ей помощь, и осекся, узнав Ольгу.

- Ездил по делу, а сейчас возвращаюсь в город, -  коротко ответил Дешам, вглядываясь в лицо Ольги. Несмотря на то, что актриса держала себя в руках, было заметно, что недавно она пережила сильнейшее потрясение. Такого выражения лица у нее не было даже после нападения разбойников. А что могло быть хуже этого? Ее платье хотя и выглядело немного помятым, не было ни разорвано, ни испачкано кровью, да и других следов грубого обращения не наблюдалось. Возможно, она стала свидетельницей чего-то страшного - например, убийства, или случайно наткнулась на труп. Но и это не объясняло, почему она оказалась на пустой дороге вдали от дома в полном одиночестве.
- Садитесь в коляску, я отвезу вас домой, - сказал Дешам, открыв дверцу и протягивая руку Ольге. - А по дороге вы мне расскажете, что произошло, и если вам нужна помощь или дружеский совет - вы можете на них рассчитывать.

Нельзя сказать, что Дешам когда-либо испытывал к тайному советнику Трудному хотя бы каплю симпатии, но известие о  внезапной смерти советника его все же поразило. Однако он не выдал своих чувств и некоторое время молча правил лошадью, обдумывая то, что услышал, а главное - увидел. Если сначала Ольга показалась ему потрясенной и испуганной, то сейчас он изменил свое мнение: для  женщины, чей муж утонул у нее на глазах, выглядела она даже слишком спокойной. И тут его осенило: конечно же, это она его и убила, а теперь пыталась наспех придумать более-менее правдоподобную историю. Будучи врачом, Дешам неоднократно сталкивался с внезапными и подозрительными смертями, а также неплохо представлял себе, как в таких случаях ведется следствие и кто первым попадает под подозрение. Большая часть убийств совершалась близкими родственниками и знакомыми жертв, и жены в этой группе уверенно занимали первое место. Мотивом, как правило, было желание не дожидаться естественной кончины мужа, а ускорить её, чтобы  побыстрее получить наследство и свободу от опостылевших супружеских уз.  Если бы на месте Ольги была другая женщина, Дешам, не задумываясь, отвез бы ее не домой, а в полицейский участок. Но поступить так с Ольгой он не мог. К тому же ему было любопытно, как она будет выкручиваться, отвечая на вопросы, которые, вне всякого сомнения, в самом ближайшем будущем задаст ей следователь. Тайный советник Трудный не был  бродягой без роду и племени, и его скоропостижная смерть вдали от дома с единственной свидетельницей в лице его же супруги, не могла не вызвать у властей серьезных подозрений.
- Сочувствую вашей потере, - наконец прервал затянувшееся молчание Дешам, по-прежнему не сводя глаз с дороги. - Простите мне мое профессиональное любопытство, но как именно это произошло?  Лавр Сидорович не умел плавать или его затянуло в водоворот?

Как и ожидал Дешам, объяснение Ольги было шито белыми нитками.
- Возможно, для вас разницы никакой и нет, а вот следователь будет очень дотошен, распрашивая вас о деталях случившегося, - возразил Дешам. - Как вы поняли, что ваш муж мёртв? Вы пытались оказать ему первую помощь или хотя бы проверить, дышит ли он, есть ли у него пульс? Насколько я понял из ваших слов, все произошло очень быстро, а в случаях, когда утонувший недолго пробыл под водой, его очень часто можно спасти. Или его тело утащило течением?
Скосив глаза на Ольгу, Дешам увидел, что она сидит, прижав к лицу платок. Но и этот жест показался ему насквозь фальшивым: он ни капли не удивился бы, обнаружив, что таким образом она пытается скрыть не слезы отчаяния, а довольную улыбку женщины, которой всегда и всё сходит с рук по причине того, что она умело манипулирует окружающими как на сцене, так и в жизни. И тем не менее, даже зная об этом, он продолжал ее любить и, что бы она там ни думала о нем сейчас, пытался пробудить  в ее хорошенькой головке одну-единственную мысль: она в большой опасности независимо от того, сама ли она убила мужа или по несчастливому стечению обстоятельств стала единственной свидетельницей его гибели.

Дешам лишь усмехнулся на поток обвинений, которыми стала осыпать его Ольга, решившая перейти от защиты к нападению.
- Вы сами себе противоречите, сударыня, - сказал он, останавливая лошадь и поворачиваясь к Ольге всем корпусом. - Если ваш муж стал жертвой несчастного случая, как вы только что утверждали -  в чем же можно обвинить вампиров? Но я  не сомневаюсь в том, что вы попытаетесь переложить вину с себя на других. И кстати, я вас пока ни в чем не обвинил: я лишь хотел указать вам на то, что должно быть и так очевидно. Вы - единственная, кому выгодна смерть Лавра Сидоровича, и следствие будет придерживаться именно этой версии. А меня легко могут записать в сообщники, учитывая то, что мы вернулись в город вместе сразу после гибели вашего мужа. Так что валите все на меня: мол, доктор Дешам всегда ненавидел Лавра Сидоровича и утопил его в Днепре.
Дешам внимательно смотрел на Ольгу, пытаясь определить по выражению ее лица, пришлась ли ей по вкусу идея объявить его убийцей. И чем дольше он смотрел на её выразительное, полное жизни и страсти лицо, тем труднее ему было бороться с желанием покрыть его поцелуями. Дешам отвернулся от Ольги и закончил свой монолог:
- Вместо того, чтобы спорить со мной, лучше бы рассказали мне правду. Я смогу помочь вам избежать обвинений только в том случае, если буду знать все подробности случившегося. Вспомните, наконец, что в отличие от меня вы не бессмертны и ваша лебединая шейка не выдержит свидания с веревкой палача. Да и каторги вы не перенесёте - а это меньшее, что вам грозит, если следствие решит, что вы виновны в смерти вашего мужа.