Псарня находилась на задах поместья. Огилви был поражен тем, как тщательно все было устроено: собак было довольно много, но все они содержались в чистых вольерах,  - гончие, легавые и пара огромных ирландских волкодавов. Смотрителей было двое, оба - ирландцы, одетые в длинные зеленые куртки и бриджи песочного цвета. На головах у них были береты из красного сукна. Старший смотритель сидел на чурбаке, посасывая глиняную трубку. Молодой раскладывал корм - густо сваренную овсянку с добавлением мяса и костей - по темному характерному цвету Огилви догадался, что это была конина. У каменной стены, защищавшей псарню от холодного северного ветра, находилась поилка для собак: вода в нее подавалась по трубе, выведенной из стены.
Огилви поздоровался и объяснил, кто он такой и зачем явился.
- Чтоб наши собачки да напали на человека? - с возмущением воскликнул старший,  - На ночь мы выпускаем Рамзеса и Сета, чтобы они парк охраняли, но еще ни разу не было такого, чтобы они кого-то загрызли насмерть. Перелез однажды ночью пьяный через ограду, так Рамзес его повалил на землю, встал лапами на грудь и лаял, покуда я не пришел и не отметелил дурня. А что касается зубов - вот у нас с вами по тридцать два зуба во рту, а у взрослой собаки - на десять больше! Да только это не важно: если бы волкодавы кого растерзали, я бы утром это понял по пятнам крови на шерсти, а они чистенькие вернулись - можете сами поглядеть. К тому же Мёрфи они знают, как облупленного - с чего бы им на него набрасываться?
У Огилви не было причин не доверять смотрителю, поэтому он поблагодарил его и спросил, много ли в местных лесах волков.
- Да не особо, - сказал смотритель, выбивая золу из трубки. - Лет пятьдесят назад еще можно было волка встретить, а теперь разве что померещится спьяну. Господин виконт охоту очень уважает, но и он ни разу волка не видал. Но это не беда - на болотах птицы много, с пустым ягдташем ни разу не возвращался.
Огилви вспомнил о том, что видел у входа в грот , и выразил удивление тем, что вместо львов скульптор изобразил волков. Смотритель почесал в затылке, бросил взгляд на своего молодого помощника и, понизив голос, сказал:
-  Отец мне рассказывал со слов своего отца, что прабабка господина виконта, когда была на сносях, отправилась на охоту вместе с мужем. И там напал на нее огромный волк. Она с лошади свалилась и потеряла сознание, а когда очнулась - лошадь лежала на земле с распоротым брюхом и разорванным горлом.  Муж ее нашел, привез домой и она впала в горячку, а через месяц раньше положенного срока родила. Повитуха как увидела младенца, хотела сбежать - у него уши были острые, как у волка, на макушке - прядь черных волос и зубов полон рот. Пришлось мужу раскошелиться, чтобы она молчала. Да разве бабе рот заткнешь? Младенца того никто не видел - мать как оправилась, сразу же уехала с ним в Италию, а за ней и ее муж, а через двадцать лет молодой Брануолл, который дед нынешнего, вернулся сюда один и вступил в наследство, так как отец его к тому моменту умер в Италии. Вот он-то и пригласил сюда архитектора и приказал украсить парк статуями с волками. Но если что, я вам ничего не говорил - господин виконт не любит, когда про его семейство сплетни распускают.
Слушая смотрителя, Огилви почувствовал, что у него ум заходит за разум - все эти сложные перипетии, связанные с предками виконта Брануолла никак не хотели умещаться в его голове. Но он еще раз поблагодарил смотрителя и покинул псарню, отправившись искать мисс Стоун

Огилви уже почти дошел до входа в особняк, когда ему навстречу выбежала запыхавшаяся Кэтти и сообщила, что мисс Стоун ждет его в малой гостиной. Выглядела служанка гораздо лучше, чем когда Огилви видел ее в последний раз - на круглых щеках играл здоровый румянец, синие ирландские глаза ярко блестели. По-видимому, потрясение, которое она испытала, увидев растерзанный труп Мёрфи, прошло, не оставив следа. Огилви последовал за Кэтти и очутился в гостиной, где его поджидала  мисс Стоун, выглядевшая очень по-деловому. Хирург отдал Кэтти  цилиндр и трость, и она вышла, не забыв сделать книксен.
- Вы были совершенно правы, Элизабет, - сказал Огилви, окидывая беглым взглядом убранство гостиной. - Собаки с псарни не имеют никакого отношения к трагическому инциденту с Мёрфи. Господин виконт, как я понимаю, по-прежнему отсутствует?
Упоминать о семейной легенде рода Брануоллов, которую он услышал на псарне, Огилви  не стал - во-первых, не хотел подставлять смотрителя, а во-вторых, сама легенда казалась ему клубком диких суеверий,  непроверенных слухов и явных противоречий. Мисс Стоун совершенно справедливо подняла бы его на смех, услышав эту историю.
- Могу ли я попросить вас распорядиться насчет чашки чая и тоста? - попросил хирург, изнывая от желания дать отдых ногам и заморить червячка, - Признаться, я немного устал и...хм, проголодался. И я сгораю от желания узнать, что удалось выяснить вам, пока я был на псарне.

- Я поеду с вами, - сказал Огилви, разглядывая ланч, который принесла служанка. Чего там только не было - прямо глаза разбегались: и паштет, и холодная говядина, нарезанная тонкими ломтиками и политая мясным соусом, и горячие булочки с тмином, и даже шоколадное суфле. Кроме чашки чая был также подан графинчик кларета, что очень порадовало Огилви, и если бы у него была возможность похвалить кухарку лично, он обязательно бы это сделал. Для мисс Стоун, вкусы которой были хорошо известны слугам, принесли кофейник горячего кофе и кувшинчик сливок.
Огилви не стал церемониться: положил на свою тарелку несколько ломтиков говядины и пару булочек, каждую разрезал и щедро намазал паштетом из утки, в который были добавлены ягоды клюквы, собранной, по всей видимости, на местных болотах.
- Мне надо либо отпустить извозчика, либо возвращаться с ним в Дублин, - продолжил Огилви, наполняя стаканчик кларетом. - Честно говоря, я мог бы задержаться здесь еще на несколько дней - ведь я изначально планировал провести в Дублине две недели. Но если я вам мешаю или вы считаете, что пользы от меня никакой - так и скажите, и я уеду.
Паштет просто таял во рту, а клюква придавала ему такую приятную кислинку, что Огилви зажмурился от удовольствия. Ни в Волке и ягненке, ни в дублинской гостинице, где он остановился, так хорошо не кормили. А на ужин в Брануолл-корте, наверняка подавали еще более изысканные блюда!
Огилви опрокинул стаканчик кларета и взял чашку с чаем - чашка была сделана из тончайшего фарфора, а по ее краю вилась кайма из золотых египетских иероглифов, из чего Огилви заключил, что сервиз, к которому принадлежала чашка, был сделан по индивидуальному заказу виконта.

Огилви был удивлен, что мисс Стоун не была против его дальнейшего присутствия в поместье, но еще больше его удивило то, что она  помнила детали их пребывания в заброшенном замке Танталлон - ведь это случилось восемь лет назад! Правда, рагу, которое он тогда приготовил, было не из кролика, а из крысы, которую поймал и задушил Скун - но к счастью, мисс Стоун об этом не знала.
- Да, обед тогда удался на славу, - подтвердил он, - А вы помните нашего верного друга и помощника Скуна? Ведь это он...
Тут Огилви понял, что чуть было не проговорился о роли кота в приготовлении рагу, и поспешно поднес к губам чашку с чаем, сделав вид, что решил промочить пересохшее горло.
- Да, хотел бы я снова с ним повстречаться - продолжил он, сделав глоток. - Мы так много всего пережили,  в столь многих местах побывали вместе...Шотландия, Шетландские острова, Трансильвания...Я что-то запамятовал - вы рассказывали мне, куда этот шельмец подевался после того, как вы вернулись из Трансильвании в Лондон?
Огилви был уверен, что мисс Стоун не рассказывала ему о том, при каких обстоятельствах рассталась с любезным ее сердцу котом, но хотел убедиться в этом - в конце концов, хотя он и не жаловался на память, кое-какие подробности могли ускользнуть от его внимания.
Почему-то ему не верилось, что Элизабет могла расстаться со Скуном по доброй воле - скорее всего, тот сбежал, соскучившись по приключениям и свободе. Все-таки это был не изнеженный домашний кот, а прирожденный бродяга и плут. Огилви вдруг понял, что не лукавил, когда сказал, что скучает по Скуну: сейчас помощь кота была бы просто неоценимой. Увы, рассчитывать на новую встречу не приходилось. Возможно, что Скуна уже и в живых-то не было, хотя существовало поверье, что у любой кошки в запасе целых девять жизней.

- Вы помните обо мне только плохое, - буркнул Огилви и со стуком поставил чашку на стол. Хрупкий фарфор не выдержал удара и треснул. Огилви сделал вид, что не заметил этого, и поднялся на ноги, видя, что мисс Стоун готова отправиться в путь.
Всю дорогу до Волка и ягненка Огилви думал о Скуне, пытаясь вспомнить, действительно ли он обходился с котом так сурово, как представлялось Элизабет. Пару раз он вроде бы действительно отпихнул Скуна, но это никак не тянуло на жестокое обращение с животным. Огилви так разозлил очередной выпад  мисс Стоун в его адрес, что он решил вернуться в Дублин - какое ему, в сущности, было дело до исчезновения виконта и гибели дворецкого? Он всего лишь хирург и случайно оказался на месте событий.
У паба Огилви спешился и передал поводья мальчишке, торчавшему у входа, чтобы тот отвел лошадь на конюшню - ведь это была хозяйская лошадь. Осталось оказать последнюю мелкую услугу мисс Стоун - и он сядет в наемный экипаж и  поедет в Дублин. Погруженный в мрачные мысли, Огилви лишь случайно заметил стройного джентльмена, который стоял у паба, задрав голову и рассматривая вывеску. Одет он был щеголевато - в приталенный сюртук серо-стального цвета и узкие брюки в полоску. На голове у него был новехонький цилиндр того же цвета, что и сюртук, а нос оседлали круглые очки с синими стеклами. Джентльмен постукивал тросточкой по булыжнику и что-то мурлыкал себе под нос.

Огилви не успел ответить на вопрос мисс Стоун - вмешался джентльмен в синих очках.
- Да, тело привезли в этот паб, сударыня, - сказал он, приподнимая цилиндр и изящно склоняя голову в знак приветствия - волосы у него были длинные, блестящие и завивались в локоны, как у денди начала века. - Фланн О’Брайен, криминальный репортер Зеркала Дублина, к вашим услугам.  И вам, сэр, доброго дня, или, как говорят у нас в Ирландии - Dia duit!
Огилви поклонился в ответ: 
- Гектор Огилви, хирург, - представился он. - Мы с мисс Стоун как раз и приехали сюда из поместья Брануолл-корт, чтобы выяснить подробности того, что случилось с дворецким виконта Брануолла. Мисс Стоун - личный секретарь виконта и в его отсутствие вынуждена разбираться с этим печальным делом.
- О, так вы из Брануолл-корта, какая удача! - воскликнул журналист с фамильярностью, свойственной представителям его профессии. - Разрешите угостить вас и леди парой пива? Я уже свел знакомство с хозяином паба и вытянул из него все, что можно - у хозяев питейных заведений мигом развязываются языки, как только пообещаешь им рекламу в прессе. Кстати, как вам название Волк и ягненок? Меня от него бросает в дрожь, учитывая все, что случилось прошлой ночью. Впрочем, и его главный конкурент назван не лучше -  Три когтя. Можем пойти туда, если угодно.
Огилви, которого всегда томили жажда и любопытство, бросил нерешительный взгляд на мисс Стоун, - он не мог решать за них двоих и поэтому ждал, что она ответит - примет ли приглашение журналиста или вежливо его отклонит.

Три когтя отличались от Волка и ягненка только названием, и Огилви заподозрил, что единственной причиной, по которой журналист повел их туда, было его нежелание вести разговор в присутствии хозяина Волка и ягненка, из которого он уже успел выкачать всю возможную информацию. В разгар трудового дня паб был практически пуст, поэтому троица заняла лучший столик  и О’Брайен заказал по пинте пива для себя и Огилви и чай для мисс Стоун. Огилви последовал его примеру и попросил слугу принести сладостей к чаю - он помнил, что мисс Стоун любила сладкую выпечку. Слуга сообщил, что сегодня у них есть бармбрэк, ревеневый пирог и  гуди. Огилви попросил принести все перечисленное и, как только слуга удалился, обратился с вопросом к журналисту:
- Мистер О’Брайен, расскажите, что сообщил вам хозяин Волка и ягненка. Сказал ли он вам, в каком точно месте и в котором часу обнаружили тело Мёрфи? Элизабет, то есть мисс Стоун, необходимо знать эти важные детали, чтобы сообщить о них виконту Брануоллу.
- Элизабет?! - воскликнул О’Брайен с искренним удивлением. -  Сударыня, вы, случайно, не родственница писательницы Элизабет Стоун, названная в ее честь? Ей сейчас что-то около шестидесяти, а свой первый рассказ под названием Хьюго-вервольф, она опубликовала в 1838 году. О, скажите, что это так! То есть я имею в виду, что вы действительно приходитесь ей близкой родственницей.  Какой материал для статьи: родственница писательницы, сочинившей рассказ об оборотне, оказалась причастна к трагедии с участием оборотня! Но даже если вы не состоите с ней в родстве, совпадение удивительное!
- Прошу прощения, сэр, - вмешался Огилви. - Мисс Стоун никоим образом не причастна к трагедии, случившейся прошлой ночью. Она всего лишь пытается честно выполнять свои обязанности, пока ее работодатель отсутствует. И почему вы так уверены, что Мёрфи убил оборотень? Мы ведь не в средневековье живем, чтобы верить в сказки.
- Да-да, я все понимаю, - поспешил оправдаться журналист. - Но тем не менее, я заинтригован. А про оборотня я вам расскажу все, что знаю.
Появился слуга с подносом и поставил на стол две кружки пива, чашку чая и тарелку, на которой лежали кусок ревеневого пирога, кусок сладкого хлеба с изюмом и нечто, напоминавшее пудинг из запеченного хлеба.

*Элизабет Стоун - английская писательница, родившаяся в 1803 году.

Огилви чуть не поперхнулся пивом, когда услышал про обморок. Испуг, который продемонстрировала мисс Стоун, был настолько натуральным, что он сначала попался на эту удочку, но быстро сообразил, что мисс Стоун просто флиртовала с журналистом! Понятно, что имела на это полное право, но могла бы и сдержаться в присутствии старого друга, который однажды сделал ей предложение. Хирург насупился, угрюмо глядя в пивную кружку, увенчанную шапкой пены: конечно, он знал, как жестокосердны женщины, но поступок Элизабет его просто ошеломил. И как виртуозно она сыграла на струнах, присущих большинству мужчин: разумеется, ей было прекрасно известно, что джентльмены предпочитают нежных, пугливых фиалок, а не бесстрашных тигриц.
- Мисс Стоун шутит, - неожиданно для самого себя сказал хирург, глядя на О'Брайена. - Она удивительно бесстрашная натура и ни разу в жизни не падала в обморок. Мне ли не знать, ведь я видел ее в таких опасных ситуациях, в которых спасовало бы большинство джентльменов, не в обиду им будет сказано. Вы читаете лондонские газеты, сэр? Если да, то должны помнить о том, как ваши лондонские коллеги писали о полете на воздушном шаре, предпринятом примерно с полгода назад господами Ллойдом и Паркером. Мисс Стоун была участницей этого перелета, а до того прошла вместе со мной от Кейптауна до истоков Замбези. А еще раньше она боролась с охватившей Лондон эпидемией неприличностей, а после эпидемии приняла участие в научно-исследовательской экспедиции на Шетландские острова. И в Трансильвании она побывала - там ей пришлось столкнуться с редким случаем порфирии, которым страдал один трансильванский граф. Что же касается оборотней, то я уверен, что они не существуют, а те, кого принимают за них, просто-напросто больны гипертрихозом - это болезнь, проявляющаяся в избыточном росте волос, не свойственном данному участку кожи и не соответствующем полу или возрасту больного. Гипертрихоз преимущественно поражает мужчин, отсюда и суеверия об оборотнях.
Огилви поднес к губам кружку и сделал глоток пива. О'Брайен выглядел настолько удивленным, что даже подрастерял самоуверенность, присущую племени репортеров.
- Вы были в Африке, сударыня? - спросил он, глядя на мисс Стоун широко открытыми глазами. - Пресвятая дева Мария! Я должен взять у вас интервью и написать о вас цикл статей для Зеркала Дублина. Ведь это же сенсация чистой воды! Как жаль, что вы не дочь Ирландии, но впрочем,  это не помешает вам прославиться в Зеленом Эрине.
- Обязательно напишите, - снова подал голос Огилви. - Я забыл упомянуть, что мисс Стоун также побывала и в Египте и принимала участие в раскопках фараоновых гробниц.
О'Брайен вытащил из кармана блокнот и карандаш, раскрыл блокнот  и стал что-то быстро записывать на чистой странице.
- Египет, Трансильвания, Шетландские острова, - бормотал он. - Гипертрихоз, порфирия...
- Новый Орлеан, - подсказал ему Огилви, вспомнивший еще один эпизод. - Жрица вуду и аллигаторы.
О'Брайен прекратил черкать карандашом по странице блокнота и воззрился на мисс Стоун:
- Вы, должно быть, вели путевой дневник во время своих путешествий? - спросил он. - А ведь его можно опубликовать! Я с радостью помогу вам - познакомлю с мистером Шериданом Ле Фаню. Он не только величайший из современных ирландских писателей, но и владелец и редактор журнала Дублинского университета, в котором опубликовал лучшие из своих  романов.
Огилви снова чуть не поперхнулся: Шеридан Ле Фаню был одним из авторов, перед гением которых он преклонялся.
- А меня вы можете с ним познакомить? - неожиданно высоким голосом, чуть не сорвавшись на фальцет, спросил он, весь трепеща. - Это ведь гений, настоящий гений, перед которым бледнеет даже великий дар Вальтера Скотта. И конечно, вы правы: мисс Стоун просто обязана опубликовать свои путевые заметки - это ее долг перед обществом и вдумчивой, читающей публикой!

- Да, простите - я же обещал, - спохватился журналист и закрыл блокнот. Он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто его не подслушивает и, понизив голос, начал свой рассказ, в то время как Огилви лихорадочно размышлял, что означали телодвижения мисс Стоун, дважды наступившей ему на ногу. В первый раз он решил, что она сделала это случайно, но когда ее ножка во второй раз чувствительно нажала на его ступню, засомневался в этом. Неужели она и с ним флиртовала?! Нет, как бы ему ни хотелось так думать, это было невозможно: мисс Стоун его и за человека-то не считала, и флиртовать с ним не стала бы, даже окажись он единственным мужчиной на земле. Значит, она подавала ему какие-то сигналы - но какие и о чем, он не понял. Но игнорировать сигналы, поданные леди, джентльмен не имел права. Поэтому Огилви осторожно коснулся коленом ноги мисс Стоун, как бы говоря ей: "Я вас услышал, сударыня!" А потом сделал это еще раз, как бы добавляя: "Я вас очень хорошо услышал!"
Тем временем О'Брайен говорил следующее:
- Трагедия, которая случилась здесь прошлой ночью, не единственная. Началось это все очень давно - лет тридцать тому назад. Но поначалу жертвами неведомого существа становились только овцы и куры - их находили загрызенными и выпотрошенными. Сначала думали на волков, потом на сторожевых собак, но затем кому-то пришло в голову обратить внимание на тот факт, что эти случаи происходили исключительно тогда, когда на небе сияла полная луна, причем не просто полная, а такая, которую называли кровавой - диск ее был окрашен в зловещий красный цвет, пугавший людей. Порой случались и длительные перерывы, когда местные фермеры не страдали от ущерба: все их овцы и куры оставались целы даже при кровавой луне. Но пару лет назад случился еще один вопиющий случай: дочка пекаря отправилась к местной повитухе и травнице, жившей на другом конце болота, чтобы попросить у нее целебных трав от какой-то болезни. Девушка вышла из дома на рассвете, сразу же после того, как в пекарне ее отца был испечен бамбрэк - точно такой же, как вы только что попробовали. Бамбрэк она уложила в корзинку и накрыла чистой льняной салфеткой, чтобы не остыл по дороге. Без помех добравшись до хижины, она угостила старуху свежим хлебом и засиделась, развлекая ее разговорами и помогая плести кружево, которое старуха обычно продавала на ярмарке, а когда спохватилась, солнце уже клонилось к закату. Дочка пекаря засобиралась домой, но старуха её остановила, сказав, что лучше бы ей остаться на ночь, поскольку сегодня - канун Дня Всех Святых, а на небе восходит кровавая луна. Но девушка наотрез отказалась ночевать в хижине, сославшись на то, что не предупредила отца, и он будет волноваться, если она не вернется домой к ночи. Тогда старуха перекрестила ее, пробормотала какую-то молитву или заговор и повесила ей на шею кожаный шнурок, на котором болтался сплющенный комочек серебра.
Слушая рассказ О'Брайена, Огилви все больше убеждался в том, что все это -  досужие журналистские выдумки. Откуда, спрашивается, О'Брайен знал о салфетке, которой девушка прикрыла хлеб? Да и обо всем прочем тоже. А кровавая луна - это всего лишь астрономическое явление, проявляющееся во время полного лунного затмения, о чем было известно каждому образованному человеку. И все же кое-что в излишне цветистом и оттого неправдоподобном рассказе журналиста зацепило Огилви - он вспомнил легенду, которую ему рассказал псарь из Брануолл-корта.
- А сколько лет той повитухе, о которой вы упомянули? - прервал он О'Брайена. - И жива ли она сейчас?
- Я к этому и веду, сэр, - со вздохом ответил журналист. - Но сначала мне надо промочить горло.
И он знаком подозвал слугу и попросил принести еще одну кружку пива.

- Вы удивительно догадливы, сударыня, - серьезно сказал О'Брайен. - Именно так все и случилось: как только девушка отошла от хижины на приличное расстояние и углубилась в лесную чащу, на нее напало огромное существо, похожее на волка. Девушка лежала ни жива, ни мертва и горячо молилась всем святым. Она не запомнила всех деталей, но в память ей врезалась вытянутая морда, острые уши и оскаленная пасть, из которой стекала слюна. Повалив бедняжку на землю, чудовище поставило ей на грудь передние лапы и щелкнуло зубами, собираясь вцепиться ей в горло. Однако случайно схватило сплющенный кусок серебра, висевший на кожаном шнурке. Раздался громкий хруст и чудовище взвыло от боли, сломав клык!  Обломок зуба выпал из пасти чудовища и провалился за вырез платья Рози - так звали дочку пекаря. Именно он и убедил впоследствии её односельчан в том, что история, которую она рассказала, правдива. Чудовище вскочило на задние лапы и завыло, огласив окрестности громкими, душераздирающими звуками, от которых кровь стыла в жилах. Затем оно опустилось на все четыре лапы, огромными прыжками понеслось в самую глубь чащи и скрылось из виду. Дочка пекаря с трудом поднялась на ноги и пошла к деревне, спотыкаясь на каждом шагу.
- Интересно... - пробормотал Огилви,  - Видите ли, мистер О'Брайен, когда я осматривал труп Мёрфи, я обнаружил в одной из ран обломок зуба, и это наводит меня на мысль о том, что у вашего оборотня во рту не хватает нескольких зубов. Если бы у нас была возможность проверить всех жителей деревни и слуг Брануолл-корта, мы могли бы обнаружить виновника всех этих трагедий.
- Сомневаюсь в этом, сэр, -  возразил О'Брайен, приняв шутку Огилви за чистую воду. - Во-первых, оборотни способны к регенерации - их раны заживают, как по волшебству, - и я уверен, что на месте сломанных зубов отрастают новые. А во-вторых, даже если это и не так, оборотень, вернувшись в человеческий облик, мог обратиться к дантисту, чтобы тот вырвал ему обломок поврежденного зуба, уничтожив, таким образом. единственную улику, свидетельствующую против него. Конечно, если он умен, он не стал бы обращаться к местному цирюльнику, который является также и деревенским дантистом - он бы поехал в Дублин, где его никто не знает, и удалил бы обломок там.
- Значит, вам надо опросить всех дублинских дантистов и выяснить, не обращался ли к кому-нибудь из них мужчина, желавший удалить обломок зуба - думаю, таких будет немало, - с невозмутимым видом сказал Огилви. - Кстати, мисс Стоун, - вы сохранили тот обломок, который я передал вам для исследования? Может быть, вы отдадите его мистеру О'Брайену, чтобы ему было что показывать дублинским дантистам?
- О да, это было бы просто замечательно и сильно продвинуло бы меня в расследовании, - подхватил О'Брайен, по-прежнему не замечавший, что хирург откровенно посмеивается над ним и его историями об оборотнях. - А что касается Мёрфи - его обнаружили на краю деревни. Рядом с ним лежало ружье, из которого он явно стрелял, трава вокруг него была пропитана кровью, но определить, была ли это кровь из его ран, или также кровь раненного им убийцы, не представляется возможным.
- А куда подевалось ружье? - спросил Огилви. - Мисс Стоун, мы ведь не видели никакого ружья, не так ли?
О'Брайен впервые выглядел растерянным.
- М-мм... по правде говоря, о ружье я больше ничего не знаю, - признался он. - О нем упомянул хозяин Волка и ягненка, но лишь в тех немногих словах, которые я вам только что сообщил.

Мисс Стоун снова попыталась наступить ему на ногу, но Огилви ловко увернулся и с непроницаемым выражением лица выслушал ее отговорки по поводу потерянного зуба и выдержал еще одно представление, которое она разыграла: рылась в карманах юбки, якобы в поисках улики, и делала вид, что заинтересована в том, чтобы помочь репортеру и горюет о том, что сие невозможно. Огилви смотрел и удивлялся, почему мисс Стоун выбрала для себя тяжелую и неблагодарную работу сначала медсестры, а потом и врача, когда по ней горькими слезами плакала театральная сцена. Она была столь убедительна в образе, что О'Брайен принял всё за чистую монету и выразил сожаление о том, что важнейшая улика утеряна.
- Нам пора, сэр, - сказал Огилви, видя, что мисс Стоун изнывает от желания покинуть паб, что весьма его удивило и свело на нет подозрения в том, что мисс Стоун пыталась флиртовать с О'Брайеном. -  У мисс Стоун в отсутствие виконта очень много дел, а я по мере своих скромных сил пытаюсь ей помочь, как умею. Но в самое  ближайшее время я вернусь в Дублин и зайду в редакцию Зеркала, чтобы еще раз повидаться с вами и рассказать новости. Благодарю вас за увлекательную беседу и пиво - с меня ответное угощение в Медной голове.
О'Брайен, слегка разочарованный тем, что его собеседники уходят, при упоминании старейшего паба Дублина расплылся в довольной улыбке и жарко заверил Огилви в том, что с нетерпением будет ждать следующей встречи. На том и расстались, и как только Огивли и мисс Стоун вышли из паба на улицу, хирург спросил:
- Ну-с, сударыня, куда вы собираетесь отправиться сейчас?

- Я никуда его не отправлял, - пожал плечами хирург. - Я просто подал ему идею, а уж будет ли он воплощать ее в жизнь, меня не касается. Но что-то мне подсказывает, что будет, даже не имея в руках обломка зуба.
Огилви мог бы поинтересоваться, почему мисс Стоун не отдала журналисту улику, но сдержался.
- Значит, вы хотите лично поговорить с владельцем Волка и ягненка, - задумчиво  промолвил он, беря свою спутницу под локоток и отводя подальше от середины проезжей части, потому что к ним приближалась повозка, от колес которой летели в обе стороны комья грязи. - Что ж, я провожу вас туда - мне ведь надо расплатиться с извозчиком, который привез меня сюда, и отпустить его обратно в Дублин. А вы побеседуете с хозяином паба, а потом, если захотите, перескажете разговор мне.
Огилви поколебался и добавил:
- Мне оставить за собой комнату в пабе или в поместье найдется для меня свободная гостевая спальня на пару-тройку ночей?

Огилви не торопясь последовал за мисс Стоун, обдумывая мысль, неожиданно пришедшую ему в голову. Этой мыслью он поделился с мисс Стоун:
- Элизабет, а ведь наш новый знакомый, пожалуй прав: вам не кажется странным выбор названий для местных пабов? Три когтя, Волк и ягненок... Любая легенда основана на каком-нибудь реальном факте. Либо в этой местности когда-то было много волков, либо... Нет, я так же, как и вы, все еще отрицаю факт существования оборотня, - в немалой степени потому, что знаю о существовании болезни, симптомы которой и вызвали появление легенд о людях-волках. Но с другой стороны, нам с вами  приходилось видеть много такого, во что лет десять назад я бы ни за что не поверил. Ну да ладно: я иду на конюшню, а вы - к хозяину. Чуть позже я к вам присоединюсь: мне надо будет расплатиться с хозяином за еду и ночлег.
Огилви ускорил шаги и, обогнав мисс Стоун, открыл и придержал для нее тяжелую входную дверь. Хозяин Волка и ягненка стоял за стойкой, перетирая стаканы полотенцем не первой свежести, и удивленно воззрился на леди, пришедшую в паб в неурочное время да еще и без спутника. Огилви, прятавшийся за дверью, не стал объявлять о своем присутствии -  закрыл дверь за спиной мисс Стоун и пошел в обход паба, чтобы найти на конюшне извозчика. Разговор с ним вышел короткий: расплатившись и отпустив его обратно в Дублин, хирург вернулся ко входу в паб и вошел, чтобы послушать разговор мисс Стоун с хозяином.

Тропинка  к  дому старого Джона пролегала по берегу реки Лиффи и Огилви не уставал восхвалять красивейшие виды, открывавшиеся взору: на одном берегу реки росли вековые дубы, клены и ясени, на другом - фруктовые сады, посаженные жителями города. В разгар апреля плодовые деревья были покрыты цветами и навевали мысли о будущем урожае: наливных яблоках и сочных вишнях.
- Красивое местечко этот Дрихад-Нуа, - заметил Огилви, любуясь сверканием речной воды, в которую окунали свои гибкие ветви старые ивы. - И рыбы в реке наверняка полно - можно ловить руками. А посмотрите, какой здесь мост - готов поклясться, что  основу для него заложили римские солдаты!
В этот момент послышался громкий перестук колес и на мост въехал паровоз, выпускавший столб черного дыма и тянувший за собой несколько вагонов. Двигался состав со стороны Дублина и, миновав мост, начал тормозить, явно намереваясь сделать остановку. Глаза хирурга округлились от изумления:
- Постойте, что же это такое... - пробормотал он. - Здесь есть железнодорожная станция?!* А какого черта... ох, прошу прощения!  Зачем же я трясся в экипаже несколько часов, когда мог бы добраться сюда в разы быстрее?
Огорчение и разочарование Огилви  были столь велики, что он с досады пнул большой валун, стоявший на обочине, и чуть не взвыл от боли, сильно ушибив большой палец ноги. Хирург был разочарован прежде всего самим собой - тем, что не удосужился выяснить заранее, можно ли добраться до Дрихад-Нуа по железной дороге. И извозчик, ирландская шельма, ничего ему не сказал! Огилви захотелось вернуться в Волка и ягненка, схватить извозчика за шиворот и высказать ему все, что он о нем думал. Однако шельмец наверняка уже уехал, так что хирургу оставалось лишь посыпать голову пеплом и горевать о напрасно потраченном времени и деньгах.
- Обратно я поеду на поезде, - сказал он, хотя мисс Стоун вряд ли интересовали его дальнейшие планы. - Что ж, и настаруху бывает проруха - в следующий раз буду более осмотрителен. Не этот ли дом имел в виду хозяин паба?
Огилви указал на дом под островерхой крышей, дверь которого была выкрашена в красный цвет. Выглядел дом хотя и старым, но крепким и опрятным. И точно так же выглядел его хозяин, сидевший на скамье под узловатым грушевым деревом и куривший трубку. Неподалеку от него под присмотром воинственного петуха гуляли куры, а в углу двора на цепи сидел огромный ирландский волкодав, разразившийся грозным лаем при виде двух незнакомцев.
*Железнодорожная станция была построена в 1846 году