Услышав про рыбу, Огилви воспрял духом, так как знал, что для зарыбления искусственного пруда была необходима глубина не менее восьми футов, но, как правило, пруды делали еще глубже. Он навалился на весла, но немного сбавил темп, несмотря на яростные призывы мисс Стоун. Она сидела спиной к берегу и не видела, что  оборотень остановился у самой кромки воды, - лишь слышала, как он завыл на луну, на мгновение выглянувшую в прореху, образовавшуюся между тучами. Воды он явно боялся и бесился от того, что упустил добычу. Выведя лодку на середину пруда, хирург оставил весла, решив дать отдых натруженным рукам.
- Осталось дождаться рассвета, - сказал он и начал исследовать дно лодки. Обнаружив там аккуратно свернутую рыбацкую робу с капюшоном, он протянул ее  мисс Стоун:
- Накиньте ее на себя - не то подхватите простуду.
Однако дождь уже начал стихать - с неба не лило, а лишь капало, но теплее от этого не становилось. Хирурга сотрясала крупная дрожь, но он постарался скрыть ее от мисс Стоун.

Огилви не понимал, зачем мисс Стоун знать, почему он ушел из спальни. Что за привычка у женщин контролировать каждый шаг мужчины! Что за беспримерное любопытство! Будь на месте мисс Стоун мужчина, ему бы и в голову не пришло учинять такой допрос .
- Я пошел в кабинет виконта, потому что мне не спалось и к тому же хотелось кое-что проверить, - ответил он, стараясь не выдать своего раздражения. - А дверь я запер потому, что не хотел, чтобы кто-нибудь зашел в спальню в мое отсутствие и обнаружил вас в моей постели. Вы же знаете  слуг: когда они нужны, их не дозовешься, зато когда их присутствие нежелательно - они тут как тут! А вот зачем вы полезли в окно? Ведь это случилось до того, как я ворвался в спальню, преследуемый оборотнем! Вот что, скажите на милость, заставило вас покинуть теплую постель и запертую на ключ, а потому безопасную комнату и выбраться под проливной дождь? Впрочем, не объясняйте: я и без того знаю, что это был сиюминутный каприз, - один из тех, которыми пожизненно страдают все дочери Евы.
Видя, что лодка дрейфует  к берегу, Огилви снова схватил весла и стал выгребать на середину пруда под аккомпанемент воя, которым оборотень оглашал поместье.
- Я понятия не имею, откуда он взялся, - мрачно заметил он, подразумевая оборотня. - Но я бы очень хотел дождаться того момента, когда он уберется отсюда и даст нам возможность вернуться в теплую спальню.

У Огилви от холода зуб на зуб не попадал и часть из того, что сказала ему мисс Стоун, оказалось заглушено дробным стуком. Однако он все же уловил, что она рада тому, что утром он уезжает, и почувствовал досаду. Хотя вообще-то мисс Стоун радовалась рано: было неизвестно, доживут ли они до утра! Оборотень продолжал кружить по берегу пруда, бросаясь то в одну сторону, то в другу. Выглядело это зловеще и от страха зубы у Огилви стали стучать совершенно бесконтрольно. Надо было выбираться на берег и возвращаться в теплый дом - но как?! Чтобы согреться, хирург начал грести энергичнее, стараясь, впрочем, держаться от берега как можно дальше. Стало  теплее, а очень скоро - и вовсе жарко! Как следует разогревшись, он почувствовал, что стал мыслить яснее и посмотрел на  мисс Стоун, которая, нахохлившись, как птичка, сидела на носу лодки, не глядя на своего спасителя, и о чем-то или о ком-то думала - наверняка о виконте Брануолле, о ком же еще?
- Вам не кажется, что нужно позвать на помощь? - нарушил он затянувшееся молчание. - Громко покричать дуэтом, например. Хотя имеем ли мы право подвергать опасности слуг? Вряд ли у кото-то из них под рукой ружье, заряженное серебряной пулей. А мне вот интересно: что случилось с привратником? Он спит в своей будочке у ворот или уже...того?

- Может, по нужде отлучился? - высказал предположение Огилви, вытягивая шею и вглядываясь в аккуратно подстриженные кусты, окаймлявшие берег пруда. - Знаете, у оборотней ведь тоже бывают...нужды.
Воспользовавшись тем, что чудовище на время исчезло, Огилви перестал судорожно грести - руки у него уже ныли от непрерывной гребли. Тем не менее, высаживаться на берег было рано, ведь оборотень мог вернуться в любое мгновение и разорвать мисс Стоун на куски. Почему-то Огилви казалось, что главная опасность угрожает именно мисс Стоун, а не ему. Или, по крайней мере, не он станет первой жертвой чудовищных аппетитов оборотня. И вдруг тишину разорвал треск ружейного выстрела, донесшийся со стороны грота.
- Вы слышали? - встрепенулся Огилви, хотя мисс Стоун, конечно же, не могла пропустить мимо ушей столь характерный звук. - Может быть, это стрелял привратник? Дай Бог, дай Бог!
Следом за первым выстрелом раздался второй, а потом из грота донесся вой, который, начавшись на высокой и звучной ноте, быстро перешел в невнятное подвывание, напоминавшее скулеж смертельно раненной собаки. Огилви снова взялся за весла и стал осторожно подгребать ко входу в грот, но не успел он сделать и пары взмахов веслами, как из грота вышел человек и остановился, глядя на лодку. Человек был без шляпы, а в руках держал ружье - по-видимому, то самое, звук выстрела которого несколько мгновений ранее слышали хирург и мисс Стоун.
- Да это же виконт! - пораженно воскликнул Огилви, вытаращив от удивления глаза. Чего-чего, а появления виконта он не ожидал.

- Если вы будете раскачивать лодку, мы до берега точно не доберемся, - пробормотал Огилви, слегка раздосадованный тем, как радостно мисс Стоун отреагировала на появление виконта. - Сядьте на скамью, сударыня и наберитесь терпения!
Он снова взялся за весла и стал медленно выгребать к берегу - туда, где у входа в грот стоял виконт. Много времени это не заняло, несмотря на то, что Огилви оттягивал момент встречи, как мог. И вот уже лодка ткнулась носом в берег и замерла. Огилви собирался выйти из нее первым, чтобы подать руку мисс Стоун, но его опередил виконт, и ему ничего не оставалось, как с этим смириться.
- Счастлив, что успел вовремя, - тем временем говорил виконт, помогая мисс Стоун выбраться из лодки. - Мне надо многое вам объяснить, сударыня, но вы промерзли до костей - давай поскорее вернемся в дом, чтобы вы могли переодеться в сухое и выпить чашку горячего чая или шоколада.
Виконт бросил взгляд на Огилви и поприветствовал его легким наклоном головы, как будто и не удивившись тому, что в его поместье находится чужой. У Огилви даже сложилось впечатление, что виконт забыл о  том, что они уже встречались. Он немного растерялся, не зная, как вести себя дальше, но виконт взял мисс Стоун под руку и вел ее к особняку. Огилви поплелся за ними, надеясь, что входная дверь не захлопнется перед его носом. К счастью, этого не произошло и он беспрепятственно вошел в дом вслед за виконтом и мисс Стоун.

Огилви топтался в двух шагах от виконта, не зная, последовать ли ему примеру мисс Стоун или же остаться и поговорить с виконтом. Но виконт все решил за него, пригласив его пройти вместе с ним на кухню.
- Я много лет провел в экспедициях и на раскопках и научился недурно готовить, - объяснил он Огилви. - Мисс Стоун может подтвердить мои слова: я готовил для нас бухарский плов, сицилианскую капонату и пёк ячменные и кукурузные лепешки. Но сейчас я не буду готовить сложные блюда - хочу лишь сделать чашку горячего шоколада для мисс Стоун, а вы, я думаю, не откажетесь от стаканчика подогретого виски  с лимоном.
Огилви заверил виконта, что от виски он не откажется  и пошел за ним на кухню. Там виконт умело развел огонь в большой дровяной плите и поставил на плиту пузатый чайник с водой и чугунную сковороду. Пока вода в чайнике нагревалась, он высыпал на сковороду несколько горстей какао-бобов, взятых из полотняного мешочка и обжаривал до тех пор, пока бобы не начали лопаться. Обжаренные бобы он истолок в железной ступке и добавил к ним палочку корицы и несколько зерен кардамона, перемолотых почти до состояния пыли. В той же железной ступке он растопил на огне приготовленную смесь и, как только она начала превращаться в маслянистую массу, добавил в нее сахарного песка.
Огилви молча наблюдал за процессом, памятуя о просьбе мисс Стоун не начинать важных разговоров без нее. Лишь однажды он прервал молчание, чтобы указать виконту на то, что вода в чанике закипела. Виконт снял готовый горячий шоколад с огня, перелил его в большую кружку и поставил кружку на поднос.
- А теперь давайте пройдем в мой кабинет и будем дожидаться там мисс Стоун, - предложил он, беря поднос с кружкой шоколада. - Захватите чайник и лимон - все остальное есть в кабинете.

Огилви потащился за виконтом, с ужасом представляя, как  тот отреагирует, увидев, во что превратился его кабинет. Ему хотелось остановить виконта и попытаться объяснить, чем вызван беспорядок, но в одной руке он нес тяжелый чайник, до краев наполненный кипятком, а в другой - блюдце с лимоном, и эти предметы почему-то мешали ему начать разговор.
Войдя в кабинет, виконт зажег газовый рожок и поставил поднос с горячим шоколадом на письменный стол. Огилви последовал его примеру, освободившись от чайника и лимона, и обвел взглядом комнату. На персидском ковре расплылось уродливое пятно от чернил,  присыпанное сверху землей, высыпавшейся из горшка с кактусом, а в раскрытое окно задувал холодный ночной воздух.
Виконт подошел к окну, опустил раму и задернул тяжелые портьеры, а затем поднял с ковра горшок с кактусом и поставил его на стол.
- Этот ковер я привез из Персии - со вздохом сказал он. - Подарок Насреддин-шаха Каджара...
- Какая неприятность... - пробормотал Огилви, чувствуя, как его охватывают угрызения совести. - Это моя вина, сэр: я запустил чернильницей в оборотня, который ворвался в раскрытое окно. Кстати, раму он поднял самостоятельно, я тут абсолютно не при чем.
- Не переживайте, сударь, - отмахнулся виконт, разливая по виски по толстостенным стаканам и добавляя туда лимон и горячую воду. - Ваша жизнь гораздо важнее какого-то ковра.
В этот момент в кабинете появилась мисс Стоун - она успела переодеться и хотя на голове у нее был легкий беспорядок, выглядела прелестно. Виконт тут же усадил ее в кресло и предложил угоститься горячим шоколадом.
- Пейте шоколад, сударыня, - сказал он. - И не беспокойтесь обо мне: я цел и невредим, чего, увы, не скажешь о бедняге Мёрфи.
- Так вам известно, что Мёрфи погиб?! - воскликнул Огилви, привставая с кресла. - Но как?! Откуда?!
- Мне известно всё, - коротко сказал виконт и принялся разводить огонь в камине.
Огилви снова сел в кресло и стал потягивать горячий виски с лимоном,  ожидая дальнейших объяснений и размышляя о том, что виконт переоценивает объем известной ему информации: о том, что жемчужина его египетской коллекции уничтожена, он никак не мог знать!

После того, как виконт развел огонь в камине, в кабинете стало значительно  теплее. Огилви пододвинул свое кресло поближе к огню и сразу же почувствовал, как жар пламени просушивает его  промокшую одежду. В то время, как огонь согревал его снаружи, горячий виски с лимоном делал то же самое, но изнутри, и хирург блаженствовал, опасаясь лишь того, что его сморит сон. Он усиленно заморгал, пытаясь отогнать сонливость, и ему это удалось. Слова мисс Стоун о "новостях" еще более его взбодрили, поскольку явно относились к мумии, стертой в порошок его собственными руками.
- Сударыня! - торопливо промолвил Огилви, с беспокойством глядя на мисс Стоун, неторопливо поглощавшую шоколад. - Может быть, сперва дадим возможность господину виконту объяснить нам, что происходит? А свои новости сообщим ему позже - в конце концов, они не настолько важны, как то, что касается оборотня и гибели Мёрфи.
Виконт, тоже усевшийся в кресло со стаканом виски в руке, переводил взгляд с Огилви на мисс Стоун и обратно, но ничего не говорил, видя, что между хирургом и его ассистенткой возникло скрытое противостояние. 
- Кое-какие новости я уже успел сообщить, - добавил Огилви. - В том числе - о нападении на меня оборотня и о том, как я защищал свою жизнь при помощи кактуса и чернильницы. Еще раз приношу свои извинения господину виконту за испорченный ковер!
Виконт усмехнулся и покачал головой:
- Я уже сказал вам, что угрызения совести  и извинения тут излишни. Ковер можно заменить на новый, а вот жизнь одна.
- Именно! - воскликнул Огилви, выразительно посмотрев на мисс Стоун. - Сердечно благодарю вас за понимание, господин виконт! Человек имеет право на законную самооборону...
Его слова относились и к тому, что случилось с мумией, и он надеялся, что мисс Стоун поняла намёк.

Виконт задумчиво смотрел на огонь, закинув ногу на ногу и поставив на колено стакан с виски. Он глубоко погрузился в свои мысли и, казалось, не слушал, что говорит мисс Стоун, но когда заговорил сам, стало ясно, что он не пропустил ни слова.
- Бедный Мёрфи, мой верный слуга... Нет, не слуга, а друг! - промолвил он, не отрывая взгляда от языков пламени, жадно пожиравших сухие поленья. - В какой-то степени я несу ответственность за его страшную гибель: если бы я вовремя остановил зверя, Мёрфи остался бы жив. Увы, я был связан клятвой, данной отцу, и до недавнего времени был уверен, что держу под контролем звериную сущность своего единокровного брата. Матери у нас с ним были разные, а отец общий, - в этом и заключалась проблема...
Огилви был так потрясен, что выронил стакан, нанеся очередной ущерб персидскому ковру. Но виконт даже не заметил этого, в то время как мисс Стоун наверняка следила за ним орлиным взором - по крайней мере, так думал сам Огилви. Быстро подняв стакан, в котором не осталось ни капли виски, Огилви нащупал бутылку, стоявшую на каминной полке, и наполнил стакан, так как нервы у него были напряжены до предела.

Виконт посмотрел на мисс Стоун долгим взглядом, в глубине которого затаились печаль и усталость. Он встал, отошел к окну и, раздвинув портьеры, устремил взгляд в темноту.
- Это означает, что в человеке таится зверь - и не в переносном, а в самом буквальном смысле, - сказал он глухим голосом, не оборачиваясь к слушателям. - С самого детства мой брат... а впрочем, я должен рассказать вам все с самого начала*. Моя мать умерла, когда мне было двенадцать лет, после чего отец, измученный тоской по ней, возненавидел Брануолл-корт и отправился в длительное путешествие по Европе, как когда-то поступил его дед. Меня он забрал с собой, хотя к тому времени я уже был записан в Хэрроу и через полгода должен был приступить к занятиям. Отец мой был человеком энциклопедических знаний и сначала обучал меня сам по своей собственной системе, но потом нанял двух учителей, которые сопровождали нас в поездках. В теплое время года мы путешествовали, холодный сезон проводили в Риме или Париже. Спустя три года после того, как мы покинули Брануолл-корт, на одном из балов отец встретил молодую вдову банкира из Ломбардии. Сеньора ди Мирабелло была исключительно хороша собой и моложе моего отца почти на двадцать лет, - возможно, именно поэтому он и потерял голову.
Виконт тяжело вздохнул и повернулся лицом к слушателям.
- Все Брануоллы крайне импульсивные и страстные натуры, - сказал он, глядя на мисс Стоун. - Я не могу осуждать отца за то, что спустя три года после кончины горячо любимой жены он снова влюбился и сделал предложение своей избраннице. Хотя первое время я страшно ревновал его к мачехе - доходило до того, что я грубил ей, а однажды выбросил в сточную канаву ее новую шляпку.

*Рассказ виконта может во многом не совпадать с  легендой, которую псарь поведал Огилви ранее - это не удивительно, так как легенда основана на неясных слухах, суевериях и предположениях, в то время как правда известна только виконту.

- Да, у меня появился младший брат...
Виконт вернулся в кресло и поискал глазами бутылку с виски. Огилви поспешил схватить бутылку и наполнил его стакан.
- Это был замечательный ребенок, - продолжил виконт, пригубив виски. - Даже я не мог этого отрицать и довольно быстро почувствовал к нему сильнейшую привязанность, которая постепенно примирила меня с мачехой. Но спустя три года (роковое число для Брануоллов!) начали происходить странные и пугающие события. Сначала няня Пауло - так по желанию моей мачехи назвали брата, - заметила, что посреди ночи он встает с постели и выходит из детской. Когда она сообщила об этом родителям, ей было дано указание вести счет подобным случаям и записывать даты. В итоге выяснилось, что случаи снохождения, или лунатизма, происходили лишь в те ночи, когда на небе сияла полная луна. Поначалу родители не слишком обеспокоились, тем более, что в роду Брануоллов лунатизмом страдали  многие мужчины. Но потом произошло нечто такое, отчего мой отец в буквальном смысле слова схватился за голову.
Виконт снова отпил из стакана и перевел дыхание. было заметно, что рассказ причиняет ему почти физическую боль: на лбу у него выступила испарина, а рука, в которой он держал стакан с виски, мелко подрагивала.
- Поймите, что я не был свидетелем того случая - в то время мне уже исполнилось восемнадцать и я поступил в Тюбингенский университет и переехал в Германию. Но отец написал мне туда, и его письмо дышало таким отчаянием, что я не мог оставаться в стороне и попытался оказать всю помощь, на которую был способен.
- Прошу прощения, сэр, но в чем же заключался тот случай, о котором вы упомянули? - мягко вернул виконта к теме Огилви.
- Да-да, сейчас я все объясню... У моей мачехи был домашний любимец - пушистый котенок  по кличке ... Впрочем, я забыл, как его звали. И вот однажды утром мачеха обнаружила котенка в гостиной -  вернее, то, что от него осталось: бедняжка был разорван на куски.
Виконт утер испарину на лбу и продолжил:
- Мачехе стало дурно, она закричала и тут же потеряла сознание. Отец, прибежавший на ее крики и увидевший ужасную картину, созвал и допросил слуг, но никто не мог сказать ничего определенного. Однако когда он пошел в детскую, то увидел Паоло, крепко спящего в кроватке - и Господи помилуй! - мой брат, которого все считали ангелом, был покрыт кровью и кошачьей шерстью...
- Господи помилуй, - эхом пробормотал Огилви, бросив обеспокоенный взгляд на мисс Стоун - она выказывала живейший интерес к рассказу виконта и явно принимала его слишком близко к сердцу.
- В ту ночь было полнолуние, - загробным голосом произнес виконт, глядя остекленевшим взглядом на языки пламени в камине. - Мой отец был не из тех, кто, как страус, прячет голову в песок - он сделал надлежащие выводы и написал мне в Тюбинген с просьбой разузнать, можно ли договориться о консультации с Карлом фон Райхенбахом*, профессором Тюбингенского университета и, кроме всего прочего, крупнейшим исследователем лунатизма...

*Историческое лицо

Виконт кивнул, но мрачное  выражение его лица не внушало слушателям надежд на благоприятный исход истории. Впрочем,  исход был уже им известен. Тем не менее Огилви удвоил внимание, так как речь наконец зашла не о суевериях и иррациональных страхах, а о науке. О бароне фон Райхенбахе он слышал - это был доктор философии, а также признанный в научных кругах химик, создатель парафина и креозота. Но он также был известен как исследователь  гипотетической витальной энергии, которую называл одической силой в честь Одина, а это уже имело некоторое (хотя и отдаленное) отношение к медицине. Виконт тем временем продолжил свой рассказ:
- Да, мисс Стоун, - выслушав меня, профессор заинтересовался случаем моего брата, и спустя две недели после нашей с ним встречи провел полный медицинский осмотр Паоло, призвав на помощь своего коллегу, специализировавшегося на нервных заболеваниях. Он также  тщательно расспросил моего отца  и мачеху о том, как протекали первые два года жизни Паоло, и о наследственных заболеваниях в обеих семействах. Затем он объяснил, что есть два вида сомнамбулизма: естественный, зарождающийся произвольно без какого-либо внешнего влияния, и  искусственный, или вызванный внешними причинами, главной из которых является воздействие магнетизма, он же гипноз. Однако все это проливало мало света на загадочную болезнь Паоло, который в остальном был абсолютно здоровым ребенком без каких-либо отклонений. Самым поразительным, что он не помнил, что делал той ночью, когда был растерзан котенок - и никто не усомнился бы в его искренности, глядя в эти огромные, наполненные слезами глаза. Наиболее же печальным было то, что Паоло был сильно привязан к котенку и часто играл с ним, кормил его и заботился о нем так, как это было посильно для ребенка его возраста. Профессор явно был в растерянности, но с присущим ученым апломбом все-таки назначил лечение, которое заключалось в расслабляющих ваннах с минеральной водой, небольших дозах лауданума перед сном, а также усиленном питании и физической активности. Также он посоветовал моей мачехе завести другого котенка, чтобы отвлечь Паоло от мыслей о погибшем любимце. Мои родители выполнили все предписания профессора - даже отвезли Паоло к термальным источникам  Баден-Бадена, и какое-то время все шло хорошо - Паоло перестал вставать по ночам даже в полнолуние. Казалось, что лечение помогло и жизнь наладилась, но спустя еще три года произошел следующий инцидент, на этот раз еще более тяжкий, чем первый. Паоло тогда минуло семь лет  и он был необычайно развит как умственно, так и физически, опережая в развитии большинство своих сверстников. Особенно поражали окружающих его крепкие и довольно острые зубы, гораздо раньше положенного срока сменившие молочные. Однажды ночью (как вы наверняка догадались, это была ночь полной луны) он вскочил с кровати,  набросился на няню, которая всегда ночевала в его спальне, и искусал ее так, что отцу пришлось вызывать хирурга, чтобы он наложил швы на наиболее глубокие и рваные раны. Хирургу щедро заплатили, чтобы он не обратился в полицию, а няне дали расчет, вымостив ее уход таким количеством золота, что впоследствии она купила себе ферму и удачно вышла замуж благодаря такому приданому.  Как и в прошлый раз, наутро Паоло практически ничего не помнил и лишь плакал навзрыд, повторяя, что ночью ему приснился ужасный сон. Кстати, к няне своей он был очень привязан и еще долго горевал об ее уходе. Моя мачеха после этого случая начала хворать и страдать нервными припадками и спустя еще три года скоропостижно скончалась от сердечного приступа. Похоронив вторую жену, отец резко сдал и превратился из пожилого, но крепкого и энергичного мужчины в дряхлого старца. А я беспомощно наблюдал за происходящим со стороны, получая информацию из писем отца, которые, впрочем, он писал все реже и реже.

- Именно так, увы, - подтвердил виконт. - Мой бедный отец протянул в этом аду еще почти десять лет после смерти моей мачехи, и когда уже стало ясно, что дни его сочтены, призвал меня к себе и заставил поклясться спасением души моей покойной матушки, что я не брошу Паоло на произвол судьбы и никогда не отдам его в одно из тех заведений, где держат потерявших разум людей. Поскольку Паоло на тот момент еще не исполнился двадцать один год, я после смерти отца становился его опекуном… Отец пожелал быть похороненным рядом со своей второй женой-итальянкой  на старом кладбище рядом с Вероной, откуда она была родом, и после того, как гроб с его телом опустили в землю, я продал всю недвижимость, которая принадлежала ему в Италии и Франции, и, выручив крупную сумму, вместе с Паоло вернулся в Брануолл-корт.
-Но как же так? - в удивлении воскликнул Огилви. - Я разговаривал со многими местными жителями и никто ни разу не упомянул вашего брата!
Виконт печально взглянул на хирурга и слабо улыбнулся:
- Позвольте мне взять небольшую паузу, сэр. Я дам немного отдохнуть своим голосовым связкам и продолжу рассказ.

Виконт благодарно взглянул на мисс Стоун, но отрицательно покачал головой:
- Благодарю вас, сударыня, но я не голоден.
Огилви тоже посмотрел на мисс Стоун, но не таким благодарным взглядом, как виконт. Ее забота о работодателе была похвальной, но почему она не подумала о том, что голодным мог быть и ее старый друг? А Огилви действительно чувствовал, что его желудок настоятельно требует какого-нибудь подкрепления, будь то пара кусков хлеба с сыром или с полдюжины яиц, зажаренных с беконом. И чего проще было бы предложить легкий перекус им обоим, например, так: "Не хотите ли перекусить, джентльмены?"
Хирург снова наполнил виски свой стакан и сделал глоток. Пить на пустой желудок после бессонной и наполненной событиями ночи было не самой лучшей идеей: Огилви неудержимо клонило в сон, но ему также хотелось дождаться конца истории, которую рассказывал виконт.