По телу Элис пробежала сладостная дрожь – так бывало каждый раз, когда супруг прикасался к ней, готов был овладеть, даря ни с чем не сравнимое наслаждение. А вынужденное воздержание, что практиковали они последние две недели, только усиливало влечение женщины.
- О, Генри!.. – выдохнула Элис. Она тоже начала осыпать любимого поцелуями, а пальцы ее скользнули по мундиру, расстегивая пуговички. Обилие одежды, которое было на них, казалось сейчас таким нелепым, таким глупым и лишним!
И эта тесная каюта.. о, когда у них будет свой дом, то там непременно будет большая спальня с огромными окнами, выходящими в сад, и с огромной кроватью, застеленной белыми простынями из египетского хлопка, что везут они сейчас с собой, и...
Мысли растворились в объятиях и поцелуях, остались только эмоции.

Две последние недели стали для Перкинса сущим адом. Сначала-то все шло хорошо, хотя зуд в спине у него не прекращался с того самого момента, как он узнал, что лейтенант решил отправиться к чёрту на рога, прихватив с собой обеих женщин. Ну с миссис Кендал все было понятно: жена за мужем - что нитка за иголкой. Но Ханна, слава Богу, не была женой лейтенанта, более того, после разговора у фонтана Перкинс с полным правом называл ее своей невестой, - так с какого перепугу она должна была тащиться в неведомую даль? А все та же история: слуги - народ подневольный, а благородная леди шагу ступить не сможет без  служанки: не то что причесаться, а и на горшок сходить. Перкинс хорошо относился к жене лейтенанта, хотя сам на такой тихоне никогда бы не женился, но то, как она гоняла Ханну, - то ей подай, это принеси, - вызывало в нем смутное раздражение. В то же время он понимал, что Ханне в какой-то мере крупно повезло: могла бы оказаться в услужении у такой же злобной фурии, как леди Ребекка, под тяжелую руку к которой побоялся бы попасть даже он, - денщик лейтенанта Кендала. Звание денщика Перкинс носил с гордостью, как знак отличия. И своим лейтенантом тоже гордился, хотя и вынужден был признать, что женившись, лейтенант сильно изменился, и не в лучшую сторону. Перкинс вообще замечал, что женитьба оказывает на мужчину плохое воздействие: некогда сильный и уверенный в себе мужик вдруг размякал, как сухарь, который долго держали в чашке с горячим чаем. Конечно, с ним самим такого случиться не могло: он никогда бы не позволил женщине собою помыкать. Но Ханна бы и не стала так делать - у нее все-таки была голова на плечах, и мало того, что умная, так еще и прехорошенькая. И только по этой причине Перкинс и решился сделать ей предложение и распрощаться с холостяцкой жизнью, которая его более чем устраивала.
И сейчас, лежа в душной, пропахшей вонючими снадобьями каюте, отведенной под лазарет, он мучался не столько от колотой раны в бедре, которую получил, защищая добро лейтенанта Кендала, сколько от тревоги за троицу, попавшую в грязные лапы  этой сволочи Карнарвона. А ведь он предупреждал лейтенанта! Задницей чуял, что дело не чисто. Но кто ж поверит предчувствиям задницы денщика? Только не лейтенант Кендал: он же ученый, мать его так и разэдак. До отплытия "Великого Могола" оставалось всего два дня, а от лейтенанта и его спутниц не было ни слуху ни духу. А Перкинс был прикован к койке и то и дело проваливался в сон, вызванный опиумной настойкой, которую щедро давал ему корабельный врач, и кошмары, навеянные опиумом. Вот и сейчас он проснулся в холодном поту и диким взглядом обвел каюту, пытаясь понять, действительно ли он проснулся или все еще спит и кошмар продолжается. Каюта вроде бы выглядела так, как положено: две койки, стол со склянками и два табурета, да еще умывальник, приткнутый в угол. Вторая койка пустовала, на табуретах никто не сидел, но Перкинс все еще не мог отделаться от мысли, что находится по ту сторону реального существования и в любой момент из-под кровати высунется иссохшая черная рука мертвого русского казака, а в дверь заглянет лошадиная морда и страшно заржет, показывая огромные зубастые челюсти, готовые откусить Перкинсу голову

Отредактировано Роберт Перкинс (2019-07-18 11:05:38)

Еще не вполне оклемавшийся от действия опиума денщик  ожидал увидеть кого угодно, - призрак павшей лошади лейтенанта Кендала, корабельного врача с клистиром в руках, Смерть с косой, - но только не Ханну. От удивления и радости он рванулся навстречу ей, забыв, что на нем одна лишь длинная исподняя рубашка, и свалился прямо к ней под ноги, выставив наружу голые ноги, которые, несмотря на наличие хорошо развитых икроножных мышц и отсутствие плоскостопия, могли испугать своим густым волосяным покровом менее закаленную даму, чем вдова капрала. Ударившись о пол, он ощутил резкую боль в раненом бедре и громко охнул, прижав обе руки к повязке, скрытой под рубашкой.
- Ох... - через силу выдохнул Перкинс, глядя на Ханну повлажневшими глазами, на которых выступили слёзы радости от встречи с ней и слёзы боли от потревоженной раны. - Миссис Дейвис... мэм... голубка! Как же я рад вас видеть!
Спохватившись, что вид его конечностей оскорбляет взор дамы,  Перкинс проворно подтянул колени к груди и натянул рубашку до пола.
- Я уж и не думал, что снова свидимся! - сообщил он Ханне, пытаясь решить, что лучше: остаться сидеть на полу, перебраться обратно на кровать или попытаться встать и заключить ее в объятия. Хотелось ему, конечно, последнего, но он смущался, поскольку не знал, понравится ли такой напор Ханне после того как она увидела ту часть его тела, которую он более всего хотел бы скрыть, - по крайней мере, до свадьбы. Мысленно он трижды поблагодарил корабельного врача за то, что тот накануне приказал одному из матросов выкупать пациента в корыте, коротко остричь ему волосы, чисто выбрить лицо и выстирать все его исподнее: врач опасался вшей, которые являлись переносчиками тифа.  Перкинс немного приободрился: если не считать ног, выглядел он вполне пристойно: чистый телом и душой, в чисто выстиранной рубахе, он являл собой образец примерного больного, который можно было показывать слушателям хирургического колледжа. И повязка на ране была свежей: ее поменяли не ранее как нынешним утром.

Отредактировано Роберт Перкинс (2019-07-18 20:25:33)

Ханна на мгновение растерялась и поэтому не успела подхватить мистера Перкинса, когда он столь резко подскочил на кровати, а затем упал на пол.

- Мистер Перкинс! – всплеснула женщина руками, бросаясь денщику на помощь. От нее не укрылось как болезненно он поморщился, как прижал руки к бедру, как охнул.

Он был ранен, конечно, был ранен! Наверняка это случилось во время сражения со слугами лорда Карнарвона, что коварно пытались лишить денщика жизни, а чету Кендалов – всего имущества.

Но мистер Перкинс доблестно и героически защищался – в этом женщина не сомневалась и даже ощутила гордость за своего избранника.

Упав рядом с денщиком на колени, Ханна протянула к нему руки.

- Вам больно? Вы ранены!  Я так волновалась за вас, мистер Перкинс, и вот вы все же пострадали! Обопритесь о мое плечо, я помогу вам вернуться в кровать, - Ханна, не дожидаясь разрешения, осторожно подхватила раненного под  здоровую руку, чтобы помочь ему встать на ноги. Конечно, денщик не мог сидеть на полу, должен был вновь принять то положение, что прописано ему врачом. И тогда.. тогда, быть может, Ханна даст разрешение сама себе, чтобы поцеловать мистера Перкинса в щеку, и крепко сожмет его ладонь.

– И самой мне не верилось, что мы увидимся вновь, - вздохнула женщина. – Столько уж мы натерпелись.. но, прежде, расскажите мне насколько серьезна ваша рана? Что доктор местный говорит?

Ханна прерывисто вздохнула, украдкой утерев слезы, которые выступили у нее на глазах. Мистер Перкинс, пусть даже и раненный, но был все таким же, каким она его запомнила: внимательным, веселым, сильным – и это заставляло ее сердце биться сильнее.
- Скажете тоже – красавица, - отмахнулась служанка, хотя слова денщика и заставили ее смущенно улыбнуться. Или это объятия мужчины, и мысли, что рождались вместе с этими прикосновениями, заставили ее щеки вспыхнуть румянцем?
– Да и можно ли назвать наше путешествие отдыхом? Еле ноги унесли от такой напасти, а каменный город так и не увидели..
Впрочем, это  было совсем не важно. Во всяком случае далеко не так важно, как желание мистера Перкинса сочетаться браком – и ведь не передумал за это время! Не изменил своего мнения!
- Осторожнее, прошу вас, - встревожено воскликнула Ханна, видя что ее жениху (можно ли уже так говорить?) больно. Видать рана все же была серьезной, не шуточной. Она бы и сама посмотрела, промыла и перевязала, да только неловко это пока что. – И вставайте скорее, вдруг кто войдет, а вы – на полу. И мне достанется, что я вас беспокою.
Женщина вздохнула и начала подниматься, стараясь при этом поднять и мистера Перкинса, чтобы затем уложить его на кровать. На ноги его она старалась не смотреть – не скромно это, а остальное тело было скрыто длинной сорочкой – и захочешь, а ничего не разглядишь.
- Я хоть сейчас согласная, мистер Перкинс, вот сей миг, - вздохнула служанка. – Да только когда? Прежде нужно до Индии добраться, обустроиться, корни пустить, а там уже можно будет мистеру и миссис Кендал о решении нашем сообщить. Тогда уж и свадьбу сыграем, - под конец этой небольшой речи голос миссис Дейвис уже не звучал весело. Она понимала, что ей придется еще очень долго ждать того момента, когда она сможет именоваться «миссис Перкинс» - и это ее совсем не радовало. Да только что поделать! Они ведь все бегут куда-то, все едут, спешат – ни минутки покоя.

Ханна заботливо укрыла мистера Перкинса одеялом, поправила ему подушку и только после этого взяла табурет и присела рядом, не отводя от мужчины взгляда. Она вздохнула, думая о том, что готова заботиться о денщике и просто так, но насколько это было бы приятнее и проще, если бы она могла назвать его своим законным супругом! Вот сейчас – ей бежать надо, чтобы воду миссис Кендал  принести для умывания и помочь ей переодеться, но как не хочется уходить.
- Не говорите так, мистер Перкинс! Не говорите никогда! – воскликнула служанка. Она протянула руку и погладила мужчину по плечу. – Вы мне любой дороги. А на ноги вас, если не врач, то я сама поставлю – уж не сомневайтесь! И заботиться буду пока вы от ран оправляетесь!
Ханну кольнула острая жалость к денщику, она вздохнула и вдруг склонилась, чтобы поцеловать мистера Перкинса в щеку, уменьшая его душевные терзания.

Ханна уже была замужем и недостатка в поцелуях у нее, в свое время, не было, однако нельзя было сказать, что она много целовала разных мужчин. Были правила, которым она неукоснительно следовала и которым должны были следовать все женщины. Ведь не только леди, но и, в равной степени, служанке и прачке должен быть важен ее моральный облик.
Но мистер Перкинс.. мистер Перкинс был ее женихом, а значит его поцелуи, смелые и немного наглые, она могла принимать без излишнего смущения или сомнения. И его губы, его сильные руки, его решительность – все это заставляло Ханну трепетать от желания.
Она прильнула к мистеру Перкинсу и ответила на его поцелуй, смутно понимая, что это неправильно – не подходящее для объятий место, но не имея возможности противиться своим собственным желаниям.

Ханна хотела обнять мистера Перкинса, прижать к сердцу, залечить все его раны, чтобы он поднялся с кровати. А там.. все ведь будет, было бы здоровье. Работать они оба умеют, тем более что находятся при, пусть и беспокойных, но все же славных хозяевах, а значит без средств к существованию не останутся. Больше и не нужно ничего. 
Найдут они свое место в мире, только бы быть вместе.
И ее желание стать мисс Перкинс  как можно скорее не требовало слов, достаточно было взглянуть в глаза.
- Да что вы! Неужто так можно? – удивилась Ханна, услышав, что возможно пожениться прямо в море, и немного растерялась. Она в каком-то смысле свыклась с мыслью о том, что стать супругами им еще не скоро придется и готова была ждать, но тут оказывается, что можно все это гораздо скорее обыграть. – Что же: прямо на корабле пожениться можно?
И все же эта идея была славной: не придется ждать дальше невесть чего, не придется оттягивать момент. И лицо женщины осветилось улыбкой, а глаза засияли.
- И то правда: лучше сейчас все лейтенанту и миссис Кендал сказать, - согласилась Ханна, торопливо поднимаясь. – Как вы все это придумали чудесно!
Женщина прижала руки к груди, чувствуя, как радуется ее сердце.
- Я побегу к миссис Кендал и поговорю с ней немедля! – Ханна развернулась, собираясь уходить, но тут же опять повернулась к жениху и, склонившись, быстро поцеловала его. – Ах, мистер Перкинс, как вы славно все же придумали!

Элис, сидя чуть откинувшись назад на узкой койке в каюте, бездумно расправляла складки на юбке, но мысли ее были далеки от помявшегося платья и от благодарности чудесному покрою женских панталон с шаговым швом, а были обращены исключительно на Генри, который уже удалился, чтобы написать отчет для агента.
Удивительно, но отчет Элис сейчас тоже мало волновал.
Губы ее еще горели после поцелуев, по телу разливалась приятная слабость, а внутри было сладостное ощущение наполненности и счастья.
Как она жила без него раньше? Какой бесцельной может быть жизнь без объятий любимого! И сколько в ней появляется красок, цвета, света, когда кто-то другой разрушает твое одиночество, привносит то, о чем раньше даже мечтать не приходилось! Не удивительно, что люди пишут столько стихов и прозы, превозносящей любовь во всех ее проявлениях. 
В дверь постучали и вошла Ханна с кувшином в руках. Элис встрепенулась, стараясь не только телом, но и мыслями вернуться на корабль, в свою каюту. Только сейчас она поняла, что Ханна, отправившись за водой, где-то изрядно задержалась. С другой стороны поднимать эту тему было опасно: то, что Ханна была занята, пошло самой Элис на руку – она смогла уединиться с супругом. Так что лучше и вовсе сделать вид, что ничего особенного не произошло.
Ханна помогла хозяйке переодеться (дорожное платье следовало хорошенько вычистить!), умыться и заново причесала ее, выпустив несколько локонов около висков, а остальные волосы собрав в пышный пучок на затылке.
- Лейтенант Кендал будет стать в этой каюте, - сообщил Элис между делом, когда служанка закрепляла прическу последними шпильками. – А ты – в соседней. Это до тех пор, пока Перкинс лежит в лазарете. Говорят он пробудет там еще неделю или около того.
- Да, мэм, - ответила Ханна и Элис показалось, что ее голос звучит как-то странно. – Мэм, я прошу прощения, но я хотела поговорить с вами об одном деле.
- Да? – Элис, одевая новые серьги, одни из тех, что подарил ей лейтенант в Риме, подняла взгляд на служанку, приободряя ее.
- Дело в том, что мы с мистером Перкинсом решили.. решили пожениться, мэм, - Ханна выпалила эту новость, пристально глядя на хозяйку. А Элис замерла, чуть приоткрыв рот от удивления и не в силах поверить в то, что она услышала.
- Вы.. решили пожениться?..
- Да, мэм. Понимаете, мэм, я бы никогда не стала тревожить вас в такой ситуации и мы не стали бы торопиться, подождав до Индии, но мистер Перкинс сейчас ранен и нам бы хотелось как можно скорее.. дело в том, что можно пожениться прямо на корабле. Не знаю точно, но думаю это не займет много времени.
- Но я.. – Элис никак не могла прийти в себя от таких новостей. Она все прокручивала в голове тот факт, что Ханна и Перкинс договорились о свадьбе, и не могла поверить. Как? Когда? Они ни разу не высказывали своих чувств друг к другу, никогда не говорили об этом своем желании, ни разу ни взглядом, ни словом не показали свою привязанность.
Женщина вздохнула, беря себя в руки. Неужели она была настолько слепа, настолько погружена в свои собственные проблемы, что не замечала ничего и никого вокруг? Какой отвратительный эгоизм! Какое непростительное, пусть и невольное, высокомерие!
- Я поверить в это не могу, – воскликнула она наконец. – Как, когда вы успели договориться?
Элис протянула руки и сжала ладони Ханны в своих, высказывая ей одобрение и свою полную поддержку.
- Прости, это.. удивительная новость! И, конечно, я очень рада за тебя.. за вас, Ханна! И если вы хотите устроить свадьбу на корабле и если это возможно, то я помогу вам всем, чем смогу. Уверена, что и лейтенант Кендал не будет против, ведь нельзя быть против искренних, настоящих чувств, нельзя вставать на пути у истинной любви.  А ты.. ты ведь любишь его, Ханна? – последние слова Элис произнесла с некой осторожностью. Чувства – это очень тонкая материя, особенно чужие; с другой стороны, все испытания, что пережили они вместе, сблизили хозяйку и служанку, поэтому Элис считала себя вправе задавать такой вопрос.
- Ох, мэм, очень люблю! И мы с мистером Перкинсом договорились обо всем еще в Каире, перед самым нашим отъездом, тогда же решили и повременить. А теперь мистер Перкинс ранен и мы.. – Ханна нерешительно пожала плечами, но на лице ее сияла улыбка. - И спасибо, спасибо вам!
Элис кивнула, улыбнулась и только еще крепче сжала ладони служанки, искренне радуясь за нее.

Ханна ушла, чтобы выплеснуть использованную воду за борт, а Элис поняла, что находятся в крайне неопределенном состоянии. Конечно, она была рада за свою служанку, но только в том случае, если ее чувства к Перкинсу были искренними. До сих пор Ханна никогда не показывала свою привязанность к денщику. Однако.. как сияли сейчас ее глаза! Какой счастливой она казалась!
Но даже если чувства со стороны Ханны были искренни, то можно ли ожидать того же самого со стороны Перкинса? Он никогда не казался Элис человеком семейным. Скорее натура его была свободной и отчасти ветреной. Ведь коли хотел бы создать семью, то к своим годам уже нашел бы такую возможность. А в доме мистера Кендала-старшего он и вовсе высказывал знаки внимания Джайлз! А теперь вот..
Элис желала Ханне счастья, но не хотела, чтобы она страдала.
Ведь взять хотя бы их с Генри: любовь между ними была крепкой, сильной, незыблемой, но как, порой, непросто приходится им в семейной жизни! Но им есть ради чего идти дальше, а Ханне и Перкинсу?
Ей нужно, очень нужно поговорить с Генри!

Стоило только Элис подумать о Генри, как он появился в каюте – серьезный, озадаченный чем-то. Впрочем, женщина тут же поняла, что его терзает тот же вопрос, что и ее саму. Приняв из рук супруга отчет, написанный аккуратным, ровным подчерком, Элис отложила его в сторону и, глядя на лейтенанта, кивнула.
- Ханна только что сообщила мне новости и я тоже хотела обсудить этот вопрос с вами.
Генри беспокойно мерил каюту шагами, а Элис, стоя на месте, взволнованно, крепко сцепила ладони.
- Не поймите меня неправильно, Генри, я очень рада и за Перкинса и за Ханну и не мое дело оценивать силу их чувств друг к другу, но... – женщина заколебалась, не зная как лучше объяснить свои сомнения. – Это все очень неожиданно и Перкинс… не считаете ли вы, что это решение – поспешно? Ведь никогда нельзя торопиться в подобных делах! Нужно быть совершенно уверенным!
Сказала и тут же подумала о том, что от момента их знакомства с Генри до свадьбы прошло едва двое суток.

Элис чуть улыбнулась Генри. Конечно, Ханна и Перкинс старше их, настолько старше, что в этом возрасте уже не приходится сильно выбирать с кем состариться – и это тоже беспокоило молодую женщину. Отчасти она могла понять свою служанку: лучше хоть какой-нибудь мужчина рядом (тем более что денщик обладал многими положительными качествами!), чем быть совсем одной. И все же она желала им счастья, хотела, чтобы Ханна и Перкинс были по настоящему счастливы, вместе или порознь.
Но разве ей это решать? Разве может она высказывать в этом вопросе свое мнения за или против?
Элис прильнула к супругу, но тут же вскинула голову, удивленно и смущенно глядя на него снизу вверх.
- Оооо.. Генри, я не думаю, что нам следует беспокоиться об этом, - заметила она, стараясь подобрать наиболее подходящие слова. – Ханна уже не молода и дети.. нет, нет, это совершенно не тот вопрос, который должен нас беспокоить! Тем более я не хочу, чтобы мои эгоистичные желания стали непреодолимой преградой для.. для влюбленных, - последнее слово она произнесла совсем не так уверенно, как хотелось.
Элис вновь вздохнула, пытаясь собрать все свои мысли и подвести итог.
- Наверное.. для думаю, что мы не должны быть препятствием на их пути. Если они хотят пожениться, то пусть так и будет. Вы ведь правы: они гораздо старше нас и в житейском плане гораздо мудрее, а значит знают, что делают.