Несмотря на то, что Огилви порядком перепугался и громко сопел, елозя на мисс Стоун, чтобы на корню задушить возгорание, он все-таки услышал шум, связанный с появлением Накато. Да и кто бы мог не услышать звон бьющегося фарфора! На задворках разума промелькнула мысль, что это разбивается вдребезги часть наследства мисс Стоун (фарфор был дорогой, китайский!), и что этого она ему никогда не простит. Полузадушенные крики и протесты мисс Стоун его не волновали: она, несомненно, пребывала в глубоком шоке, - и оттого, что чуть было не сгорела заживо, и от близости мужчины. Огилви тоже чувствовал некоторое волнение, связанное с тем, что их тела так близко соприкоснулись. Подняв голову, он посмотрел на Накато, на лице которой прочитал отвращение, смешанное с жадным любопытством, и, по-прежнему продолжая прижимать брыкавшуюся мисс Стоун к ковру, сипло прокаркал:
- Принеси воду, чистые тряпки и мой докторский чемоданчик, живо!
Накато продолжала стоять, как приклеенная, пожирая взглядом открывшуюся ей мизансцену.
- Мне надо наложить повязки на ожоги! - рявкнул хирург, отпуская мисс Стоун и поднимаясь на ноги. - Беги скорее, иначе у твоей хозяйки кожа начнет слезать с костей!
Накато наконец вышла из ступора, кивнула и быстро вышла из комнаты.
Огилви поправил одежду и посмотрел на мисс Стоун сверху вниз: платье было безнадежно испорчено, но вряд ли она получила сильные ожоги, хотя проверить было надо. Сам он ничуть не пострадал: спасли брюки из плотного твида.

Огилви скосил глаза на стройную ножку, выглянувшую из-под подола пострадавшего платья. Вообще-то он уже имел счастье видеть ножки мисс Стоун, и не раз, а к тому же в настоящий момент являлся ее лечащим врачом. Поэтому, осознав сей факт, посмотрел туда же прямым взглядом, а затем даже присел на корточки и подвинул юбку чуть выше, но не настолько высоко, чтобы мисс Стоун начала возмущаться. Чулок тоже пострадал, но не от огня, а от сажи, что могло быть исправлено стиркой.
- Вам повезло, - сказал хирург, вставая. - Если бы огонь был сильнее, шелк* бы намертво впечатался в кожу. А так даже и следа не останется.
Вернулась Накато с чемоданчиком хирурга, за ней шествовал Жозеф, держа очередной поднос, на котором высилась стопка чистых тряпиц и стоял кувшин с водой. Мальчишка поставил поднос на стол и так и впился взглядом в ножку мисс Стоун, но бабка тут же выставила его вон из комнаты, приказав принести веник и совок.

* Мисс Стоун носит шелковые чулки, не так ли? :o

Накато молча кивнула, но Огилви заподозрил, что рабыня не до конца поверила словам своей новой хозяйки, хотя признаки возгорания были налицо: на подоле зияли дыры  и весь он был усеян пятнами жирной сажи, а по комнате витал запах горелой пряжи. Как и следовало ожидать, мисс Стоун во случившемся обвинила его, но не стал ей прекословить.
- Виноват, - покорно согласился Огилви, подавая Элизабет руку, чтобы она могла подняться. Он действительно чувствовал себя виноватым, хотя мог бы поинтересоваться, какого черта она стояла так близко к открытому огню, видя, что он бросает туда щепки!
Жозеф вернулся с совком и веником подозрительно быстро, как будто мечтал успеть еще раз взглянуть на стройную женскую ножку. Накато заставила его сметать мусор, который остался после крушения первого подноса, а сама встала у стола, по-видимому, ожидая, что хозяйка прикажет ей сопровождать ее в комнату.
- Вы уверены, что вам необходимо так спешить сменить платье? – с сомнением в голосе спросил Огилви. – Ожоги – коварная штука. Даже от волдырей могут возникнуть серьезные осложнения вплоть до сепсиса. Давайте я хотя бы обработаю поверхность кожи и наложу временную повязку, пропитанную целебным маслом. Ночь и завтрашний день вы проведете с ней, а вечером отправитесь на карнавал в новых шелковых чулках, не страдая от боли.
Жозеф, усердно работавший веником, навострил уши: его любопытство разгорелось еще сильнее. Огилви понимал чувства мальчишки: увидеть женскую ножку в чулке – огромная удача, но без чулка – настоящее счастье! Однако Накато, перехватившая взгляд внука, шикнула на него и он потупил взгляд и заработал веником еще усерднее, поднимая с ковра пыль.

Упоминание о наследстве вызвало у рачительного шотландца прилив такого энтузиазма, что он даже забыл на время о том, что собирался заняться ножками мисс пациентки.
- А ведь верно! - воскликнул он. - Наследство! Скажите, мисс Стоун, вы уже думали, кому достанется в итоге это все?
Хирург широким жестом обвел гостиную, обставленную мебелью из ценных пород дерева и украшенную всякого рода финтифлюшками из хрусталя и фарфора, которыми так любят украшать свои жилища женщины.
Накато принесла пуфик для мисс Стоун, но Огилви этого даже не заметил, охваченный заинтересовавшей его темой. Он придвинул стул  поближе к мисс Стоун и уселся на него задом наперед, охватив руками высокую спинку.
- У вас ведь нет близких родственников, которым вы могли бы завещать дом и все его содержимое, - продолжил он. - Значит, вы должны составить список своих друзей и знакомых и выбрать среди них личность, наиболее заслуживающую вашего доверия и награды за верную дружбу.
Огилви замолчал и многозначительно посмотрел на мисс Стоун

[icon]https://b.radikal.ru/b43/2003/c2/71247e160fec.jpg[/icon]

- Все свои скромные сбережения я завещаю Королевскому Медицинскому и Хирургическому Обществу Лондона*, - сказал Огилви, - Мои родственники все богаче меня, жены и детей у меня нет и не будет, поэтому я и принял такое решение. Медицина - это все, что у меня есть, мисс Стоун.
Огилви бросил взгляд на стройные лодыжки пациентки, по-прежнему обтянутые шелковыми чулками. Он не решался самолично снять чулки с мисс Стоун, опасаясь быть обвиненным в грязных приставаниях, а она как будто о них забыла или же стеснялась снимать эту интимную часть туалета, ради чего ей пришлось бы слишком высоко поднять юбки.
- Накато, помоги мисс Стоун снять чулки, - приказал он рабыне. - А я отвернусь.
Огилви отошел к окну, отвернулся от женщин и стал разглядывать пустую улицу.

*В 1805 году 26 известных врачей, членов Медицинского общества Лондона, вышли из этого общества. Они создали отдельную организацию, целью которой стала профессиональное общение специалистов, создание медицинской библиотеки и развитие отдельных направлений медицины. Президентом был избран сэр Уильям Саундерс (1743—1817). В 1834 году Вильгельм IV издал королевский указ, который законодательно утвердил новую организацию. Она получила название The Royal Medical and Chirurgical Society of London.

[icon]https://b.radikal.ru/b43/2003/c2/71247e160fec.jpg[/icon]

- Отчего же вам грустно, мисс Стоун, - вкрадчиво-ласковым голосом спросил Огилви, поворачиваясь к своей пациентке. - Вам было бы веселее видеть меня в окружении домочадцев, большую часть из которых составляют сопливые дети? Да, наверняка это было бы смешно, тем более что вы сами не спешите обзавестись мужем и оравой отпрысков, а предпочли обучаться медицине.
Огилви подошел к пациентке и скользнул по  ее голени  мимолетным взглядом.
- Вашей конечности ничто не угрожает, - вынес он свой вердикт. - Накато, унеси тряпки и воду, а свой чемоданчик я отнесу в свою комнату сам.
Рабыня бросила на него убийственный взгляд, взяла поднос и повернулась, чтобы выйти из комнаты.
- Нет, постой, - задержал ее Огилви. - В какие дни недели открыт аукцион рабов?

- Хочу посмотреть, как все устроено, - ответил Огилви, проигнорировав пару парфянских стрел, которые мисс Стоун метнула в его холостяцкую грудь, надежно защищенную непробиваемыми доспехами самоуверенности.
Накато снова попыталась выйти из гостиной, чтобы заняться приготовлениями к ужину, но Огилви снова ее задержал. Казалось, хирурга обуяла ненасытная любознательность.
- А что у нас сегодня на ужин? - как бы между прочим поинтересовался он и по губам его скользнула легкая усмешка.

- Что?! - вскричал хирург, как будто слова мисс Стоун поразили его, как громом. - Корни лотоса?! Помилуйте, сударыня, неужели вы и вправду собираетесь есть эту дрянь? Ладно, чернокожие: возможно, они едят и личинок, и древесных жуков, как китайцы. Но вы, белая леди! А впрочем, как хотите. Я, с вашего позволения, ужинать не буду: пойду в игорный дом и поставлю пару монет  на зеро.
И хирург, бесцеремонно опередив даму, вышел из гостиной и поднялся по лестнице, чтобы переодеться перед выходом в свет.

Поднявшись в свою комнату, Огилви надел вместо твидовых брюк, в которых гулял по болотам, тонкие брюки из шерсти, сменил рубашку, а поверх нее надел жилет и сюртук. Комната внушала ему отвращение: слишком свеж был в памяти инцидент с дьявольскими куклами, произошедший накануне. Покинув комнату, Огилви выскользнул из дома через заднюю дверь, чтобы не столкнуться случайно в гостиной с мисс Стоун, и направился к театру, пристройкой к которому служил игорный дом. Несмотря на поздний час, улицы были полны праздными гуляками, среди которых было немало влюбленных парочек. Вид нарядно одетых и красивых женщин и их галантных кавалеров внезапно пробудил в Огилви прежде не знакомую ему тоску по несбывшемуся. Как он ни старался, он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь гулял вот так, рука об руку с какой-нибудь прелестницей, к которой бы питал нежные чувства, к тому же не безответные. Насмешливые слова мисс Стоун о его холостяцком статусе внезапно показались ему справедливыми. Пожалуй, что он упустил в своей жизни многое из того, что для других составляет главный смысл жизни. Огилви представилась картина, как он и мисс Стоун прогуливаются по улицам Французского квартала, раскланиваясь со старыми знакомыми, встреченными по пути, и слышат за своими спинами восхищенные возгласы: «Какая красивая пара!». Впрочем, он тут же усмехнулся: назвать красивым его мог только человек, обладавший изрядным воображением и не меньшей снисходительностью. Но мисс Стоун была и вправду прелестна, - не красавица, но весьма привлекательная особа, если не обращать внимания на ее скверный английский характер. Даже блумерсы ее не портили, хотя гулять под руку с особой в блумерсах хирург, разумеется, не стал бы. От мыслей о достоинствах и недостатках мисс Стоун хирург перешел к собственным порокам и вынужден был признать, что сегодня переступил черту, которая отделяла джентльмена от грубого мужлана. Эта мысль испортила ему настроение и он стал вспоминать, как часто отвечал мисс Стоун колкостью на колкость, злой издевкой на ее страстные речи в защиту женского равноправия, и прочая, и прочая. Настроение у него окончательно испортилось, и хотя он уже видел перед собой игорный дом, идти туда ему расхотелось. Вместо этого он направил свои стопы к перекрестку Ройал и Тулуз-стрит, гле возвышалась гостиница «Сен-Луи», чтобы снять там номер и больше не отягощать и без того непростую жизнь мисс Стоун своим присутствием. Однако оказалось, что все номера в гостинице заняты.
-Карнавал, месье! – сказал ему, разводя руками, любезный портье за стойкой. – Во всем городе не сыскать свободных нумеров. Можете даже не пытаться.
- А в «Сент-Чарльзе» мне может повезти? – поинтересовался Огилви, вспомнив название монстра, отстроенного американцами.
- Да что вы! Там все занято богатыми янки, приехавшими на карнавал из Нью-Йорка и Филадельфии. Некоторые бронируют нумера за год вперед!
При слове «янки» портье  изобразил на лице высокомерно-кислую мину и презрительно изогнул бровь.
Огилви поблагодарил за информацию и покинул «Сен-Луи», получив на прощание ланьяпп в виде бутоньерки в петлицу, как потенциальный клиент отеля. Приняв твердое решение уехать из Нового Орлеана на другой день после Марди-Гра, он дошел до пристани и забронировал себе место на речном пароходе под названием «Красавица Запада», который должен был отправиться в Нью-Йорк сразу по окончании карнавала. После этого хирург еще немного погулял и вернулся к дому, надеясь, что мисс Стоун уже спит.
[icon]https://b.radikal.ru/b43/2003/c2/71247e160fec.jpg[/icon]

Мисс Стоун действительно легла спать. Огилви сделал такое заключение из того, что в доме было темно и тихо. Дверь ему открыл Эркюль и проводил со свечой в спальню,  после чего пожелал спокойной ночи и удалился. Огилви зажег все свечи в ветвистом кандерябре, не торопясь разделся и улегся в постель. Но уснуть ему удалось не сразу: малейший шорох заставлял его подскакивать и тревожно обыскивать взглядом комнату, ожидая увидеть куклу-убийцу со шпилькой мисс Стоун в руках. Промучавшись так почти до рассвета, хирург наконец провалился в беспокойный сон и проспал до полудня, пропустив завтрак.
Разбудил его Жозеф, явившийся с известием,что раздобыл у местного кузнеца наконечники для стрел. Огилви застонал и перевернулся с бока на бок.
- А где сейчас мисс Стоун? - спросил он у мальчишки и подумав, добавил, - И в каком настроении леди пребывает с утра?

- Вот как!- заметил Огилви, теряясь в догадках, принимать ли слова Жозефа за прозрачный намек на то, что и он должен облагодетельствовать мальчишку монетой. Подумав, решил развеять ложные надежды и строго сказал:
- Сладости вредны для зубов, мой юный друг. Принеси-ка мне горячей воды для умывания и взбей в тазу мыльную пену, чтобы я смог побриться!
Жозеф ничем не выказал своего разочарования и выскочил за дверь, чтобы исполнить приказ, а Огилви задумался, куда ушла мисс Стоун. Впрочем, это было ему на руку, поскольку он до сих пор чувствовал отголоски мук совести, которые нахлынули на него вчера с такой силой. Не встречаться с мисс Стоун до начала карнавального шествия было наилучшим выходом из положения.
После того как Жозеф принес воду и таз с мыльной пеной, Огилви тщательно выбрил щеки и подбородок, умылся, почистил зубы, подавая подрастающему поколению хороший пример, и приказал Жозефу принести в его комнату древки для стрел и наконечники, чтобы завершить работу. За этим занятием он провел еще час, после чего потребовал чаю с булочками, чтобы восстановить силы. Зато лук получился на загляденье, и хирург обоснованно гордился плодами своего труда.
Выпив чаю и съев пять булочек с корицей, он пришел в превосходное расположение духа и предложил Жозефу выйти во двор, чтобы опробовать лук, на что тот тут же согласился.

- Мисс Стоун тоже хотела пострелять, - напомнил сорванцу Огилви. - К счастью, стрел у нас много, поэтому можешь сделать два... нет, даже три выстрела! Но оставь мисс Стоун те стрелы, на которых самые красивые перья: ты уже должен знать, что женщины придают большое значение внешней красоте, не обращая внимания на внутреннее содержание.
Жозеф наморщил лоб, пытаясь понять, что хотел сказать ему хирург, но почти сразу же его круглое лицо прояснилось:
- Я понял! - закричал он, подпрыгивая от радости, что разобрался в таком трудном предмете. - Это когда ба ругает деда за то, что он пьет ром, и называет ром "гадостью", но пустую бутылку оставляет, потому что она красивая и в ней можно хранить кукурузное масло!
- Молодец! - похвалил смышленого мальчишку Огилви. - Что же, давай выберем подходящую мишень.

Жозеф ненандолго задумался, а потом хлопнул чебя ладошкой по лбу:
- Я знаю! - снова закричал он, - На чердаке есть старое чучело, сейчас я его принесу!
И стрелой понесся ко входу в дом.
Огилви уже бывал на чердаке, когда относил туда дьявольских кукол, но он не мог вспомнить, чтобы там было чучело. Но по правде говоря, он тогда и не особенно приглядывался, охваченный жгучим желанием побыстрее посадить кукол под замок.
Пока Жозеф отсутствовал, он с удовольствием разглядывал внутренний дворик, любуясь начинающими распускаться листочками и ранними цветами, и представляя себе, как будет выглядеть этот тихий уголок в разгар весны и летом. Впрочем, напомнил он себе, завтра он покидает Новый Орлеан и не увидит этого великолепия.
Жозеф вернулся, волоча за собой чучело ростом с него самого. Чучело предствало из себя черного джентльмена в ветхом цилиндре и с пуговицами вместо глаз.
- А зачем вам чучело? - поинтересовался хирург.
- Чтобы птиц отгонять, - объяснил Жозеф. - Видите, вон в том углу яблоня растет? Вот чтобы птицы яблоки не склевали.
Огилви посмотрел в угол дворика и действительно увидил молоденькую яблоню, уже успевшую покрыться нежными цветками.
Он забрал чучело у Жозефа и прислонил его к стволу яблони.
- А теперь попробуй попасть в яблочко, то есть в центр грудной клетки, - предложил он мальчишке, протягивая ему лук и стрелу, оперенную перьями индейки.
Огилви почудилось, что при этих словах черный джентльмен в цилиндре укоризненно взглянул на него своими глазами-пуговицами

Жозеф без особого усилия натянул тетиву, что порадовало Огилви: это означало, что и у мисс Стоун никаких сложностей не возникнет.
Прищурив один глаз, мальчишка выстрелил, и стрела, пролетев пятьдесят ярдов, вонзилась в плечо чучела.
- Наплохо! - похвалил стрелка Огилви. - Давай еще раз!
Во внутреннем дворике, защищенном от ветра стенами окружающих домов и деревьями, было тихо, и стрелку ничего не мешало.
Жозеф казался разочарованным своим первым выстрелом, несмотря на похвалу хирурга. Во второй раз он прицелился еще тщательнее, но промазал и стрела упала на землю.
Огилви поднял стрелу и вернул ее Жозефу.
- Не торопись, - наставительно сказал он. - Главное, - сохранять полное спокойствие!
Жозеф кивнул и снова натянул тетиву. На этот раз стрела вонзилась в самый центр груди чучела.
- Видишь? - сказал ему Огилви, - Вот что значит держать себя в руках! Жаль, мисс Стоун не видела, как ты стреляешь!
Жозеф, успевший расплыться в улыбке, грустно понурил голову. Огилви заметил разочарование мальчишки и потрепал его по плечу:
- Не горюй! Может быть, мисс Стоун позволит тебе еще разок выстрелить из своего лука. Нравится она тебе?
Жозеф снова кивнул:
- Угу. Красивая леди и добрая.