Дешам принял епитимью, назначенную главной хранительницей, со смирением фаталиста. Кривич ничем ему помочь не мог: договор есть договор. Старый вампир лишь развел руками, тяжело вздохнул и повел Анну к коляске, в которой Дешам приехал в поместье. А Дешаму пришлось глотать пыль, которая летела из-под колес экипажа главной хранительницы. Пробежав несколько верст, он почувствовал непривычную слабость: все-таки раны, нанесенные графом, хотя и затянулись, но лишили его части жизненной энергии. Да и голод уже вонзил в него свои острые зубы и остервенело грыз его изнутри. Дешам начал отставать от кареты и дистанция между ними становилась все длиннее, поэтому, когда дорога резко свернула вправо почти под прямым углом и карета скрылась из виду за стеной деревьев, Дешам остановился, чтобы немного передохнуть, пока главная хранительница его не видит.
И вдруг он услышал полузадушенный женский крик и звуки борьбы. Оглянулся и увидел, что из зарослей волчеягодника на обочине высовывается пара босых мужских ног, покрытых дорожной пылью, а сами кусты трясутся так, как будто внутри засел голодный медведь, перепутавший малинник с волчьей ягодой. Дешам сразу все понял и бросился к кустам. Схватив мерзавца за щиколотки, он выдернул его наружу и, не дав возможности оправдаться, вздернул за шиворот и от души заехал ему кулаком в челюсть. Из кустов высунулась растрепанная девичья голова, окинула Дешама безумным взглядом и тут же снова скрылась, после чего Дешам услышал топот убегающих ног. Оттолкнув обмякшего насильника, он заглянул за живую изгородь из волчеягодника и увидел перевернутую корзину, вокруг которой были разбросаны грузди и сыроежки.
Дешам огляделся: вокруг не было ни души. После секундного колебания он склонился над насильником и вонзил клыки в его шею. Утолив голод, выдернул из-за пояса разбойника два кремневых пистолета и бросил их в низинное болотце, покрытое зеленой ряской, чтобы владелец, очнувшись, не смог ими воспользоваться. Затем стащил с разбойника полотняные штаны и натянул на себя: штаны были коротковаты, но даже так  он выглядел более пристойно. Почувствовав прилив сил, Дешам вернулся на дорогу и сразу же перешел с шага на бег. Добежав до поворота, кареты не увидел и помчался еще быстрее, пеняя себе за то, что так сильно отстал. По обеим сторонам дороги замелькали ели, березы и клены, сливаясь в сплошную зеленую стену, а кареты все еще не было видно. Но зато вдали  показалась фигура в белой рубашке до пят. Дешам даже остановился: ему не хотелось, чтобы кто-либо увидел его бегущим по дороге в чужих штанах и без шляпы. Однако делать было нечего: главная хранительница наверняка заплевала ядом всю карету, обнаружив, что ее "лакей" соскочил с запяток. Дешам потуже завязал кушак, чтобы штаны, свободные в поясе, не свалились на ходу, и снова пустился бегом. А когда нагнал фигуру, оторопел: это была его главная мучительница, но в каком жутком, расхристанном виде! Да практически в таком же, что и он.
- Что с вами, сударыня?! - с искренним испугом в голосе воскликнул Дешам, так как у него мелькнуло подозрение, что главная хранительница сошла с ума - а иначе зачем она сняла с себя платье, растрепала волосы и отпустила кучера с каретой? - Где карета, где лошади, где кучер?
Приглядевшись к ней пристальнее, он заметил, что все драгоценности тоже исчезли: не было ни серег, ни колье, прежде обнимавшего ее точеную шейку, ни браслетов и перстней.
Вспомнив о малом с пистолетами, Дешам все понял.
- Вас ограбили, - сказал он. - А что же кучер? Его убили или он был в сговоре с грабителями?
Спросив о кучере, он тут же осознал, как оскорбительно равнодушно прозвучали его слова. Ольга пережила страшное потрясение, возможно, пострадали не только ее душа и рассудок, но и тело, а он прежде всего поинтересовался судьбой кучера и пропавших вещей!

Слова главной хранительницы были жестокими, но справедливыми. Дешам опустил голову, придавленный чувством вины: если бы во время нападения он был рядом с Ольгой, ничего подобного бы не случилось. Оставалось утешаться тем, что время своей отлучки он спас от поругания другую женщину, однако Ольге об этом сообщать вряд ли следовало. А вот малый, которого он укусил, был явно членом шайки, но непосредственно в ограблении не участвовал, охваченный похотью к случайно встреченной девице. Надо бы его как следует потрясти и выбить из него всю правду, однако для этого нужно было снова оставить Ольгу одну и вернуться к тому болотцу, где медленно приходил в себя разбойник. А скорее всего, уже пришел в сознание и сбежал. Что уж теперь плакать по пролитому молоку - надо решать, как доставить Ольгу в Смоленск. Карты у него при себе не было, и он понятия не имел, где они находятся и как далеко до какой-нибудь деревни, а лучше - поместья, хозяин которого мог бы одолжить им одежду и лошадей. И тут Дешам вспомнил о корзине с грибами: их владелица явно жила не за тысячу верст от того места, где на рассвете собирала грибы!
- Нам надо добраться до какого-нибудь села, - предложил он самый очевидный вариант. - Либо просто двигаться дальше по этой дороге в сторону Смоленска: кто-нибудь обязательно попадется навстречу либо нагонит нас, и мы сможем обратиться за помощью.
Смоленская губерния была не самой густонаселенной губернией России, но вероятность встретить на тракте  крестьянскую телегу или одинокого всадника все же была довольно высокой.
- Мне очень жаль, что так вышло, - добавил он. - И я сделаю все, что угодно, чтобы доставить вас в Смоленск, к мужу.

Да, Дешам все понимал и не мог ничего сказать в свое оправдание. Ведь действительно, просто чудо, что все обошлось малой кровью, хотя потеря драгоценностей и экипажа с лошадьми была достаточно болезненным ударом для тайной советницы.
- Я возмещу вам убытки, - сказал Дешам, не поднимая глаз, и тут же пожалел о данном обещании, так как ничего, кроме горького или саркастического смеха у тайной советницы оно вызвать не могло. Чтобы возместить стоимость экипажа, двух рысаков и драгоценностей, ему бы пришлось работать бесплатно до конца жизни, отдавая все заработанные деньги в уплату долга. С другой стороны, жил он практически на всем готовом и не нуждался в еде: Кривич не требовал с него платы за проживание, а еду исправно поставляли пациенты, страдающие полнокровием. Так что надежда расплатиться с Ольгой все-таки была.
- Мы только время понапрасну теряем, оставаясь здесь, - добавил он, осмелившись взглянуть на Ольгу. - Давайте пойдем в сторону Смоленска, а когда вы устанете, я вас понесу.

Дешам даже не вздрогнул, когда Ольга дала ему пощечину. Вообще он заметил, что события последних дней сделали его гораздо менее чувствительным. Да и чем он мог ответить женщине, которая по его вине только что лишилась самого дорогого - набора ювелирных украшений, которые стоили больше, чем его врачебная практика? Кроме того, на ум неожиданно пришла русская пословица, которой он всегда ужасался: Бьет - значит любит. Ольга удалялась быстрым шагом, гордо подняв голову, и  явно надеясь, что он бросится за ней следом, и правильно надеялась: именно это он и сделал. Сначала он хотел просто пойти с нею рядом, но когда она подвернула ногу (случайно или специально, можно было только догадываться) и стала заметно прихрамывать, он подхватил ее на руки и молча понес по пыльной дороге.
Солнце, поднявшееся уже довольно высоко, слепило глаза, и Дешам постоянно щурился. Все-таки ночью и в сумерках он чувствовал себя гораздо лучше, что бы там ни говорил Кривич. Ночью он видел так же хорошо, как кошка, сова или летучая мышь, а при ярком дневном свете глаза начинали болеть и слезиться.

- Симптомы похожи, но сенная лихорадка обычно бывает весной, а для того, чтобы умыться, нужна вода, - возразил Дешам.
В нем стало расти подозрение, что Ольга Аристарховна заскучала и решила вновь поиграть с ним в свои жестокие игры, как кошка с мышью. Он нес ее по пыльной дороге, справа и слева высокой стеной стоял лес - не могла же она искренне полагать, что он наколдует ей  реку, лесное озеро или источник с прозрачной ледяной водой? Или же она хотела, чтобы он отправился  на поиски водоема, но, как большинство женщин, не выражала свое желание прямо, а лишь туманно намекала, предоставляя мужчине право теряться в догадках?
- Вы хотите, чтобы я поискал воду? - спросил Дешам, опуская хранительницу на землю. - Тогда так и скажите! Но имейте в виду, что поиски ручья или озера займут немало времени, а в итоге могут закончиться ничем.
И еще ей предстояло либо отправиться вместе с ним по нехоженым лесным тропам, либо остаться на дороге одной, что было чревато неприятностями. С другой стороны, солнце припекало все сильнее, и очень скоро ее жажда стала бы невыносимой. Так что хотел он этого или нет, но поиски воды становились насущной необходимостью.

- Снял с еще более бесчувственного человека, - коротко ответил Дешам, ничуть не погрешив против истины. Ольга снова сделала вид, что уходит, прихрамывая на одну ногу. Дешам не знал, действительно ли у нее болит нога, или это еще одна уловка из ее обширного арсенала, но, как врач, не мог остаться равнодушным. Он огляделся и увидел чуть поодаль от обочины большой пень, на котором могли уместиться две таких худощавых дамы, как главная ханительница.
- Постойте, мне надо осмотреть вашу ногу - вдруг там вывих или, упаси Бог, закрытый перелом? - сказал он, - Присядьте вот на тот пенек, - так будет удобно и вам, как пациентке, и мне, как врачу. И если все в порядке, мы сможем углубиться в лес и поискать какой-нибудь источник. Но имейте в виду: в этой местности полно змей, а на вас нет обуви!
Сам он змей не боялся: яд не мог нанести вампиру вреда.

Дешам осмотрел ступню и щиколотку, осторожно покрутил ими туда-сюда, прощупал сочленения и кости и пропальпировал мягкие ткани.
- Обычный ушиб, ничего страшного, - заверил он Ольгу и хотел было на этом закончить, как вдруг его осенило.
- Сидите здесь, а я скоро вернусь с лекарством от ушибов и растяжения связок! - сказал он и нырнул в лесные заросли. Ольга была права: слух у него был настолько острый, что он слышал звуки, недоступные уху обычного человека. В лесной чаще было сумрачно и тихо, даже птицы там не пели, но Дешам слышал, как по стволу дуба ползет жук-короед, а в высокой траве шуршат мелкие грызуны, лягушки и змеи. Каждая лесная тварь издавала свой собственный, уникальный звук и, прислушавшись как следует, Дешам стал различать их. Вот прыгнула лягушка, а вот из норки в земле высунула голову землеройка. Вампир замер, превратившись в неподвижную статую, и вдруг с молниеносной быстротой метнулся в сторону и распластался на траве. Поднялся он, держа в руке извивающуюся гадюку, и направился с ней туда, где его ждала Ольга.
- Вот ваше лекарство, - сказал Дешам, издалека показывая Ольге свою добычу. - Змеиный яд - превосходное средство от ушибов, если осторожно втирать его в кожу - в малых дозах, разумеется. Главное, чтобы на самой коже не было открытых ран и свежих ссадин, но у вас их нет. Дайте мне платок или оторвите кусок от подола вашей туники - я пропитаю ткань ядом и обвяжу тканью щиколотку.

Ольга заметно побледнела, увидев гадюку. Странно, ведь в сцене с Клеопатрой она такого страха не испытывала - правда, тогда она имела дело с безобидными полозами. Зато как кричали дамы в зрительском зале! Дешам побывал на премьере и помнил, что творилось в первых рядах. Да и не одни только дамы были ажитированы смелой творческой находкой постановщика пьесы: сидевший рядом с Дешамом дородный господин мелко затрясся и начал неистово креститься.
Дешам поймал платок и стал сцеживать на него яд. Дело оказалось не простым, ведь у него не было под рукой стеклянной чаши. Однако, призвав на помощь природную смекалку, хирург с честью справился с поставленной задачей, после чего отпустил змею на волю. Рептилия тут же поползла прочь, ругаясь свозь зубы - вампир отчетливо расслышал в ее шипении рассерженные нотки.
- Готово! - объявил "мучитель", подступая к главной хранительнице. Платком он обвязал её лодыжку и отступил, любуясь делом своих рук.
- Согласитесь, сударыня: все-таки очень удобно и полезно для здоровья постоянно иметь рядом с собой опытного врача, - сказал он, зная, что Ольга по своей воле никогда его не похвалит.

- Как врач, настоятельно рекомендую вам почаще смотреть под ноги, - еще более сухо ответил Дешам, задетый за живое тем, что все его старания не вызвали ни капли благодарности. Однако же он понимал, что сердиться на Ольгу, а тем более показывать ей свое раздражение, не было никакого смысла: это лишь раззадорило бы ее и сделало еще несноснее. Пора было отправляться на поиски воды.
- И нет, воды я не нашел, - добавил он. - Сейчас я пойду впереди вас, а вы - за мной. Услышав мои шаги, змеи будут уползать прочь и вы избежите опасности быть укушенной.
Дешам развернулся и пошел к деревьям, казавшимися с дороги сплошной стеной.

Дешам молча пошел вперед, никак не отреагировав на колкое замечание Ольги, но внутренне кипя от возмущения. Эта женщина ради своего личного комфорта готова была снять последнюю рубашку с нищего, а в его случае - набедренную повязку. А ведь могла бы оторвать кусок от своей длинной туники, чтобы самостоятельно сделать из него обмотки для ног. Но она привыкла к тому, что любые ее прихоти исполнялись другими и в этом, вне всякого сомнения, был прежде всего виноват ее муж, потакающий ей без всякой меры.
Тропинка, которую обнаружил Дешам, вывела путников на опушку леса, посреди которой стоял сруб, представлявший собой нечто среднее между охотничьим домиком и хижиной углежога. Из трубы на крыше не вился дымок, из чего Дешам заключил, что хозяин хижины отсутствует.
- Зайдем внутрь? - спросил Дешам, оглянувшись на Ольгу.

Дверь была закрыта, но не заперта: по обычаю, принятому среди охотников, любой путник мог воспользоваться хижиной, попав в затруднительную ситуацию, но уходя, оставить хозяину что-нибудь в знак благодарности. В сенцах были небольшая поленница дров и колун, а в единственной, но просторной комнате - железная печка,  ларь, грубо сколоченный стол и два табурета, а также топчан, крытый вытертым ковром. На полу перед ним лежала такая же вытертая медвежья шкура. Дешам открыл ларь и обнаружил в нем небольшой запас сухарей, мешочек с солью и чугунок с железным ополовником. Сухари были гарантией того, что его подопечная не умрет с голоду - по крайней мере в ближайшее время.
- Думаю, что неподалеку действительно должна быть вода, иначе никто бы не стал ставить здесь дом, - сказал он Ольге. - Отдыхайте, а я снова отправлюсь на поиски

Дешам углубился в лесные заросли, ведомый скорее интуицией нежели указаниями разума. Да и чем еще он мог руководствоваться, когда у него не было при себе ни карты, ни компаса, ни знакомства с местностью? Однако он не шел совсем уж наобум, а примечал и запоминал метки, сделанные самой природой, чтобы впоследствии вернуться по ним обратно к лесной избушке: дерево с корявым стволом, раздвоенным наподобие лиры; огромный, почти с человеческий рост, муравейник; полянку, сплошь заросшую голубыми и розовыми незабудками. Лес бы сумрачен и тих, лишь шорохи невидимых существ нарушали тишину, царившую вокруг, поэтому негромкий плеск воды прозвучал в ушах Дешама подобно шуму водопада. Он ускорил шаг и спустя недолгое время вышел на высокий косогор, поросший соснами, под которым текла довольно широкая река. Дешам смотрел на реку, думая, стоит ли спускаться ли вниз или нет, ведь у него при себе не было ничего, во что он мог бы набрать воды для Ольги, а ему самому вода была нужна лишь для того, чтобы умыться. Постояв так, он решил, что лучше поскорее привести сюда Ольгу, как вдруг увидел лодку, уткнувшуюся носом в берег, и услышал богатырский храп: на песке рядом с лодкой спал детина богатырского вида. Дешам легко сбежал вниз, хватаясь за торчавшие из склона древесные корни, и осторожно подошел к спящему. Тот даже не пошевелился и продолжил храпеть, распространяя вокруг себя сильный запах перегара. Дешам заглянул в лодку и увидел в ней несколько узлов, набитых какими-то вещами. Развязав один узел, он поворошил вещи,  и на дно лодки выпал женский башмачок, в котором он мгновенно узнал башмачок Ольги! Дешам вытряхнул все вещи и нашел второй башмачок, а также платье, в котором еще недавно щеголяла главная хранительница. Платье он оставил, а башмачки забрал и со всей доступной ему скоростью устремился в обратный путь.
Ольгу он обнаружил сидящей в зарослях малины и с аппетитом поглощавшей спелую ягоду.
- Я нашел реку и часть украденных у вас вещей! - объявил он, бросая на колени хранительнице пару парчовых башмачков. - Там еще есть лодка, хозяин которой явно один из тех, кто напал на вас утром. Видимо, он получил свою долю добычи и отправился домой, но по дороге мертвецки напился и сейчас спит на берегу рядом с лодкой. Обувайтесь и пойдем туда: на лодке мы гораздо быстрее доберемся до какого-нибудь поселения!

Если бы Дешам был не маркизом, а обычным русским мужиком, - хотя национальность в данном случае значения не имела, - он бы не сдержался и отвесил своей мучительнице затрещину. Но воспитанное с младых ногтей умение контролировать свои чувства и поступки взяло верх.
- Это вышло случайно, я не имел намерения вас оскорбить, мадам, - сдержанным тоном сказал  он и встал перед хранительницей на одно колено.
Приподняв одну ее босую ступню, он ладонью стряхнул с подошвы дорожную пыль и надел на нее парчовую туфельку на небольшом изогнутом каблучке. Затем повторил тот же ритуал со второй и неожиданно для самого себя поцеловал нежную кожу у основания пальцев.

Смущенный своим поступком, Дешам уставился в землю, пытаясь понять, какой смысл вложила в свои слова Ольга: ждала ли она, когда он вернется с поисков воды, или давно ждала такого мужчину, как он? Неожиданная ласка, которой она его одарила, - первая за долгое время, прошедшее после их разрыва, привела его в смятение, и он не знал ни что ответить Ольге, ни как себя вести дальше. Но время шло и надо было что-то делать. Поэтому Дешам поднялся на ноги и, по-прежнему отводя взгляд, сказал:
- Нам надобно поторопиться, мадам: если разбойник очнется, мне придется его укусить в вашем присутствии 
На самом деле он жалел, что не сделал этого раньше, ведь неизвестно было, когда ему еще выпадет шанс напиться крови, а путь по реке предстоял долгий и многотрудный.
- Я возьму немного сухарей из запасов хозяина хижины, чтобы вам было чем подкрепиться в пути, - добавил Дешам и пошел к хижине, радуясь, что нашел предлог хотя бы на время скрыться с глаз хранительницы и привести свои чувства и мысли в порядок.