Сначала Огилви ничего не понял и испугался, что мисс Стоун стало дурно от жары и влажности, и она готова упасть в обморок. Курица, счастливо избежавшая столкновения с ее каблучком, раздраженно закудахтала и побежала прочь.
- Что с вами, Элизабет? - переполошился Огилви, обхватывая даму обеими руками, чтобы не дать ей упасть. - Вам дурно? Дышите, сударыня, дышите!
Продолжая удерживать мисс Стоун, Огилви огляделся в поисках тени, куда можно было бы отвести или отнести её, но на пристани не было ни деревца, ни навеса. Людей тоже не было, - по-видимому, в Келимане строго соблюдалась португальская сиеста, хотя час был ранний и солнце еще не успело раскалить воздух. Огилви оглянулся на баржу и, увидев одного из своих слуг, крикнул:
- Принеси воды, быстро!

Мисс Стоун так резко от него отстранилась, что Огилви почувствовал себя уязвленным, - впрочем, далеко не в первый раз за время их знакомства. Прижав руку к груди и стараясь отдышаться, он мысленно перебирал возможные причины, по которым был настолько неприятен даме, что она даже сумела не упасть в обморок, лишь бы вырваться из его объятий. Ни одной причины он так и не смог найти, и когда подоспел слуга с кувшином воды, забрал у него кувшин и сделал несколько жадных глотков, а после еще и побрызгал на себя тепловатой водой. Вернув кувшин слуге, Огилви прижал пальцы правой руки к левому запястью и сосчитал пульс, опасаясь, что его хватит сердечный приступ. Но, убедившись, что сия беда ему не грозит, припустил следом за мисс Стоун, которая уже успела удалиться на довольно приличное расстояние, распугав своими юбками всех встречных кур. Куры почему-то не разбегались в разные стороны, а бросались под ноги Огилви и ему приходилось то и дело уворачиваться и подпрыгивать, чтобы не причинить вреда чьей-нибудь хохлатке. Наконец куры остались позади и хирург смог перевести дух. За короткое время он успел покрыться красноватой пылью, но то же самое можно было бы сказать и о подоле платья мисс Стоун и о ее башмачках. А пекарни, о которой упомянул шкипер "Сахарного тростника" не было и в помине. Огилви даже и предположить не мог, что в такой дыре могут быть настолько длинные улицы: они с мисс Стоун все шли и шли, а улица никак не кончалась. Наконец ему это надоело и он обратился с вопросом к португальцу, сидевшему у крылечка в плетеном кресле и курившему толстую сигару, запах которой убивал на расстоянии не только комаров и москитов, но и все живое. Увы, Огилви не говорил по-португальски, а португалец не понимал по-английски. Хирург попробовал объясниться знаками, затем при помощи трости нарисовал на пыльной дороге нечто, отдаленно напоминавшее круассан, но португалец лишь засмеялся, показав желтые от табака зубы.
- Мисс Стоун, остановитесь! - воззвал Огилви к своей спутнице. - Здесь нет никакой пекарни, - никто о ней не знает!
Португалец посмотрел на стройную женскую фигурку, перевел взгляд на Огилви, затем снова посмотрел на женщину и вскочил с плетеного кресла, делая знаки, которые, как сообразил Огилви, были приглашением войти в дом.
- Мисс Стоун! - снова возвысил голос хирург. - Кажется, нас приглашают позавтракать! Вы хотите кофе?
- Сafé, café! - радостно затряс головой португалец, услышав знакомое слово и, изогнувшись в поясе, вытянул руку вбок, указывая на дверной проем.

Огилви не считал, что им что-то угрожает, и смело вошел в дом, оказавшийся ни чем иным, как той самой пекарней! Попутно он успел пожалеть о том, что не удосужился выучиться иностранным языкам, хотя конечно вряд ли он захотел бы учить португальский.
Хозяин пекарни громко позвал кого-то и на его зов явилась чернокожая служанка (Огилви очень хотелось верить, что она была именно служанкой, а не рабыней, но с этими португальцами ничего нельзя было утверждать наверняка, а спросить он не мог по причине незнания языка) К счастью, оказалось, что служанка немного понимает по-английски и способна объясниться при помощи простых фраз. Она предложила гостям сесть за столик у окна (единственный в этом заведении) и пообещала принести кофе и свежую выпечку. Хозяин лавки, увидев, что дело на мази, тут же потерял интерес к иностранцам и вернулся на крыльцо к своему плетеному креслу и недокуренной сигаре.
- Что ж, мы все-таки нашли пекарню, - сказал Огилви, усаживаясь за стол. - Надеюсь, кофе здесь не хуже, чем в Кейптауне.

Вообще-то Огилви больше любил чай, о чем и поведал мисс Стоун.
- Знаете, я заметил, что все шотландцы предпочитают чай, - сказал он, сделав глоток кофе и поморщившись. - Чайные плантации в Индии и на Цейлоне - дело рук моих соотечественников. Скажем, Цейлон всегда был центром выращивания кофе, но недавно кофейные деревья поразила грибковая болезнь, называемая "кофейной ржавчиной", на латыни  - Hemileia vastatrix, - и практически все они пошли под топор. Но вместо них были высажены чайные кусты и знаете кто явился главным двигателем чайного прогресса? Шотландец Джеймс Тэйлор! А пионерами чайного производства в Ассаме тоже были шотландцы, братья Брюс. Роберт Форчун (разумеется, тоже шотландец!) был так называемым "чайным шпионом" в Китае, а Арчибальд Кэмпбелл открыл новую страницу в истории чая в Дарджилинге. Не будь шотландцев, англичане никогда бы не узнали, что такое настоящий индийский чай!
Огилви гордо улыбнулся, отдавая должное своим соотечественникам, и снова отхлебнул из кофейной чашки.
- Вы, англичане, таскаете каштаны из огня нашими шотландскими руками, - добавил он, использовав зачем-то французскую пословицу. - Шотландцы взвалили на себя основное бремя, связанное с культивированием чайного куста, и теперь без плодов их тяжелого труда не обходится ни одна английская гостиная.
Огилви потянулся за булочкой, чтобы перебить ее вкусом горечь кофе.

*Эта беда случилась на Цейлоне в 1860-х и в результате за 10 лет на острове было вырублено 250,000 акров кофейных посадок. На смену им пришли чайные кусты.

Рука Огилви , подносившая чашку кофе ко рту, дрогнула и часть кофе пролилась на стол.
- Ах вот как вы считаете! - зловещим шепотом проговорил он и отставил чашку. - Так знайте, сударыня, что вы глубоко заблуждаетесь: в Индии гораздо больше шотландцев, чем англичан, и именно они приняли на себя главный удар во время восстания сипаев, - да-да, мои славные, храбрые соотечественники! И мне кажется, я уже говорил вам об этом, когда мы были в Америке - в тот день, когда в американских газетах напечатали сообщение о смерти генерала Хэвлока. Но вы забыли, - конечно же, вы забыли, потому что вам удобно забыть о том, сколько шотландских парней положили головы, сражаясь за интересы англичан! Так вот, я вам напомню. Я пристально следил за событиями в Индии, и кроме газет читал так же воспоминания и мемуары участников событий, изданные по горячим следам, сразу же после окончания восстания. Сошлюсь на свидетельство миссис Куплэнд, шотландской дамы, которая выщла замуж за английского капеллана и уехала с ним в Индию накануне восстания сипаев. Ее мужа направили в Гвалиор - небольшой гарнизон на севере Индии, в котором, по ее словам, было всего тридцать британских офицеров  с семьями и некоторое количество гражданских лиц. Так вот: англичан среди них было не более полудюжины, остальные - шотландцы! Что вы на это возразите, сударыня? Может быть, скажете, что ваши соотечественники отсиживались в безопасной Калькутте?

При упоминании о супруге Огилви сразу же забыл и о шотландцах, и об англичанах. У него наготове была пространная речь, с которой он собирался обратиться к мисс Стоун, - в частности, он хотел просить, не страдает ли она последнее время провалами в памяти, - ведь он не раз сообщал ей, что не женат! - но слова застряли у него в глотке, когда он увидел, что  мисс Стоун вскочила со стула и выскочила на улицу. Вместо нее в пекарне появился португалец, увидевший, как поспешно леди покинула его заведение и, видимо, решивший, что она забыла заплатить. Но, увидев на столе деньги, схватил их и пересчитал. По-видимому, кофе и булочки в Келимане стоили значительно дороже, чем в Лондоне, так как португалец преградил путь Огилви и стал отчаянно жестикулировать, требуя доплаты. Огилви некогда было торговаться, хотя его шотландское сердце разрывалось от того, что его пытался обвести вокруг пальца наглый торгаш и рабовладелец. Хирург вытащил несколько монет и бросил их на стол, и пока португалец пересчитывал монеты, собрал со стола остатки завтрака, рассовал булочки по карманам и покинул пекарню. Вслед ему неслись возмущенные вопли, но он пропустил их мимо ушей, зная, что португальцы - народ хитрый и коварный и что на самом деле хозяин пекарни заработал на них с мисс Стоун больше, чем за всю прошлую неделю.
Мисс Стоун уже успела отойти достаточно далеко, поэтому Огилви пришлось ее нагонять.
- Куда это вы направились, сударыня? - спросил он, поравнявшись с нею. - Нет, серьезно: куда вы идете? Кстати, я захватил вашу булочку, так что можете закончить завтрак.
Огилви вытащил из кармана надкушенную булочку и протянул ее мисс Стоун, а сам принялся жевать вторую, к которой не успел прикоснуться в пекарне. Он обратил внимание, что у мисс Стоун был правильный прикус, - об этом говорил след ее зубов, оставленный на булочке, -  и хотел порадовать ее этим медицинским наблюдением, но взглянув на выражение ее лица, решил, что сделает ей комплимент позднее.

- Ах, вы гуляете...понятно...
Огилви дожевал свою булочку, продолжая идти рядом с мисс Стоун и вонзил зубы в ту, которую она только что отвергла - не пропадать же добру! Полежав в его кармане еще час, булка превратилась бы в камень. Пока он ел, можно было сохранять молчание, но как только последняя крошка растаяла у него во рту, продолжение разговора стало неизбежным.
- Времени у нас не так много, - заметил хирург, - Нам надо нанять еще носильщиков, ведь как только мы пойдем по суше, весь груз кому-нибудь надо будет нести. Я думаю, что для этого нам понадобится не меньше полусотни человек.
Хирург замолчал, едва избежав столкновения с очередной курицей и решил, что надо извиниться. Не перед курицей, разумеется, а перед своей спутницей, которая приняла его слова об англичанах слишком близко к сердцу.
- Не принимайте мои слова близко к сердцу, - сказал он, озвучивая свои мысли. - Это все моя шотландская горячность, -мы, шотландцы, очень темпераментный народ, хотя по нашему виду этого и не скажешь. Знаете, иногда  как ударит что-то в голову - хоть стой, хоть падай, а тут еще такая жара... Ваших английских джентльменов ничем не проймешь - они остаются холодными, как рыбы, даже здесь, в Африке. Но я, увы, не настолько хладнокровен. Засим прошу прощения за сказанное в запальчивости. Разумеется, я не настолько низкого мнения о ваших соотечественниках: среди них попадаются весьма достойные люди.

Увидев, что мисс Стоун направилась обратно к причалу, у которого стояла на приколе их баржа, Огилви испытал необыкновенное облегчение и не стал возражать. Пусть мисс Стоун спокойно завтракает, а он тем временем займется поиском и наймом носильщиков. В одиночку он справится с этим несравнимо быстрее и не будет ни новых споров, ни ссор по поводу количества и качества нанятых им временных работников.
- Увидимся позже! - крикнул он в спину мисс Стоун и порысил  в противоположную сторону, к зданию, которое отдаленно напоминало ратушу. Там он надеялся найти какого-нибудь местного чиновника, говорившего по-английски, который мог бы помочь ему с поиском носильщиков.
Ему повезло: дом, который он принял за ратушу, как оказалось, принадлежал христианской миссии, причем не католической, а англиканской! Познакомившись с главой миссии преподобным Ричардсом, Огилви обрел в нем помощника и разузнал много полезного по поводу того, каких носильщиков лучше всего нанимать. Оказалось, что надо всячески избегать суданцев, вспыльчивость которых уже приводила к печальным последствиям для многих миссионеров и исследователей Африки. Занзибарцы были гораздо покладистее и при этом способны тащить на себе почти сто фунтов груза каждый. Огилви выразил сомнение в том, что он способен отличить занзибарца от суданца, но преподобный Ричардс вызвался помочь ему в этом. Кроме того, опытный миссионер посоветовал Огилви арендовать пару плашкоутов - небольших речных барок с высокими бортами и малой осадкой, на которых можно было перевозить дополнительный груз, а также использовать как опоры для для наплавных мостов.

Огилви мог сразу же воспользоваться предложением преподобного Ричардса и отправиться вместе с ним на поиски носильщиков, однако он получил от мисс Стоун вполне ясные инструкции насчет того, что без ее ведома ему нельзя было и шагу ступить. Поэтому он договорился с главой миссии о том, что наутро тот приведет к причалу, у которого стоял "Сахарный тростник", всех, кто имел желание наняться в экспедицию. Скрепив договор крепким рукопожатием, Огилви попрощался с преподобным и пошел назад, размышляя над тем, нужно ли по совету последнего захватить с собой пару плашкоутов.
Еще не дойдя до причала, он почувствовал запах свежесваренного кофе и понял, что мисс Стоун успела в его отсутствие разбить на берегу бивак. Память о съеденных булочках еще была жива, поэтому запах кофе раздразнил его аппетит и он ускорил шаг, надеясь, что мисс Стоун поделится с ним своим завтраком. В Африке у Огилви проснулся зверский аппетит: он постоянно хотел чего-нибудь пожевать, что говорило о его отменном здоровье. Это радовало хирурга, потому что он не раз слышал о том, что белые люди, попавшие в Африку, страдали от множества болезней, самыми распространенными  из которых были несварение желудка, диарея и полная потеря аппетита. Прощаясь с ним, преподобный Ричардс дал ему корзину, в которой лежали несколько клубней маниока и початки кукурузы, предупредив, что маниок  необходимо выварить в трёх водах, чтобы избежать отравления.
Увидев ярко пылавший костер, Огилви еще более воспрял духом.
- Как хорошо, что вы развели костер! - воскликнул хирург, подходя к мисс Стоун и ставя у ее ног корзину с дарами. - А я раздобыл кое-что на ужин и договорился о том, что утром к нам придут желающие наняться в качестве носильщиков, из числа которых мы выберем самых достойных.
Огилви лукавил: в глубине души он понимал, что выбирать им особо не придется.

- Это подарок от главы англиканской миссии, - сказал Огилви. - Посему не извольте беспокоиться о деньгах. Меня же беспокоит другое...
Огилви поискал глазами еще одну чашку, чтобы налить в нее кофе, но второй чашки не было. Смирившись с тем, что придется обойтись без кофе, он вытряхнул из корзины кукурузу и маниок и, перевернув ее, уселся сверху.
- Помните, как мы с вами путешествовали раньше? - спросил он мисс Стоун. - Вдвоем и налегке. Не обремененные лишним грузом и спутниками, мы передвигались быстро и справлялись своими силами. А посмотрите, что творится с нами здесь: масса груза, который невозможно перевезти на одной барже, так что придется брать дополнительные лодки... А впридачу ко всему этому надо будет нанять еще полсотни дикарей, которые передерутся по дороге, а еще, чего доброго, накинутся и на нас, как дикие звери. Мы путешествуем по Африке всего несколько недель, а мне кажется, что минуло уже несколько лет. Вас это не тревожит?

- Я набрал лишнего?! - возмутился Огилви. - Вы хотите сказать, что нам не понадобится оружие и солидный запас патронов? Или лошади? Или запасная одежда? Продуктов у нас много, это верно, но ведь вы сами только что наотрез отказались есть личинок! А носильщиков тоже надо чем-то кормить, иначе они протянут ноги. Но я могу отказаться от кофе на все время пути...
Решив, что принес достаточную жертву, Огилви замолчал, обдумывая, что делать дальше. Бросить все запасы здесь и пойти дальше налегке, взяв с собой только нескольких слуг и лошадей, которые потащат мешки с рисом и часть оружия? Как ни хотелось ему избавиться от лишнего груза, он не мог исключить практически ничего, кроме, пожалуй, мисс Стоун. Но сказать ей об этом он поостерегся, предвидя бурную реакцию с ее стороны.
- Ладно, можем сделать по-вашему, - снова возобновил он разговор. - Возьмем с собой нескольких лошадей и тех слуг, что наняты в Кейптауне, а также лекарства, оружие и запас еды на месяц, тщательно рассчитав ежедневные порции. Остальное продадим или выменяем на безделушки, которые так любят туземцы, - их можно будет впоследствии обменять на еду. Но ведь и бусы придется тащить на себе, так что...

Огилви с тоской смотрел на то, как мисс Стоун помешивает ложечкой в чашке с кофе. Дав зарок отказаться от этого напитка на все время их странствий, он уже сожалел об этом, но гордость не позволяла взять слово обратно. Однако запах кофейных зёрен был настолько упоителен, что хирург не выдержал:
- Нет ли у вас еще одной чашки, Элизабет? - спросил он. - Раз уж это наше последнее кофепитие перед длительным воздержанием, мне бы хотелось напоследок еще раз отведать этого бодрящего напитка.
Не успела мисс Стоун ответить, как он добавил:
- Вы знаете, сколько у нас кофе? Я имею в виду, по весу. Может быть, это не такой и значительный груз?
Огилви уже представлял, как приторочит небольшой, - всего в несколько фунтов! - мешочек с кофе к седлу своей лошади, и будет вдыхать его запах в пути. Даже запах кофейных зёрен был способен как следует взбодрить утомлённого путника, не говоря уже об утренней чашечке свежесваренного напитка.