- Кому война, а кому мать родна - это про вас с капитаном Кендалом, сэр. Храбрые вы офицеры, тут и говорить нечего, - пробурчал Перкинс. - Что до меня, то хоть я пока и солдат, но хочу подольше пожить под мирным небом. У меня жена... а теперь вот и мистер Кендал, дай ему Бог здоровья, предложил ответственную должность.
Бартоломью Кендал, заметивший смущение капитана Томаса, решил его не мучать, - да и по правде сказать, длинный и насыщенный день, который он провел сегодня, изрядно его утомил. Еще лет пять назад он был способен засиживаться с друзьями заполночь, играя в карты или ведя занимательную беседу под графинчик-другой кларета или бутылку мадеры. Но нынче силы у него были уже не те, хотя он и продолжал вести достаточно активный образ жизни.
Поддержав героический настрой капитана Томаса, старый джентльмен выразил надежду, что войны все-таки не случится, - по крайней мере, не в самые ближайшие годы.
- Вы с Генри героически проявили себя в Крыму, имеете полное право на отдых, - сказал Кендал-старший. - А я молюсь об одном: не увидеть снова, как Генри отправляется на поля сражений. Боюсь, мое старое сердце не выдержит жгучей тревоги за моего мальчика. Да и к вам, дорогой Джеймс, я отношусь, как к родному сыну.
Разговор еще некоторое время продолжался, крутясь вокруг предметов и тем, интересных джентльменам, но примерно через полчаса капитан Томас откланялся, а Перкинс отвел Кендала-старшего в приготовленную для него спальню, где уже была расстелена постель, а в изножье кровати лежала грелка с горячей водой: накануне Кендал-старший мимоходом упомянул в присутствии Перкинса, что даже на индийской жаре у него мерзнут ноги.
Завершив дневные дела, Перкинс с чувством выполненного долга отправился на боковую, предвкушая, как (уже лежа в постели) крепко обнимет Ханну и перескажет ей все, что слышал в столовой.

Эпизод завершен