Огилви продвигался вперед наощупь, то и дело наталкиваясь на сочащиеся сыростью стены. Сестра Стоун так и не отозвалась на его зов, и он начал подозревать недоброе. Скун тоже не подавал признаков жизни, и хирург, не слишком хорошо знакомый с повадками кошек, терялся в догадках, что бы это значило: то ли Скун тихушничал, сторожа мышь или крысу, то ли уже лежал в  затянутом паутиной углу со сломанной шеей, а Зверь притаился рядом, поджидая следующую жертву. Призвав на помощь весь отпущенный ему природой оптимизм, хирург убедил себя в том, что верно первое предположение, тем более, что кошки обладали способностью видеть в темноте так же хорошо, как и при дневном свете, да и слух у них был преотличный, поэтому наврядли Скун мог стать легкой добычей для Зверя. Но вот сестра Стоун - другое дело. Она могла попасть прямо в лапы чудовища и не успела бы и взвизгнуть, как тот покончил бы с ней одним ударом своей огромной когтистой лапы.
Хирург споткнулся об обломок камня, выпавшего из стены бог знает сколько лет назад, и тихо чертыхнулся. За последние двадцать четыре часа он заработал столько синяков и ссадин, что потерял им счет. А кто был в этом виноват? Разумеется, девчонка Стоун, которая сначала прыгнула в бушующее море, потом ткнула его вилами, а теперь без спросу полезла в какую-то темную дыру, где кроме Зверя могли обитать и другие малоприятные существа, - совы, летучие мыши и крысы. При мысли о крысах Огилви поежился: он как-то видел в морге труп нищего, обглоданный подвальными крысами так сильно, что лицо невозможно было опознать. Ужасная смерть, такую не пожелаешь и врагу! Ему совсем не хотелось закончить свои дни в этом пропахшем сыростью и плесенью месте и стать поживой для полчищ грызунов.
- Сестра Стоун, вы меня слышите? - снова позвал он. - Элизабет! Лиззи!

Сестра Стоун наконец-то соизволила отозваться, и Огилви, хотя и сердился на нее, испытал прилив немалого облегчения. Он пошел в ту сторону, откуда раздался голос, и чуть было не налетел на нее в темноте.
- А что вас так удивляет? - спросил он, поспешно отступая на шаг, чтобы не получить рукояткой вил по голове за то, что посмел случайно коснуться какой-то части ее тела (какой именно, он не понял) - Вы разве не помните, как мы познакомились? Вас прислали на замену моему постоянному ассистенту, и разумеется, служитель госпиталя сообщил мне заранее ваше полное имя. Но если вы против, чтобы я называл вас "Элизабет", - так и быть, не буду. Или, может быть, вы предпочитаете "Бетти" вместо "Лиззи"?
Глаза Огилви понемногу привыкали к темноте и он начал различать предметы лошадиной сбруи, развешанные на стенах. Но самих лошадей здесь не было, что еще раз доказывало отсутствие в замке его владельцев, а также и слуг. В конюшне висел тяжелый дух гнилой соломы, которую бог весть сколько месяцев или лет никто не менял. Из угла внезапно раздался пронзительный визг, а вслед за ним - довольное урчание.
- Кажется, Скун только что придушил крысу, - сообщил Огилви сестре Стоун. - Вы когда-нибудь пробовали рагу из крысиного мяса? Я - нет, но слышал, что в голодные годы это блюдо пользовалось огромной популярностью наряду с похлебкой из ворон и галок. Если не найдем ничего съестного в замковой кухне, могу попробовать  его приготовить, приправив диким шалфеем и мятой.

- Вот именно! - поддакнул Огилви. - Именно, что пришли сюда мы, но почему тогда искать Гленну должен я? А ловлю и последующее удушение крыс я уступаю вашему коту: должна же быть и от него хоть какая-то польза. И прошу вас называть меня "мистер Огилви" или "сэр" , как и должна обращаться к мужчине моего возраста и положения любая юная леди.  Впрочем, я тоже буду обращаться к вам так же, как и прежде, то есть "сестра" или "мисс Стоун".
Да ни за что на свете он не позволит этой дерзкой девице называть его просто Гектором! - уже во второй раз за сегодняшний день решил хирург. Он же не мальчишка какой-нибудь, в конце-то концов! А кроме того, от обращения по первому имени недалеко и до других фамильярностей, включая очередную порку кнутом. Огилви на всякий случай обвел взглядом конюшню в поисках кнута, и, обнаружив оный, быстро  подошел к нему и сдернул с гвоздя, чтобы не дай бог это оружие не попало в руки сестры Стоун.
- Давайте выйдем во внутренний двор и попытаем счатья с входной дверью в замок, - предложил он. - Вполне вероятно, что придется взломать дверной замок или выбить дверь.
Огилви сомневался, что его сил хватит на то, чтобы вышибить дверь плечом, и начал обдумывать возможность сооружения тарана из подручных материалов.

Огилви внимательно осмотрел свое новое оружие, не преминув также взвесить тяжелое кнутовище в руке. Это был добротно сделанный пастуший кнут не менее шестнадцати футов длиной*, а его сыромятная плеть  имела на конце утяжеление. В пору своего детства Огилви неоднократно видел, как опытный пастух при помощи такого кнута выдергивал из отары барана или останавливал чересчур резвую корову, захватывая животное плетью за ноги или рога. Получив кой-какой военный опыт во время службы полковым хирургом в Крыму, Огилви усвоил одну простую, но важную истину: не бывает совершенного оружия, поэтому важно знать достоинства и недостатки каждого и всегда пытаться максимально использовать первые и учитывать вторые. Например, старое кремневое ружье, которым расщедрился Макартур, могло стать бесполезным куском железа, если бы пришлось действовать быстро, поскольку процесс перезаряжения его занимал слишком долгое время, и кроме того, оно могло дать осечку.  У пастушьего же кнута была масса достоинств и всего один недостаток: использовать его на близком расстоянии было невозможно. Но это как раз полностью устраивало хирурга, поскольку он не горел желанием вступать врукопашную с чудовищем семи футов росту, обладавшему явно недюжинной силой. Но вот хлестнуть его плетью по глазам, ненадолго ослепив, или заставить упасть на землю, захватив за ноги, или нанести несколько быстрых и метких ударов по точкам, силовое воздействие на которые вызывало нестерпимую, порой парализующую боль, - всем этим арсеналом возможностей хирург, прекрасно знавший анатомию, собирался при необходимости воспользоваться. Еще немного полюбовавшись кнутом, он свернул его и повесил на плечо подобно пастуху, идущему за стадом.
- Ну что там, сестра? – спросил он свою спутницу, которая была занята тем, что военные называли рекогносцировкой местности,  а именно – разглядывала внутренний двор замка.

*5 м

Огилви не видел, что происходит во дворе, и целиком полагался на слова сестры Стоун. Услышав о том, что чудовище спит, он тут же забыл про кнут и схватился за ружье. Вогнав в дуло пороховой заряд, он послал вслед  за ним пулю, досылая ее шомполом  так, чтобы она плотно села на заряд, а затем взвел курок, насыпал порох на полку и закрыл крышку. Руки у него дрожали от вполне объяснимого волнения: из кремневого дульнозарядного ружья он не стрелял бог знает сколько времени и боялся ошибиться, а еще более боялся того, что этот реликт оружейного дела даст осечку.
Как только сестра Стоун выскользнула во двор, он шагнул за ней, сжимая ружье во вспотевших ладонях и готовый выстрелить при малейшем шорохе. Солнечный свет ослепил его и Огилви заморгал и сощурился, стараясь приспособиться к новым условиям. Когда его глаза привыкли к тусклому свету утра, он обвел глазами двор и не увидел никого, кроме сестры Стоун. Если чудовище и заснуло, то сделало это не здесь, а где-то еще.
- Шутки шутить изволите, сестра? - дрожащим от негодования голосом спросил хирург, опуская ружье. - А если бы я выстрелил почём зря? Вы что, думаете, что у меня целый арсенал патронов и пуль? Каждая на счету, уж поверьте.

- Смейтесь-смейтесь, сестра, но иногда и палка стреляет, - проворчал Огилви, опуская ружье и успокаиваясь. Отсрочка от встречи с чудовищем принесла ему немалое облегчение и настроила на миролюбивый лад. Да и сестра Стоун этому поспособствовала своим девичьим смешком, еще раз послужив для Огилви подтверждением тому факту, что на благоразумие женщин полагаться нельзя. Все они, что дети малые, а с детей какой спрос?
Он подошел к двустворчатой двери, напоминавшей небольшие ворота и потянул за железное кольцо, служившее ручкой. К его огромному удивлению, дверь отворилась, поприветствовав незваных гостей визгливым скрипом петель. Огилви, не ожидавший такого поворота событий, замер на пороге, но потом все же шагнул вперед, тем более, что сестра Стоун только что уступила ему лавры первопроходца.
Внутри помещения, служившего чем-то вроде холла, не было ровным счетом ничего: на стенах не красовались щиты и оружие, пол не устилали ковры, не было даже и намека на какую-либо мебель. И лишь огромная кованая люстра, подвешенная на железных цепях,  угрожающе  покачивалась над его головой от сквозняка, задувавшего в лишенные стекол окна, прорубленные под самым потолком и напоминавшие собою бойницы.

Пока сестра Стоун осматривалась по сторонам и любовалась люстрой, Огилви изучал то, что было у них под ногами, а именно, - вымощенный каменными плитами пол, - пытаясь обнаружить на нем следы Зверя: клочки шерсти или овечью кровь, в которой убийца овец должен был измазаться с ног до головы. Пол был покрыт сухими листьями, которые приносил снаружи ветер, а такжи изрядным количеством птичьего помета, но ни шерсти, ни кровавых следов хирург так и не увидел. Зато увидел несколько мумифицированных птичьих трупиков и, задрав голову, обнаружил, что к сводам зала лепятся ласточкины гнезда, из которых, судя по всему, и выпадали время от времени неоперившиеся птенцы.
- Да, место неприветливое, - согласился он с вердиктом сестры Стоун. - Но нам придется его осмотреть снизу доверху. Начнем с верхних комнат?
В замке наверняка имелось подземелье, где в рыцарские времена томились пленные, но Огилви оттягивал тот момент, когда надо  будет спуститься в это мрачное узилище, в стены которого  вмонтированы железные кольца с прикрепленными к ним цепями. А может быть там кого-то когда-то и замуровали...
Пока он предавался этим невеселым раздумьям, Скун прыгнул на первую ступеньку лестницы и потрусил вверх, после чего направление поисков стало очевидным: сестра Стоун ни за какие коврижки не рассталась бы со своим любимцем даже на короткое время.

Огилви напряг память, чтобы припомнить историю замка. Сам он родился и вырос в Эдинбурге, но неплохо знал историю прилегающих к нему земель.
- Кажется, - неуверенным тоном начал он, - Этот замок принадлежал Дугласам, но впоследствии случился раскол в семье и что-то еще, о чем я имею лишь смутное представление. И вроде бы окончательный урон этому месту, как и многим другим, нанесли солдаты Кромвеля. Но я могу и ошибаться, сударыня: все-таки я не здешний. Вполне возможно, что последний владелец умер, не оставив после себя наследников, и замок оказался заброшенным.
Старые ступени скрипели под  ногами и Огилви приходилось ступать осторожно, не надеясь на крепость обветшалого дерева и не пытаясь угнаться за сестрой Стоун, которая скакала по лестнице, как резвая козочка. И все же, несмотря на предосторожности, которые он предпринимал, беда случилась: поставив ногу на очередную ступеньку, он провалился по щиколотку в образовавшуюся дыру и издал такой вопль, что содрогнулись перила.

Огилви вытащил ступню из дыры и захромал наверх. Хотел бы он посмотреть на сестру Стоун, если бы она  вывихнула лодыжку! Вернее, послушать ее вопли, без которых наверняка не обошлось бы.
- Вы настоящая сестра милосердия! - язвительно воскликнул хирург, с трудом преодолевая последние ступеньки, ведущие на площадку. - Сколько в вас доброты и участия - сама Дева Мария позавидовала бы их запасам. Плевать мне на Зверя: я по-прежнему уверен, что он обитает в пещерах, а не в этом полуразрушенном замке. Но раз вам вступило в голову обследовать замок - кто я такой, чтобы вам перечить даже с риском остаться инвалидом?
Приволакивая ногу, Огилви протащился мимо сестры Стоун и распахнул дверь ближайшей комнаты. Она оказалась спальней и он сразу же устремился к кровати королевских размеров и упал на нее, положив пострадавшую конечность на подушку.
- Мне надо отдохнуть, - пробормотал он и закрыл глаза.

Огилви, на всякий случай следивший сквозь полуопущенные веки за сестрой Стоун, дернул ногой.
- Не прикасайтесь ко мне! - вскричал он, резко садясь на постели. - Что вы знаете о голеностопном суставе и его строении? Вы, - неопытная больничная сиделка! Вы когда-нибудь слышали о большеберцовой, малоберцовой, таранной и пяточной костях?  А о дельтовидной связке и ладьевидной кости стопы? Да я скорее сам ампутирую себе ногу ржавым кухонным ножом, чем доверю ее вам!
Хирург подтянул колени к груди и обхватил их руками, чтобы спасти свои конечности от посягательств сестры Стоун.
Подошвы его сапог, измазанных в размокшей от дождя глине, оставили на покрывале длинные грязные следы, но он не обратил на это никакого внимания, поскольку был полностью поглощен своими переживаниями. Лодыжка болела, и он чувствовал, что надо снять сапог и чулок и как следует ее осмотреть, возможно - принять горячую ножную ванну.

Оторопевший Огилви вытаращил глаза и проводил разгневанную сестру Стоун долгим взглядом, не сразу найдя слова для ответа. Но как только дверь захлопнулась, он стащил с ноги сапог, за ним - чулок и поднес его к носу.
- Фу-ты ну-ты! - сказал он, мгновенно успокоившись. - Вот так и должен пахнуть настоящий шотландец! Но интересно, с чего это девица решила, что ноги мужчины должны пахнуть фиалками? Просто удивительно, какие фантазии бродят в головах у этих юных английских леди!
Стащив второй сапог, он слез с кровати и босиком захромал к двери, собираясь найти кухню, развести огонь в очаге и нагреть воды для того, чтобы сделать теплую ванночку для своей пострадавшей лодыжки. Впрочем, просто вымыть ноги  тоже не мешало: в последний раз он совершал омовение еще на корабле, да и то примерно недели две назад. Но недавно целиком искупался в море, и это тоже можно было отнести к гигиеническим процедурам.

Уже спустившись вниз, Огилви вспомнил, что все оружие, кроме кинжала, который был заткнут за пояс штанов, он оставил в комнате наверху. Пришлось вернуться обратно, хотя он по-прежнему не верил в то, что Зверь прячется в замке. Прихватив ружье, он отправился на поиски кухни, а когда нашел ее, сразу же увидел сестру Стоун, прижавшуюся к окошку и что-то высматривавшую на заднем дворе. Первым его побуждением было развернуться и на цыпочках удалиться восвояси, но он тут же передумал: не хватало еще показать, что хирург боится сестры милосердия, равно как шотландец - англичанки! Поэтому он прошествовал к резному дубовому буфету и начал шарить по полкам в поисках спичек, чтобы разжечь огонь в огромном очаге, в котором можно было зажарить тушу оленя или кабана.
- Мир тесен, сестра! - объявил Огилви, косясь в сторону стройной женской фигурки. - Не успели вы со мной попрощаться, как злодейка-судьба снова свела нас вместе! Давайте не будем ссориться и займемся поисками продуктов и приготовлением завтрака: откровенно говоря, у меня живот подводит от голода. Там, куда вы смотрите, нет заброшенного огорода? Может, картошка растет или бобы? А если по двору разгуливают голуби или вороны, я подстрелю парочку, чтобы вы приготовили жаркое или наваристый бульон.
Огилви решил отложить мытье ног на потом, поскольку отличался методичностью, как и любой хирург. Двигаться надо было сверху вниз: сначала ублажить желудок, а уж затем все остальное.

Огилви развел огонь в очаге и, взяв два ведра, отправился за водой: во дворе обязательно должен был быть глубокий колодец, в противном случае обитатели замка и солдаты в случае осады обрекались на мучительную смерть от жажды. Вернувшись с полными ведрами, он перелил воду в котел и подвесил его над ярко пылавшим огнем. Свет от горящих поленьев сразу же преобразил темную запущенную кухню в уютное, полное жизни помещение: отблески огня весело играли на чугунных, давно не чищенных сковородах и медных кастрюлях, и даже немытые окна казались чище. В ожидании того, как сестра Стоун вернется с полной корзиной плодов и злаков (в чем он сильно сомневался, но на что в то же самое время надеялся), Огилви присел на дубовую скамью и обвел взглядом кухню.
- А вот и наше рагу! - пробормотал он, заметив хорошо откормленную крысу, выглядевшую достаточно свежей для того, чтобы быть пущенной в дело. Выглянув в окно и убедившись в том, что сестра Стоун не собирается возвращаться, хирург вытащил кинжал и принялся разделывать добычу ловкими и быстрыми движениями.
- Мы ведь не хуже ирландцев, приятель? - приговаривал он, поглядывая на кота, разлегшегося у очага. - Я точно знаю, что одним из главных ингредиентов ирландского рагу являются грызуны. Конечно, я предпочел бы, чтобы это был заяц или кролик, но думаю, что сойдет и крыса. Главное, не говори ничего своей хозяйке, иначе поднимет крик. А я скажу, что поймал кролика, случайно проникшего на территорию замка.
Огилви поставил на огонь большую сковороду и начал обжаривать на ней кусочки мяса, природу которых теперь не смог бы определить даже самый придирчивый гурман
- Все это предрассудки, старина, и мы оба это прекрасно знаем! - переворачивая куски будущего жаркого на сковороде, тем временем объяснял Скуну хирург. - Китайцы считают деликатесом ласточкины гнезда, жареных скорпионов, змей и бычьи яйца, а ведь они изобрели порох, фарфор и бумагу! Уверен, что и сестре Стоун пойдет на пользу рагу из грызунов.

Огилви бросил мясо в котел, чтобы оно тушилось, пока он будет чистить корнеплоды, собранные сестрой Стоун, и поставил опустевшую сковороду на пол.
- Это кролик, сестра, - объяснил он. – Тут уйма кроликов, и один имел несчастье прошмыгнуть в кухню. А вы собрали неплохой урожай! Отдыхайте, а я займусь овощами. А впрочем, поищите-ка лучше соль.
Хирург решил не поручать сестре Стоун готовку: в свои кулинарные способности он верил, а вот умеет ли готовить сестра милосердия, понятия не имел, и не хотел рисковать. Взяв в руки нож, он уселся на скамью, поставил перед собой ведро и принялся скоблить картошку и чистить брюкву и морковь, напевая под нос песню, которую не раз слышал в одном из лондонских пабов. Дело спорилось: вскоре ведро наполовину было полно очистками, а перед хирургом выросла гора картофеля, брюквы и моркови. Ополоснув овощи в остатках воды, он нарубил их крупными кусками и отправил в котел к мясу, бросив в догонку несколько головок лука. В котле весело булькало варево, и Огилви, втянув носом аппетитный запах,  повернулся к сестре Стоун:
- Ну как, нашли хотя бы щепотку соли?