После такого сухого приглашения и короткого отзыва о его наряде гордый шотландец был вынужден смириться с тем, что не произвел желаемого впечатления и занял свое место за столом, отметив про себя, что мисс Стоун проигнорировала его вопрос о книге. Это убедило его, что читала она какую-то бульварную чушь, на которую так падки молодые женщины. И наверняка на французском, чтобы он не смог понять содержание, если бы был настолько дерзок, что самолично проверил бы книгу! В отместку хирург решил никак не комментировать доставку карнавального костюма мисс Стоун и не задавать по этому поводу вопросов.
Огилви произнес вслух короткую молитву, поблагодарив Господа за дарованный хлеб насущный и приступил к еде. Ел он медленно, тщательно прожевывая каждый кусок, чтобы иметь предлог хранить молчание. Впрочем, обед, приготовленный Накато, был, как всегда вкусен и ему не приходилось притворяться, что он полностью поглощен процессом.

Накато заулыбалась, показав зубы, - крепкие и белые, как у всех негров, которых Огилви видел в Новом Орлеане.
- Сию минуту, мэм, - сказала она и с неожиданной для ее довольно плотной комплекции живостью выпорхнула из столовой. Вернулась она не одна, а с Эркюлем и Жозефом: Эркюль нес  блюдо с пончиками, посыпанными сахарной пудрой и политыми ягодным вареньем, Жозеф - гору тонких вафель с пралине и груду хрустящего хвороста, а сама Накато торжественно держала перед собой поднос, на котором лежал круглый пирог с выемкой в центре, украшенный сахарной глазурью трех цветов: желтой, зеленой и фиолетовой*.
- Это король новоорлеанских пирогов, мэм, - сказала Накато, ставя поднос с пирогом в центр стола. - Мы называем его "Пирогом волхвов" и печем от Рождества до Марди Гра.
- А что означают эти три цвета? - вмешался Огилви, разглядывая необычный пирог.
- Фиолетовый означает справедливость, зеленый - веру, а желтый, вернее, золотой, - силу и власть, - объяснила рабыня.
Огилви удовлетворился объяснением и не мешкая, взял нож для разрезания хлеба и отрезал себе кусок пирога.
- Неплохо! - промычал он, вонзив в него зубы и найдя вкус ничем не примечательным с точки зрения британца. - Хотя, если честно, я бы предпочел пудинг с изюмом.
Накато была так потрясена этим замечанием, что изменилась в лице и отшатнулась от стола. Эркюль тоже имел оскорбленный вид и только Жозеф никак не выказал своего неодобрения, а воспользовался тем, что бабка и дед заняты своими переживаниями, и стянул с блюда пару тонких вафель.

* На самом деле традиция украшать пирог волхвов трехцветной глазурью появилась в 1872 году.

Огилви действительно предпочел бы чай, но время поджимало, а чай надо было еще готовить. Нетерпеливо посмотрев на часы, он сказал, что нет ничего лучше чашки крепко заваренного новоорлеанского кофе со сливками, и когда Накато принесла полный кофейник, выдул две чашки подряд, чтобы мисс Стоун не подумала, что он согласился из вежливости.
- Что ж, мисс Стоун,-  сказал хирург, поднимаясь из-за стола. - Пора нам выходить, иначе пропустим самое интересное. К тому же я хочу вернуться пораньше, чтобы выспаться перед отъездом: пароход в Нью-Йорк отходит завтра в семь утра. Я подожду вас снаружи, пока вы переодеваетесь, лук со стрелами принесет Жозеф.
Хирург поклонился и покинул столовую. Он занял место у входной двери и стал рассматривать нарядно одетых участников карнавала, которые бурным потоком плыли по улице. Кого только среди них не было! В соответствии с заранее установленной темой, преобладали олимпийские боги и богини: Огилви насчитал две дюжины Юпитеров, тридцать шесть Аполлонов, пятьдесят Бахусов, основным украшением коих были красные от возлияний носы, и сбился со счета, пытаясь определить количество Венер и разнообразных нимф, многие из которых несли  кувшины и амфоры, из которых время от времени прихлебывали их спутники, одетые тесеями, гераклами и ясонами. Ни одной Артемиды он пока не заметил и порадовался за мисс Стоун. Ну а сам он своим шотландским нарядом выделялся на фоне греческих и римских богов, как здоровенная бородавка на носу у вдовы викария. Это сравнение, первым пришедшее ему в голову, его не порадовало. Наверняка Артемиде будет неловко идти рядом с шотландским горцем, сверкающим коленями и мускулистыми икрами. На него уже бросали странные взгляды и он расслышал в толпе несколько громких смешков. До оскорблений словом и действием пока дело не дошло, но он был уверен, что и за этим дело не станет: большинство богов были в сильном подпитии.
Тут Огилви вспомнил, что забыл попросить у Накато муку, которой участники карнавала  обсыпали друг друга, и воспользовался этим предлогом, чтобы вернуться в дом и на время избавить себя от настырного интереса прохожих.
- Накато! - крикнул он. - Нам с мисс Стоун нужна мука!
Подождав несколько минут и получив требуемое в плотном бумажном пакете, он снова вернулся на свой стратегический пост и небрежно облокотился на перила крыльца, показывая зевакам, что им не смутить горца несколькими нескромными взглядами! Одну ногу он согнул в колене и обвил вокруг лодыжки другой,  приняв настолько самоуверенный вид, насколько позволяли ему обстоятельства.
Огилви уже начал проявлять нетерпение, ожидая мисс Стоун, но когда оно было готово лопнуть, он увидел козу! Это была прелестная белая козочка  с колокольчиком на шее и у нее была пара замечательных острых рожек, вид которых сразил сердце хирурга! Вот чего они не учли с мисс Стоун: того, что главным атрибутом богини охоты, помимо лука и стрел, была золоторогая лань! Козу вел на веревке старый негр, явно не участник карнавала. Огилви оставил свой пост и кинулся к нему.
- Сколько хочешь за эту красавицу? - прямо, без уверток спросил он.
Негр вытаращил на него глаза:
- Дык она не продается, мистер... Я ее на случку веду.
Огилви вытащил туго набитый кошелек и негр сразу пошел на попятный. Торг состоялся и Огилви стал обладателем козы, а негр - кучки серебряных долларов. Вернувшись к крыльцу, хирург привязал козу к перилам и, призвав на помощь своего верного оруженосца, поделился с ним идеей. После  недолгого раздумья Жозеф повел его к ювелиру, жившему на соседней улице. Вернулись они через полчаса, ведя за собой уже не козу, а лань, чьи рожки были покрыты свежей позолотой.
- Вот мисс Стоун обрадуется!
Жозеф аж приплясывал от возбуждения и то и дело порывался погладить козу.
- М-да? - отозвался Огилви, который хотя и надеялся на такую реакцию со стороны мисс Стоун, но в отличие от Жозефа уверенности не ощущал.

- Это не мне, а вам! - ответил хирург, - Вы - Артемида, вам положена лань с золотыми рогами!
И он с торжественным видом вручил мисс Стоун конец веревки, к которой была привязана коза.
Пока мисс Стоун любовалась козой, хирург любовался мисс Стоун. Новая прическа изменила ее к лучшему самым радикальным образом! В общем-то она и с обычной прической была миловидной особой, этого хирург никогда не отрицал, но сейчас выглядела просто сногсшибательно! Локоны, уложенные при помощи какого-то секретного средства, обрамляли ее лицо и блестели в свете газовых фонарей, которые уже зажглись на улице, а стройная девичья фигурка, лук и колчан со стрелами и наличие лани с золотыми рогами делали ее похожей на статую Дианы-охотницы.
Огилви напряг память и вспомнил несколько строк из Гомера, но не стал произносить их вслух:

Муза, воспой Артемиду, родную сестру Дальновержца,
Стрелолюбивую деву, совместно взращенную с Фебом.
Поит она лошадей в тростниках высоких Мелита
И через Смирну несется в своей всезлатой колеснице

В Кларос, богатый лозами, - туда, где сидит, дожидаясь
Стрелолюбивой сестры-дальновержицы, Феб сребролукий.
Радуйся ж песне и ты, и с тобой все другие богини!
Первая песня - тебе, с тебя свою песнь начинаю.

- Это все мистер Огилви придумал, - вовремя ввернул лестное для хирурга замечание Жозеф. - Красивая, правда? Только вы еще красивее, мисс!
Глаза малолетнего ловеласа горели таким искренним восхищением, что Огилви даже почувствовал неловкость за то, что не одарил мисс Стоун заслуженным комплиментом. Впрочем, ей его комплименты были не нужны, тем более, что проходящие мимо Бахусы и Аполлоны пялились на нее, как на восьмое чудо света.

Жозеф  явно собирался увязаться с ними, но из дома выглянула Накато и строго приказала внуку возвращаться домой. Огилви бросил на мальчишку сочувственный взгляд и пошел вслед за мисс Стоун. Колоритная пара привлекала к себе внимание окружающих, но Огилви заметил, что оно было разным: мужчины с восхищением и интересом смотрели на Артемиду, а женщины без стеснения разглядывали его мускулистые икры. Гуляющих становилось все больше, а выйдя на Дофин-стрит пара оказалась в густой толпе, участники которой  со смехом и громкими возгласами обсыпали друг друга мукой. Открыв бумажный пакет, который дала ему Накато, хирург протянул его мисс Стоун, предложив принять участие в этом развлечении.
- Интересно, как все будут выглядеть, если пойдет дождь? - сказал он больше сам себе, потому что из-за гвалта, царившего вокруг, мисс Стоун могла его не расслышать. - Мука превратится в тесто и участников карнавала можно будет запекать, как булочки! Впрочем, я слышал, что до сих пор не было ни одного дождливого Марди-Гра.
Зачерпнув из пакета полную пригоршню муки, он обсыпал ею козу, поскольку бросаться мукой в двух чернооких дриад, оказавшихся поблизости, у него рука не поднялась. Сам он, в свою очередь, получил щедрую порцию муки от Геракла, - здоровенного рыжего ирландца, карнавальный костюм которого представлял из себя наброшенную на плечи овечью шкуру, покрашенную в цвет львиной шерсти. Кроме этого, к поясу Геракла была привязана огромная деревянная дубинка. Огилви не мог не признать, что в основе своей костюм полностью соответствовал стандартным представлениям о могучем герое древности, а дубинка намекала на то, что и нынешний герой способен на подвиги.
Карнавальная публика веселилась на все лады: козлоногие сатиры гонялись за визжавшими нимфами, великовозрастные амуры, к спинам которых были приделаны бумажные крылья, - за сильфидами, аполлоны - за афродитами. Внимание Огилви привлек Нептун с большим трезубцем в руках и короной на голове, которого сопровождала свита из тритонов, громко трубивших в охотничьи рожки, и Аид, которого хирург узнал благодаря присутствию Цербера - громадного черного пса, который шумно дышал, высунув наружу ярко-красный язык. Увидев пса, Огилви забеспокоился.
- Мисс Стоун, не свернуть ли нам в ближайший переулок, пока этот цербер не загрыз вашу пугливую лань? - предложил он.
Подтверждая его слова, коза жалобно заблеяла.

- Эй, мсье, у вас вся спина белая! - раздался звонкий девичий голосок прямо над ухом Огилви и он увидел двух прехорошеньких молодых креолок, одна из которых была одета Флорой и держала в руках корзинку, наполненную нарциссами, крокусами и гиацинтами, а вторая - Фауной, шейку которой обвивал уж, а на плече сидел попугай, что-то громко выкривавший на французском. Огилви, побывавший в Крыму и набравшийся там в общении с союзниками отборной французской брани, разобрал несколько особенно цветистых выражений и метнул обеспокоенный взгляд в сторону мисс Стоун, которая говорила по-французски почти свободно. Но у мисс Стоун по лицу расплывалась такая довольная улыбка, что ему сразу стало ясно: таким склонениям ее в школе не учили.
Вообще его спутница в этот вечер была склонна к тому, чтобы во всем с ним соглашаться. Его предложение свернуть в переулок было встречено чуть ли не аплодисментами, чему он сильно удивился и в качестве ответной любезности выразил свое согласие  на ее преложение:
- Как вам угодно: давайте сделаем круг!

В другой раз Огилви бы уклонился от такого предложения, но невдалеке замаячил трактир, из которого неслись на улицу разудалые звуки ирландских скрипок. Вообще ирландцев в Новом Орлеане было много, в то время как за все время, которое хирург пробыл в городе, он не встретил ни одного шотландца. Впрочем, ирландцы были католиками, наверное потому и присоседились к французам. Но по крайней мере многие из них говорили по-английски, и все до одного пили напитки, к которым лежала и душа хирурга. Он решил, что было бы неплохо присоединиться к ирландской вечеринке, выпить, потанцевать, да и мисс Стоун это будет интересно, - только и знай, что принимай приглашения на танец от рыжих пэдди, которые день-деньской горбатятся на пристани, разгружая пришедшие в Новый Орлеан корабли. Естественно, он не хотел заходить в трактир, как мельник, на которого свалился мешок с мукой.
- Да, будьте так любезны, отряхните. А потом, если вы не против, мы зайдем вон в то заведение, где празднуют Марди Гра наши друзья ирландцы. Вы умеете танцевать джигу? А впрочем, неважно. Я вас научу.
Огилви был уверен, что учить мисс Стоун танцам ему не придется. И без него найдется немало охотников показать ей основные фигуры танца. А он тихо сядет в уголке и закажет пинту темного.

Мисс Стоун стучала его по спине так, как будто не муку стряхивала, а выбивала старый ковер, пролежавший на полу без уборки лет десять. Но хирург мужественно терпел и лишь покряхтывал, когда железная длань его спутницы в очередной раз припечатывала его между лопатками. Наконец пытка закончилась и хирург поблагодарил мисс Стоун за помощь.
- Я думаю, что это такое место, куда порядочная женщина может прийти с сопровождающим, - заверил он мисс Стоун. - Но не входите без меня, подождите, пока я привяжу козу к крыльцу.
Хирург привязал конец веревки к столбику перил и распахнул дверь трактира, предлагая мисс Стоун войти.
Внутри царил громкий шум и пахло пролитым пивом. Трое музыкантов выбивались из сил, наяривая на скрипках, а раскрасневшиеся танцоры стучали каблуками по дощатому полу так громко и усердно, что половицы прогибались под их напором.
- Что будете пить, сударыня? - поинтересовался Огилви, окидывая взглядом зал в поисках свободного стола. Таковых не оказалось: везде сидели дюжие парни в обществе своих подруг и, как подозревал Огилви, знавший о тяге ирландцев ко всему семейному, многочисленных родственников. Женская часть гостей строго делилась на две половины: одна представляла из себя молодых темнокудрых нимф с зелеными и синими глазами, другая - старых, растрепанных и беззубых сивилл. Но все как одна выглядели счастливыми и довольными.
- Надо брать с ирландцев пример, - шепнул Огилви своей спутнице, - Бьюсь об заклад, здесь нет ни одного богатого человека, но посмотрите, как они довольны жизнью!

Огилви мало волновали свободные места. Он с большим удовольствием отправил бы мисс Стоун танцевать, чтобы спокойно, не испытывая чувства вины под ее неодобрительным взглядом, стоя выпить кружку пива или стаканчик виски. И того и другого у ирландцев было в избытке: орлиный взор хирурга углядел под одним из длинных столов два дубовых бочонка, а запах хмеля и пивной пены так и щекотал ему ноздри.
- Вино здесь вряд ли подают, - сухо откликнулся он. - Но кажется, дамы пьют пунш!
На мисс Стоун уже с интересом поглядывали двое ирландских кавалеров, подпиравших стены без пары. Остальные, не занятые распитием крепких напитков, плясали в центре зала, подхватывая своих партнерш и кружа их в воздухе, отчего те радостно визжали. Кроме этого по залу носились малолетние дети, путаясь под ногами у танцоров. Но в целом место выглядело приятно: зал был украшен гирляндами и бумажными цветами, девушки щеголяли дешевыми, но яркими платьями, и повсюду царил дух всеобщей дружбы и радостного возбуждения. Один из парней, подпиравших стену, отлепился от нее и направился прямиком к мисс Стоун. По его походке Огилви сразу узнал моряка. Парень был молод и красив той типично ирландской красотой, которая вызывала трепет у юных девушек: под рубашкой бугрились мускулы, квадратный подбородок рассекала впадинка, свидетельствующая о сильном характере, а синие глаза составляли живописный контраст с черными кудрявыми волосами.
- Не хотите потанцевать, мэм? - вежливо спросил ирландец мисс Стоун, предварительно скользнув взглядом по Огилви. Огилви еле заметно кивнул, выражая свое согласие на то, чтобы его спутницу ангажировали. Ирландец тут же обхватил талию девушки своей мускулистой рукой и увлек ее в самую гущу танцующих. Огилви с облегчением вздохнул и направился к столу, на который только что водрузили бочонок с виски.

Огилви потягивал из кружки пиво, которое наливали всем желающим, и изредка поглядывал на танцующих, для очистки совести пытаясь следить, все ли в порядке с его спутницей, которую похитил у него ирландец. Но куда там! пара оказалась в самой гуще пляшущей толпы и все, что видел хирург - это изредка мелькавшую над головами других танцоров русоволосую головку мисс Стоун: по-видимому, партнер время от времени подкидывал ее в воздух. 
От нечего делать хирург прислушивался к разговорам за столом, у которого он стоял. За несколько минут он узнал все последние сплетни: о том, сколько получают портовые грузчики, о женитьбе некоего Майка, и о том, что "бедняжка Лиззи" оказалась в интересном положении, пока ее жених бороздил просторы океана. Совпадение имен показалось хирургу знаменательным и он задумался о том, могла бы мисс Стоун оказаться в подобном положении. Допив пиво, он пришел к выводу, что такое ей не грозит: хотел бы он увидеть мужчину, которого она  подпустила бы к себе ближе, чем на пять футов! Близость партнеров в танце он за близость не считал.

Огилви отвлекся от созерцания всеобщего веселья, обнаружив в своей кружке муху, которая безуспешно пыталась выбраться из шапки пышной пены. Он и сам чувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине: куда бы он ни кинул взгляд, везде были красные возбужденные лица: одни от выпивки, другие от разудалых танцев. Он же был прискорбно трезв и не умел танцевать. Внезапно в трактире воцарилась полная тишина: музыканты перестали терзать  смычками струны скрипок, танцоры прекратили выбивать  каблуками частую дробь, а разговоры за столами стихли. Удивленный наступившей тишиной, Огилви поднял голову и увидел, что толпа танцоров распалась. В центре образовавшегося пустого круга находилась мисс Стоун и даже с того места, где он стоял, хирург видел, какой яростью сверкали ее глаза. У ее партнера  на щеке алело яркое пятно и не надо было быть хирургом, сведущим в анатомии, чтобы понять, откуда оно взялось. Ирландец заломил мисс Стоун руку и явно был вне себя.
- Англичанка! - вдруг завопила какая-то растрепанная старуха, вытянув перед собой костлявый палец. - Из-за таких, как эта дрянь, наш народ сколько лет страдает!
Огилви напрягся, почувствовав, что в трактире повеяло бунтарским духом фенниев и, хотя сам не имел к англичанам никакого отношения, понял, что скорее всего тоже попадет под раздачу. Будь он один, попытался бы сделать ноги, но бросить даму в беде не мог, поэтому поставил недопитую кружку на стол и начал протискиваться в центр круга. К кружке тут же присосался старый забулдыга, но хирург этого даже не заметил.
После пламенной речи старухи обстановка в трактире моментально накалилась. К мисс Стоун подступили несколько девиц, взяли ее в кольцо и принялись щипать за мягкие места и дергать за локоны, награждая нелестными прозвищами. Ирландский красавчик  отступил в сторону и наблюдал за фуриями с явным удовольствием.
- Стойте! - громовым голосом крикнул Огилви, протиснувшись сквозь стену потных и разгоряченных тел. - Опомнитесь, леди!
- Заступничек нашелся! - проревел здоровяк, стоявший в первом ряду зрителей. - Нет тут никаких лядей, все порядочные! Ща мы и с тобой разберемся,  юбочник!
И не успел Огилви ответить, как в скулу ему прилетел пудовый кулак. Тем не менее он устоял на ногах, хотя из глаз у него посыпались звезды, и ответил прямым апперкотом в челюсть. Здоровяк пошатнулся и рухнул на усыпанный опилками пол.
- Наших бьют!
Крик приятеля (а возможно, и родственника) поверженного фенния резанул Огилви по ушам и вселил в него самые мрачные прогнозы. А в зале уже творилось нечто невообразимое: желающие навалять шотландцу пытались пробиться поближе к нему, толкаясь локтями и   мешая друг другу. От этого они еще больше распалялись и Огилви пробрала холодная дрожь: против такого количества нападавших он был бессилен. Но мысль о мисс Стоун придала ему сил. Выхватив у одного из музыкантов скрипку, он огрел ею ближайшего противника, а когда тот отступил, обливаясь кровью, прикрылся ею, как щитом, от летевшего к нему кулака Красавчика.

Ирландцы умели делать две вещи: как следует нажраться и пометелиться. Это Огилви знал и раньше, но сейчас его теоретические знания грозили обернуться против него самого. Кулак ирландца проделал в хлипком корпусе скрипки дыру и застрял в ней. С воем, который показался Огилви криком баньши, ирландец выдернул кулак и, кипя от ярости, пнул хирурга к колено с такой силой, что тот упал на пол, как подрубленный. Ирландец прыгнул на него сверху и стал наносить ему удары руками, ногами и головой. Огилви выпустил скрипку из рук и ткнул противника в живот кулаком, но тот, казалось, был выкован из железа: вместо мягкой плоти костяшки кулака наткнулись на твердь. Извернувшись, Огилви ударил его локтем под ребра, получив короткую передышку: удар отбросил ирландца  назад, но ненадолго: он тут же вернулся обратно к вящему неудовольствию Огилви, которому в этот момент чья-то нога, обутая в грубый башмак, заехала в ухо. Краем глаза он увидел мисс Стоун, лежавшую на полу в позе, не приличествующей английской леди: она таскала свою ирландскую соперницу за волосы, оглашая трактир воинственными криками. Немного успокоившись насчет мисс Стоун, которая давала серьезный отпор врагу, Огилви собрался с силами и сумел-таки спихнуть с себя ирландца. Вскочив на ноги, он принял бойцовскую стойку, выставив одну ногу вперед и согнув руки в локтях. Ирландец последовал его примеру и они замерли, ощупывая друг друга ненавидящими взглядами и выискивая уязвимые места друг друга. Огилви стоял неподвижно, а ирландец вдруг начал двигаться с той животной грацией, которая свойственна хорошим морякам и танцорам. Мгновенно оттанцевав за спину Огилви, у которого все еще шумело в голове от удара ботинком в ухо, он молниеносно захватил шею шотландца в замок согнутой правой рукой, не дав ему возможности даже хрюкнуть от возмущения и невозможности что-либо изменить: железный кулак левой руки ирландца упирался ему прямо в позвоночник, удерживая на расстоянии и не давая возможности действовать руками.
- Дожми его, Мак! – дребезжащим голосом крикнул какой-то старый сморчок, невесть как оказавшийся в гуще сражения.
Ирландская общественность поддержала этот призыв одобрительными криками и улюлюканьем.
Мак усилил напор и потянул голову Огилви назад еще сильнее.  Огилви почувствовал, что еще немного, и раздастся предательский хруст шейных позвонков, после которого он уже вряд ли  сможет подняться на борт «Красавицы Запада». Зрение у него размылось: вместо искаженных возбуждением лиц зрителей он видел перед собой какие-то пляшущие пятна. От прилива крови голова грозила взорваться, как паровой котел во время гонки речных пароходов. Уже почти ничего не соображая, шотландец сделал единственный выпад, который был ему доступен: со всей мочи вдавил каблук своего ботинка в подъем ступни ирландца. Неожиданно это принесло плоды: ирландец охнул и ослабил захват. Огилви оттолкнул его,сделал несколько жадных глотков воздуха и с чувством мстительного удовлетворения врезал ирландцу коленом в пах.

- Бежать? Ни за что! – гордо воскликнул шотландец. – Огилви никогда не сбегали с поля битвы!
Разгоряченная дракой кровь все еще бурлила, и он обвел толпу взглядом, выискивая следующего противника, хотя все тело у него болело и ныло так, как будто его переехала ломовая телега.
На плечо шотландца опустилась чья-то тяжелая рука и дружески его похлопала.
- Молодец, сынок! – раздался над его ухом густой баритон. – Не хочешь выступить на состязании кулачных бойцов сразу после окончания Великого Поста?
Огилви обернулся и увидел дородного ирландца лет пятидесяти, бочкообразный живот которого был обтянут шелковым жилетом, а из жилетного кармана свисала золотая цепочка от часов. Выглядел он внушительно и его высокое положение подтверждалось уважительными шепотками, которыме пронеслись по толпе ирландцев. Казалось, присутствующие тут же забыли о том, что их соотечественнику был нанесен урон: теперь все смотрели на Огилви с уважением, если не считать самого потерпевшего. Огилви решил, что стоит воспользоваться переменой погоды, чтобы ретироваться с достоинством:
- Увы, сэр: утром возвращаюсь обратно в Нью-Йорк.
- Жаль, - вздохнул толстяк. – Отличный у тебя апперкот. Думаю, ты посрамил бы Хмурого Джо и заработал неплохой куш. Призовой фонд – пять тысяч долларов.
У Огилви внезапно пересохло во рту. Пять тысяч долларов! За то, чтобы расквасить морду какому-то  cмурному Джо, который мог оказаться  не таким уж и смурным. Но возобладал здравый смысл. Ему незачем было оставаться в этом городе, да и мисс Стоун уже достаточно устала от его присутствия.
- Благодарю за предложение, сэр, но у меня действительно неотложные дела в Нью-Йорке. Счастливо оставаться!
И, подав руку мисс Стоун, Огилви направился с нею к выходу, ступая степенно и неторопливо.
- Если передумаешь, найди меня! – крикнул ему в спину толстяк. -  Большой Майк, устроитель кулачных боев! В Новом Орлеане меня каждая собака знает!
Огилви вывел мисс Стоун за порог и поискал взглядом козу, но тщетно: лишь обрывок веревки болтался привязанным к столбику крыльца.
- Увели! – горестно вздохнул он. – Что за люди эти ирландцы!
Впрочем, обвинять ирландцев было несправедливо: с таким же успехом козу мог украсть и представитель любой другой национальности, которых было немало в этом Новом Вавилоне. Огилви мог утешать себя тем, что это точно был не шотландец.

- Вам нужна коза? - хирург с искренним удивлением посмотрел на мисс Стоун. - Мне она точно не нужна, так что если она попала в какую-нибудь бедную ирландскую семью и ее молоком будут кормить голодающих детей, я только рад. Да и потом никто ведь не признается в краже.
Огилви внимательно посмотрел на мисс Стоун и отметил, как сильно пострадал ее облик от потасовки в трактире. Его кольнула совесть: ведь это он предложил ей зайти в трактир, чтобы потанцевать! Правда, он пострадал еще сильнее и беспокоился о том, не треснуло ли у него ребро и будет ли он слышать на левое ухо, но мисс Стоун как будто и не замечала его увечий, что, впрочем, его ни капли не удивляло.
- Хочу извиниться перед вами, мисс Стоун, - сказал он. - Если бы я не повел вас сюда, ничего подобного бы не случилось. Не знаю, право, как мне искупить свою вину. Может быть, я оставлю вам денег, чтобы завтра вы могли позвать куафера? Ну и стоимость вашего карнавального костюма, разумеется, возмещу полностью.
Из трактира снова понеслись звуки скрипок, правда теперь их осталось только две, и Огилви с запозданием вспомнил, какой ущерб нанес одному из музыкантов.
- Вы правы, мне действительно надо вернуться в трактир, - решительно заявил он. - Это всего одна минута, - подождете меня? Не уходите: в таком виде вы не пройдете и шагу, как вас либо арестует полиция либо привяжется какой-нибудь забулдыга.