- Откровенно говоря, я пришел сюда, чтобы скоротать время, оставшееся до вечернего карнавального шествия, - честно признался хирург. - Но я рад, что встретил вас, мисс Стоун. Так как поживает ваша тетушка? То есть я хотел сказать, где находится ваш фамильный склеп? Ведь по законам Нового Орлеана, родители обязаны передать детям все свое движимое и недвижимое имущество, включая и то, которое находится на кладбище. То есть вы - законная владелица склепа наряду с домом. А еще я делаю вывод, что ваша тетушка принадлежала к одному из стерейших здешних семейств, раз ее похоронили на самом старом кладбище Нового Орлеана. Сейчас уже хоронят не здесь, а на "Сен-Луи №2"
Все эти подробности Огилви узнал благодаря путеводителю, уделившему отдельную главу описанию новоорлеанских кладбищ. Единственное, чего он не знал, - в какой именно части кладбища они находятся: в католической или протестантской. Покойная тетка мисс Стоун могла оказаться и католичкой - чего не бывает!
- Ваша усопшая родственница принадлежала к англиканской церкви? - на всякий случай уточнил Огилви. - Кстати, я так и не понял: она успела побывать замужем или нет?
Огилви вообще мало что знал о родственнице мисс Стоун и подозревал, что и она сама знает не намного больше, не зря же так удивилась, когда получила письмо с известием о наследстве. Но Накато должна была просветить ее по этому поводу, и он горел желанием услышать историю жизни старой дамы. А впрочем, кто сказал, что она была настолько стара? Ее племяннице было чуть более двадцати, так что ей самой могло на момент смерти исполниться лет сорок пять, максимум - пятьдесят.

Огилви охотно согласился. Ему было интересно посмотреть на место последнего упокоения родственницы мисс Стоун, к тому же он надеялся таким образом узнать ее фамилию по мужу, которая должна была быть выбита на табличке. Мисс Стоун, ее, разумеется, знала, потому что имя и фамилия наследодательницы были указаны в письме от поверенных, которое наследница получила, находясь в Бостоне, но она ни разу не обмолвилась на этот счет в присутствии Огилви, а спрашивать он не хотел.
Хирург  пошел рядом с мисс Стоун, которая знала, где находится тетушкин склеп, продолжая разглядывать другие склепы. В общем-то, все они были похожи друг на друга, и хирург уже начал скучать, как вдруг по левую сторону от себя увидел нечто настолько необычное, что даже замедлил шаг. Его спутница не могла видеть это чудо погребального искусства, поскольку шла по правую руку от хирурга, а необыкновенный склеп, или лучше сказать, мавзолей, находился через два ряда от дорожки, по которой они шли, на невысоком, явно искусственно насыпанном пригорке. Склеп был построен из бордового мрамора и его украшали две золотые колонны. В лучах солнца прожилки мрамора отливали золотом , отражавшимся от колонн в его гладкой поверхности. Ко входу вела беломраморная лестница в несколько ступеней, у подножия которой находилась статуя, изображавшая скорбящую женщину с букетом роз, который он держала на сгибе руки. Статуя была изваяна из белого мрамора, а розы - из бордового, как и сам склеп.
Но Огилви, как бы ни был он потрясен великолепием этого маленького мавзолея, промолчал и не стал привлекать к нему внимание мисс Стоун, потому что она могла обидеться на то, что он отвлекает ее от поисков фамильного склепа.

- Маргарет Кинкейд... - вслух прочитал Огилви надпись на табличке. - Вот как , значит. завали вашу тётю...
В знак уважения к усопшей он снял с головы цилиндр и замер в благоговейном молчании, давая мисс Стоун поскорбеть о родственнице. Досчитав про себя до тридцати, он снова водрузил цилиндр на голову и отступил на шаг, окидывая взглядом склеп.
- Красиво, очень красиво... Интересно, кто архитектор? Наверное, там, внутри, покоится и мистер Кинкейд? Да, скорее всего... Мир их праху!
Огилви снова замолчал, поскольку был не силен в заупокойных речах, а к смерти, благодаря своей профессии, относился скорее спокойно и со здоровой долей цинизма нежели благоговейно и со страхом. Отойдя еще чуть дальше, он остановился и оглянулся на мраморный мавзолей, сверкавший багрянцем и золотом, как одинокий осенний клен посреди берез. И вдруг ему показалось, что мраморная статуя пошевелилась. Он моргнул и впился в нее взглядом. нет, почудилось... Воспоминание о куклах неприятно его укололо: он вспомнил, как зашел в свою спальню и ему показалось, что куклы переменили положение. С этого-то все и началось...

Огилви еще раз сморгнул и убедился, что статуя неподвижно стоит на месте.
- Да, пожалуй, - согласился он, решив, что стал жертвой зрительной иллюзии и игры света. Он уже сделал шаг в сторону прохода, который вел к мраморному мавзолею, как вдруг статуя пошевелилась снова и на этот раз обернулась. Голова у нее была наклонена, а края накидки, наброшенной на на голову, скрывали лицо.
- Вы видели? - прошептал Огилви, крепко хватая мисс Стоун за предплечье. - Видели?!
Он огляделся, желая позвать на помощь, но на кладбище не было ни души, кроме них с мисс Стоун. А статуя тем временем медленно пошла прямо к ним, по-прежнему не поднимая головы.

Совет мисс Стоун был более чем разумным, но Огилви остался стоять на месте даже тогда, когда его спутница, подхватив юбки, бросилась бежать к выходу с кладбища.  Он оцепенел от удивления и страха и не мог сдвинуться с места. А статуя тем временем приближалась к нему, но в ее позе не было ничего угрожающего. Голова все также была скорбно наклонена, руки сжимали букет роз, и только легкое колыхание мраморных юбок отмечало движение ног под ними. Миновав хирурга, неподвижно стоявшего на месте, она проследовала дальше.
Хирург пришел в себя: статую явно интересовал не он, а мисс Стоун, чьи каблучки там и сверкали из под пены нижних юбок. Бегала она по-прежнему резво, но не настолько резво, чтобы убежать от привидения. Хотя и привидением статую назвать было нельзя: все-таки она как была, так и осталась каменной. Огилви не мог бросить мисс Стоун в опасности и припустил следом.
Дорожка, по которой они бежали, была довольно длинной, и странное дело: хирургу казалось, что она становится все длиннее: спасительные ворота, казалось, отодвигались все дальше и дальше, не давая к себе приблизиться. Он уже начал задыхаться и чувствовать колотье в боку. Наконец он вспомнил, как его старая няня, любившая рассказывать на ночь всякие шотландские страшилки, не раз предупреждала его: "Если увидишь привидение, поговори с ним! Они очень одиноки, эти бедняжки, и приходят к нам для того, чтобы поговорить и развеять скуку"
- Мисс Стоун, остановитесь! - задыхаясь от быстрого бега, крикнул он. - Она хочет вам что-то сказать!

Огилви, успевший немного отдышаться, опередил статую встал впереди мисс Стоун, заслонив ее своей широкой грудью.
- Что вам от нас нужно, сударыня? - поинтересовался он, глядя на склонееную мраморную голову. - Признаться, мы совсем не хотели побеспокоить вас: мисс Стоун пришла сюда, чтобы положить цветы к могиле своей родственнице, а я пришел вместе с ней за компанию. У нас еще куча дел, так что с вашего позволения...
Статуя протянула руку, схватила хирурга за воротник, приподняла и поставила рядом с мисс Стоун, как шахматный игрок ставит короля рядом с королевой. Затем она соединила их руки и положила ни них сверху розу, которую отделила от своего букета. Роза из каменной прямо на глазах стала наливаться живыми соками и раскрывать свои бордовые лепестки. Проведя все эти странные манипуляции, статуя повернулась к паре спиной и направилась обратно к своему мавзолею.
Ошалевший от изумления хирург смотрел ей вслед, не понимая, что значила эта пантомима, но по-прежнему крепко сжимая руку мисс Стоун.

- Ээээээ... не имею ни малейшего понятия... - признался Огилви, разглядывая розу, которая благоухала, как целый розовый куст. - Но думаю, что нам пора отсюда уходить. Давайте вернемся домой и спросим у Накато: может быть, это привидение не в первый раз так себя ведет, и является местной достопримечательностью? В любом случае, розу надо поскорее поставить в воду, чтобы не завяла.
Но сразу уйти им не удалось: из-за соседнего склепа вышел старый негр с ведром и тряпкой в руках. По его виду и инструментам было понятно, что он занимался тем, что отчищал склеп от плесени и пятен сырости, возвращая ему первозданную белизну.
- Добрый день, сэр, добрый день, мэм, - пророкотал он по-английски. - Не пугайтесь нашей Джози: она никому плохого не делает.
- Джози? - преспросил Огилви. - Ты имеешь в виду ту даму из мрамора?
- Ну да, ее самую, - покивал старик, ставя ведро на землю и кидая в него тряпку. - Она уж лет двадцать в земле лежит, а все никак не угомонится и статУе своей покоя не дает. Как увидит молодую пару, так сразу шасть - и к ним. И розу им в руки сует. И что интересно: таких случаев кажный год по два, а то и по три кряду, а в букете как была дюжина роз, так и остается!
- А зачем она это делает, любезный? - снова спросил Огилви, подозревая какой-то подвох со стороны потусторонних сил. Няня его предупреждала, чтобы не доверял привидениям и фэйри!
- Так она это... знак им подает, - сказал старик. - Там же как все было: Джози Фэйрчайлд была единственной дочкой знаменитого карточного шулера: даже я его помню. Ну, с таким папашей ничего путного из нее не вышло, хотя красивая была, как эта роза. Папашу ее в конце концов вызвал на дуэль один ковбой с Запада, у нас тут дуэли чуть не кажный день происходят в парке за кафедральным собором. Ну и тот ковбой папашу ейного, значит, уложил первым выстрелом. А Джози стала прости...
Негр бросил взгляд на мисс Стоун и поправился:
- Простите, мэм, ну вы понимаете, о чем я.
- Понимаем, понимаем, - продолжай!  - поспешил заверить его Огилви, испугавшись, что не узнает, чем дело кончилось, из-за пуританских настроений мисс Стоун.
- Дааа... -продолжил негр. - Стала она, стало быть, прости... Ну то есть вот этой самой. И так у нее дела хорошо пошли - на загляденье! Из Пенсильвании к ней господа приезжали, из Айдахо, да черти знает откуда. Говорят, что даже из Хранции и Шутландии.Разбогатела она так, что могла заткнуть за пояс любого сахарного барона. Открыла свой дом для свиданий и стала как сыр в масле кататься. Но потом влюбилась! И в кого? Да в такого же шулера, каким был ейный папаша. Вот с этого дня все и покатилось под горку... ну да что там рассказывать, вам, ей-богу, это не интересно, а уж леди тем более...
Негр вздохнул и посмотрел на Огилви большими печальными глазами. Огилви тоже вздохнул, вытащил из жилетного кармана доллар и положил его в мозолистую ладонь рассказчика. Он не знал, интересует ли все это мисс Стоун, но сам твердо решил дослушать до конца!

Глаза старого негра остались такими же печальными, но по тому, как дрогнули его толстые губы, Огилви заключил, что он очень доволен наградой, полученной за свое красноречие.
- Закончилось все плохо, мэм, - поведал рассказчик и снова тяжко вздохнул. - Влюбилась мисс Дэйзи серьезно, можно сказать, что втрескалась по самые уши. А молодчик все тянул и тянул из нее денюжки, а сам их потом проигрывал в фаро, да и налево погуливал. И в конце концов догулялся: обрюха... то есть поставил в интересное положение богатую вдову плантатора. Ентой вдове лет было тридцать, не больше, то есть дамочка в самом соку. Куды ей деваться в таком-то положении? Только под венец. Вышла она замуж за шулера, а мисс Джози осталась одна-одинешенька, потому как он перед свадьбой ей заявил: хочу, мол, остепениться, бросить играть и наконец-то зажить по-плантаторски. А тебя больше знать не желаю, вот и весь мой сказ. После того мисс Джози и тронулась умом маленько. Отгрохала себе ентот особняк... - негр кивнул в сторону мавзолея, - И стала туда приходить ночевать. Все дела забросила, не ела, не пила.... н-да. Ну а как померла и похоронили ее, стала шалить, вот как сегодня. Но она по-доброму, мэм, не сомневайтесь: эдак она намекает молодым людям, что нельзя просто так под ручку гулять с девушкой, надо ей предложение сделать чин по чину.
Негр бросил лукавый взгляд на Огилви и тут же добавил:
- Вот такая история. А теперь мне надо работать, не то хозяйка придет проверить, а склеп-то еще не домыт!
- Спасибо, - машинально пробормотал Огилви, по-прежнему теряясь в догадках, не привиделось ли ему все случившееся. Но роза в руках мисс Стоун была по-прежнему свежа и прекрасна, как будто ее только что срезали с куста.

Огилви совершенно не собирался задерживаться на кладбище: он увидел и услышал достаточно!
- Я тоже ухожу, - заявил он, решительным шагом направляясь к воротам. - Надо успеть пообедать перед началом карнавального шествия. Кстати, мы с Жозефом проверили ваш лук: стреляет отлично! Жозеф трижды попал в чучело, которое притащил с чердака. Но не волнуйтесь: у вас осталось еще достаточно стрел.
Огилви немного приукрасил достижения юного лучника, зная, что Жозефу было бы приятно, если бы мисс Стоун услышала о его меткости.
- Хороший мальчишка, этот негритенок, - доверительно сообщил он спутнице. - И, кстати, считает вас красивой и доброй леди. Вы хотите прогуляться до дома пешком или проедемся на трамвае?

- Я? - изумился Огилви. - Зачем мне малолетний слуга? Нет, мне слуга не нужен. К тому же вы забываете о важном обстоятельстве: завтра я покидаю Новый Орлеан, а это значит, что взяв с собой Жозефа, я разлучил бы его с семьей. Бедняга и так уже потерял родителей, как можно лишать его бабушки и деда, - единственных близких ему людей? А вы, наверное, решили дать им свободу? Я знаю, что вы редко прислушиваетесь к моему мнению, но все-таки постарайтесь меня услышать: свобода - совсем не то, о чем мечтают многие здешние рабы. Что они будут делать, оказавшись без кола, без двора и без еды, если уж на то пошло? Сейчас вся семья живет в прекрасном доме и честно говоря, не особо напрягается. Так что подумайте трижды, мисс Стоун, и главное, - спросите их мнения, прежде чем отправлять их на вольные хлеба, а точнее - оставлять на старости лет без куска хлеба. Даже Жозеф не захочет разлучаться с такой доброй и красивой хозяйкой, как вы, а  старики его и подавно.
Пока Огилви произносил свою пламенную речь в защиту рабства, подъехал конный трамвай. Кондуктор распахнул дверь и Огилви легко вскочил на подножку, протянув руку мисс Стоун, чтобы помочь взобраться и ей. В вагоне было не так уж и много пассажиров, сплошь ирландцы.

- Совсем не в черном, - возразил Огилви, попытавшись сгладить шуткой снова возникшее напряжение. - Это ваши рабы черные, а вы очень даже белая!
Он хотел объяснить, что давал добрый совет, а не пытался обвинить новоявленную рабовладелицу в жестоком обращении с рабами, но тут к нему подошел кондуктор и пришлось прервать разговор и вытащить кошелек. Заплатив за себя и за мисс Стоун, которая сидела, отвернувшись к окошку (решив, наверное, что в Новом Орлеане проезд для дам бесплатный!), хирург мысленно прикинул в уме, во сколько бы ему вышло  каждый день катать девушку на трамвае, и был весьма неприятно удивлен результатом. За неделю он бы потратил три доллара шестьдесят центов, за месяц - в четыре раза больше, а годовой расход на такие, с позволения сказать, прогулки, обошелся бы ему и вовсе в астрономическую сумму. Огилви в очередной раз поздравил себя с тем, что не женат и не ухаживает ни за какой дамой, и на том успокоился, тем более, что цветы обошлись ему даром: их  вовремя презентовала его спутнице мраморная Дева с кладбища Сен-Луи.

Мисс Стоун изобразила на лице потешную гримаску, которая в иной момент позабавила бы хирурга. Но сейчас он был уязвлен тем, что она так ничего и не сказала по поводу его скорого отбытия из Нового Орлеана. Он ожидал хотя бы вежливого удивления, хотя бы короткой фразы вроде "Как, мистер Огилви! Так скоро? И даже пятичасового чаю больше со мной не попьете?" Но мисс Стоун не заикнулась ни о чае, ни о том, что опечалена расставанием с ним (с хирургом, а не чаем, само собой разумеется)
Вот так так! И это после того, как он спас ее от квартирной хозяйки, поселив в роскошном номере лучшего бостонского отеля! После того, как избавил ее от хождений по агентствам для путешественников, самостоятельно выбрав наилучший маршрут из Бостона в Новый Орлеан. После того, как бок о бок с ней сражался с куклами-убийцами и позволил ей присутствовать при осмотре их жертвы, хотя ее присутствие требовалось ему, знаменитому хирургу, как зайцу - пятая нога! А развивающая поездка на болота и знакомство с флорой и фауной Юга? А то, что он несколько часов корпел над  реквизитом для ее карнавального наряда?!
Огилви внезапно захотелось назло мисс Стоун остаться в Новом Орлеане, но он уже заплатил авансом часть стоимости проезда и не мог позволить себе лишиться денег. Вернее, мог, еще как мог, учитывая его капиталы, но не хотел идти против своих принципов.
А мисс Стоун продолжала таращиться в окошко,  впиваясь жадным взглядом в пары, сновавшие по улицам. И тут Огилви осенило. Раз ей все равно, останется он или уедет, так пусть и на карнавал идет одна, а он пойдет в другую сторону!
Прозвенел колокольчик и конка остановилась.
- Наша остановка, мисс Стоун, - сухо промолвил хирург и направился к выходу.

Огилви следовал за шлейфом, как паж за королевой, - не потому, что был так галантен, а просто затем, чтобы полюбоваться, как мисс Стоун двигает бедрами. Это легкое покачивание той части тела, которое он и другие хирурги называли тазобедренным суставом, вызывало в нем не такое уж легкое волнение, - пару раз даже перехватило дыхание и участился обычно размеренный пульс, - но поскольку больше смотреть было не на что (остальные обладательницы тазобедренных суставов почему-то шли ему навстречу, что значительно снижало эффект), он целиком сосредоточился на колыхании юбок своей прелестной квартирной хозяйки. Мисс Стоун была очаровательна, когда молчала, этого он не мог отрицать. Возможно, точно такого же мнения придерживались  и другие джентльмены, поскольку он перехватил несколько десятков заинтересованных взглядов, которыми встречные мужчины одарили мисс Стоун. И не важно, что один из них был дряхлым стариком, а еще двое - его внуками, выведшими деда на прогулку. Душистый запах розы очень подходил англичанке и Огилви задумался, отчего она не пользуется розовой водой постоянно. Если бы не ее постоянные придирки и полное неуважение к его (его!) мнению, он бы разорился и купил ей флакон розовой воды или пару надушенных розовых перчаток, чтобы отблагодарить за то, что она дала ему стол и кров на время его пребывания в Новом Орлеане.
Мисс Стоун шла довольно неторопливо и за то время, что понадобилось ей, чтобы дойти до дома, хирург досконально изучил особенности ее походки и даже сделал несколько смелых предположений о состоянии ее суставов. Они не скрипели при ходьбе и это доказывало, что мисс Стоун все еще находится в самом расцвете молодости.
Огилви так засмотрелся, что не заметил, как они приблизились к дому, а мисс Стоун так резко остановилась у двери, что он, не успев умерить шаг, налетел на нее сзади, после чего рассыпался в извинениях.

Видя, что мисс Стоун пребывает в задумчивости, хирург не стал ее тревожить, поднялся к себе и занялся приготовлениями к карнавальному шествию.
Вытащив из саквояжа килт из клетчатого тартана с цветами клана Огилви, он бережно его разгладил и положил на кровать. Затем вытащил и разложил там же все остальное: шерстяные гетры, берет с помпоном, пояс и спорран с инструментами, которые наколдовала ему старуха-гусыня. Кожаные броги с длинными шнурками он поставил у двери, чтобы обуться перед выходом из дома.
С некоторым сожалением хирург сообразил, что мог бы попытаться отбиться от кукол-убийц скальпелем из споррана, ведь тот обладал поистине волшебными качествами, но теперь было поздно сожалеть о пролитом молоке.
Кликнув Жозефа, он попросил его принести чашку чая с чем-нибудь вкусненьким.
- А как же обед, сэр? - вытаращился на него мальчишка.
- Обедать я не буду, - сказал Огилви. - А то, боюсь, в килт не влезу.
- - А что такое килт? - спросил Жозеф.
- Это такая шотландская юбка, - объяснил Огилви. - Наряд настоящих горцев, сильных и смелых, как львы!
Жозеф хмыкнул:
- Разве ж мужчины носят юбки, сэр?
- В Шотландии все мужчины носят юбки, - твердо заверил его Огилви. - В этом-то и есть их сила! Ты погоди, вот я надену килт, увидишь - закачаешься!