Элис подумала о том, что мистер Эсмонд скорее является любителем поплавать в море, чем рыболовом, а так же любителем пострелять чаек. Впрочем решение приглашать его или нет на рыбалку все равно оставалось за Генри.
Когда лейтенант опустился на траву и взял ее руки в свои, то Элис замерла. Она так старательно гнала от себя прочь любые чувства, пыталась отрешиться от всех эмоций! Но Генри словно специально испытывал ее на прочность. Ведь ей ее так сложно было сдерживаться, так сложно не поддаться..
- Я думала, что кольцо и футляр с драгоценностями забрали вы, когда Перкинс выбил дверь, - выдохнула Элис, не сумев сдержать слова. А ведь она не была так уж уверена в том, что Генри был здесь, когда выбивали дверь. Скорее, она была уверена в обратном, хотя, разумеется, могла и ошибаться. Но это на самом деле не было так уж важно.
А драгоценности.. что ж, в глубине души она осознавала, что ощущения кольца на пальце ей не хватает. Но Элис отчего-то была уверена, что об их сохранности позаботилась Ханна.

Элис зажмурилась и отвернулась.
Вчерашний их спор до сих пор звучал в ее голове так ясно, словно громкие слова отгремели всего несколько мгновений назад. Хлесткие, безжалостные фразы, опускающие ее с небес на землю. И теперь даже не важно: не увидел ли Генри ее искренних чувств или она не смогла донести до него свою любовь.
Но зачем, зачем он опять мучает ее? У нее просто нет сил вновь делать вид, что все в порядке, когда вокруг царит хаос; она не может улыбаться сквозь боль и слезы, зная, что на них надвигается новая гроза. Ведь они вновь поссорятся и в следующий раз она уже не сможет сделать вдох полной грудью и просто задохнется.
Генри легко забывает. А у нее все копится внутри, душит невыносимое чувство вины.
Нет.. нет, он, конечно, этого не знает и не узнает никогда – как ей было плохо на обрыве.
Ничто не изменится, если не изменится она сама, если не изменит себя, не переломит, не сделает правильной и хорошей женой. А ведь оказывается эти качества не обязательно должны содержать в себе любовь – это было для юной Элис горьким, неприятным открытием.
А сколько она еще не знает!
Элис хотела вскочить и убежать, оставив лейтенанта одного. Да, это было бы жестоко по отношению к нему, но было бы милосердно по отношению к ней самой. Но женщина осталась на месте, а в какой-то момент поняла, что ее ладонь лежит на макушке Генри и медленно, неуверенно поглаживает его волосы. Она так и сидела отвернувшись, но по щекам ее текли слезы – она оплакивала свое разбитое сердце и девичьи мечты.

Элис чувствовала, что с каждым мгновением, как Генри обнимает ее, с каждой слезинкой, стекающей по ее щеке, тает ее решимость жить разумом, но не сердцем. Исчезает ее желание отринуть все чувства и забыть о любви; пропадает вся разумность, которой должно обладать правильной жене.
И разум кричал ей, что нельзя отдаваться на волю чувств, что ничего хорошего из этого не выйдет. Но душа требовала иного.
Ведь Генри был так близко, рядом. И она любила его.. да-да, любила!.. не за какие-то особенные качества, хотя лейтенант, безусловно, обладал множеством достоинств, она любила его не из-за денег, не из-за выдающейся внешности и даже не из-за того, что он спас ее от баронета Уайта. Она любила его просто так.
Потому что сердце взволнованно трепетало рядом с ним, потому что внутри поднимался огонь от его прикосновений.
Просто любила.
Когда Генри отпрянул, то Элис порывисто вздохнула и принялась рассеяно искать платок, стараясь больше не плакать. Она не знала что сказать, но, к счастью, это и не потребовалось: лейтенант вдруг подхватил ее на руки. В первое мгновение женщина не поняла к чему это, но затем заметила коляску и Перкинса со столяром, на которых чуть ранее совершенно не обратила внимания.
Семейная сцена перед слугами – что может быть хуже!
Но Элис сейчас было удивительно все равно. Она обняла Генри за шею и лицом уткнулась ему в грудь, прижимаясь щекой. Она не знала куда лейтенант направляется да и не важно это было. Главное, чтобы он вот так же крепко прижимал ее к себе и не отпускал никогда.

Элис постепенно успокаивалась. Да, в груди еще бились переживания и непростые, очень сложные чувства, но в объятиях Генри женщине было тепло, уютно и спокойно, насколько она вообще могла чувствовать себя спокойно. Ведь ее обжигало острое чувство вины за случившееся, чувство собственной глупости и ощущение того, что она.. они могли совершить какую-то ужасную непоправимую ошибку.
Элис слышала плеск волн и понимала, что они находятся на берегу, но только после слов Генри глянула в ту сторону, где солнце бросало свои лучи на мелкую рябь воды. Пахло морем: солью и водорослями. А осторожные прикосновения губ лейтенанта врачевали душевные раны лучше любых лекарств.
- К-конечно вы правы, - Элис глубоко вздохнула и, помня что лейтенанту не всегда удобно когда она сидит у него на коленях, старалась не шевелиться лишний раз, но и покидать свое место не собираясь. Взгляд ее был устремлен на море, потому что смотреть на Генри все еще было стыдно. – Если бы я была ребенком, то побежала бы сейчас по самой кромке воды..
Элис замолчала, в то время как ее пальцы нервно крутили пуговицу на одежде военного.
- Вы.. вы простите меня?

Генри все же был такой чудесный, такой добрый. Он был особенным.
Элис вздохнула еще раз, но на этот раз вместе во вздохом из нее выходило все напряжение, весь негатив. Она наконец чувствовала некую, еще робкую, радость; и усталость от переживаний. Но мысль прогуляться по воде ей пришлась по душе: это должно взбодрить ее!
- Я бы с удовольствием, но..
Элис оглянулась, словно боялась, что за ними кто-то подглядывает из-за скал или из-под дерева. И тут же девушка мотнула головой, словно выбрасывая прочь лишние мысли. Если Генри говорит, что она может прогуляться по воде босиком, значит так и есть! Ведь для нее важно лишь его мнение.
- Я с удовольствием! – уже тверже повторила Элис и улыбнулась. – Позвольте я сяду рядом с вами, чтобы снять туфли..
Женщина присела на ствол дерева рядом с лейтенантом и легко скинула туфельки. А вот с чулками у нее возникла заминка: ведь, чтобы снять их, нужно было высоко приподнять юбки, развязать ленточки и только тогда.. Элис замешкалась и немного смутилась.

Элис никогда еще не приходилось снимать чулки, оставаясь при этом в платье, она растерялась и Генри заметил эту растерянность. Женщина подняла на лейтенанта взгляд: конечно он может помочь ей. Он же ее муж! И пусть мужчины никогда не оказывают женам подобных услуг... впрочем, откуда Элис знать помогают ли другим женщинам их супруги или нет! Да и как узнаешь, если в обществе об этом ничего не говорят!
Как ей узнать, что правильно, а что – нет? Только ориентируясь на слова Генри. И по губам женщина пробежала легкая улыбка.
- Да.. я буду очень благодарна вам, - на щеках Элис вспыхнул румянец. Она не привыкла говорить о таких вещах смело и откровенно, но она уже привыкала думать об этом со спокойствием, без страха и испуга.
Женщина подождала когда лейтенант присядет рядом, одной рукой чуть приподняла подол, показывая свою ножку до середины икры, а пальцами второй руки сжала ладонь Генри. Помедлила еще миг и положил его ладонь чуть выше ступни; затем помогла мужской руке скользнуть по чулкам вверх и отпустила, позволяя самостоятельно продолжить путь.
- Уверена, что вы.. и сами сможете найти подвязки.. – она не знала зачем сотворила эту шалость. Наверное, все дело было в том, что любые прикосновения Генри были ей приятны.

Несмотря на то, что Элис и поддалась внезапно проснувшейся в ней женственности  и слегка поддразнила Генри, но продолжения такого она никак не ожидала. Женщина охнула, когда Генри смело и даже чуточку нагло нырнул к ней под юбки. По телу прошлась волна жара и дыхание на миг перехватило.
Элис вдруг поняла, что страстно желает объятий и поцелуев Генри. Но так же ясно она осознавала, что они находятся сейчас в месте, где их может увидеть каждый. И если прогулка босиком по мокрому песку – одно, то совсем иное…
Макушка лейтенанта касалась внутренней части ее бедра – это ощущалось даже через панталоны. Щеки женщины полыхали.
- Генри.. Генри, ч-что вы…  - Элис не смела ни шевельнуться, ни сказать еще что-то.

Элис вновь шумно выдохнула. Чем ближе был Генри, тем еще большей близости она желала.
Женщина скользнула вперед, оказываясь рядом с лейтенантом, взяла его лицо в ладони и, без долгих раздумий, поцеловала. Через мгновение с трудом оторвалась и, глядя мужу в глаза, торопливо зашептала:
- Я так люблю вас! И.. и вы помните тогда.. на озере зимой.. мы видели двух лебедей? – Элис говорила быстро и чуть сбивчиво. Очень уж стремительно мелькали мысли у нее в голове. И даже не столько мысли, сколько ощущения, которые она пыталась облечь в слова. – Я не хочу, чтобы вы были как верный пес, я хочу, чтобы вы были как лебедь.. и я – тоже..

Элис внимательно, пристально смотрела в глаза Генри, пыталась заглянуть в самые далекие уголки его души. И то, что она видела, вызывало у нее непередаваемый восторг, и душа словно поднималась в небеса.
Женщина кивнула, подтверждая, что и она отлично помнит ту их прогулку. Ведь это был один из первых моментов, когда она могла в полной мере ощутить свободу после долгого заточения, когда она делала первые робкие шаги по пути пробуждения чувств, когда она узнавала своего супруга и, в большей степени, саму себя.
Элис поймала руку Генри и крепко сжала его ладонь, улыбнулась ему и потянула в сторону моря, предлагая начать запланированную прогулку.

Ступать по песку было так непривычно: он был колючим и горячим, но все же эти ощущения были невероятно приятными. В происходящем была какая-то естественность, отсутствие преград и барьеров.. точно так же Элис ощущала себя когда рискнула окунуться в море.
Всю жизнь она была скована условностями, чужой волей и общественными  моральными устоями, поэтому небольшое нарушение, пренебрежение ко всему это было для нее так важно.
Элис сделала несколько шагов вперед, затем обернулась и бросила на Генри лукавый взгляд. По губам промелькнула улыбка. А затем женщина, приподняв юбки, побежала вперед. В лицо ей бил ласковый ветерок, под ногами разлетались во все стороны соленые брызги. Ленты под подбородком развязались и шляпка слетела с головы, солнце тут же бросило луч ей в глаза, но Элис даже не обратила на это внимание – ей было так хорошо! Так спокойно, свободно! В груди родился смех и постепенно он поднимался наверх.. и хотелось вскинуть руки и взлететь!

Бежать в корсете, который плотно охватывал тело, мешая дышать полной грудью, и в юбках, которые путались в ногах, было очень сложно. И долго такое удовольствие, конечно, продлиться не могло, но Элис наслаждалась каждой секундой своей свободы. Потому что слишком хорошо понимала, что такие вот мгновения не будут в ее жизни слишком частными гостями.  Может быть это в последний раз..
Элис ахнула и громко засмеялась, когда Генри подхватил ее на руки и закружил. А в следующий миг мир перевернулся, во все стороны полетели брызги. С каким-то опозданием женщина поняла, что они рухнули в воду – она ведь совсем не ударилась, приземление было очень мягким благодаря множеству юбок.
Элис подняла голову, глядя на лейтенанта, и вновь рассмеялась. Они оба были совершенно мокрые с ног до головы. Но это казалось таким милым, таким.. правильным. Женщина, даже не делая попыток подняться и выйти на берег, потянулась, пробуя губы Генри на вкус – сейчас они были чуть солеными.

Элис медленно и неохотно отстранилась от Генри, сердце ее бешено колотилось в груди. Она могла бы целоваться, кажется, до самого вечера! Но, к сожалению, от этого занятия пришлось оторваться и подумать о вещах более насущных. Ведь, действительно, ей нужно будет как-то вернуться в дом и не уронить при этом себя.
И шляпка!
- Моя шляпка! – Элис резко обернулась и мокрые локоны стегнули ее по шее, только сейчас заставляя осознать в каком неприличном виде она оказалась. – Ох, Генри, умоляю: поймайте мою шляпку!
Но почти сразу женщина кротко вздохнула и крепко сжала руку лейтенанта.
- А, впрочем, не стоит: она все равно погублена. 
Над их головами пролетела, резко крича, чайка, словно смеясь над незадачливыми супругами. Но это не было обидно, а, скорее, весело.
- Вы хотите, чтобы я забралась в дом через окно?
Кончено, само по себе предложение Генри было довольно скандально: где это видано, чтобы леди залезала в окно! Но, вместе с тем, этот поступок не мог навлечь  никакой беды на других людей и все неприятности, если и случится такое, пали бы на голову самой Элис. Поэтому, почти не раздумывая, она решительно кивнула, соглашаясь с мужем.
Это была шалость. Это было такой же забавой, как и попытка научиться плавать и ночное купание и все то, что произошло в гроте Калипсо.
И это обещало быть очень веселым приключением.
Ведь когда еще ей выпадет такая возможность совершить что-то неправильное при полном одобрении супруга?
- Хорошо, - шепнула Элис. Ее ладошка легла на грудь лейтенанта. – Но только если вы поцелуете меня еще раз.. это придаст мне сил, чтобы добраться до дома.
Надо только не забыть забрать чулки и туфли, которые остались около поваленного дерева.

В том, чтобы лежать море и чувствовать как волны накатывают на берег – медленно, планомерно и неумолимо, было что-то волшебное. Соленые воды казались сейчас ласковыми, нежными, пусть даже и настойчивыми. А поцелуи Генри становились все более горячими, страстными. У Элис даже приятно саднило губы.
И какое ей дело до шляпки теперь? Разве что стоит подумать о том, что ее лицо, ничем не защищенное от жестоких лучей солнца, тут же покраснеет и покроется уродливыми веснушками. Но разве Генри будет из-за этого любить ее меньше?
Юбки были страшно тяжелыми. Многочисленные слои ткани намокли и тянули вниз. Элис отчего-то подумала, что, случись кораблекрушение, ни одна дама не сумеет спастись, даже если будет плавать подобно рыбе: эдакая тяжесть просто утянет ее на дно.
И молодая женщина хотела было воскликнуть «О, Генри!» и сказать мужу, который был необыкновенно добр к ней, что она и сама дойдет до дома, что ей будет только приятно ступать по камням – ведь рядом с ней будет он, но слова эти так и остались невысказанными. Пожалуй что и следовало подумать о том, что их могут увидеть – и осудят. Но Элис не могла ни о чем думать, когда Генри целовал ее, когда он прижимал ее к себе. И она протянула руки, обнимая мужчину за шею, ее язычок скользнул вперед, помня предыдущие уроки лейтенанта.
И ей было мало поцелуев, а хотелось куда как большего.

Элис была так счастлива, так невероятно счастлива, что сложно было в это поверить. И под этим натиском светлых чувств отступала тьма в ее душе, что зародилась после вчерашней ссоры. Последние клочья серого тумана таяли под яркими лучами внутреннего солнца. И казалось, что не предложи сейчас Генри, Элис согласится тут же, без долгих размышлений.
Женщина осталась стоять около стены, запрокинув голову и с легкой тревогой наблюдая как лейтенант, быстро и ловко, забирается наверх. Босыми ногами она стояла на земле и травинки ласково кололи ее ступни, щекотали пальцы – это было приятно.
Еще более приятно и волнительно было осознавать, сколько правил они сейчас нарушают. Это было, конечно, ужасно, но, вместе с тем, так чудесно! Поэтому, когда простыни свесились вниз, Элис почти не раздумывала: обвязала конец простыни вокруг своей талии, улыбнулась и помахала Генри рукой, показывая, что она готова. Еще через мгновение женщина крепко сжала простыни руками, собираясь держаться, что было сил.