- Вот одна из тех проток, о которых я вам говорил, - сказал Огилви, указывая на берег реки, густо заросший папирусом. - Надеюсь, что крокодилы здесь на берег не выползают. Помните, как мы видели аллигатора, когда были в Луизиане? Ну и чудище! Просто мороз по коже, как вспомню.
Впрочем, случай, о котором он напомнил мисс Стоун, не был ничем из ряда вон выходящим: они находились в лодке, а лодочник Джо держал под рукой ружье и объяснял неопытным туристам, что как только аллигатор разинет пасть, он засадит ему в горло заряд картечи. Огилви освежил в памяти все, что говорил тогда ему Джо, - на будущее, так как в настоящий момент у него не было с собой никакого оружия.
- На всякий случай держитесь подальше от берега, - счел он необходимым предупредить мисс Стоун, которая имела привычку лезть на рожон. - Если появится крокодил, я ничем не смогу вам помочь, а двигаются эти таври так же быстро, как луизианские аллигаторы. Бог мой, посмотрите, какие странные облака! Или это маленькие смерчи, как вы думаете? Или дым от пожара?
И действительно: в небе кружились туманные столбы нежнейшего розовато-лилового оттенка. Замерев от удивления, Огилви следил за ними, не понимая, что это такое. Если бы рядом оказался кто-нибудь из местных жителей, то объяснил бы ему, что это не облака и не дым, а тучи крошечных паучков, которых вместе с их паутиной подхватил вечерний бриз.

Огилви и не обратил бы внимания на то, как камешек плюхнулся в воду, если бы заросли папируса вдруг не зашевелились. Обеспокоенный их шорохом, он пригляделся и увидел , как из воды поднимается большая голова бегемота. О бегемотах Огилви имел самое смутное представление, знал лишь только то, что их еще называют гиппопотамами, или речными лошадьми, и что из их шкур делают бичи, которыми затем погоняют рабов. О характере же этих огромных и кажущихся неповоротливыми животных он не знал вообще ничего, но одни размеры приводили в трепет. А когда бегемот разинул пасть и Огилви увидел два клыка каждый примерно с фут длиной, ему и вовсе поплохело.
- П-послушайте, мисс Стоун, - заикаясь, выдавил он, пятясь. - А д-давайте-ка мы и вправду пойдем обратно, и побыстрее. Смеркается уже, а газовых фонарей в этом городе я что-то не заметил.

Огилви не стал ждать, когда речная лошадь выберется на сушу и закусит удила, а потом начнет топтать его ногами. Со всей возможной прытью он бросился следом за мисс Стоун и не обогнал ее лишь потому, что это было бы невежливо по отношению к даме. Пришлось поумерить пыл и перейти с аллюра три креста на умеренный галоп.  Мисс Стоун тем временем летела вперед с такой скоростью, как будто на ней были не длинные юбки, а блумерсы. Впрочем, она всегда быстро бегала: Огилви помнил это еще со времен великой лондонской эпидемии неприличностей, когда им приходилось спасаться от оживших мертвецов.
Хирург бежал не оглядываясь и лишь навострил уши, чтобы расслышать топот бегемота. Но в ушах у него свистел ветер, заглушавший все прочие звуки. Спустя полмили у хирурга закололо в боку, а дыхание сбилось настолько, что приходилось хватать открытым ртом пыль, поднятую  бегущей впереди мисс Стоун. Наконец он не выдержал, остановился и согнулся пополам, пытаясь утишить боль в боку и отдышаться. На зубах скрипел песок, глаза заволокла мутная пелена. Но, к своему облегчению, он не услышал топота бегемота за спиной и осмелился оглянуться. Позади расстилалась пустая дорога и он сделал еще несколько вдохов и выдохов и уже собирался крикнуть мисс Стоун, что опасность миновала, но передумал. Она ведь даже ни разу не оглянулась, чтобы проверить, жив ли ее верный товарищ или лежит на дороге, не подавая признаков жизни.

Огилви почувствовал прилив разочарования, увидев, что мисс Стоун остановилась. Во-первых, он был уверен, что она ( в отличии от него) могла бежать еще очень и очень долго и даже, возможно, установила бы какой-нибудь рекорд в беге по проселочным дорогам. А во-вторых, ему очень нравились ее стройные лодыжки, которых обычно он не удостаивался счастья видеть. Пока она бежала, приподняв подол юбки, лодыжки были выставлены на обозрение того, кто бежал за ней. Бегемот, конечно, вряд ли бы оценил, а вот хирург просто наслаждался видом женских ножек, если бы пыль так не ела ему глаза. Но как только мисс Стоун остановилась, подол тут же опустился вниз и скрыл под собой всю эту восхитительную красоту.
- Опасность миновала, сударыня, - сообщил Огилви, приближаясь к мисс Стоун. - Я прогнал бегемота обратно в болото, - там ему самое место.
Огилви не чувствовал угрызений совести за эту маленькую ложь. Ведь он не знал повадок бегемотов, и очень возможно, что животное, завидев другого самца, сочло за благо ретироваться обратно в заросли папируса.

- Я просто посмотрел ему в глаза, - ничуть не смутившись, ответил Огилви, глядя на мисс Стоун. - Животные чувствуют, когда перед ними достойный противник. Дело тут не в физической силе, а в моральном превосходстве. Бегемот понял, что я его не боюсь, и поджал свой короткий хвост. И я никогда не слышал о таком причудливом способе выпускать газы, кто вам об этом рассказал, - неужто капитан Кеннеди? Впрочем, я верю: в дикой природе встречается и не такое. Что ж, давайте пойдем дальше медленным шагом, сударыня: я пытался вас догнать и жутко устал. Обопритесь на мою руку, - наверняка  вы тоже устали.
И Огилви подставил мисс Стоун согнутую в локте руку, чтобы она могла на нее опереться, хотя сам с удовольствием бы оперся на кого-нибудь. Солнце стремительно опускалось к горизонту и очень скоро вокруг должна была воцариться полная темнота. А Огилви не хотелось наступить на какую-нибудь ядовитую тварь, которых здесь наверняка было полным-полно. Да и за безопасность мисс Стоун он тоже опасался не меньше.

"Ага! Значит, были и другие?!" - чуть было не воскликнул Огилви, но вовремя сдержался, хотя лицо его и приобрело замкнутое выражение, которое всегда появлялось, когда он был чем-то раздосадован, но не хотел выдавать своих чувств. Ну конечно же, вот что бывает, когда молодая привлекательная женщина путешествует в одиночестве: к ней сразу же, как стая кровожадных москитов, слетается толпа "других", - голодных мужчин, которые стремятся произвести на нее впечатление, рассказывая о вещах, о которых никакого представления не имеют. Он и сам так поступал множество раз, и не только с мисс Стоун. Однажды Огилви где-то прочитал высказывание о том, что все женщины любят ушами, и взял его на заметку, а позже и лично убедился в его верности. Да, женщины были на редкость легковерными созданиями, и верили всему, чего бы им не говорили "другие", а именно - представители другого, противоположного пола. Но какой же джентльмен стал бы рассказывать практически незнакомой даме о газах? Нет, Огилви не мог себе такого представить и решил, что мисс Стоун прочитала об этом в какой-нибудь книжке, а "другого" просто придумала, чтобы вызвать ревность в нем, Огилви! Либо ей рассказала о газах какая-нибудь леди, которая плыла с ней на корабле в Кейптаун, хотя Огилви не мог себе представить и леди, рассуждающую о таких низменных предметах, как газы, - разве что американскую суфражистку в блумерсах.
- Надеюсь, этот разговор происходил не за обедом в кают-компании, - сдержанно заметил он. - Я имею в виду разговор о газах. Возмутительно! Чего только не позволяют себе эти "другие"... Глубоко сочувствую вам, сударыня: жаль, что вам попались такие невоспитанные попутчики.

- У меня уже есть одна такая попутчица, - галантно ответил Огилви, видя, что мисс Стоун задели его слова насчет попутчиков, и стремясь исправить ошибку. - И я очень рад, что узнал о том, каким образом  бегемот избавляется от вздутия живота. Я вообще очень любопытен от природы, а иначе я бы не стал хирургом. Вы ведь тоже изучали анатомию: сколько в ней интересного, даже захватывающего! Поведайте мне, что еще рассказал вам тот джентльмен о повадках африканских животных? Говорил ли он что-нибудь о слонах и жирафах? Жирафы! Этот вид интересует меня в высшей степени. Какие они огромные и в то же время грациозные. Правда я видел их только на картинках, но мечтаю увидеть здесь вживую. Может быть, и их следует опасаться, хотя они такие же травоядные, как слоны и бегемоты?

- Да что вы говорите! - воскликнул Огилви, останавливаясь. - Неужто рычать умеют? Вот это да! Я бы хотел это услышать. И вы правы: мои познания об Африке преимущественно теоретические и складываются из того, что я прочитал в книгах и услышал на лекциях Королевского Географического общества, да пары писем, которые Джеральд Моррис успел отправить мне перед своим отбытием в самые дебри. Одно было отправлено из Кейптауна, второе - отсюда, из Наталя. И после этого- полная тишина, что, впрочем, неудивительно: королевская почта не имеет своих отделений в столь диких местах. Кстати, вы успели отправить письма друзьям и знакомым в Англию перед отплытием из Кейптауна? Если нет, сделайте это здесь: боюсь, Наталь  - наша последняя возможность сделать это.
Сам Огилви успел отправить несколько писем, оставив запечатанные конверты портье в кейптаунской гостинице.
- Полагаю, вы написали подробное письмо сестре Морриса, чтобы она знала, что экспедиция готова отправиться в путь. Бедная женщина, -  сколь много страданий выпало на ее долю: сначала череда ужасных событий в "Золотом руне" и гибель мужа, а теперь и исчезновение брата...

- Очень рад за нее, - сказал Огилви. - А что касается письма от Джеральда Морриса, то он писал мне...
Хирург наморщил лоб, припоминая подробности письма друга, но  письмо было довольно длинное и перечитывал он его достаточно давно, а события и треволнения последних дней, связанные с поимкой рабовладельческого судна, и вовсе вытеснили его содержание из памяти.
- Знаете что, а давайте я не буду пересказывать вам письмо своими словами, чтобы ничего не напутать и не исказить, а дам вам его прочитать, когда мы вернемся в "Бойцовый петух"? - предложил он. - Вы взглянете на письмо свежим взглядом и может быть заметите в нем то, чего я не заметил или на что не обратил должного внимания. А пока вы будете читать и обдумывать прочитанное, я закажу ужин в свой номер и мы поужинаем в спокойной обстановке.

Остаток пути до гостиницы прошел без приключений: паре не встретились ни бегемоты, ни крокодилы, ни змеи, которых в этих местах было чрезвычайно много. Огилви сопроводил мисс Стоун в свой номер, отдал ей оба письма, полученные от Джеральда Морриса, и спустился вниз, чтобы заказать ужин в номер и поискать своих чернокожих слуг, которых не видел с самого утра. После недолгих поисков он обнаружил слуг на заднем дворе, где они сидели под навесом вместе с еще несколькими чернокожими и вели оживленный разговор. При виде Огилви оба вскочили и наперебой стали докладывать ему о своих успехах. Выслушав их, Огилви похвалил обоих и вернулся в свой номер.
- Все в порядке, - объявил он мисс Стоун, появляясь на пороге номера. - Завтра утром выдвигаемся вверх по реке на речном судне под названием "Тростниковая заводь". Груз будет уже на нем, - сейчас этим занимается шкипер судна. Ужин я тоже заказал, скоро принесут. Но не буду вас больше отвлекать, сударыня: дочитывайте письма, а я пока еще раз посмотрю на карту. Огилви имел в виду свою карту, которая, как он подозревал, отличалась от той, что он видел у мисс Стоун.  Но тут в дверь постучали и оказалось, что это пришел посыльный от аптекаря.
- Оставьте все здесь, - сказал ему Огилви, указывая в угол комнаты, и выдал посыльному щедрые чаевые.

- Боюсь, что вы правы, - подтвердил Огилви. - Ужасная непредусмотрительность со стороны человека, который отправляется в самые дебри! Никаких, даже самых туманных намеков не оставил, ни единой зацепки... Вот я, например, написал своему дяде о том, куда собираюсь, - впрочем, это было еще тогда, когда я собирался на сафари... Да, именно! И поэтому мне надо срочно написать ему еще одно письмо, чтобы в мельчайших деталях описать наш маршрут. Кто знает, не придется ли и ему собирать экспедицию для наших поисков? Пожалуй, напишу не только ему, а и моему лондонскому другу, хирургу Колину Маршаллу. И еще - священнику из моего прихода, преподобному Сэндерсу.
Огилви не стал сообщать мисс Стоун, что не был в церкви уже много лет и на самом деле понятия не имел, служит ли там по-прежнему священник по фамилии Сэндерс. Но вспомнив Сэндерса, он вспомнил и еще одно лицо, которому стоило написать.
- Однажды я обращался за юридической помощью к королевскому адвокату Гилмору, -  там было мелкое, но неприятное дело: один из пациентов решил, что я по ошибке удалил ему аппендикс, и подал на меня в суд. Нет, вы можете себе представить подобную мелочность? Аппендикс - не что иное, как рудимент и атавизм, который человеку в принципе не нужен, но вот поди ж ты... В общем, мистер Гилмор блестяще выступил на предварительных слушаниях и наголову разгромил своего оппонента, выступавшего от имени истца. В итоге истцу пришлось оплатить все судебные издержки, а меня полностью оправдали. Напишу и мистеру Гилмору - не помешает!
В дверь постучали и вошли два слуги с подносами, на которых дымились только что снятые с плиты кушанья. Аромат был умопомрачительный, но Огилви проявил присущую всем шотландцам стойкость.
- Начинайте без меня, сударыня, - попросил он. - А я поужинаю, когда закончу писать письма. Это ради нашего с вами блага, помяните мое слово!

Перо Огилви так и летало по бумаге, когда он писал первое письмо, адресованное его дяде. Перечитав написанное, он удовлетворенно хмыкнул и принялся за второе, содержание которого почти слово в слово повторяло содержание первого. На третьем его запал несколько сник и перо уже не летало, а медленно двигалось и натужно скрипело. Дописав письмо священнику, он решил сделать паузу.
- Все вместе, может быть, и не бросятся, - вынужден был признать он очевидное, принюхиваясь к умопомрачительному аромату жареного мяса. - Но кто-нибудь наверняка что-нибудь сделает. Например, объявит подписку на сбор средств для поисковой экспедиции. Так всегда бывает. И вы забыли о четвертом - моем дяде, который тоже хирург. Уж он-то не будет сидеть сложа руки, когда его племянник ждет спасения в дебрях Африки. Тем более я упомянул в письме вас, а любой джентльмен поспешит на помощь леди.
Огилви отложил перо и взял тарелку, на которой лежал кусок почти остывшего мяса, подернувшийся пленкой жира, и стал нарезать его на кусочки.
- М-мм... вкусно! - сказал он, прожевав первый кусочек. - Интересно, что это - говядина или бегемотина, как вы думаете?

- Я написал ему, что вы - руководитель экспедиции, - ответил Огилви, борясь с волокнистым мясом. - А вообще я много писал ему о вас раньше, еще тогда, когда жил в Эдинбурге и потом, после возвращения из Нового Орлеана. А мясо хотя и вкусное, но жестковатое, может, и крокодилье. Но нам надо привыкать ко всему: там, куда мы направляемся может вообще не быть привычного нам мяса, и придется есть все, что будет доступно: жуков, личинок и прочее. А где чай? Почему нам не принесли чаю? Господи, все надо объяснять на пальцах, за всем следить...
Огилви сорвался с места и бросился к двери, чтобы призвать коридорного. Когда тот явился, Огилви отчитал его с несвойственной ему строгостью и приказал подать чаю. Оказалось, что ни китайского, ни цейлонского чая в "Бойцовом петухе" нет, но вместо этих сортов коридорный, заикаясь от страха, предложил ройбуш.
- Вы будете пить ройбуш? - спросил Огилви, поворачиваясь к мисс Стоун. - Мы пробовали его в Кейптауне. Он такой... красный.

На следующее утро речное судно под названием "Тростниковая заводь" медленно отправилось вверх по одной из многочисленных  проток Замбези. Шкипером судна был англо-индийский полукровка, команда состояла из чернокожих и индийских матросов в количестве пяти душ. Стоя у планшира, Огилви с интересом рассматривал травянистые луга, мимо которых проплывало судно, и плавучие островки из папируса, по которым бродили буйволы. Шкипер объяснил ему, что эти островки иногда перемещаются довольно далеко вниз по реке, и если случается так, что течение выносит их в открытое море, буйволы становятся добычей морских хищников. Когда Огилви уточнил, каких именно хищников он имел в виду, шкипер назвал акул и добавил, что иногда они заплывают из моря в пресные воды Замбези.
- И крокодилов тут много, сэр, - добавил он. - Да вот и один из них, - видите большое бревно по правому борту? Постарайтесь не выпасть за борт, - в этом случае мы не успеем вас спасти.
Огилви ни в коем случае не собирался падать в грязную воду, цветом напоминавшую крепко заваренный чай. Помимо крокодилов по ней неторопливо плыли целые флотилии, состоявшие из трупов животных и птиц, с которыми ему также не хотелось соприкасаться, чтобы не подцепить какую-нибудь заразу. Воздух был пропитан миазмами, но с этим он ничего поделать не мог, разве что пропитать носовой платок уксусом и дышать через него.