Лейтенант озадаченно уставился на жену:
- Не может быть, чтобы вам этого хотелось, душа моя! - воскликнул он, тоже откладывая ложечку в сторону. - Я имею в виду, вы же не хотите получить впридачу к капитанскому патенту усохшего от штудий мужа? Я буду посвящать занятиям ровно столько времени, сколько нужно,  не лишая вас при этом своей компании, которая, как я надеюсь, вам до сих пор не наскучила. Я же сказал, что до сих пор помню многое. Например, по памяти могу воспроизвести запись квадратного уравнения, не пользуясь шпаргалкой: a помноженное на x в квадрате прибавить b помноженное на x, прибавить c и получить ноль в результате. x - это неизвестное, a, b и c - коэффициенты, где a - старший коэффициент, b - средний, а с - свободный член. Левая часть уравнения, которое я вам только что привел в пример, называется квадратным трёхчленом, - видите, как все просто?
За спиной лейтенанта раздался какой-то невнятный звук, похожий на мычание коровы. Лейтенант обернулся и увидел Перкинса, стоявшего с разинутым ртом и вытаращенными глазами.
- Чего тебе, Боб? - не слишком ласково спросил лейтенант, раздосадованный тем, что появление денщика прервало его объяснения. Он собирался привести еще несколько примеров алгебраических уравнений и рассказать Элис, как извлекать квадратные корни в столбик.
Перкинс закрыл рот, потом снова его открыл:
- Извиняюсь, сэр, хотел спросить, можно ли начинать работы или подождать пока вы с миссис Кендал закончите завтракать? Шума и пыли много будет, а у вас тут окна открыты.
Генри замялся, не зная, что ответить, и посмотрел на Элис.

Семейная чета переместилась на террасу, захватив с собой кофе и то, что к нему прилагалось. Верный Перкинс тащил поднос, следуя по пятам за лейтенантом и миссис Кендал. От лучей солнца террасу защищали белые занавеси, колеблемые легким ветерком, и повсюду была расставлена плетеная мебель. Усадив Элис и заняв место подле нее, Генри отпустил Перкинса присматривать за строительными работами, и принялся за кофе.
- Как вы думаете, не соорудить ли нам в саду качели? - спросил он жену, - Помните, какие качели были на Гозо?* Вам они, кажется, очень нравились. Или лучше подвесить гамак между двумя деревьями, - даже два гамака, чтобы не скучать в одиночестве? А можно сделать и то, и другое, тем более, что сейчас здесь полно рабочих, которые будут только рады заработать, выполнив дополнительный заказ.
Лейтенант представил, как прекрасно будут смотреться деревянные качели, выкрашенные белой краской и увитые гирляндами живых цветов на фоне пышной зелени сада. Это был тот самый штрих, которого недоставало их уютному семейному гнезду: качели и два гамака. А когда появятся дети, качели тем более пригодятся.
- Когда у нас появятся дети, этот уголок сада станет их любимым местом для игр, - озвучил он свою мечту, -  Мы можем сделать качели  обычными, а можем - в виде большой лодки, которую раскачивают стоя. Я и сам не откажусь покачаться на таких вместе с вами, душа моя!

*http://victorians.mybb.ru/viewtopic.php?id=59&p=13#p2377

- О да, я часто о них думаю, но вы правы, - на все воля Божья, - согласился Генри, хотя уже присмотрел место для качелей и видел, как на них раскачиваются двое детей - мальчик постарше и его младшая сестра.
Дальше этого количества его фантазии не заходили, хотя он и знал, что есть семьи, в которых детей гораздо больше, - например, королевская! - но в этом случае к качелям бы выстраивалась  длинная очередь, а ему совсем не хотелось, чтобы его дети простаивали в ожидании того, пока их братья или сестры пустят их на свое место. Конечно, в крайнем случае можно поставить не одни качели, - сад большой, места всем хватит. Успокоенный этой мыслью, он поднес ладошку Элис к губам и нежно поцеловал. Как все-таки хорошо, что его перевели в Индию: в этой стране было много места и достаточно слуг, чтобы обеспечить нянями и качелями целый полк детей.
- Значит, решено, - подытожил лейтенант, поцеловав руку жены еще раз, - Я распоряжусь насчет качелей и гамаков. Много времени это не займет: думаю, что уже завтра мы с вами сможем опробовать и то, и другое.
Тут лейтенанта снова осенило и он воскликнул:
- А почему бы нам не установить качели прямо на веранде, подвесив  к потолку удобную скамью со спинкой и подлокотниками  на прочных цепях? А рядом поставить пару кресел-качалок.
Лейтенант подумал, что надо сделать Элис сюрприз: установить качели и подвесить гамаки в саду, пока она будет находиться с визитом у миссис Халлидей. А поскольку заниматься этим будет не он, а Перкинс с рабочими, он успеет побывать и в охотничьем клубе.

- Так скоро?! А как же кофе...
Генри выглядел расстроенным, но визитом к первой леди Калькутты нельзя было пренебречь.
- Я прикажу заложить коляску, сам отвезу вас в резиденцию, а потом заеду за вами снова, чтобы отвезти домой, - решительно сказал он, поднимаясь. - Собирайтесь, любовь моя, а я пока схожу посмотреть, как продвигаются работы и переговорю с Перкинсом насчет гамаков и качелей. О, и не забудьте взять подарки, которые мы купили в Бенаресе для мистера и миссис Халлидей и их детей!*
Пока Элис переодевалась, готовясь предстать перед вице-губернаторшей во всей красе, лейтенант проверил, как идет строительство конюшни, нашел, что оно продвигается споро, и дал указание Перкинсу установить на веранде качели.
- Так ведь надо плотнику сказать, чтобы сколотил сидушку, - возразил денщик.
- Вот и займись этим. И не сидушку, а диванчик, - со спинкой и с подлокотниками, - и обязательно выкрасить его белой краской!
- Все понял, сэр, - покорно согласился Перкинс и , обернувшись к каркасу будущей конюшни начал громко костерить работников, которые покрывали глиняной смесью потолочные доски, чтобы защитить строение от влаги и сквозняков. Но поскольку костерил он их на английском, они лишь улыбались и продолжали работу в том же темпе.
Генри решил не вмешиваться, тем более, что ругаться на хинди он не умел, и ушел в каретный сарай вместе с Шихкаром, чтобы подготовить коляску к поездке. По дороге он вспомнил о конюшнях Октавиана Августа, которые были построены из мрамора и украшены фресками с изображением колесниц, побеждавших в гонках. К счастью, его лошадям мраморные стены не требовались.

*Ни фига мы не купили, но будем считать, что купили

Элис выглядела очаровательно, - всю дорогу от дома до резиденщии вице-губернатора на нее оборачивались встречные всадники и седоки колясок, окидывая ее восхищенными взглядами. Многие из них были знакомыми супружеской пары и Генри впервые ощутил, что они с Элис уже не гриффины, то есть не зеленые новички, приехавшие в главный город Британской Индии, а самые настоящие старожилы. Строго говоря, гриффинами называли всех, кто пробыл в Калькутте менее года, но для лейтенанта и его жены этот срок подходил к концу. После поездки в Аллахабад Калькутта казалась Генри еще более родной и красивой. Он действительно вернулся домой!
- Я уже успел забыть, как здесь красиво,  - сказал он жене, когда коляска покатила по широкой подъездной аллее, ведущей к главному входу в резиденцию вице-губернатора. - И все-таки наш дом и наш сад -  гораздо уютнее и милее моему сердцу.
Генри высадил жену у входа, проследил, чтобы все подарки, предназначенные для вице-губернаторской семьи, были забраны слугами, поспешившими на помощь гостье, поцеловал жене руку и пообещал вернуться за ней через два часа.
Как только Элис ушла в сопровождении свиты из слуг, лейтенант поехал в охотничий клуб. Никаких особых дел у него там не было, но надо же было как-то скоротать время, к тому же он надеялся встретить там кого-нибудь из друзей или знакомых. Так и случилось, хотя меньше всего лейтенант желал встретить того человека, который первым бросился ему в глаза, когда он вошел в устланную коврами и шкурами тигров гостиную клуба, на стенах которой были развешаны многочисленные трофеи, а также - рисунки и фотографии, запечатлевшие членов клуба с ружьями и с добычей. Все  эти трофей когда-то были хищниками, свободно гулявшими по джунглям, и сейчас не представляли никакой опасности. В отличие от двуногого хищника, который сидел в кресле, устремив на лейтенанта холодный взгляд своих черных глаз, как будто примеряясь, из ружья какого калибра его свалить.
- Добрый день, сэр, не ожидал вас здесь увидеть.
Генри не хотелось присоединяться к баронету, но, как назло, кроме него в гостиной клуба не было ни души.

Генри сел напротив баронета и кивнул, принимая предложение выпить за встречу, хотя никакой радости от встречи не испытывал. В гостиную вошли еще четверо джентльменов и уселись в кресла, расставленные вокруг ломберного столика. Судя по обрывкам разговора, которые доносились до слуха Генри, утром они охотились на шакалов и охота была удачной. Упоминание шакалов заставило Генри задуматься, не находится ли он в обществе одного из этих презренных представителей семейства пёсьих, принявшего человеческое обличье. Своим вытянутым узким лицом и худым, но сильным телом баронет Уайт напоминал ему то ли волка, то ли шакала. Но волков Генри видел только на картинках, в то время как шакалов в Калькутте и окрестностях было хоть отбавляй: ночью они будили обывателей своими страшными криками. Шакалов считали хитрыми и трусливыми животными, но Генри знал, что лишь первое утверждение верно. Будь они трусливыми, - охотились бы стаями, как гиены, а не поодиночке или попарно. Баронет Уайт явно предпочитал охотиться в одиночку, хотя, конечно, какие-то тайные помощники у него наверняка имелись. И конечно, его никто не презирал, напротив, он сумел поставить себя так высоко среди снобов Калькутты, что назвать его шакалом значило погрешить против истины.
- Благодарю, сэр, поездка прошла замечательно и единственное, что ее омрачило - то, что вернувшись домой, мы увидели конюшню в огне. К счастью, пожар удалось задушить в зародыше, - ни одна из лошадей не пострадала, и огонь не успел перекинуться на другие хозяйственные постройки и бунгало. А как вы? Наслаждаетесь охотничьим сезоном?
Охотничий сезон в Калькутте длился с ноября по апрель, а сейчас был февраль и все заядлые охотники вовсю предавались этому спорту.

- Напротив, миссис Кендал получила огромное удовольствие от поездки, как и я, - сухо заметил Генри, подчеркнув замужний статус Элис.
Ему отчего-то не хотелось называть жену по имени в присутствии баронета, - казалось, что этим самым он подчеркивает их родство, - а ведь не было людей более разных, чем дядя и племянница. Первый в глазах Генри был дьяволом, а в то время как его ненаглядная жена - ангелом.
- Новую конюшню уже начали возводить, и работы ведутся очень быстро, - заметил он, чтобы не давать баронету Уайту повода позлорадствовать. - Кстати, я привез из Бенареса двух прекрасных скакунов, которых собираюсь продать. 
Возможно, что он произнес последние две фразы слишком громко, - то ли от волнения, то ли от того, что успел выпить бренди, предложенного баронетом, которое тут же ударило ему в голову, - но они были услышаны джентльменами, сидевшими за ломберным столиком. Все четверо были незнакомы лейтенанту, но само членство в клубе позволяло присутствовавшим обойтись без того, чтобы быть специально представленными друг другу.
- У вас есть лошади на продажу, сэр? - воскликнул один из четверки, дородный и краснолицый джентльмен в штатском. - Я ищу пару упряжных: моя супруга хочет обзавестись новым выездом. Не могли бы вы описать мне вкратце, что у вас за лошади и сколько вы хотите за каждую?
- Два арабских жеребца-пятилетки, оба шестнадцати ладоней в холке, гнедые, - отвечал лейтенант. - В Бенаресе я заплатил за обоих две с половиной тысячи рупий и хочу продать их за те же деньги.
В Калькутте трудно было найти арабского жеребца дешевле, чем за полторы тысячи, поэтому Генри не собирался торговаться и уступать потенциальному покупателю ни одной рупии. Впрочем, тот тоже понимал выгодность такой сделки и после недогого раздумья спросил у лейтенанта, когда он сможет посмотреть на лошадей, чтобы принять окончательное решение. В результате лейтенант сообщил ему свой адрес и сказал, что будет рад видеть мистера Болдуина завтра сразу после тиффина, после чего вернул свое внимание баронету, извинившись, что вынужденно прервал разговор.

Генри поперхнулся бренди и закашлялся. Цинизм баронета Уайта превосходил все мыслимые пределы, ведь лейтенант прекрасно помнил, в каких обстоятельствах он встретил Элис, - племянница баронета была заточена в сыром и мрачном доме и находилась под присмотром двух старых церберов, слуг баронета, в то время как ее так называемый опекун отсутствовал. Но напоминать об этом баронету он не стал, поскольку это вызвало бы лишь новые язвительные намеки на их скоропалительный брак.
- Извините, сэр, - с натугой  произнес лейтенант, - Бренди в дыхательное горло попало.. кха..кха. И конечно, мы с миссис Кендал прекрасно знаем, каким заботливым опекуном вы были ей после смерти ее родителей.
Пусть баронет понимает его слова, как хочет: не знакомый с историей человек, услышав их, решил бы, что лейтенант высказывает благодарность, и что в его словах нет ни капли сарказма.

Из Неаполя они с Элис спешно уехали, спасаясь скорее от баронета, а не от извержения Везувия, но Генри не мог сказать об этом прямо и тщетно пытался найти подходящие гладкие фразы, чтобы не попасть в очередной словесный капкан, расставленный  дражайшим родственником его жены. Впрочем, теперь баронет Уайт был и его родственником тоже, что повергало лейтенанта в пучины черной мизантропии. Наконец он собрался с мыслями:
- Конечно, помню: это был ужасный природный катаклизм и я должен поблагодарить вас за то, что вы протянули моей жене руку помощи.
Генри не мог идти против правды: оставшись помогать спасавшимся бегством селянам со склонов Везувия, он отправил Элис в город в случайно подвернувшемся экипаже, но как потом оказалось, она выпала из него и если бы не баронет, случайно оказавшийся рядом, один Бог знает, чем бы все закончилось. Чем руководствовался баронет, он не знал, но допускал, что даже  у этого черствого и эгоистичного человека оставалась в душе капля порядочности и, возможно, некая извращенная привязанность к единственной близкой родственнице.

Еще одна ловушка, впрочем, ожидаемая! Лейтенант меньше всего хотел встречаться с баронетом в своем доме и прекрасно знал, что Элис будет расстроена, узнав, что он пригласил ее дядю к ним в гости. Но правила приличия делали отказ невозможным, это он тоже прекрасно понимал. Но кроме того, его вдруг одолело любопытство: они с Элис ни разу не были в калькуттском доме баронета и было бы интересно посмотреть на то, как устроился в городе дворцов этот хитрец, сумевший втереться в доверие сильных мира сего, включая вице-губернатора Бенгалии, который называл его своим другом.
- Мы с миссис Кендал всегда рады видеть вас у себя, - с невозмутимым видом промолвил Генри, - Однако сейчас из-за строительства новой конюшни и связанных с ним неудобств, - шума, пыли и толпы рабочих, - мы временно вынуждены отказаться от удовольствия приглашать гостей. Но если вы не против, мы обязательно приедем к вам с родственным визитом в то время, которое вы назначите.

- Послезавтра? Прекрасно, сэр! Мы приедем к чаю, - быстро ответил Генри, чтобы у баронета не закралось и тени сомнения в том, что он пытается избежать визита. А чай избавлял их с Элис от необходимости провести в доме баронета слишком много времени.
В общем-то на этом можно было и закончить их нечаянную встречу, хотя у Генри оставалось еще слишком много свободного времени, ведь он обещал Элис забрать ее из резиденции вице-губернатора через два часа. Но к счастью, баронету Уайту об этом не было известно, и Генри воспользовался предлогом, чтобы попрощаться.
- К сожалению, я вынужден откланяться, -  обещал миссис Кендал забрать ее из резиденции вице-губернатора, куда ее пригласила с визитом миссис Халлидей. - Но обещаю, что послезавтра мы обязательно снова встретимся, только назовите мне ваш адрес, сэр.

Лейтенант поклонился в ответ на последние слова баронета, и покинул клуб. Ехать в резиденцию вице-губернатора ему было рано, поэтому он решил сначала заглянуть домой и посмотреть, сделал ли Перкинс хоть что-то из того, что он ему поручил. К его огромному удивлению, два гамака были натянуты между деревьями, росшими перед верандой, а в потолок веранды были вбиты железные крюки, с которых свисали железные цепи, к которым должны были крепиться качели. Перкинс отрапортовал, что качели будут установлены сегодня, поскольку у одного  из плотников был родственник-краснодеревщик, а у этого родственника в мастерской уже полгода пылилась без дела резная деревянная скамья со спинкой и подлокотниками, заказчик которой по какой-то причине не смог оплатить заказ. Что еще удивительнее, скамья была выкрашена белой краской! Перкинс уже отправил плотника в мастерскую, чтобы тот доставил качели, и все это, по его словам, не должно было занять больше часа. Генри буквально остолбенел, услышав такие новости: вот чего он никак не ожидал! Представив, как будет удивлена Элис, вернувшись домой и увидев качели, он обрадовался еще больше и пообещал Перкинсу бутылку лучшего бренди, какое только могло найтись в Калькутте.
После этого он выпил на кухне чашку горячего чая и поехал в резиденцию вице-губернатора. Солнце уже клонилось к закату и город был окутан золотистой дымкой, которая вызывала в лейтенанте ностальгические чувства. Вода в реке тоже отливала золотом, а вице-губернаторский дворец, сложенный из светлого камня, приобрел такие теплые тона, что казался сделанным из брусков сливочного масла, готового подтаять от жары.
Лейтенант остановил коляску неподалеку от входа и попросил выбежавшего навстречу слугу передать миссис Кендал, что ее ждет экипаж, чтобы отвезти домой. Ему не терпелось увидеть Элис и побыстрее оказаться с ней в их общем доме, где, как он надеялся, они смогут опробовать качели и насладиться вечерней прохладой и разговором. Единственное, что омрачало его настроение - необходимость сообщить жене о встрече с баронетом Уайтом и о том, что им предстоить нанести ему визит, так как он знал, что Элис не обрадовалась бы этому известию.

Генри уже расхаживал по посыпанной песком дорожке, сбивая хлыстиком метелки какой-то декоративной травы, росшей высокими купами на большой клумбе, разбитой сбоку у входа. Делал он это совершенно машинально, не замечая того, что уродует  композицию, заботливо составленную садовником под чутким руководством вице-губернаторши. Ему оставалось сбить всего несколько метелок,  чтобы нанести окончательный урон строго продуманному растительному орнаменту, когда на пороге резиденции появилась Элис. Генри опустил хлыстик  и поспешил навстречу жене, с удовольствием отметив про себя, что она выглядит довольной, и на ее личике играет улыбка. Впрочем, он надеялся, что улыбка вызвана радостью встречи с ним.
- Не слишком ли рано я приехал, душа моя? - обратился он к Элис. - В охотничьем клубе было совершенно нечем заняться, и я успел так соскучиться по вам, что не мог ждать назначенного часа. Но кстати, в клубе я встретил джентльмена, с которым договорился о продаже тех двух лошадей, которых мы купили в Бенаресе. Он придет к нам завтра, чтобы совершить сделку.
Глядя на разрумянившееся личико жены и ее сияющие глаза, Генри не смог заставить себя сразу же рассказать ей о встрече с баронетом Уайтом, - свет в ее глазах сразу же бы погас, а нежный румянец сменился бы смертельной бледностью. Он уже не раз видел такие внезапные превращения и почти всегда они были вызваны неожиданной встречей с баронетом или известиями, связанными с ним. Генри поцеловал жене руку и проводил ее до коляски, в которую усадил самым заботливым образом, а потом сел рядом и взял в руки поводья. Он очень надеялся на то, что когда они приедут домой, на веранде уже будут висеть качели, что наверняка обрадует Элис, и только потом, когда они вместе будут сидеть на качелях, держа друг друга за руки и глядя, как солнце скрывается за верхушками высоких магнолий, он осторожно расскажет ей о встрече в охотничьем клубе и о приглашении баронета.

Генри был полностью согласен с характеристикой, которую Элис дала миссис Халлидей: вице-губернаторша напоминала ему паровоз, который, громыхая колесами, летел по прямым рельсам к намеченной станции, увлекая за собой прицеп из вагонов и готовый смести все, что случайно попадется ему по пути, попутно распространяя вокруг себя тучи черного дыма. От миссис Халлидей пахло не угольным дымом, а цветочными духами, но в ее присутствии лейтенант задыхался, как пассажир, вышедший на перрон в ожидании прибывающего поезда. Вице-губернатор, по его мнению, выполнял в этой семье роль стрелочника, и иногда ему удавалось заставить паровоз затормозить или свернуть на другую колею.
- Да, это большая удача, что покупатель нашелся так быстро, тем более, что новая конюшня не рассчитана на семерых лошадей, - согласился Генри. - А Джеймса я в клубе не видел, но надеюсь, что он уже прочитал мою записку и в один из ближайших дней придет к нам обедать.
После этого он стал в подробностях расспрашивать Элис о новостях, которые сообщила ей миссис Халлидей, и не столько потому, что живо ими интересовался, сколько затем, чтобы оттянуть разговор о баронете Уайте. Когда коляска въехала во двор, Генри передал лошадей на попечение конюха, а сам повел Элис в обход главного входа к веранде. К его радости, качели уже покачивались на толстых цепях, а чья-то заботливая рука, - наверняка это была рука Ханны! - положила на сиденья расшитые восточные подушки. Генри, улыбаясь до ушей, молча стоял и смотрел на это великолепие, мысленно благодаря Перкинса и Ханну за проявленную заботу.