Шеф-повар удалился обратно в свои владения, уведя  за собой и свою свиту в лице поваренка и официанта. Фортескью попробовал блинчики и нашел их восхитительными. Однако вопрос мисс Хилтон неожиданно вогнал его в краску.
- Д-действительно, бесподобно... волшебно... - запинаясь, пробормотал он, уткнувшись взглядом в тарелку с оранжевым апельсиновым соусом, - Вы производите фурор, где бы ни появились, сударыня!
Он посмаковал лакомство и осушил бокал шампанского.
- Какой из моих номеров вы хотели бы использовать для разогрева публики? - спросил он. - Номер с корзиной и мечами не подойдет: слишком уж страшный, к тому же мне понадобится ассистентка, которой у меня нет. Может быть, апельсиновое деревце? Или вы считаете, что для такого случая надо придумать что-то новое? Кстати, на какой день назначено выступление?
Фортескью вдруг испугался, что у него в запасе слишком мало времени на подготовку: ведь сделать надо было очень много. Похищение алмаза надо было продумать до мелочей, и самым трудным было не само похищение, а  то, как вынести алмаз из дворца, не попав в лапы охраны и не наведя подозрений ни на себя, ни на мисс Хилтон. Особенно на мисс Хилтон! Путь отступления должен был быть тщательно продуман, но пока что Фортескью ничего не приходило в голову.

Фортескью нравился смех мисс Хилтон: она смеялась так заразительно и искренне, что на душе становилось тепло. Но сейчас она не смеялась, лишь в глазах промелькнули искорки смеха, и Фортескью понял, что она заметила его смущение, и от этого смутился еще больше. Ни одна женщина никогда не оказывала на него такого воздействия: в ее присутствии он ощущал себя мальчишкой, хотя и напускал на себя вид умудренного жизненным опытом мужчины. Чтобы не давать ей новых поводов для поддразнивания, он принялся за блины и доел их, почти не ощущая вкуса, после чего подбодрил себя еще одним бокалом шампанского.
- Хотите попробовать здешний кофе? - спросил он, когда с блинами было покончено. - А что касается номера с апельсиновым деревцем, он действительно хорош, но я не уверен, что наши зрители смогут по достоинству оценить его, ведь они будут наблюдать за представлением из окна замка - именно так все и было, когда вы выступали перед королевской четой в первый раз?
В голове у Фортескью мелькнула идея о том, чтобы продемонтсрировать номер с веревкой: это дало бы ему возможность незаметно ускользнуть, не вызвав при этом подозрений.

Кофе был подан в  чашках китайского фарфора, - таких изумительно тонких, что когда мисс Хилтон взяла свою чашку,  розовые подушечки ее пальчиков просвечивали сквозь стенки. Фортескью тоже взял свою, но с некоторой опаской, так как ему казалось, что малейшее нажатие может обратить фарфор в пыль.
- Выступать перед королевской семьей - огромная честь, но еще и не меньшая ответственность, - сказал он, отпив глоток ароматного крепкого кофе и пристально глядя в глаза мисс Хилтон. - И еще больше я боюсь испортить выступление вам. Как вы считаете, нам позволят заранее осмотреть место, где мы будем выступать? Будет жаль, если номер сорвется из-какой-нибудь досадной мелочи. Кроме того, я уже принял решение показать номер с индийской веревкой, а для этого мне нужно большое раскидистое дерево с еще не облетевшей кроной.

- Буду очень вам признателен за это, - сказал Фортескью и начал рассказывать мисс Хилтон, что представляет из себя номер под названием "Верёвка дервиша", который она еще ни разу не видела. В исполнении индийских факиров этот трюк выглядел устрашающе и обычно пугал зрителей так, что они еще долго не могли прийти в себя, поскольку становились свидетелями того,  как юный помощник факира сначала взбирается вверх по веревке, в буквальном смысле висевшей между небом и землей, и внезапно исчезает из виду, а  через некоторое время на землю падают окровавленные куски его разрубленного тела. Разумеется, в таком виде Шах не мог показать этот номер королевской семье, тем более зная, что среди зрителей будут юные принцы и принцессы, но ему предоставлялась возможность взобраться по веревке вверх, скрыться в древесной листве, а затем перебраться на крышу замкового крыла и спуститься вниз по дымовой трубе. Таких деталей он мисс Стоун раскрывать не стал, только заметил, что откажется от услуг ассистента и выполнит номер самостоятельно.
- А как только я исчезну из виду, а на землю обрушится снегопад из белых лепестков лотоса, вы сразу же сможете начать свое выступление, - заключил он и сделал знак официанту, чтобы тот принес счёт.

Фортескью расплатился, радуясь, что от выигрыша у него остается еще достаточно денег. Впрочем, его номер особых затрат не требовал: нужна была всего-навсего пеньковая или джутовая веревка да и то лишь для отвода глаз. Соль номера заключалась в том, что зрители думали, что видят происходящее, хотя все, что они видели, было чистейшей иллюзией, внушенной им гипнотизером. Будут ли открыты окна, через которые королевская чета и королевские дети будет смотреть на происходящее? На самом деле этот вопрос занимал мысли Фортескью гораздо сильнее, нежели наличие дерева, хотя говорить об этом мисс Хилтон он не собирался, ведь она тоже должна была видеть и знать лишь то, что нужно было ему. Но если окна будут закрыты, его ждет полный провал! Зрители по ту сторону окна не услышат его голос, а значит, он не сможет подвергнуть их гипнозу.
- Я провожу вас до дома, - сказал Фортескью, вставая.

Не успел Фортескью ответить, как у их стола снова появился шеф-повар в сопровождении своего верного оруженосца-поваренка и рассыпался в комплиментах мисс Хилтон, выражая надежду, что снова увидит ее в стенах Рулза. Поваренок поклонился с презабавным видом, и вручил мисс Хилтон коробку, обвязанную алой лентой - подарок от заведения. Внутри нее, как сообщил шеф-повар. лежала дюжина пирожных птифур, начиненных нежнейшим, как лебяжий пух (снова выражение шеф-повара) сливочным кремом. Фортескью, улыбаясь, смотрел на эти знаки внимания, оказываемые его спутнице: такого почтения не удостоился даже великий Макриди!
Пара вышла на из ресторана и окунулась в вечернюю прохладу. На улицах уже зажглись фонари, бросая неровные пятна газового света на мостовую, прохожих на этой тихой улочке было немного и все они торопились вернуться в свои дома. Всего в нескольких шагах текла Темза и плеск ее волн доносился до слуха Фортескью.
- Какой дорогой будем возвращаться, сударыня? - спросил он мисс Хилтон, памятуя о том, что она захотела сама выбрать путь домой.

- Я никуда не тороплюсь, а прогулка с вами - лучшее, что может предложить мне сегодняшний вечер, - сказал Фортескью, предлагая мисс Хилтон опереться на его руку. 
Немногочисленные прохожие бросали на его спутницу заинтересованные взгляды, и Фортескью это и льстило, и одновременно заставляло чувствовать досаду.
- Ба! Да это же Джордж Фортескью! - вдруг услышал он голос и оледенел от охватившего его ужаса. - Как поживаешь, старина?
Хорошо одетый джентльмен примерно его возраста обращался к нему! Фортескью попытался вспомнить имя джентльмена, но память отказывалась ему служить.
- Мы знакомы, сэр? - произнес он, вежливо улыбаясь и надеясь, что джентльмен поймет его намек и, извинившись, отправится своей дорогой, но тот явно не собирался уходить. Преградив дорогу паре, он стоял, раскачиваясь на каблуках и поигрывая резной тросточкой, и, улыбаясь, переводил взгляд с Фортескью на мисс Хилтон и обратно.
- Неужто я так сильно изменился? - произнес он и приподнял цилиндр, демонстрируя огненно-рыжую копну волос. - Что ж, время никого не щадит. Мы не виделись со времен Итона, но я сразу же узнал старого товарища. Я слышал, что ты унаследовал титул, -поздравляю, старина!
Фортескью призвал на помощь все свое самообладание и ответил, постаравшись, что его голос звучал, как обычно, не выдавая его внутреннего состояния, близкого к панике:
- Вы обознались, сэр: я никогда не учился в Итоне. Честь имею...
И, поклонившись, Фортескью проследовал дальше, увлекая за собой мисс Хилтон. Джентльмен, имени которого он так и не вспомнил, остался стоять на дороге, озадаченно глядя им вслед.

Мисс Хилтон явно не придала никакого значения произошедшему, и волнение, охватившее Фортескью, понемногу улеглось. Он наконец вспомнил имя любопытного джентльмена, - это был Гарольд Кроули, второй сын графа Аберкромби, который поступил в Итон позже Фортескью. Будучи двумя годами старше, Фортескью попросту не обращал на Кроули никакого внимания и сейчас вспомнил его имя лишь благодаря ярко-рыжей копне волос, из-за которой тот заслужил прозвище Морковка.
- К сожалению, это так, - ответил он на вопрос мисс Хилтон. - В моей стране много неграмотных, однако не так уж мало и очень образованных людей, принадлежащих к высшим кастам. Я получил образование в  Индийском Колледже Калькутты, основанном в 1815 году благодаря усилиям Главного судьи Верховного суда сэра Эдварда Хайда Иста. В колледже учились мои соотечественники-индусы и образование велось на двух языках - английском и хинди, и основное внимание уделялось литературе и европейской и азиатской наукам. У нас были первоклассные преподаватели, мисс Хилтон, и я очень благодарен им за те знания, которые вынес из стен колледжа.

Разговор начал приобретать нежелательный и даже опасный для Фортескью оборот: ему не хотелось заходить во лжи слишком далеко и выдавать себя за брамина или кшатрия. Поэтому он ухватился за последний вопрос, заданный ему мисс Хилтон, тем более что отвечая на него, он мог сказать чистую правду.
- О да, я родился в Калькутте и провел там первую половину жизни. А вы родились здесь, в Лондоне? Знаете, эти два города всегда казались мне похожими, как бывают похожи родные братья. Жизнь в них бьет ключом, как вода, кипящая в котле, а представители разных народов и религий перемешиваются между собой, как элементы в тигель алхимика. В Калькутте живут не только бенгальцы и англичане, но и португальцы, французы, китайцы, а также евреи, армяне и арабы с фарси, и что удивительно - прекрасно уживаются между собой! К слову сказать, среди офицеров  Ост-Индской компании шотландцев больше, чем англичан. Но расскажите мне немного о своем детстве, сударыня: мы с вами знакомы довольно давно, а я практически ничего о вас не знаю. Впрочем, не смею настаивать: если вам неинтересен сей предмет, поговорим о чем-нибудь другом.

- Мне кажется, что многие люди вам бы позавидовали. - мягко возразил Фортескью. - Бродячая жизнь трудна, но сколько в ней свободы! А ведь главное, что нужно любому человеку для истинного счастья - это здоровье и свобода.
Он помолчал и добавил:
- К тому же цирк - это волшебство, благодаря которому жизнь расцветает новыми, яркими красками. Мне кажется, что я стал иллюзионистом именно потому, что не хотел влачить скучное существование  банковского клерка или торговца тканями.
Факир остановился перед домом, крыльцо которого было украшено двумя высокими керамическими горшками, из которых свешивались почти до самого тротуара плети петунии, усыпанные белыми и фиолетовыми цветами. Даже на взгляд эти цветочные горшки, доверху наполненные землей, весили столько, что вряд ли их могла бы поднять  мисс Хилтон.
- Вы ведь любите музыку, сударыня? - тем же мягким, умиротворяющим голосом спросил свою спутницу Фортескью и вытянул обе руки по направлению к горшкам, после чего начал вести медленный счет от десяти до единицы. Как только он произнес слово "один" оба горшка сдвинулись с места, приподнялись на несколько дюймов и повисли в воздухе, и из них полилась чарующая музыка, услаждающая слух: в ней слышался звон серебряных колокольчиков и ритмичные удары далеких барабанов, напевные звуки деревянных флейт и перешептывание струн ситаров.

Фортескью молча улыбался, глядя на мисс Хилтон: его трюк по-прежнему работал! Но какой же престидижератор раскрывает зрителям свои профессиональные секреты? Мисс Хилтон наверняка это тоже понимала, и ее вопрос вырвался непроизвольно, - так она была поражена увиденным.
Музыка, льющаяся из цветочных горшков, смолкла, как по приказу, а сами они опустились на крыльцо и снова заняли прежние места.
- Один из моих старых фокусов, - заметил Фортескью. - Простой, но тем не менее впечатляющий, не так ли?
В глубине души он ликовал, что не утратил сноровки и своего влияния на зрителей  - реакция мисс Хилтон это доказывала. А раз подействовало на нее, - значит, подействует и на остальных. Впрочем, он знал, что магнетизм действует не на всех людей, поэтому и старался показывать лондонской публике те фокусы, которые держались на ловкости рук и умении отвлекать внимание.
- А какие номера будете показывать вы? - перевел он разговор на более безопасную тему. - И кого из своих питомцев повезете в Виндзор?

Мисс Хилтон была права - то, что показал  ей Шах, было великолепной иллюзией, именно иллюзией, внушенной ей гипнотизером, о чем она, разумеется, не догадывалась. Также как не догадывалась о том, как страстно иллюзионист желал подняться к настоящей вершине мастерства, где уже не было места обману.
- Да, фокус, всего лишь фокус, - тихо сказал он и прикоснулся к цветку петунии, уже тронутого увяданием. - Но в Индии есть маги, способные за считанные минуты вырастить из семени растение, которое на глазах у зрителей покроется листьями, цветами, а затем начнет плодоносить. И уверяю вас - это не фокус. Я дал зарок при первой же возможности вернуться в Индию и найти Учителя,  с помощью которого смогу стать одним из таких магов, пусть даже это будет стоить мне мучений и ежедневного труда до седьмого пота, до изнеможения. Ради этого я готов голодать, лишать себя сна и подчиняться суровой дисциплине. А вы? У вас есть какая-нибудь заветная мечта или цель, которой вы хотели бы достичь, чтобы развиваться как в своей профессии?

- О нет, мне не кажется странным ваше желание, - напротив, я хорошо вас понимаю, - сказал Фортескью. - Только понаблюдав за животным в естественных местах его обитания, можно хорошо изучить и по-настоящему понять его поведение и характер. Кстати, чтобы увидеть бенгальского тигра, не обязательно ехать в Бенгалию: можно отправиться в Ассам или Бехар, да практически, куда угодно. К тому же в Индии у вас появится возможность взять на воспитание осиротевшего  детеныша тигра. В любом случае я буду рад стать вашим проводником и показать вам все красоты своей родины, а также познакомить вас с ее обитателями.
Фортескью засмеялся, вспомнив один забавный случай, произошедший с ним, и объяснил мисс Хилтон причину своего веселья:
- Считается, что тигры представляют собой смертельную опасность для человека. Это правда лишь отчасти. Наиболее опасны раненые или внезапно разбуженные ото сна тигры, и тигрицы, имеющие при себе детенышей. В остальных случаях тигр просто не обращает на человека никакого внимания, потому что занят поисками антилопы, буйвола или оленя.  Однажды со мной произошел забавный случай: я шел от одного селения к другому в достаточно дикой местности и меня окружала  трава высотой в человеческий рост. Вдруг я увидел, что впереди меня трава колышется, и понял, что там находится какое-то крупное животное. Я очень обрадовался, решив, что это, по всей видимости, корова, и что селение, которое я искал, уже близко. Некоторое время я шел прямо за ней, зная, что она выведет меня к людям. Но когда наконец я вышел из зарослей и оказался на открытом месте, я увидел "корову", которая оказалась громадным тигром.

- Именно так, - подтвердил Фортескью. - Тигр не обратил на меня ровно никакого внимания, даже обидно. Возможно, он был сыт, а к тому же ветер относил мой запах в противоположную от него сторону, и он меня не учуял. Но вообще-то тигры редко нападают на людей, и слава людоедов ими, мягко говоря, не заслужена. Опасность для человека представляет раненный тигр либо старый и ослабевший настолько, что у него не достает сил расправиться с антилопой или буйволом. Но почему вы считаете невозможным путешествие в Индию?
Фортескью искренне недоумевал: ему казалось, что мисс Хилтон зарабатывает достаточно, чтобы позволить себе такую поездку. Но может быть, у нее были другие причины, чтобы не покидать Англию? Не собралась ли она выйти замуж? В последнее время они достаточно плотно и часто общались, и ничто не указывало на то, что у нее есть жених, но с другой стороны, она была не из тех женщин, которые трубят о своей личной жизни направо и налево. К тому же жених мог быть моряком, который в настоящее время находился в плавании и именно поэтому и не появлялся на горизонте знакомых мисс Хилтон.