Дешам покорно подошел к Ольге и сел рядом с ней на скамью. То, что она сказала, внезапно пробудило в нем мысль, которая сначала испугала его, но потом показалась не такой уж и безумной.
- Ведь есть же выход, - сказал он, не глядя на Ольгу. - Вы - хранительница и знаете о вампирах всё. Неужели вы сами не видите того, что вижу я - новобращенный вампир? Если вас так страшит старость, вы можете легко ее избежать, став одной из нас.

Дешам старался не лгать без крайней нужды, и теперь не знал, что ответить Ольге на прямо поставленный вопрос. Только что он поклялся ей в вечной любви, но действительно ли он бы смог любить старуху? Уважать, жалеть и беречь в память о прошлом - несомненно, но любить...
- Да, мне страшно представить, что вы постареете, - признался он, решив не лукавить. - Вернее, я просто не могу себе этого представить, ведь вы так прекрасны, что мне кажется - так будет всегда.
Дешам вспомнил свое возмущение, когда граф Шеремет предложил обратить Ольгу в вампира, - отчего же сейчас та же идея не вызывала в нем подобных чувств? Впрочем, Шеремет собирался сделать это насильственно, против желания самой Ольги, а он предлагал ей подумать над таким вариантом - по сути, предлагал сделать добровольный выбор.

- Вы говорите о внимании, а я говорил о любви, - возразил Дешам, отдергивая руку и вставая со скамьи. - Но вы никогда не сможете полюбить меня, ведь я - вампир, и выражаясь вашими же словами, само мое существование противоестественно и противно природе. Я вас понял, сударыня, и не хочу продолжать этот бессмысленный разговор: мы с вами говорим на разных языках. К тому же мне пора возвращаться к пациентам, которые тоже требуют моего внимания.
Дешам поклонился  и вышел из беседки. Несмотря на то, что день был теплый, он дрожал, как будто мир вокруг него был скован льдом. О коробочке с кольцом, так и оставшейся лежать на столике в беседке, он даже не вспомнил.

На обратном пути Дешам размышлял о том, чем же его так зацепила Ольга, и вспоминал женщин, с которыми у него в прошлом были романы. Среди них были и дамы из высшего света, и актрисы, и простолюдинки: две или три привлекли его красотой, остальные -  парижской живостью, остроумием и легким характером, а одна была на редкость умна. Но ни в кого из них он не был по-настоящему влюблен: все его романы были достаточно кратковременными и ни один из них не принес ему такой острой душевной боли, как роман с Ольгой, едва начавшийся. Возможно, причина была в том, что он не мог по-настоящему постичь ее загадочную русскую душу, а может быть - в ее изначальной недоступности, ведь она была не просто замужней женщиной, но и главной хранительницей Договора между вампирами и людьми, а значит, обладала огромной властью над ним - гораздо большей, чем сам император.
Погрузившись в тяжелые думы, Дешам не заметил, как добрался до дома Кривича - время пролетело незаметно, как одно мгновение. В приемной наверняка уже собралась толпа больных, ожидавших доктора. Дешам чувствовал, что совершенно не готов выполнять обязанности врача: ему хотелось закрыться в своей комнате, упасть ничком на постель и лежать так до вечера, никого не впуская. Но навстречу ему выбежал Евгений: он был бледен и выглядел крайне испуганным.
- Что случилось, Эжен? - спросил Дешам, снимая с сиденья докторский чемоданчик. - У кого-то из моих пациентов апоплексический удар?
Мальчишка отрицательно помотал головой и дрожащими губами выговорил всего одно слово, которое поразило Дешама, как гром:
- Оспа!

Оспа была смертельно опасной болезнью, убивавшей примерно каждого третьего и оставлявшая на выживших уродливые отметины. При этом заболеть ею было так же просто, как выпить глоток воды: заражаемость была фактически поголовной. Отчего-то первой, о ком подумал Дешам, была Ольга: он вспомнил их короткий разговор об этой болезни и о вакцине и испуг, который Ольга не смогла скрыть.*
- Где больной? - спросил Дешам. - Ты его видел? Приближался к нему?
Евгений отрицательно помотал головой.
- Нет, Боже упаси! Мне Станислав Вернидубович сказал: он с утра на бойне был, а там один работник весь в прыщах... Вроде как на работу пришел здоровый, а потом его враз всего обсыпало!
Дешам знал, что прыщами русские называли оспенные пустулы, заполненные гноем, который и являлся основным источником заражения. Немного успокаивало то, что вампир Кривич, как и он сам, не мог заразиться оспой, но бедняга Евгений об этом не знал.
- Не бойся: Кривич не заболеет, а значит, не заразит никого из нас: он говорил мне как-то, что переболел оспой в детстве, а этой болезнью дважды заразиться нельзя, - солгал Дешам. - Но я все равно привью тебя от оспы, чтобы уж наверняка быть уверенным, что ты не заболеешь. Ты же знаешь, что государь -император повелел прививаться всем от мала до велика? Не знаешь? Как же так! Разве в Смоленске нет Оспенного комитета?
Дешам прекрасно знал, что никакого комитета в разоренном войной городе не было, как не было и оспопрививателей в окрестных деревнях, хотя император Александр I задолго до начала войны с французами развернул полномасштабную войну с оспой, через церковь воздействуя на умы подданных и призывая их прививаться. Но Дешаму отвлечь и хоть немного успокоить мальчишку, который трясся от страха, как осиновый лист.
- Мне надо отлучиться ненадолго, - продолжил Дешам, обхватывая Евгения за плечи и уводя со двора в дом.- А ты пока займись вот чем: садись за стол, бери бумагу и перо и сочиняй частушку о необходимости и пользе вакцины. Ты сможешь, я знаю. Как сочинишь, перепиши ее крупными буквами на десяти, а лучше - на двадцати листах, чтобы мы могли расклеить их на дверях лавок и присутственных мест. И пока меня нет - никого в дом не впускай! Сегодня я больных принимать не буду.
Убедившись, что Евгений занят делом,  Дешам помчался к дому тайного советника Трудного. Открывшая ему горничная сообщила, что барыни нет дома, но Дешам, невзирая на ее протесты, вошел и направился в будуар Ольги. В будуаре  Ольги не оказалось, но из окна он увидел, что она сидит на веранде с книгой в руках.
- Извините, что снова вас беспокою, - сказал Дешам, выходя на веранду. - Но мне необходимо убедиться в том, что вам ничего не грозит, так как в городе началась эпидемия оспы. Вы сегодня общались с кем-либо помимо меня и слуг?

*См. эпизод Багровый занавес (посты ## 82 и 83)

- Пока что я доподлинно знаю одно: заболел рабочий с бойни. Я также знаю, что ни мне, ни Кривичу, ни Анне Петровне эта болезнь, как и все другие, не страшна. Но для обычных людей оспа настолько заразна, что похожа на лесной пожар: рабочий наверняка успел заразить своих родных и тех, с кем контактировал на бойне. А они в свою очередь, понесли заразу дальше. Возможно, вам необходимо уехать из города на какое-то время, пока эпидемия не пойдет на убыль. Но есть и другой вариант: я могу привить вас от оспы - вас и всех ваших слуг, а также Лавра Сидоровича. Тем, кто когда-то переболел оспой и выжил, прививка не требуется. Соберите всех слуг: я поговорю с ними, выясню, кто из них не нуждается в прививке, а остальных попробую убедить в ее необходимости. Надеюсь, что вас и Лавра Сидоровича мне убеждать не придется.
И Дешам сел на стул, всем своим видом показывая, что не намерен отступать и не уйдет из дома Трудных, пока не выполнит того, что задумал. Он прекрасно знал, насколько сильным было предубеждение против прививок среди простого народа: бывали случаи, когда матери высасывали через соломинку содержимое пустул, появившихся у их детей на месте прививки! Но Ольга и Лавр Сидорович были людьми образованными, поэтому Дешама удивляло то, что они до сих пор не последовали призывам императора и примеру многих представителей своего круга, привившихся против оспы.

Лавр Сидорович вернулся домой со службы в самом прескверном расположении духа: судя по донесениям, которые стали приходить к нему примерно после полудня, в городе вспыхнула эпидемия оспы. О себе он не беспокоился, поскольку переболел оспой в детстве - к счастью, на его лице, и без того не слишком привлекательном, болезнь не оставила следов, но кое-где на теле они были. Однако его жена, насколько он знал, оспой  никогда не болела, а все его попытки убедить ее привиться встречала  высокомерным молчанием, несмотря на то, что каждый раз он ссылался на государя-императора. В таком поведении заключалась непостижимая женская логика. С одной стороны, Ольга Аристарховна страшно боялась "потерять лицо" из-за оспенных отметин, и это он как раз очень хорошо понимал, ведь для актрисы потеря красоты была равносильна профессиональной смерти. Но с другой стороны, отчего ж не привиться и таким образом избавить себя от вечного страха перед болезнью? Кроме непонятного упрямства жены Лавр Сидорович был расстроен и тем фактом, что месть доктору Дешаму откладывалась на неопределенное время: в разгар эпидемии он не мог лишить Смоленск доктора, который, будучи вампиром, был надежно защищен от оспы и других болезней, а значит, мог трудиться не покладая рук день и ночь.
Дома Лавр Сидорович обнаружил полнейший бедлам: по коридорам с воем носились сенные девки, а мужики толпились у входа на веранду с такими хмурыми лицами, как будто им объявили о новом рекрутском наборе. Но самым неприятным и даже фрондирующим было то, что на веранде хозяйничал доктор Дешам - наглец, осмелившийся появиться в доме человека, которому накануне пытался наставить рога! Впрочем, присмотревшись к тому, чем был занят доктор, Лавр Сидорович понял, что он прививает слуг.
- Прекрасно, прекрасно! - воскликнул Лавр Сидорович, подходя к столу, у которого сидела очередная жертва оспопрививателя. Сам-то Лавр Сидорович был обеими руками за прививки от оспы, но его конюх, над рукой которого колдовал доктор, явно придерживался противоположного мнения.
- Надеюсь, первой, кому вы сделали прививку, была Ольга Аристарховна? - уточнил Лавр Сидорович, впрочем, не веря в то, что получит положительный ответ. Так и случилось: доктор отрицательно помотал головой и сообщил, что Ольга Аристарховна лишь дала ему разрешение прививать дворовых слуг и их ближайших родственников, но сама не выразила желания прививаться.
- Продолжайте исполнять свой долг, доктор Дешам, - сказал Лавр Сидорович, вызвав ропот среди мужиков, ожидавших своей очереди, и вошел в дом, чтобы найти жену и объясниться с ней.

- Нет, не выследил, - сказал Лавр Сидорович. - А теперь, когда в городе оспа, и подавно ничего сделать нельзя: люди боятся из домов выходить! Ты совершенно права, душа моя, что разрешила доктору Дешаму привить всех наших слуг, тем более, что по распоряжению высокопоставленных лиц в городе началась агитация. Все театральные тумбы и двери лавок обклеены вот такими, с позволения сказать, виршами... Впрочем, в данном конкретном случае главное  не форма, а содержание, с коим я более чем согласен.
Лавр Сидорович вытащил из кармана сложенный вдвое листок, который он ранее отцепил от дверей участка, развернул его и с чувством продекламировал:

Послушайте, отцы и матери-глупухи,
А пуще всех карги, упрямые старухи,
Возьмитеся за ум, не бойтеся коров,
Кто оспу их привьет, тот жив, цел и здоров!*

- И это еще не все, - заметил он, поглядывая на жену. - Есть и другие, и одно из них так запало мне в душу, что я запомнил его с первого раза. Представь себе картинку: рябая девица, обезображенная оспой, стоит в луже пролитых слез, а под картинкой написано следующее:

Когда б ея отец чуток  умнее был,
Да оспу ей привить коровью разрешил,
Была б она красивей всех смолянок,
А нынче хуже распоследней из цыганок.

Лавр Сидорович лукавил: второе стихотворение он придумал сам и прочитал его жене с намерением убедить ее привиться от оспы. В душе он негодовал на  тестя и тещу, которые в свое время не позаботились о безопасности единственной красавицы-дочери. К своему большому сожалению сих достойных людей он лично не знал, так как они скончались до того, как он встретил Ольгу Аристарховну, влюбился в нее и сделал ей предложение руки и сердца. По крайней мере, так утверждала сама Ольга Аристарховна, и у него не было причин ей не верить. 

- Мои люди делают все, что в их силах, и даже больше, - заявил Лавр Сидорович, не любивший, когда гражданские критиковали силовые структуры. Его жена была очаровательным созданием и талантливой актрисой, но что она понимала в сыске? Да ровным счетом ничего, но почему-то считала возможным высказывать недовольство работой полиции. Он также отметил, что она проигнорировала его тонкий намек на необходимость привиться от оспы, и это тоже его не порадовало. Однако давить на Ольгу Аристарховну не было никакого смысла: она понимала только пряник и не терпела кнута.
- Я вот о чем подумал, душа моя, - сказал Лавр Сидорович, подойдя к креслу, в котором сидела жена. - Пока не закончится эпидемия, вам надо посидеть дома - изолироваться, так сказать. Никакого театра, никаких, упаси Боже, званых обедов и вечеров. Впрочем, все эти мероприятия в любом случае будут отменены. Но и посещать лавки тоже опасно, разве что в церковь можете ходить иногда - там вы будете под надежной защитой высших сил. А все остальное время будьте любезны оставаться в доме: гуляйте в саду, варите вишневое варенье, следите за тем, как прислуга делает заготовки на зиму. А вечерами я буду составлять вам компанию: поиграем в подкидного дурака и лото, почитаем вслух криминальную хронику, обсудим последний проект крестьянской реформы.
Лавр Сидорович замолчал, пытаясь придумать, чем бы еще можно заняться с женой долгими летними вечерами, но в голову больше ничего не приходило.