Немного успокоившись, Генри спросил полковника о том, как долго продлится охота. Тот пожал плечами и ответил, что все зависит от того, как быстро загонщики обнаружат тигра и заставят его выйти.
-Но,- добавил он, решив, что лейтенант беспокоится о том, что задержится в Султанпуре, - Вы с миссис Кендал в любой момент можете уехать обратно в сопровождении погонщиков слона.
-Ни в коем случае!- воскликнул лейтенант.- И мне, и миссис Кендал хочется увидеть настоящую охоту  от начала и до конца!
- В таком случае будьте готовы к тому, что, возможно, придется заночевать в ближайшей деревне, - предупредил его Барнаби.
На этом разговор временно прекратился, и Генри погрузился в собственные мысли, время от времени поглядывая на жену, пытавшуюся  делать наброски несмотря на раскачивающуюся беседку. Ему очень хотелось оказаться рядом с ней даже хотя бы для того, чтобы просто подавать ей карандаши, но он понимал, что будет выглядеть смешно в глазах других офицеров, если спешится с лошади, чтобы забраться на слона.
Барнаби снова завел беседу, на этот раз принявшись в красках расписывать лейтенанту, как однажды, охотясь вместе с махараджей, встретил тигрицу с двумя тигрятами и имел глупость посмотреть на нее в упор, после чего тигрица бросилась на него и только меткий выстрел махараджи спас его от неминуемой смерти. Генри заметил, что оба лейтенанта исподтишка бросали на Барнаби насмешливые взгляды, и понял, что эту историю они слышали из его уст уже не раз.

Закончив живописать встречу с тигрицей, которая чуть было не закончилась плачевно, полковник подкрутил ус и гордо выпрямился в седле, крайне довольный впечатлением, который его рассказ произвел на лейтенанта и, как он надеялся, на прекрасную миссис Кендал, которая могла слышать его рассказ, поскольку он намеренно говорил очень громко.
- Скажите, сэр, а что же произошло с тигрятами? - осторожно поинтересовался Генри, не желая задеть чувства полковника, который и не подумал упомянуть о судьбе двух детенышей, оставшихся без матери.
Барнаби нахмурился и затем тяжело вздохнул, метнув взгляд в сторону слона, на котором ехала миссис Кендал.
- Обычно охотники стараются не стрелять в тигриц с тигрятами, - сказал он. - Но в том случае дело обстояло так: или человек, или зверь, и махараджа, не задумываясь, выстрелил. За что я ему крайне благодарен, иначе не разговаривал бы сейчас с вами. Разумеется, мы позаботились о малышах. ведь без матери они были обречены на верную гибель. Махараджа забрал их себе и, представьте, сумел приручить! Они так и остались в неволе, но, по крайней мере, живут, ни в чем не зная отказа.

После двух часов пути охотники наконец достигли места, где должна была состояться охота. На одном берегу реки раскинулась небольшая деревушка , - всего две дюжина глинобитных хижин, за которыми раскинулось небольшое рисовое поле, -  а на другом - густые заросли травы высотой в человеческий рост, а за ними - лесные, составлявшие часть леса Виндхья.
С десяток смуглых загонщиков с барабанами уже ожидали белых сахибов с ружьями, но полковник Барнаби сначала распределил всех охотников по местам.
На берегу реки росло раскидистое дерево, вреди ветвей которого укрепили махан, - подвесную конструкцию, в которой могли поместить трое  мужчин. Махан предназначался для самого полковника, майора Стэнли и капитана Кроу, лейтенант Эллис и лейтенант Старридж, тогда как лейтенантам Эллису и Старриджу было назначено  в сопровождении слона прочесывать густые травянистые заросли. Генри тут же вызвался пересесть в беседку к элис, поскольку тревожился за безопасность жены. Полковник Барнаби охотно согласился на его предложение, так как присутствие новичка не было запланировано и теперь этот вариант казался ему самым подходящим: и сам под ногами путаться не будет, и снимет с остальных участников охоты обузу в виде беззащитной леди. Один из загонщиков взял под уздцы Султана и повел его вброд через реку к деревне, чтобы привязать ее там и напоить.
Генри вскарабкался на слона и уселся рядом с Элис, окинув взглядом альбом с набросками.
- Как много вы успели нарисовать! - восхитился он, рассматривая изображенных на бумаге офицеров, лошадей и фигуру, в которой он узнал самого себя. - Очень метко схвачено, душа моя, очень правдоподобно!
Генри знал, как трудно рисовать животных, и потому успехи Элис его очень порадовали.

- В махане, то есть засидке, для меня места нет, - объяснил жене Генри, - А оставить вас одну я не могу, ведь слон будет прочесывать заросли, пытаясь выгнать из них тигра. Так что придется, душа моя, вам смириться с моим присутствием, как вы смиряетесь с присутствием махоута.
Генри сказал это шутливым тоном, испытывая сильно желание поцеловать жену, но большое количество свидетелей не позволили ему этого сделать. Вместо этого он проверил ружье и зарядил его, чтобы быть наготове, если появится тигр.
Он понимал, что стрелять из раскачивающейся беседки даже по такой крупной мишени, какой являлся тигр, было бы очень трудно, поскольку прицел постоянно сбивался. И однако, он слышал истории о стрелках, которые умудрялись попасть в цель даже из такого неудобного положения.
Приведя ружье в состоянии боевой готовности, Генри отложил его и потянулся к карману, в котором лежала коробочка сигар.
- Вы не против, если я выкурю сигару? - спросил он у Элис, но не успела она ответить, как вмешался полковник Барнаби, услышавший его вопрос.
- Ни в коем случае, лейтенант! - резким голосом крикнул он. - Я был свидетелем случая, когда охотник, решивший закурить в махане, уронил тлеющую сигару прямо на спину тигру, лежавшему в густых зарослях прямо под маханом! Разумеется, тот сбежал! А поскольку в тот момент винтовки еще не были заряжены, никто из нас не смог его остановить и мы лишились славного трофея: это был молодой самец весом как минимум двести фунтов!
- О, простите, сэр, - пробормотал Генри, отдергивая руку от заветной коробочки и испытывая стыд за свою оплошность и одновременно радуясь, что, по крайней мере, позаботился зарядить ружье.

Генри тоже нахмурился, обдумывая оставшееся непонятным для него обстоятельство: как охотники не заметили тигра с его ярким окрасом? Поколебавшись, он все-таки решил спросить об этом полковника.
- Простите мое любопытство, сэр, - вежливо промолвил он, высовываясь из беседки, чтобы полковнику было лучше его слышать. - Каким образом охотники не заметили тигра, лежавшего прямо под маханом? Разве квет его шкуры сливается с зеленой , да пусть даже и побуревшей от зноя травой?
Барнаби задрал голову и строго посмотрел на новичка, посмевшего усомниться в его словах:
- Представьте себе, лейтенант, что шкура тигра становится практически невидимой на фоне джунглей, кустарника или высокой травы. К тому же это животное обладает способностью застывать на месте, как камень. даже усы у него не шевелятся! Поэтому многие опытные охотники так часто попадают впросак, не говоря уже о тех, кто этим опытом не обладает.
Генри поблагодарил полковника за объяснение и погрузился в задумчивость.

Генри пробудился от задумчивости и спохватился, что не ответил на вопрос жены, хотя, по правде, не знал на него ответа.
- Возможно,что и весь день, - сказал он. - А может быть , и дольше: полковник предупредил меня, что в случае, если охота затянется, вам найдут, где переночевать. Я имею в виду дом деревенского старосты, что-то такое. Как хорошо, что вы захватили с собой книгу, душа моя! Вы уже успели прочитать первую главу?
Генри заглянул в книгу, которую держала на коленях Элис,  увидел, что она открыта на первой странице, и понял, что все время пути Элис посвятила рисованию.
-  Надеюсь, что рассказ о приключениях лондонского мальчугана покажется вам интересным, - искренне сказал он, вспоминая о своих собственных впечатлениях, которые подарил ему роман Диккенса.

- Постараюсь, душа моя, - ответил Генри, хотя и не был в том уверен. Ему очень хотелось стать свидетелем того, как охотники поднимут и убьют самого страшного хищника на земле, если не считать африканского льва. В глубине души он, как и любой мужчина, надеялся, что честь заработать этот трофей выпадет ему.
Они уже приблизились к реке, на другом берегу которой был устроен махан и поехали по берегу. Генри высунулся из беседки, старясь разглядеть следы хищника, но не увидел ничего более интресного, чем полустершиеся отпечатки босых ног и раздвоенных овечьих копыт, напоминавших подкову: по-видимому, не так давно здесь прошло стадо овец с пастухом.
Внезапно раздались громкие крики загонщиков, оповещавшие охотников о том, что они подняли тигра и гонят его к реке. Генри схватил ружье, хотя самого тигра еще не было видно, лишь колыхалась высокая трава. Но не прошло и минуты, как на берег выскочил огромный самец и издал такой рев, что на мгновение лейтенант оцепенел.
Бибайя,  испугавшись, развернулась и помчалась в противоположную от тигра сторону, заставив всадников, следовавших за ней, шарахнуться в стороны. Лошади майора Стэнли, капитана Кроу и Притчарда оказались в воде и всадники тщетно пытались заставить их развернуться. Лошади полковника Барнаби и двух лейтенантов, метнувшиеся в высокую траву, стали угрозой для загонщиков. Тигр огромными прыжками несся  по берегу за слонихой, нагнал ее, прыгнул и вцепился ей в хвост. Генри, одной рукой сжимавший ружье, бесполезное при такой тряске, а другой прижимавший к себе Элис,  мысленно попрощался с жизнью, проклиная себя за то, что поддался азарту и позволил жене участвовать в таком опасном «развлечении». Атака тигра заставила слониху остановиться и Генри решил, что сейчас она упадет на колени. Не думая уже ни о чем, он отпустил Элис, развернулся, прижал приклад ружья к плечу и, практически не целясь, выстрелил. Тигр отпустил хвост слонихи и рухнул на землю, а Генри ошалело смотрел на него, не веря своим глазам.

- Кажется, да, - пробормотал лейтенант, не в силах поверить в то, что первым же выстрелом свалил тигра наповал. - Наверное, пуля попала ему прямо в сердце.
Со всех сторон к месту событий устремились всадники и загонщики. Даже махоут слез с шеи слонихи, чтобы вблизи рассмотреть тигра. Сатмар, нырнувший в заросли как только тигр погнался за слоном, вернулся и ткнул копьем в полосатую шкуру поверженного хозяина джунглей. И тут тигр, казавшийся мертвым, вдруг пополз прямо на него и ударом когтистой лапы свалил его на землю. Генри, не успевший перезарядить ружье, не мог защитить сатмара, но тут грянул второй выстрел и расправа, казавшаяся неизбежной, не свершилась. Пуля капитана Кроу пронзила раненому тигру хребет, и на этот раз он околел.
Сатмар, которому когти тигра разодрали плечо, а возможно, и раздробили кость, лежал, не шевелясь. Подоспевшие офицеры спешились, осмотрели его и объявили, что бедняга просто потерял сознание от страха и болевого шока, но его жизни ничего не угрожает, и два лейтенанта тут же стали накладывать повязку на рану, из которой струилась кровь. Затем все наперебой стали поздравлять лейтнената Кендала  и капитана Кроу с удачной охотой, хотя лейтенант чувствовал не радость триумфатора, а скорее угрызения совести за то, что стал косвенной причиной ранения сатмара.
- Как будете делить трофей, господа? - весело воскликнул Притчард, ничуть не расстроенный, что ему не удалось сделать ни единого выстрела.
- Уступаю его каптану Кроу, - не задумываясь. ответил Генри, - Моя пуля, по-видимому, только ранила тигра.
Между офицерами тут же завязался жаркий спор. Одни доказывали, что первое ранение тигра было смертельным, другие кивали на сатмара, по-прежнему не пришедшего в сознание.
- Я уже был свидетелем подобного случая, - подобно третейскому судье решил положить конец спору полковник Барнаби. -  Махараджа, с которым я как-то охотился неподалеку от Гвалиора, попал тигру в сердце, однако тот сумел проползти еще около тридцати футов и раскроил голову одному из загонщиков. Но давайте дадим слово прекрасной даме: пусть она объявит победителя сегодняшнего турнира!
И полковник галантно поклонился Элис.

- Давайте спустимся вниз, душа моя, - предложил  Генри, пожав ручку Элис. - Вам ведь наверняка хочется взглянуть на тигра поближе?
Он отложил ружье, первым спустился вниз по лесенке, которую по его приказанию приставил к боку слонихи нукар, и подождал, пока спустится жена, чтобы помочь ей ступить не  землю.
- Миссис Кендал, - обратился к Элис полковник Барнаби, - Я видел, что вы рисуете. Не могли бы вы сделать памятный набросок, зарисовав всех нас около тигра? Нам все равно придется ждать, пока раненого отнесут в деревню  в сопровождении одного из офицеров. Мы оставим раненого в деревне, поскольку он пока не в состоянии проделать обратный путь в Султанпур даже в хоуде.
- Давайте это сделаю я, - предложил Генри. - Мне в любом случае надо идти в деревню, чтобы привести обратно свою лошадь.
Султана мог бы привести  один из загонщиков, но Генри хотел оставить денег той семье, которая возьмет на себя заботу о раненом сатмаре, поскольку чувствовал себя отчасти виноватым в том, что произошло.
- Я пойду с вами, лейтенант Кендал, - откликнулся капитан Кроу, видимо, надеясь, что по дороге они с лейтенантом быстрее договорятся о том, кому достанется трофей.

Все участники охоты, кроме капитана Кроу и Генри, тут же заняли места, расположившись за бездыханным тигром в самых героических позах: каждому явно хотелось, чтобы прекрасная художница запечатлела его в наиболее выигрышном положении.
- Мы обрамим ваш рисунок в рамку и повесим на стену в охотничьем клубе, - пообещал полковник Барнаби, занявший центральное место в пантеоне. Справа от него стоял майор, слева - Притчард, а на флангах - два лейтенанта, уже успевшие закончить перевязку сатмара. Раненый пришел в себя и негромко стонал, пока четверо загонщиков, быстро приготовивших немудреные носилки из армейской палатки, устраивали его на них так, чтобы можно было нести, взявшись за него с двух концов.
Капитан Кроу и Генри последовали за ними пешком, вброд через реку. По дороге Генри сумел убедить капитана Кроу в том, что именно ему, капитану, полагаются лавры героя, и понял, что обрел в лице капитана нового друга. Добравшись до деревни, офицеры сразу же направились к старосте, и тот вместе с ними передал раненого сатмара на поруки одной из семей, для которой деньги, которые предложил лейтенант Кендал, оказались не лишними. Прощаясь с раненым, Генри заверил его, что перед отъездом из Султанпура отдаст на хранение полковнику Барнаби некую сумму, которую полковник выдаст сатмару, как только тот окрепнет и вернется в Султанпур. Раненый поблагодарил его со слезами на глазах и было заметно, что обещание лейтенанта укрепило его дух, что, конечно, должно было самым наилучшим образом сказаться на состоянии тела.
Не имея больше предлогов для того, чтобы задерживаться в деревне, Генри забрал Султана и, ведя его под уздцы, вместе с капитаном Кроу вернулся к компании, позировавшей на другом берегу. Там они с капитаном встали рядом с лейтенантами и приготовились простоять так, не шевелясь, как часовые на посту, до тех пор, пока художница не позволит им пошевелиться.
Пока Элис рисовала, а офицеры позировали, оставшиеся на этом берегу загонщики развели костер и начали готовить обед.

Офицеры наперебой бросились хвалить рисунок и было заметно, что их похвалы шли от души, а не были долгом вежливости.
- Как жаль, что нельзя сделать копии с этого рисунка, чтобы каждый из нас мог стать обладателем собственной памятки об охоте, - посетовал один из лейтенантов.
- Отчего же нельзя? - удивился полковник. - Оригинал мы повесим в клубе на стену славы, а копии поручим сделать нашему полковому художнику лейтенанту Фэрфаксу! Огромное вам спасибо, миссис Кендал! На мой взгляд, рисунок, сделанный с натуры, гораздо лучше передает момент, чем все эти новомодные дагерротипы. Люди кажутся на них какими-то неестественными, не правда ли? А тут все как живые! Позвольте, я спрячу рисунок, чтобы доставить его в целости и сохранности в клуб.
И полковник бережно взял в руки рисунок и спрятал его в свою седельную сумку.
После этого все уселись вокруг костра и с аппетитом принялись за обед, приготовленный загонщиками. Генри сел на землю рядом с Элис и подавал ей тарелки с рассыпчатым рисом, жареными овощами и карри из молодой баранины, таявшей на языке.
Поговорить с женой он не мог: ее осаждали вопросами и комплиментами офицеры, жаждавшие пообщаться с прелестной блондинкой.
Наконец он улучил короткую паузу и, наклонившись к жене, тихо произнес:
- Вы не разочарованы охотой, душа моя? Все произошло так стремительно... Но зато нам не придется ночевать в деревне!

- У меня ружье крупного калибра, предназначенное для охоты на крупную дичь, - объяснил жене Генри. - Оно не годится для отстрела антилоп. Но я и не жалею об этом: мне было бы жаль стрелять в этих грациозных созданий. Если я попаду  в антилопу пулей такого калибра, от нее останутся рожки да ножки.
Все это он объяснил жене вполголоса, чтобы другие офицеры не заподозрили его в мягкотелости. Однако правда оставалась правдой: все охотники, кроме него и Притчарда, захватили с собой по паре винтовок. Было и другое соображение: главной цели они уже достигли, обспечив капитана Кроу отличным трофеем и познакомившись с охотой на короля джунглей, а надолго задерживаться в окрестностях Султанпура Генри не намеревался: впереди им предстоял еще очень длинный путь.
Выпив большую кружку чая масала с молоком и пряностями, лейтенант почувствовал себя готовым возвращаться обратно с Султанпур. Притчард выразил желание вернуться вместе с ними, поскольку не имел желания искать стадо антилоп, но, как выразился, был рад продолжить знакомство с парой из Калькутты.

Сердечно попрощавшись с офицерами, троица охотников на слоне и лошадях и в сопровождении махаута и нукара, приставленных к Бибайе, выступила в обратный путь. Генри и Притчард ехали по обе стороны от слонихи и по очереди развлекали Элис, сидевшую в хоуде, разговорами, которые крутились вокруг особенностей жизни в Калькутте и провинциях. Притчард рассказал немало интересных баек из своего охотничьего опыта, а также поведал миссис Кендал некоторые сплетни, касавшиеся жизни маленького гарнизона. Так, оказалось, что полковник Барнаби - старый вояка, который принимал участие во всех последних локальных конфликтах и лишь пару месяцев назад оправился от последней раны и снова вернулся к любимому занятию, которым была для него охота. Полковник оказался вдовцом, майор Стэнли и лейтенант Эллис были счастливо женаты, капитан Кроу - убежденным холостяком, как и сам Притчард, а лейтенант Старридж  - безнадежно влюбленным в дочь полкового капрала и индианки, что вызывало у большинства окружающих суровое порицание.
- Большинство наших офицеров женаты, у многих маленькие дети, - продолжал Притчард, высоко задирая голову, чтобы лучше видеть свою очаровательную слушательницу, и рискуя при этом свалиться с коня. - Я заметил, сударыня, что малыши, рожденные в Индии, гораздо лучше переносят местный климат, чем их родители. Но, конечно, без болезней не обходится: в позапрошлом году здесь свирепствовала эпидемия скарлатины, и умерло несколько детей, а также и взрослых, в том числе и миссис Барнаби. Прекрасная была женщина, настоящая леди! Полковник в то время находился в одной из своих служебных поездок. Представьте себе его потрясение, когда вернувшись, он узнал, что его жена уже предана земле! Его горе было так глубоко, что мы все опасались за его жизнь, но в конце концов он утешился тем, что  взял на воспитание двоих местных детей из бедной семьи и позвольте вас уверить, что из него вышел прекрасный отец! Своих детей у них с миссис Барнаби не было.

Несмотря на то, что от Султанпура до Бенареса было не так уж и далеко, примерно на середине пути снова заупрямилась ослица и путники были вынуждены провести два часа в уговорах и понуканиях, вызывая повышенный интерес окружающих: пеших крестьян, носильщиков паланкинов и всадников. Генри с беспокойством отметил, что особенное внимание доставалось сундукам из ценных пород дерева, в которых находились подарки от раджи генерал-губернатору. Но сделать ничего было нельзя: они так и бросались в глаза каждому, кто проходил или проезжал мимо. Он то и дело вытаскивал часы и с отчаянием смотрел на то, как стрелки неумолимо отсчитывают новый круг по циферблату, снижая тем самым вероятность комфортабельной ночевки в Бенаресе.
Хотя ничто вокруг и не напоминало о зиме в том представлении, которое имелось у англичан, световой день все еще оставался коротким, и за час до захода солнца лейтенант принял решение и распорядился сделать привал, чтобы слуги успели развести костер и начали готовить на нем нехитрый солдатский ужин, состоявший из риса с овощами и чая. Для этого пришлось сойти с дороги и углубиться в лес в поисках подходящей полянки. Когда она была найдена, лейтенант, спешившись и расседлав свою лошадь и лошадь Элис,  занялся установкой небольшой армейской палатки, в которой должна была заночевать Элис.
Небольшой, расчищенный от растительности пятачок среди густого леса казался оазисом, предназначенным для отдыха усталых путников. В седле путешественники провели почти весь день, начиная с раннего утра, и Генри с беспокойством поглядывал на Элис: несмотря на то, что жена благоразумно отказалась от корсета под дорожным платьем-амазонкой, он волновался за ее самочувствие.
Сипаи, расседлывавшие своих лошадей, тихо переговаривались  на урду, - диалекте, распространенном в Аллахабаде, Лакнау и других городах Ауда и Симлы, из которого Генри знал от силы дюжину слов. Двое слуг вернулись из зарослей с охапками хвороста и уже разводили костер, а временная служанка Элис, расстелившая циновки на том месте, над которым лейтенант ставил палатку, уселась на корточки неподалеку от костра и принялась чистить овощи.
Ночь стремительно перешла в атаку на маленький лагерь: по темнеющему небу метались летучие мыши, а в джунглях загремел разноголосый хор ночных птиц. Один из слуг, возившийся у костра, внезапно поднял голову и прислушался: на его смуглом лице отразилось недоумение.
- Что случилось, Рамбир? - спросил его Генри на бенгали
Слуга пробормотал в ответ фразу, которая показалась лейтенанту в высшей степени нелепой.
- Странно, - сказал он Элис, - Что значит "мои глаза ушли"? Хотя возможно, я просто неправильно расслышал или же  все еще нетверд в своем знакомстве с бенгали.