Возглас Накато привел хирурга в чувство. Он наклонился, схватил карту и сказал, показывая  ее рабыне:
- Мы с мисс Стоун случайно нашли эту колоду и начали ее рассматривать. Никогда прежде ничего подобного не видели. Как называется эта карта и кто на ней изображен?
Накато взглянула на него недоверчиво, но не стала возражать, чему Огилви нисколько не удивился: не будет же чернокожая рабыня возражать белому господину!
- Это Великая Жрица, - тихо ответила Накато, подходя к ломберному столику и начиная собирать карты, разложенные в виде пасьянса, что, конечно же, противоречило словам Огилви о случайности находки.
- Великая Жрица, вот как! - сказал хирург. Слова Накато проливали свет и на внешнее сходство женщины со змеей с Мари Лаво, и объясняли уважение и раболепное восхищение, которое он заметил в поведении окружающих по отношению к прекрасной креолке. - И какому же культу она служит?
Накато замерла, но потом ее руки снова задвигались, собирая карты.
- Вуду, - тихо ответила рабыня, не поднимая глаз на хирурга. Она собрала все карты и робко протянула руку за последней, которую он по-прежнему держал в руках. Но Огилви не собирался так легко сворачивать ставший интересным разговор.
- Значит ли это, что некая Мари Лаво, изображенная на этой карте и живущая в этом городе, является Великой Жрицей вуду? - снова спросил он и сам ответил на свой вопрос. - Конечно, да! В этом нет никакокго сомнения! А теперь скажи мне, Накато, кто рисовал эти карты?
- Моя мать, - так же тихо ответила рабыня.
Огилви удивлено поднял брови: Накато была женщиной в годах и ее матери , если бы та была жива, исполнилось бы лет семьдесят, не меньше, даже учитывая возраст, в котором негритянки рожали детей. Это значило, что она знала Мари Лаво еще девочкой, а на карте была изображена молодая женщина в самом расцвете сил и красоты. Но он тут же сообразил, в чем дело.
- Мать Мари Лаво тоже была Великой Жрицей, не так ли? - спросил он, уже зная ответ.
Накато кивнула и тихо продолжила его мысль:
- И ее бабушка, и прабабушка тоже... Все женщины из ее рода были Великими Жрицами. Но Лаво - это ее фамилия по мужу, месье.
Огилви отдал карту рабыне и посмотрел на мисс Стоун, давая ей возможность продолжить разговор.

Вместо того, чтобы продолжить и развить начатую им тему, мисс Стоун, как ни чем не бывало, принялась с аппетитом поглощать завтрак. У Огилви было большое желание присоединиться к ней, пока она не умяла все яйца с беконом и не опустошила кофейник с кофе, - аппетит у нее был будь здоров! Накато тем временем собрала все карты и явно стремилась улизнуть, пока расспросы не приняли опасный оборот. Огилви не мог ей этого позволить и кинулся в атаку.
- Постой, Накато, не уходи, - сказал он. - Мисс Стоун хотела тебя кое-о-чем спросить! Прошу отвечать ей на английском: как я вижу, ты говоришь на нем не хуже своего мужа!
После этого, с чувством выполненного долга он сел за стол напротив мисс Стоун и начал накладывать себе в тарелку уцелевшие остатки яичницы и ломти бекона.

Яичница с беконом, до того бывшая довольно сносной, хотя в Лондоне Огилви едал и лучше, приобрела привкус горечи, как только  мисс Стоун заговорила по-французски. И ведь прекрасно знала, что он в этом языке ни бум-бум! В отместку хирург стянул с ее тарелки добрый шмат бекона, когда она смотрела на Накато, и с невинным видом отрезал от него кусок и отправил в рот. Что ответила Накато, он, разумеется, не понял, и перестал прислушиваться к разговору, решив, что допросит мисс Стоун позднее, когда рабыня уйдет.
Доев яичницу, он налил в свою чашку кофе и стал смаковать его: что-что, а кофе в Новом Орлеане варить умели!

- Нисколько не прельщают, - честно ответил Огилви, - Я решил выйти из положения очень просто: надеть костюм шотландского горца. А вот вам придется походить по лавкам, чтобы приобрести все необходимое для маскарада. Чем вы удивите жителей Нового Орлеана, прелестнейшая мисс? В каком обличье появитесь среди других участников карнавала?
Видя, что мисс Стоун не намерена посвятить его в тонкости разговора с Накато, он решил не настаивать. Бесполезно было уговаривать или заставлять женщину делать то, чего она делать не хотела. Но Огилви также знал, что женщины не способны долго держать язык за зубами, и что мисс Стоун рано или поздно не выдержит и проболтается. Он налил себе еще кофе и с невозмутимым видом стал его пить.

Как и любой хирург, Огилви был очень внимателен и придавал большое значение мелочам. От него не укрылось выражение легкой досады, на мгновение промелькнувшее на хорошеньком личике его визави. Единственное, чего он не знал, - это того, чем оно вызвано: отсутствием любопытства с его стороны к тому, что поведала ей Накато, или же отсутствием ломтя бекона на тарелке.
- Артемиды или Афины... - с задумчивым видом протянул он, постукивая серебряной ложечкой по тонкому фарфору и производя при этом исключительно мелодичный звук. - Действительно, любой из этих костюмов очень вам пойдет, - можно сказать, отразит вашу глубинную сущность. Афина - покровительница знаний, а вы ведь одна из тех редких женщин, которые тянутся к свету науки. Артемида - охотница. На какую же дичь вы собираетесь охотиться во время карнавала, прелестное дитя?
Огилви, конечно же, знал, на какую: на двуногих особей, которые известны под названием мужчин! Но он хотел услышать подтверждение этому из уст самой охотницы. Что ж, у мисс Стоун с ее миловидным личиком  и прекрасной фигурой были все шансы пустить стрелу в нужном направлении и попасть точно в цель, то есть в сердце привлекательного и состоятельного холостяка. Сам он тоже относился к этой категории, но вряд ли мисс Стоун имела в виду его. Впрочем, его это скорее радовало, чем огорчало. Мисс Стоун была чересчур уж сообразительной, все схватывала на лету, а он предпочитал женщин не то чтобы совсем глупых, но все-таки не умнее его.

Огилви тоже взял булочку и долго ее пережевывал, прежде, чем ответить. Слова мисс Стоун были неожиданными, но в то же время он не почувствовал в них ни капли неискренности: она говорила страстно, с пылом, присущим всем борцам с несправедливостью. Правда, Огилви знал, к чему иногда приводит этот пыл: королевские головы летели в корзины под ударами гильотин, в особняках аристократов от огня, разожженного бунтовщиками, гибли библиотеки и редчайшие произведения искусства.
- Что ж, вы нарисовали очень яркий образ, - наконец ответил он. - Лук и стрелы я могу изготовить сам, чтобы избавить вас от лишних трат: я сделал много луков, когда был мальчишкой. Но вы должны дать мне слово, что не будете стрелять из него по участникам карнавала, ведь среди них наверняка окажутся те, кто является причиной социального неравенства.
Огилви неожиданно загорелся мыслью изготовить для Артемиды охотничий лук со стрелами с пышным оперением. Он уже представлял себе, как отправится на болото и соберет там перья разных птиц, которые в изобилии водились в Луизиане: бурого пеликана, белой и голубой цапли, а если очень повезет - и белоголового орлана. Всех этих птиц он видел в атласе Одюбона и знал, как они выглядят.

Огилви отставил чашку с кофе и тоже поднялся со стула. Его и мисс Стоун разделял стол, что придавало ему уверенности: ему совершенно не хотелось, чтобы новая  Артемида метнула в него дротик в виде шпильки или выплеснула в лицо горячий кофе. А она была на это способна и еще как! У Огилви даже заныли ягодицы, некогда битые плеткой, которую тогда держала в руке именно мисс Стоун, сейчас так возмутившаяся его словами.
- Помилуйте, сударыня, с чего вы усмотрели в моих словах такой подтекст? - спросил он, внимательно следя за разгневанной богиней. - Я выразился фигурально, я вообще пошутил! Да, считайте это дружеской шуткой! Да вы и тетиву не сможете натянуть как следует - какой уж там стрелять!

Огилви проглотил оскорбительный намек по поводу бутылки, хотя мог бы ответить, что его руки больше привыкли к скальпелю и ланцету. Но мисс Стоун со свойственной ей паранойей могла воспринять эти слова как угрозу, поэтому он сдержался.
- Прекрасно! Тогда отправимся на болота прямо сейчас! - воскликнул он. - Позовите Эркюля или Жозефа и прикажите одному из них раздобыть нам лодку с гребцом, который знает местные протоки, как пять пальцев. Будем собирать птичьи перья и другие материалы, необходимые для изготовления лука!
Огилви гораздо охотнее отправился бы на болота в одиночку или на пару с Жозефом, но ему хотелось заставить мисс Стоун немного помучиться, ведь лук предназначался ей! Представив, как "Артемида" то и дело визжит, увидев под корягой змею или ящерицу, а то и аллигатора, он почувствовал укол злорадства. На ее фоне он будет выглядеть Марсом, богом войны, - храбрым и непоколебимым!

Огилви тоже начал собираться в дорогу. В чулане он нашел превосходные веллингтоны и непромокаемый макинтош. Сапоги (о чудо!) пришлись ему как раз впору после того, как он натянул на каждую ногу по паре толстых шерстяных носков. Брюки на нем были клетчатые, охотничьи, а на голову он надел альпийскую шапочку с перышком голубой сойки. Посмотревшись в зеркало, хирург остался очень доволен своей экипировкой и, захватив трость, вышел из дома и стал поджидать мисс Стоун, поглядывая на соседский дом, в котором ночью скончался хозяин. Все окна были плотно занавешены и сам дом выглядел как-то уныло, чему, впрочем, не приходилось особо удивляться. Пока Огилви ждал, к дому подкатил фиакр, и из него выскочил щуплый чернявый джентльмен, в руке которого был докторский чемоданчик. Огилви понял, что это доктор Паскуаль, наконец-то вернувшийся в город и сразу же поспешивший к смертному одру своего постоянного клиента. Доктору открыли дверь и он вошел внутрь дома, на ходу снимая цилиндр.
Появление доктора Паскуаля обеспокоило хирурга: мисс Стоун никак не появлялась, а вдова Гранже, тем временем, могла послать за ним, Огилви, чтобы он еще раз устно подтвердил причину смерти ее мужа.

- Жозеф, - педантично поправил Огилви. - Нет, не возвращался: этого мальчишку только за смертью посылать.
Огилви окинул взглядом мисс Стоун и нахмурился.
- Зачем вам сумочка? Мы же не на променад собрались! Зонтик еще куда ни шло - будете отбиваться им от аллигаторов, но сумочка-то зачем?!
Он бы и дальше продолжил критиковать экипировку попутчицы, но тут появился запыхавшийся Жозеф и, глядя на хирурга горящими глазами, отрапортовал, что лодка ждет их у пристани вместе с Пьяным Джо, который доставит их по назначению.
- Пьяным?! - с ужасом воскликнул хирург. - Зачем нам пьяный лодочник?
Жозеф засмеялся и объяснил, что Джо трезвый, как стеклышко, а прозвище получил за свою походку: он раньше служил на торговом корабле и до сих пор ходит по суше, покачиваясь из стороны в сторону, как захмелевший матрос.
- Это лучший лодочник на Миссисипи! - с гордостью добавил мальчишка. - Он здесь все протоки знает, может лодку даже в полной темноте провести в самую глушь. И еще он убил пять аллигаторов, подвесил их зубы на суровую нить и носит на шее.
- Веди нас к нему, - объявил Огилви, несколько успокоившись.
- А можно и мне с вами? - заканючил мальчишка и, видимо, не надеясь на согласие мужчины, обратил умоляющий взгляд своих больших черных глаз на мисс Стоун. - Мисс Стоун, ну пожа-алуйста! Я вашу сумочку понесу и зонтик.

Жозеф виновато понурил голову, но, услышав последний приказ хозяйки, просиял, схватил зонтик и гордо зашагал с ним вперед, показывая дорогу к пристани, которую Огилви и мис Стоун уже знали и без него. Пьяный Джо действительно оказался трезвым. Это был огромный негр лет пятидесяти, под рукавами рубашки бугрились мышцы, а ноги походили на две колонны. Покуривая трубку, он сидел в большой двухвесельной лодке, на борту которой яркой голубой краской была выведена надпись  Fleur de la Nouvelle-Orléans, и ждал пассажиров. Увидев мисс Стоун, Джо встал и помог ей забраться в лодку, а Огилви пришлось делать это самостоятельно. Следом за ним в лодку забрался Жозеф.
- А ты куда? - пробасил Джо. - Мы так не договаривались: ты мне только о двух пассажирах говорил! за третьего придется доплатить еще доллар!
Огилви хотел сказать, что Жозеф поедет с ними в качестве бесплатного приложения к своей хозяйке, но вспомнив, как Элизабет реагировала на любое его слово, обращенное к рабам, прикусил язык. Впрочем, Джо явно был свободным человеком, каких среди цветного населения Нового Орлеана было немало.

Джо пожал могучими плечами:
- Ну, самих птиц-то вы вряд ли увидите, мэм: они человеков не любят, хоронятся в зарослях. Хотя бурых пеликанов здесь много. Да и цапель не сосчитать. А вот перья повсюду валяются, так что если вы из этих, которые перья собирают, - на болотах вам самое раздолье. Только смотрите ноги не замочите - топко везде, да и змеи ползают.
Джо размеренно греб, направляя лодку к едва заметной протоке, уводившей в глубину заболоченных лесов. Повсюду росли тсуги и кипарисы, с дубов свешивался испанский мох, придававший местности таинственный и немного мрачный оттенок.
Огилви со смешанным чувством страха и восторга глядел на открывавшуюся перед ним картину:ничего подобного он раньше не видел даже на дартмурских болотах. Здесь природа была намного величавее и бурлила жизнью. Но он понимал, что в этот самый момент тысячи живых существ боролись за выживание.

Джо выбрал место, где леди могла выйти на берег, не замочив своих башмачков, и подвел лодку к нему так ловко, что Огилви даже восхитился. Жозеф выпрыгнул из лодки первым и от нетерпения приплясывал на месте, желая побыстрее отправиться на поиски птичьих перьев, которые занимают особенное место в сокровищнице любого мальчишки. Огилви вышел вслед за ним и протянул руку мисс Стоун, чтобы помочь ей выбраться из лодки. Место было относительно сухим, но он все-таки был в высоких и непромокаемых веллингтонах, а мисс Стоун нет, и потому он переживал за сохранность ее обуви и чулок.
- Смотрите, что я нашел! - вдруг завопил Жозеф так громко, что хирург вздрогнул. - Это же перо фаэтона!!!
Услышав это, Джо, укладывавший весла на дно лодки, выпрямился и удивленно присвистнул:
- Вот это удача так удача, малыш: фаэтоны в наших краях не водятся, но их перья иногда приносит ураганом. Дай-ка взглянуть!
Жозеф вприпрыжку приблизился к лодке и протянул лодочнику тонкое белое перо с изящным завитком на конце. Огилви мигом позабыл о том, что собирался помочь мисс Стоун, и вытянул шею, разглядывая диковину.

Огилви спохватился и помог мисс Стоун выбраться из лодки. При себе у него был блокнот, между страницами которого он собирался закладывать собранные образцы птичьего оперения. Перо фаэтона, удивительно красивое, было ценной находкой, но хирург понимал, что для мальчишки оно является настоящим трофеем.
- Все, что найдешь - твое, - предупредил он Жозефа, красноречиво взглянув на Элизабет, которая могла отобрать у Жозефа все найденное. - Погуляй тут немного, но далеко не уходи, а мы с мисс Стоун пройдемся чуть дальше. Взгляд Огилви зацепился за что-то пестрое, и он наклонился, чтобы подобрать рулевое перо индейки.
- У вас тут и индейки водятся! - удивился он.
- У нас тут и индейки, и болотные кряквы, и виргинские филины, - подтвердил Джо. - У виргинского филина перо оранжевое, мягкое, как пух, а кончики загнуты вверх, так что не ошибетесь.
- Уж постараемся, - заверил его Огилви и снова взглянул на Элизабет. - Ну что, идем?