Поскольку эпоха насыщена событиями и занимает почти столетие, мы не видим смысла развивать один общий сюжет: по выбору игроков могут быть отыграны любые сюжеты, связанные с эпохой викторианства и относящиеся к любому временному отрезку долгого правления королевы Виктории на всем пространстве великой Британской империи.
Проект "Викторианское наследие" посвящен эпохе правления королевы Виктории (20 июня 1837 года - 22 января 1901).
Викторианское наследие |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Викторианское наследие » Крик Банши » О том, что цепи Гименея порой куются в деревенской кузне.
Действующие лица: Генри Кендал, Элис Кендал
Время: 26 декабря 1854 года.
Место: деревня Гретна-Грин, область Дамфрис-энд-Галловей, Шотландия
Спойлер: По ком звонит свадебный колокол? Иногда он звонит по тебе...
Деревушка Гретна-Грин была первым населенным пунктом, в который попадали путешественники, пересекавшие границу между Англией и Шотландией. Именно поэтому местное население вовремя оценило все коммерческие выгоды географического положения и начало оказывать услуги англичанам, желавшим вступить в брак в обход закона 1753 года, который запрещал несовершеннолетним парам венчаться без согласия родителей или опекунов, оглашения в церкви и заблаговременного приобретения брачной лицензии. Сметливые шотландцы превратили деревенскую кузню в алтарь Гименея и начали ковать золото в буквальном смысле слова. Все, что требовалось от жениха и невесты - это предоставить двух свидетелей, готовых подтвердить честные намерения пары перед кузнецом. Еще одной пикантной деталью было то, что в 1825 году деревенский священник Джон Линтон получил арендаторские права на один из самых больших и красивых домов Гретна-Грин и превратил его в постоялый двор и в место стоянки почтовых и пассажирских экипажей. С тех пор утекло много воды, но и в 1854 году Грейтни-холл все еще продолжал процветать в качестве пристанища для английских молодоженов.
Четверо смелых добрались до гостиницы уже в сумерках и с облегчением убедились, что в гостинице найдется место для троих джентльменов и путешествующей с ними юной леди. Свободных комнат было всего две, поэтому одна из них была тут же передана в полное распоряжение мисс Уайт, а во второй предстояло как-то разместиться двум лейтенантам и денщику.
С унынием посмотрев на широкую двуспальную кровать, явно предназначенную для супружеской пары, Генри повернулся к Джеймсу и хотел предложить ему бросить жребий, но вовремя вмешался Перкинс, заявив, что после сытного ужина прихватит с собой бутылку виски и в ее теплой компании отлично переночует на сеновале, завернувшись в три лошадиные попоны.
Генри поблагодарил денщика взглядом и принялся разбирать вещи, отыскивая что-то мало-мальски подходящее для предстоящего свадебного обряда. На дне саквояжа лежал небольшой футляр, в котором покоилось золотое кольцо с сапфиром, окруженным мелкими бриллиантами - его Генри успел купить в одной из ювелирных лавок Карлайла, пока мисс Уайт вместе с лейтенантом Томасом и Перкинсом обедали по соседству. Как хорошо, что у него было с собой достаточно средств, чтобы иметь возможность выбрать свадебный подарок, достойный красоты мисс Уайт и подходивший к ее небесно-голубым глазам! Генри вытащил перстень из бархатного гнездышка и показал его Джеймсу:
-Как думаешь, понравится такое украшение мисс Уайт?
Длинная поездка верхом не принесла Джеймсу сильного удовольствия. Даже если поначалу он был не против развеяться и привести мысли в порядок, то уже во второй половине дня вновь начала ныть рана, а колючий ветер, поднимающийся время от времени, не казался освежающим, а был, скорее, просто мерзким.
Проделать часть пути в карете он категорически отказался. Прежде всего потому что, как он сказал во время одной из остановок, «не хочет мешать голубкам ворковать». А еще Томас понимал, что испытывает к мисс Уайт некие непонятные чувства. Разумеется, здесь не было ничего общего с влюбленностью или симпатией. Нет! Скорее наоборот: легкая неприязнь. Девушка будто околдовала Генри, приворожила его, и это вызывало у военного определенные опасения. Джеймс понимал, что, возможно, не до конца справедлив к несчастной, быть может его друг просто потерял голову – всего-то!
Впрочем, с мисс Уайт Томас был вежлив и осторожен, ничем не показывая своего недовольства. Да и сама девушка вела себя тише мыши в подполе, когда рядом крадется кот.
Вещей у Джеймса с собой никаких не было – он и не рассчитывал поначалу на такую длинную поездку, поэтому мужчина просто прошелся по комнате и завалился на одеяло, закинув на спинку кровати ноги.
- Что? – Томас потянулся, разглядывая кольцо в руках Генри. – Ты еще и кольцо ей купил? На кой черт, если эта свадьба – одна лишь формальность?
Он поднял взгляд, глядя на друга. Неужели он влюбился? Влюбился и просто потерял голову? Рассчитывает на взаимность со стороны мисс Уайт?
Может быть рассчитывает провести эту ночь в ее комнате?
- Женщинам нравятся драгоценные камни и украшения, - заметил военный. – Так что, определенно – понравится, - Джеймс сделал небольшую выразительную паузу. – А еще им нравятся мужчины, которые дарят им драгоценности.
Генри совсем не хотелось быть для Элис Уайт тем, кто вызывает симпатию только потому, что дарит дорогие подарки. Он покрутил в пальцах перстень и убрал его обратно в футляр.
- Для меня свадьба - не формальность, - возразил он. - Думай, что хочешь, только не отказывайся быть свидетелем, иначе мне придется платить за подобную услугу кому-нибудь из местных.
На самом деле Генри был готов распрощаться с парой фартингов и даже фунтов: денег у него было достаточно.
Выходец из состоятельной семьи, он в свое время не без помощи родных отдал весомую сумму за свой лейтенантский чин: обычная, узаконенная армейскими правилами, практика. За чин прапорщика следовало отдать восемьсот сорок фунтов, а ставка, предполагавшая получение звания генерал-лейтенанта инфантерии, составляла астрономическую сумму в девять тысяч*. В свое время за него расплатился бездетный дядя, составивший состояние на торговле выдержанным шотландским виски. Родители Генри умерли, когда он еще не успел сменить детские платьица на матросскую блузу, введенную в моду супругом королевы, принцем Альбертом. Дядя стал для него всем: и отцом, и матерью. И сейчас Генри думал о том, что именно к нему он и отвезет свою жену перед тем как отбыть обратно на арену военных событий.
*примерно 750000 современных фунтов
- Да не откажусь я, - буркнул Джеймс и коротко хмыкнул. - Но не потому что пекусь о состоянии твоего кошелька, а потому что должен же кто-то за тобой присматривать.
Пусть Томас до сих пор не мог понять причин поступка друга, пусть он был категорически против этой свадьбы, но он понимал - решение принимать не ему. И, как друг, он только может помочь Генри чем будет в его силах. Особенно когда к Кендалу придет разочарование из-за столь скоропалительной свадьбы.
- Да ты скажи мне: если это не формальность для тебя, если не просто желание помочь несчастной мисс, то чего ты хочешь этим добиться? - с досадой спросил Джеймс. - Ради чего ты это делаешь?
Это было просто желание понять истинные мотивы Кендала. Может быть наедине, без лишних свидетелей, он все же скажет правду.
ДорОгой Элис больше все молчала и либо глядела вниз, на свои руки, либо в окно.
Для нее все смешалось, все перепуталось. Внезапная скорая свадьба, чужие люди вокруг, но зато – свобода. Мисс Уайт ощутила ее едва вышла из темного дома, едва ступила на снег и тут же провалилась по щиколотку. Ветер и холод не казались колючими, несмотря на свою силу, они были отрезвляющими и пробуждающими.
Это чувство – свободы, нужно было еще пережить и осознать, ведь все случилось слишком быстро. Еще вчера днем она ни на что не рассчитывала, ни на что не надеялась. А сейчас была вольна поступать как угодно. Почти так, как угодно...
На этой мысли Элис каждый раз бросала короткий взгляд на мужчину, который сидел в карете напротив нее, и тут же отводила взгляд. Холодность, слишком деловой подход, Генри испугал ее. Она бы и хотела завести разговор, просто из вежливости, но не знала о чем можно поговорить. Приходилось молчать, вцепившись ручку дорожной сумки, которую девушка держала на коленях и сжимала так крепко, будто сама она была утопающим, что хватается за соломинку. Только позже, после первой остановки, мисс Уайт отставила сумку в сторону и тут же принялась теребить край своей шали.
И все же в происходящее верилось с каким-то трудом. Элис, то ли из-за нервов, то ли из-за остатков сонного зелья, но будто пребывала в каком-то сне, когда все происходящее видится немного со стороны.
В какой-то момент девушке пришла в голову неожиданная мысль: не выпорхнула ли она из одной клетки, только чтобы тут же угодить в другие сети? Эта же мысль вновь пришла к ней в голову, когда она оказалась одна в комнате в деревушке Гретна-Грин.
Элис поставила дорожную сумку на пол и подошла к окну, выглядывая на улицу. Небольшие домики были укутаны снегом. Проехала телега, углубляя и без того глубокую колею. В стороне брехала собака. Прошли вдое влюбленных - это было видно по ним. Как они смотрели - лишь друг на друга, как держались за руки, как кавалер прошептал что-то своей даме на ухо и она - заливисто рассмеялась. Может быть она шли из той самой кузницы, куда вскоре предстоит пойти и ей...
В комнате внезапно показалось вдруг очень душно и мисс Уайт распахнула окно, впуская внутрь холодный воздух.
Генри мог бы честно сказать, что без памяти влюбился - впервые в жизни. Но понял бы его Джеймс? Да и не пристало офицеру открыто рассказывать о своих чувствах даже верному другу и однополчанину, с которым он вместе прошел боевое крещение.
Генри устало потер лоб, думая о том, что отныне ему придется сдерживать свои порывы и обуздывать чувства, которые охватывали его всякий раз, когда он видел Элис. Да и тогда, когда она отсутствовала, вот как сейчас, он постоянно о ней думал. Хорошо, что эта мука продлится недолго: через три недели ему предстояло отбыть обратно в расположение полка, в Крым. А там уже будет не до сантиментов. И есть вероятность, что его убьют: пример Лёгкой бригады не давал покоя не только ему, но и всем участникам Крымской кампании. Никогда раньше Генри не думал о такой возможности без внутреннего содрогания, но сейчас она показалась ему избавлением: безответная любовь была страшнее смерти. Да у него и не было никого в целом мире, кто стал бы скорбеть о его безвременной кончине: разве что дядя и Перкинс. Да еще Джеймс прольет скупую слезу над его прахом. Возможно.
-Я хочу добиться справедливости для мисс Уайт. И не моя вина в том, что английские законы не дают мне иного выбора, как взять ее в жены, чтобы достичь этой цели.
Генри встал, сжимая в руке футляр с кольцом.
- Я пойду к мисс Уайт, предупрежу ее, что пора переодеваться к обеду.
Генри вышел из комнаты и прошел дальше по галерее: комната , отведенная Элис, находилась почти в самом ее конце. Постучав в дверь, он громко позвал:
- Мисс Уайт! Это лейтенант Кендал. Могу я войти?
В комнате очень быстро стало холодно: в открытое окно мигом ворвался холодный ветер, несущий на своих крыльях крохотные снежинки, которые падали на руки Элис, на ее лицо и тут же таяли, только и оставляя, что крохотные капельки воды - будто слезы.
Но Элис больше не плакала, ей казалось, что она приняла неизбежность своей судьбы и что она готова идти вперед с высоко поднятой голово и невозмутимостью на лице, как и положено.
В конце концов мистер Кендал был добр к ней, предложив подобный выход из ситуации. Не может же жизнь с ним быть хуже, чем бесконечные мучения в том холодном и сыром доме! Да и не похож лейтенант на того, кто способен поднять руку на жену, а остальное... что ж, с остальным она будет способна смириться.
Размышления были прерваны стуком в дверь, от которого Элис вздрогнула и резко обернулась. На мгновение она всполошилась, метнулась вперед, затем, вспомнив о открытом окне, обратно.
- Да, - голос ее предательски чуть дрогнул. Девушка сглотнула комок в горле и повторила чуть громче. - Заходите!
Она принялась торопливо закрывать окно, но щеколда никак не поддавалась ей и только когда дверь уже открывалась, заняла должное положение. Элис развернулась, пытаясь двумя быстрыми движениями поправить волосы и как-то привести себя в порядок.
Войдя в комнату, Генри удивился царившему в ней холоду и бросил взгляд на нерастопленный камин.
- Вы, чего доброго, простудитесь, мисс Уйат, - обеспокоенным тоном сказал он. - Почему вы не позвали служанку, чтобы она развела огонь в очаге? Но Бог с ними, со слугами, сейчас я все исправлю.
Генри и вправду был обеспокоен тем, что его невеста может подхватить простуду: такое хрупкое, слабое создание, к тому же измученное долгим заточением в мрачном и промозглом особняке. Ей ничего не стоило заболеть, а найдется ли в этой дыре знающий доктор, которому он, Генри, мог бы доверить самое дорогое, что у него было? Пламя в камине занялось быстрее лесного пожара: по счастью, дрова оказались сухими. Генри протянул к огню обе ладони, чтобы как следует согреть их перед тем, как коснуться тонких прохладных пальчиков мисс Уайт и, не оборачиваясь, сказал:
- Нам надо будет вместе спуститься к ужину, если вы не против, но сначала я хотел преподнести вам небольшой свадебный подарок. И пожалуйста, оденьтесь потеплее: у вас ведь есть что-то, кроме этой шали? Очаг в обеденном зале растоплен, но тем не менее...
Футляр с кольцом покоился в кармане его атласного жилета и, казалось, готов был прожечь плотную ткань.
Элис смутилась, даже не зная, что ответить. Рассказывать, что ей внезапно стало душно – как-то глупо! Ведь в комнате вправду холодно, а ей вдруг в голову ударило, что воздуха не хватает.
Она ничего не ответила, рассеянно поправляя складки на платье и глядя, как лейтенант разводит огонь. Она не видела его лица, только затылок, спину и руки. И невольно вспоминала влюбленную парочку, за которыми наблюдала в окно буквально минуту назад. Сколько в них было жизни и счастья!
Неужели лейтенант готов отказаться от всего этого? Отказаться от настоящего счастья, которое еще может быть у него с другой женщиной?
- Да, конечно, - ответила девушка, готовая сейчас отвечать соглашаться со всем. Она не была голодна, еда не манила ее и не доставляла радости, хотя, бесспорно, те, пусть и довольно простые блюда, которые подавали им сегодня в тавернах, были во много раз лучше, чем то, чем приходилось ей питаться последние месяцы.
- Но... вы вовсе не должны ничего дарить мне, - удивленно заметила Элис. – Вам не стоило тратиться. Мое присутствие и так ввело вас в непредвиденные расходы.
А ведь лейтенанту еще и дальше придется тратиться на ее содержание! Ровно до тех пор, пока она не получит свои деньги и не сможет возместить все денежные потери мужа. Если дядя отдаст деньги, что сейчас представлялось совершенно нереальным.
Вопрос о шали девушка едва услышала, да и отвечать ей было неловко - невеста-то была без приданного! Даже шаль и то всего одна.
Отредактировано Элис Кендал (2018-02-08 11:50:56)
Если бы эти слова слышал Джеймс!
Генри посетовал, что его друг не имел возможности убедиться в том, что мисс Уайт не таит никаких своекорыстных намерений. Отказаться от подарка, даже не зная, что он собою представляет... Элис была на удивление простосердечна и бескорыстна, как и полагалось ангелу.
Генри отнял руки от согревающих языков пламени и поднялся, поворачиваясь лицом к своей невесте.
- Не беспокойтесь о моих расходах, мисс Уайт: возможно, я произвожу впечатление нищего солдата, но на самом деле деньги у меня имеются. Но дело даже не в этом: я не могу представить себе невесту без кольца на пальце.
Генри вытащил из кармашка жилета футляр и раскрыл его. В отблесках пламени камина сапфир заиграл яркими голубыми всполохами, а окружавшие его бриллианты добавили блеску глубины.
- Этот перстень олицетворяет все то, что я вижу в вас: верность, целомудрие, скромность.
Генри взял руку Элис в свои и надел перстень на безымянный палец.
Кажется своими словами Элис обидела лейтенанта, хотя тот и не подал виду. Девушка мысленно вздохнула, коря себя за неосторожные слова. Она вовсе не считала, что мужчина перед ней - нищий и что доход его ничтожен. По правде говоря, мисс Уайт вовсе не думала о материальном состоянии жениха. Раньше она вообще не беспокоилась о деньгах - дядя был столь добр, что взял все эти хлопоты на себя. А сейчас Элис было просто неудобно просить совершенно незнакомого человека тратиться на нее.
Она хотела было объяснить это, но замерла, потрясенная открывшимся ей сокровищем. Воистину сокровищем - иначе и не сказать.
Каждая грань сапфира сверкала, отражая свет огня. Из-за этого кольцо походило на переливающуюся каплю воды, которую подняли с самого морского дна, отобрав у владыки морей и океанов; а внутрь еще и спрятали кусочек солнца.
Удивление и восторг отразились на ее лице, но еще несколько долгих мгновений девушка ничего не могла ни сказать, ни сделать, пораженная происходящим, поэтому сокровище беспрепятственно оказалось на ее пальце.
- Вы... вы слишком добры... - пробормотала она наконец чуть запинаясь. Голос звучал растеряно. - Боюсь я не достойна столь драгоценного подарка... и тем более таких добрых слов. Но я никогда не видела ничего более прекрасного. Благодарю вас!
Одним из первых порывов было проявить благодарность подарив лейтенанту поцелуй в щеку. Элис даже сделала движение вперед, но тут же передумала, решив, что это слишком смело. Она тут же чуть отклонилась назад и завершила все тем, что чуть сжала пальцы мужичны, который все еще держал ее ладони в своих руках. При этом мисс Уайт не переставала любоваться кольцом.
- Оно великолепно! У меня, правда, просто нет слов!
От сердца отлегло, а легкое пожатие его руки мисс Уайт было лучшей наградой за его скромный подарок. Генри действительно считал его скромным: ведь будь у него возможность, он достал бы для своей невесты и луну с неба.
- Вы достойны всего самого лучшего, мисс Уайт, - тихо промолвил он, ответно пожимая тонкие пальчики и чувствуя, что не в силах отнять свою руку от нежной девичьей руки. - И я рад, что сумел угодить вам хотя бы в такой малости.
Хрупкая фигурка, закутанная в шаль, показалась ему еще более трогательной и прекрасной, чем всегда. Наспех прибранные белокурые волосы лишь подчеркивали утонченную красоту Элис, а сапфир, сиявший на ее пальце, казалось, придавал взгляду голубых глаз еще большую глубину. Впрочем, Генри вовремя одернул себя, понимая, что дал волю своим мужским фантазиям и почти пересек ту опасную черту, за которой начинаются попытки воплотить их в жизнь.
- Если вы готовы, давайте спустимся вниз и присоединимся к лейтенанту Томасу, который ожидает нас за столом. Боюсь, что обед не блещет изысканностью, но выбора у нас все равно нет. Обопритесь на мою руку, мисс Уайт, прошу вас: лестница здесь хотя и широкая, но ступеньки на ней крутые.
Последние слова Генри сказал несколько смущенным тоном, боясь, что Элис догадается об истинной причине, по которой он предложил себя в качестве опоры, по сути, не являвшейся необходимостью, ибо лестница, ведущая вниз, была далеко не так крута и опасна, как явствовало из его слов.
Насколько вчера ночью лейтенант Кендал, предлагая пожениться, был сух и деловит, настолько и сейчас он был внимателен. Это не могло не успокаивать Элис, пусть даже отчасти. Свадьба так и оставалась для нее не желанным событием, а суровой необходимостью.
Но сейчас девушка покорно подала руку – насколько она понимала, нужно чтобы их видели вместе и чтобы даже сомнений не возникло в этом браке.
- Меня вполне устроит все, что подадут, - ответила Элис, свободной рукой поправляя шаль.
Хорошо, что с ними лейтенант Томас. И пусть, мисс Уайт это чувствовала, она ему была не слишком по душе, но мужчина невольно разбавлял их компанию, потому что один на один с лейтенантом Кендалом было бы совсем неловко.
И уже потом, поздно вечером, лежа в кровати и пытаясь заснуть, Элис задумчиво крутила кольцо на пальце, и мучительно размышляла: какие обязательства накладывает на нее этот, без сомнения дорогой, подарок? И каким должен быть ее ответный шаг?
Так ничего и не решив, девушка уснула. Предыдущая ночь и день были полны тревог и волнений поэтому закрыв глаза, мисс Уайт открыла их уже только утром – за окном вставало солнце, обещая на удивления приятный день.
Ночь Генри провел беспокойно: тяжелые мысли гнали прочь сон, и он, чтобы как-то отвлечься, пожелал Джеймсу спокойной ночи, а сам уселся в кресло поближе к камину и в неверном свете пламени попытался читать "Франкенштейна, или Современного Прометея", - книгу, которую очень любил и часто перечитывал, всегда имея ее при себе. Но на этот раз история монстра вызывала у него совсем другие чувства, чем прежде. Сцена, в которой безымянное чудовище просит Виктора Франкенштейна создать ему пару, поразила его, как удар грома. Не был ли он таким же чудовищем, желавшим получить то, на что не имел никакого права? Мисс Уайт его не любит и навряд ли когда-нибудь сможет почувствовать к нему что-то большее, чем простое дружеское расположение. Впрочем, и на это рассчитывать не приходилось: ведь он лишил ее возможности встретить того, за кого она вышла бы замуж по доброй воле, а не по принуждению. Она возненавидит его, конечно же возненавидит! Как она была бледна и молчалива за ужином, в то время как он безуспешно пытался вдохнуть жизнь в застольную беседу и хотя бы немного развеять угрюмое настроение, охватившее его сотрапезников.
Впервые Генри ужаснулся своему поступку и подумал, не пойти ли к мисс Уйат тотчас и не освободить ли ее от данного ею слова. Он даже отложил книгу и встал с кресла, но тут же снова в него рухнул, сжимая виски пальцами и понимая, что тот выбор, который он сделал, был единственной возможностью спасти мисс Уайт от еще более страшной перспективы быть похороненной заживо в доме ее опекуна. В конце концов, через три недели ему предстояло возвращаться в полк: что ж, он сократит свой отпуск насколько возможно, чтобы своим присутствием не бередить душевные раны Элис. Только перед этим отвезет новоиспеченную миссис Кендал в дом своего дяди, а на следующий день уедет, оставив своему родственнику все инструкции по поводу того, какие шаги надо предпринять в отношении баронета Джона Уайта. Придя к такому решению, Генри наконец расслабился и некоторое время бездумно наблюдал за тем, как в камине пляшут языки пламени, а через некоторое время задремал, сидя в кресле.
Разбудил его гостиничный слуга, постучавший в дверь с известием, что принес горячей воды для умывания. Джеймс еще спал, поэтому Генри заставил себя подняться из кресла, хотя одеревеневшее от неудобного положения тело не хотело слушаться его приказов, и впустил слугу в комнату. Дав указания насчет завтрака, он спросил, надо ли заранее договариваться с кузнецом насчет проведения церемонии или в Гретна-Грин подобные формальности излишни. Слуга заверил его, что все, что требуется новобрачным - явиться в кузню с двумя свидетелями и двадцатью фунтами, поскольку в данный момент они единственная пара, приехавшая с целью вступить в брак. Еще одна счастливая пара соединилась законными узами вчера днем, а в данную минуту покидает Грейтни-холл. Отпустив слугу, Генри вытащил из дорожного несессера бритвенные принадлежности и, как следует намылив лицо, принялся за бритье. После проведенной в кресле ночи он чувствовал себя на редкость разбитым: такого с ним не бывало даже в армии, когда порой приходилось спать на земле, завернувшись в плащ. И, кажется, вчера за ужином он выпил больше, чем следовало, пытаясь справиться с угрызениями совести и тревожными мыслями. Рука, державшая бритву, дрогнула, и он разразился громкими проклятьями, схватив полотенце и прижав его к порезу на щеке.
Обед прошел уныло и даже, можно сказать, мрачно. В какой-то момент Томас подумал, что они будто не на свадьбу собрались, а на похороны, столь испуганной и задумчивой сидела мисс Уайт и так непривычно вел себя Генри, старающийся ее развеселить и завязать разговор.
Джеймсу это даже отчасти надоело: если эти двое не понимают какую ошибку совершают, не осознают, что затеяли величайшую глупость, которая никому из них радости не принесет, то и пусть! Он пытался это объяснить, теперь же остается только наблюдать. Поэтому лейтенант налег на поданные им блюда и вино, изрядно за время путешествия проголодавшись, а потому единолично уничтожив большую часть еды.
Кровать у них была одна на двоих, не то, что предыдущей ночью. Зато здесь, в гостинице, укладываться спать было гораздо приятнее чем в мрачном доме накануне. Джеймс почти сразу завалился на бок и чуть слышно захрапел. Чем там собирается заниматься Кендал его совершенно не интересовало. Вправду ли он книгу читать собирался или, в конце концов, Генри рассчитывает чуть позже нанести визит к своей невесте с известной целью. До вступления в законный брак остается всего ничего – можно и не ждать. Хотя, видя с какой осторожностью относится Кендал к мисс Уайт, это представлялось маловероятным.
Нельзя сказать, что пробуждение было таким уж непривычным: от громкой брани Томас просыпался не раз, пусть даже, как и сейчас, эта брань явно не была нацелена в его сторону. Ну а причина недовольства Генри, который уже встал и торопился привести себя в порядок перед свадьбой, быстро стала ясна.
- Еще рано резать себе горло, - зевая сообщил Джеймс. – Ты обещал, что оставишь мисс Уайт вдовой, а не брошенной невестой.
Лейтенант зевнул еще шире и сел на кровати. Настроение у него было хорошим, шутки, как ему казалось крайне забавные, так и сыпались наружу, словно из рога изобилия.
- Или ты осознал глубину своей ошибки и решил покончить жизнь самоубийством? – Джеймс хохотнул, поднимаясь и принимаясь одеваться. – Надеюсь ты уже распорядился насчет завтрака? И что ты планируешь делать после того, как кузнец свяжет ваши судьбы с мисс Уайт навеки? Еще здесь на ночь останемся или ты поедешь к своему родственнику?
Генри, в отличие от друга, не был настроен столь жизнерадостно.
- Я офицер, как тебе известно, и скорее пущу себе пулю в лоб вместо того, чтобы резать горло, как какой-нибудь лавочник, - процедил он, продолжая прижимать к порезу полотенце. - Завтрак будет подан через полчаса, затем мы сразу же отправимся в кузню, а после того, как церемония завершится, расплатимся и уедем отсюда обратно в Карлайл.
Перспектива провести первую брачную ночь в гостинице казалась ему неприемлемой не из-за лишних расходов, а потому, что он не хотел причинять мисс Уайт еще большие душевные муки, нежели она претерпевала доныне. Бедняжка наверняка уверена в том, что он воспользуется своим законным правом остаться с ней наедине и...
- Черт знает что! - в сердцах воскликнул он, отнимая полотенце от лица и разглядывая украсившие его кровавые пятна. - Как думаешь, найдутся ли в этом заведении жженые квасцы? И где Перкинс? Надеюсь, что он не проспит церемонию.
Порез продолжал кровоточить и Генри представил себе, какое выражение появится на лице его красавицы-невесты, когда он предстанет перед ней в таком неприглядном виде.
Генри был в скверном настроении, в каком-то слишком возбужденном, эмоциональном. Джеймс же - наоборот. Он неплохо выспался, рана почти перестала его беспокоить, мысли пришли в порядок и сегодня все проблемы казались ему не столь острыми, как вчера. Пусть даже мнение о предстоящей свадьбе у него не изменилось.
Так что Томас только хмыкнул, натягивая сапоги и искоса поглядывая на друга.
- В Карлайл, значит? Что ж, понятно.
Значит Генри решил отправиться к своему дяде. Вот уж тот удивится столь необычному Рождественскому подарку - новой жене племянника!
Впрочем, самого Томаса это направление тоже устраивало. Он еще вчера, с дороги, отправил весточку своим родственникам, но все же хотел поскорее вернуться к ним и ощутить хотя бы остатки праздничного настроения.
Кендал никак не успокаивался и Томас понимал, что причина тому одна: Элис. Разве в другое время Генри так сильно волновал бы какой-то порез?
- Кто ж шотландцев знает... может есть. Да только ты это брось! После вчерашнего подарка ты мисс Уайт в любом виде мил будешь, - сказал это Джеймс без задней мысли, и, в общем-то, желая поддержать друга. Лейтенант задумчиво потер щеку, ощущая ладонью колючую щетину. - Ладно, разбирайся здесь, а я пойду разбужу Перкинса. А то, чего доброго, и вправду проспит твою свадьбу. А ты убедись, что...
Томас чуть было не ляпнул "что невеста твоя ночью не сбежала, прихватив дорогущее кольцо и наших лошадей", но вовремя прикусил язык. Поднялся, готовый отправиться на поиски денщика.
- ... твоя невеста уже проснулась. А то иные барышни любят долго поспать.
Последнее, чего хотелось Генри, - это покупать расположение мисс Уайт подарками, дорогими и не очень. Неужели он производит впечатление человека, которому нечего предложить даме сердца, кроме презренного металла? Но обижаться на Джеймса за его слова было бы нелепо, - слишком хорошо Генри знал своего друга, никогда не прятавшего камня за пазухой. Поэтому он промолчал и дал возможность Джеймсу отправиться на поиски второго свидетеля.
Покончив с бритьем, Генри оделся и вышел из комнаты, чтобы отправиться к новобрачной. Несмотря на все свои сомнения по поводу подарков, он сожалел о том, что была зима и отыскать цветы для невесты не представлялось возможным. Пусть их брак был скоропалительным и по сути фиктивным: вопреки этому ему хотелось, чтобы свадебная церемония запомнилась мисс Уайт, как нечто более - менее приятное. Генри снова охватили угрызения совести: в других обстоятельствах, с другим человеком, у мисс Уайт все было бы иначе. Она заказала бы себе свадебный наряд по вкусу и пригласила бы на торжество близких друзей, но он лишил ее такой возможности. Оставалось уповать на то, что война избавит ее от мужа, которого выбрала не она.
Подойдя к двери в комнату мисс Уайт, лейтенант остановился, не решаясь постучать. А вдруг она и вправду спит? Ему было жаль прерывать ее сон: возможно, ей снилось что-то хорошее, а он собирался вырвать ее из сладостных объятий Морфея и заставить снова посмотреть в лицо жестокой реальности.
Генри представил Элис спящей: длинные русалочьи волосы разметались по подушке, дыхание ровное, почти неслышимое, руки покоятся на одеяле, и на одном из тонких белых пальчиков в неверном свете зимнего утра тускло мерцает сапфир. Сложись все по-другому, он мог бы каждое утро любоваться этой картиной, прежде чем разбудить свою возлюбленную поцелуем, но судьба и его собственное безрассудство рассудили иначе.
Генри сжал пальцы в кулак и постучал по филенке двери.
- Доброе утро, мисс Уайт! Надеюсь, я вас не разбудил.
а ночь камин в комнате погас и комната остыла. И Элис ужасно хотелось вновь закрыть глаза, забраться под одеяло с головой и никогда от туда не вылезать. И не только потому что снаружи было холодно, а под одеялом – тепло; а потому что это было бегство от неизбежных проблем и всех забот сегодняшнего дня.
И все-таки девушка позволили себе еще немного полежать в кровати, свернувшись в клубочек и глядя как солнце ползет из-за деревьев, поднимаясь все выше и выше. В углах оконной рамы прямо по стеклу раскинулся зимний узор – тонкая паутинка, словно кружево, вышедшее из-под пальцев мастерицы. Крохотные льдинки сверкали на солнце, словно драгоценные камни.
Элис высунула из-под одеяла руку и принялась разглядывать кольцо, одетое на палец. Оно сидело, будто влитое, размер подошел идеально, поэтому за ночь не соскочило и не спряталось где-нибудь в складках простыней.
Сапфир, обрамленный бриллиантами, сверкал в скупом утреннем свете еще более ярко, чем при свете камина. Кольцо было великолепно и с этим никто бы не мог поспорить.
Мисс Уайт горестно вздохнула.
Мысленно обозвала себя глупой и в наказание за скверное настроение заставила себя подняться с кровати.
Она должна была радоваться тому, что впервые за долгое время спит в комнате, окна которой не заколочены досками. Что дверь заперта не снаружи, а изнутри. Что она может вкусно позавтракать, выйти на улицу, с удовольствием вдохнув свежий воздух. Что ей не надо бояться больше горгулья с ее веревкой и мужа горгульи. Она платит за это счастье совсем небольшую цену. К тому же лейтенант Кендал был к ней добр. Еще он красив, без сомнения – благороден; да еще и богат. Любая девушка может только мечтать о таком муже!
Элис вздохнула еще раз и вновь рассердилась на саму себя. Вчера она была сама не своя, но сегодня ей нужно взять себя в руки.
Испытывая странное желание побыть еще немного в одиночестве и тишине, девушка умылась холодной водой - это взбодрило ее, и оделась все в то же платье, что и вчера. Стук в дверь застал ее в момент, когда мисс Уайт, уже расчесав и собрав волосы, достала из дорожной сумки осколок зеркала и разглядывала свое лицо. Осмотром она осталась не слишком довольна и несколько раз ущипнула себя, чтобы на щеках заиграл румянец. Предпринять еще что-либо она просто не успела: пришлось отложить осколок зеркала и, чувствуя как тревожно застучало сердце к груди, открыть дверь.
- Лейтенант Кендал, доброе утро, - Элис посторонилась, предлагая, если на то будет желание мужчины, войти. Она должна быть учтивой. - Нет, я уже встала.
Девушка замешкалась на мгновение. Опять молчать, как она молчала весь вчерашний день, было бы неправильно. Но и что еще сказать - она не знала.
- Как... как вам спалось?
Даже в скромном платье невеста была так хороша, что у Генри захватило дух, и он не сразу нашелся, что ответить на простой, казалось бы, вопрос. И еще раз с жалостью убедился в том, насколько скуден багаж мисс Уайт: для свадебной церемонии у нее не нашлось другого платья. Баронет Джон Уайт держал племянницу не только на полуголодном пайке, но и в буквальном смысле в черном теле. Этот подлец заслуживал того, чтобы быть примерно наказанным! Но в то же время отсутствие нарядов у будущей жены давало лейтенанту предлог для покупки новых многочисленных подарков. Каким бы отшельником ни был его собственный дядя, миссис Кендал придется наносить визиты и принимать ответные, а для этого нужен обширный гардероб. Меньше всего Генри хотелось, чтобы став его женой, Элис была бы вынуждена вести жизнь затворницы, подобную той, что вела в доме своего опекуна.
- Благодарю, мисс Уайт: я выспался как следует и теперь готов на любые подвиги, - бодрым голосом ответил он, бросая взгляд на осколок зеркальца и думая о том, что это еще одно свидетельство плачевного финансового положения, в которое его невеста попала по вине опекуна. Но теперь у нее будет все самое лучшее, что могут предоставить галантерейные лавки Карлайла, Эдинбурга и Лондона.
- Я надеюсь, что вы тоже хорошо выспались и чувствуете себя отдохнувшей? - спросил Генри, отметив про себя, что бледные щеки его невесты приобрели тот нежный розовый оттенок, который так характерен для английских роз. - Самое время спуститься к завтраку.
- Я чудесно отдохнула, - ответила Элис почти не слукавив. Ведь отдохнула она и вправду замечательно: за предыдущий день так утомилась, что за ночь ни одно сновидение не потревожило ее: ни хорошее, ни плохое. - И это все только благодаря вам.
Мисс Уайт отвернулась, чтобы взять шаль. Она хотела было спросить, что будет потом, уже после завтрака, но затем поняла, что ей стоит думать лишь о ближайшем будущем - так было легче смириться с неизбежным. Нужно просто двигаться вперед маленькими шагами. К тому же она и так знала: они отправятся в кузницу, чтобы сочетаться браком. Вопрос только к какому времени им там надо быть.
- И, боюсь, я вчера была не достаточно внимательна, - девушка обернулась, глядя на лейтенанта. Взгляд ее был серьезным. - И не поблагодарила вас должным образом за спасение. Но это лишь от того, что все произошло так стремительно и я растерялась.
Элис накинула шаль и шагнула к лейтенанту, собираясь, как и вчера вечером, взять его под руку, чтобы спуститься вниз по ступенькам лестницы.
- Надеюсь вы простите меня и примите мою искреннею благодарность.
- Мне простить вас?
Генри взял руку Элис в свою и поднес к губам: поступок, одобрявшийся этикетом, и потому простительный офицеру и джентльмену.
Она просит у него прощения! Но почему? Для лейтенанта, влюбившегося впервые в жизни, было счастьем просто находиться рядом и ловить каждый взгляд и вздох мисс Уайт. И будь она чуть благосклоннее к нему, он предпочел бы и вовсе с ней не расставаться. Но она явно чувствовала себя неловко наедине с ним, более того, ему казалось, что будь ее воля - она бы сбежала и от него точно так же, как сбежала от своего тюремщика.
- Это я должен просить у вас прощения, мисс Уайт...Элис. Вы же позволите мне называть вас по имени? Я не предполагал, что мое общество будет для вас таким суровым испытанием, поэтому это я должен извиниться и постараться отныне как можно реже попадаться вам на глаза. Сразу же после свадьбы мы поедем в дом моего дяди, - там у вас будет больше свободы и возможности познакомиться с приятным вам обществом. Мой дядя - бывший коммерсант, весьма состоятельный, и у него довольно широкий круг знакомых. Вы могли бы заняться благотворительностью, если такое занятие вам по душе. А я должен вернуться обратно в Крым.
Лейтенант торопился объяснить своей невесте, что ей не грозят никакие опасности: она выглядела такой несчастной и испуганной, что у него сжималось сердце: одновременно от жалости к ней и оскорбленного самолюбия. Понятно, что он не принц Альберт, но все же до сих пор не замечал, что вызывает отвращение у дам.
Элис кивнула коротко, давая согласие на то, чтобы лейтенант называл ее по имени. Но спросить о ответной любезности девушке не пришлось - просто не успела. Она удивленно посмотрела на мужчину, чувствуя, как кровь отливает у нее от лица.
Ей было ужасно, ужасно стыдно. Конечно, она побаивалась и лейтенанта Кендала и лейтенанта Томаса - она ведь знала их так мало, лишь одни сутки! Ее скованность и сухость и общении были вызваны, в том числе, и этим фактом. А уж если брать в расчет всю ситуацию: ей пришлось ночью бежать из дома с мужчиной для того, чтобы сыграть свадьбу! Без родственников и знакомых! Какими словами теперь будут называть ее многочисленные знакомые, едва узнают все обстоятельства, перешептываясь тайком за ее спиной. От этих мыслей впору вновь удариться в слезы.
Вот только это все не было причиной, чтобы обижать лейтенанта Кендала. А мисс Уайт только сейчас осознала, что ее отстраненность и страх не могли не броситься мужчине у глаза и, конечно, оскорбили его самолюбие. Разумеется Элис ставила это в вину лишь себе и только себе. Видно за то время, что ей пришлось провести в заточении, она совсем разучилась общаться с людьми и была столь небрежна в словах и поступках, что невольно, совсе не желая подобного, ранила лейтенанта .
О дяде, новом обществе и благотворительности девушка услышала, но это не было столь важно - сейчас. Хотя в голове и промелькнула мысль, что ей еще раз предстоит оказаться в окружении совершенно незнакомых людей.
- Постойте... послушайте... - Элис отчаянно хотела объясниться, но боялась вновь сказать что-нибудь не то. Как объяснить чувства, в которых она и сама не до конца разобралась? Как поведать о тех страхах, что терзают ее? Или это будет лишним?
Но только разве молчание в этом случае не сделает еще хуже?
Как сложно!
- Я вовсе не хотела... - она запнулась. - Я бы не хотела, чтобы вы уезжали так скоро. Если это возможно.
Генри внимательно посмотрел на Элис, пытаясь понять, чем вызваны ее последние слова: светской учтивостью или искренним желанием постепенно примириться с его присутствием. По правде говоря, он понимал, что в запальчивости поторопился объявить о своем скором отъезде: Элис надо помочь освоиться в новом для нее окружении, и прежде всего, дать привыкнуть к причудам старого Бартоломью Кендала.
- Не беспокойтесь, Элис: я ведь не сказал, что уеду на следующий день, - Генри ободряюще улыбнулся невесте, хотя это потребовало от него некоторых усилий, - Мой дядя - человек умный и добрый, но в высшей степени эксцентричный. Он увлекается ботаникой, астрологией и алхимией, но уверяю вас, что пугаться тут нечего: дьявола он не вызывает и серу по ночам не жжет. Зато у него прекрасные лошади и у вас будет возможность каждый день ездить верхом. Вы ведь умеете ездить верхом, не так ли? Если же нет, я с удовольствием научу вас искусству верховой езды.
Сказав это, лейтеннат тут же осознал двусмысленность этой фразы и почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо, хотя будь она сказана в присутствии Перкинса и большинства его однополчан, то не вызвала бы ничего, кроме дружного одобрительного хохота.
Элис улыбнулась в ответ лейтенанту, но это была улыбка вежливости, которая возникла лишь по той причине, что она должна была возникнуть. И мисс Уайт не покидало чувство, что она почти все делает не так. Или не понимает чего-то, что остается несказанным, скрытым между другими словами лейтенанта Кендала; и это нечто очень важное.
Ботаника была любима Элис. Астрономия казалась ей крайне романтичной. Но - алхимия? Однако девушка не стала высказывать свои тревоги раньше времени, тем более что лейтенант и без того поспешил развеять ее беспокойство.
- Дома, раньше, у меня был садик, за которым я ухаживала, - заметила Элис, стараясь поддержать разговор, и тут же неопределенно покачала головой. - Я немного умею ездить верхом, но гораздо хуже, чем мне хотелось бы. И я буду рада, если бы дадите мне несколько уроков верховой езды.
Ничего странного в этом предложении мисс Уайт не заметила, поэтому ответила совершенно спокойно, добавив в конце:
- Наверное, лейтенант Томас уже заждался нас.
- Рад это слышать, - на этот раз лейтенант улыбнулся от души, радуясь тому, что вкусы его будущей жены кое-в-чем совпали со вкусами старого Бартоломью. - В доме моего дяди есть зимний сад с редкими растениями, - он наверняка вам понравится. На самом деле завоевать расположение дяди несложно: вам достаточно всего лишь восхититься его папоротниками и лимонными деревцами и выказать интерес к многочисленным гербариям. А если вы пару раз сопроводите его на прогулку по окрестным полям и поможете отыскать ночную фиалку или другой цветок, - старик проникнется к вам всей душой. И будьте готовы к тому, что он сравнит наши с вами натальные карты, чтобы узнать, насколько небесные светила благоволят нашему союзу. А теперь нам действительно пора, иначе Перкинс с лейтенантом Томасом оставят нас без завтрака.
Спустя полчаса новобрачные и свидетели ступили на порог кузницы, в которой совершалось таинство брака - так, как его понимали шотландцы. Бразды правления сразу же взял в свои руки бывалый Перкинс. В карман кожаного фартука кузнеца молниеносно перекочевало нужное количество банкнот, распорядителю церемонии были сообщены имена жениха и невесты, а также свидетелей, после чего тот как следует откашлялся и смочил горло добрым глотком местной амброзии.
- Генри Кендал, - зычным голосом протрубил кузнец, обращаясь к жениху. - Согласен ли ты взять в жены Элис Уайт и заботиться о ней до скончания своих дней и в радости, и в печали?
Генри с удивлением заметил, что глаза кузнеца при этих словах увлажнились, но было ли это следствием его чувствительной натуры или же действием односолодового виски, сказать было невозможно.
- Согласен, - твердым голосом подтвердил он и слегка сжал руку стоявшей рядом Элис. Она показалась ему холодной, как лед, по сравнению с его собственными горячими пальцами: впрочем, и лицо у него горело от волнения и смутной тревоги, которая охватила его с новой силой, как только они переступили порог этого своеобразного храма любви.
Кузнец перебросил молот из одной руки в другую и перевел взгляд на невесту:
- Согласна ли ты, Элис Уайт, взять в мужья Генри Кендала и быть ему верной и любящей женой покуда смерть не разлучит вас?
Генри готов был поклясться на Библии, что при этих словах кузнец подмигнул невесте.
Элис за завтраком едва сумела заставить себя поесть - мысли не давали ей покоя, хотя девушка и старалась вести себя так, чтобы ее волнение было видно как можно меньше. Вот только она вовсе не была уверена в том, что у нее это получалось. Даже лейтенант Томас смотрел на нее сегодня не так сурово, как вчера.
И она продолжала размышлять о предстоящей свадьбе, о том, что они оба, но лейтенант Кендал главным образом, совершают ужасную ошибку, связывая себя узами, которые всем окажутся в тягость. Она-то освободится от опеки дяди. А как же Генри? Он, теряя свободу, не получает ничего.
И это казалось ужасно несправедливым по отношению к нему.
Мысли продолжали витать в голове Элис до тех пор, пока она не переступила порог кузницы. Затем не осталось ничего, только пустота и ощущение, будто это все происходит не с ней, а с кем-то другим, и предательская слабость во всем теле. Хорошо, что лейтенант держал ее за руку и направлял, иначе Элис замерла бы прямо в дверях.
Взгляд девушки скользнул по убранству кузницы, по самому распорядителю свадьбы, который отхлебнул - явно не воды, из кружки.
Совсем не о такой свадьбе она мечтала в детстве. Но наивные мечты девочки были разбиты о суровы молотом жизни. Совсем таким же, какой держал в руках кузнец, которому и предстояло их поженить.
Ощущение будто это все невзправду, что это сон, только усилилось с началом церемонии.
Быть верной и любящей женой? Любящей?
Элис могла сколько угодно сомневаться в верности принятого ими решения, но она дала слово, она приняла предложение и не могла нарушить обещание. Эта мысль удивительным образом придала ей сил.
- Согласна, - ответила девушка, глядя на кузнеца, и собственный голос показался ей чужим, каким-то слишком спокойным и ровным, совершенно не соответствующим ее внутреннему настрою.
- Объявляю вас отныне мужем и женой, - сообщил довольный кузнец и поднял молот, чтобы ударить по наковальне.
Простота обряда ошеломила даже неприхотливого лейтенанта, привыкшего к суровым армейским будням. Когда раздался удар кузнечного молота по наковальне, он посмотрел на свою теперь уже жену, чтобы прочитать в ее голубых глазах хотя бы намек на те чувства, которые она испытывала по этому поводу, но Элис на него не смотрела. А чего он ожидал? Что она бросится ему на грудь, обливась слезами радости? Генри невесело усмехнулся и, поблагодарив кузнеца за его работу, повел жену к выходу из кузни. Дорожка, ведшая к гостинице, была как следует утоптана немногочисленными прохожими, но пока они находились в кузне, ветер нагнал с гор туч и снова начался снегопад. Маленькие ножки Элис по щиколотку утопали в рыхлом свежем снегу и Генри подхватил жену на руки, что бы не дать ее башмачкам промокнуть насквозь.
Какая она легкая! - изумился лейтенант, хотя глядя на хрупкую фигурку можно было бы предположить заранее, что она не тяжелее перышка.
- Я постараюсь доставить вас в Грейтни-холл как можно скорее, - с самым серьезным видом сообщил он, предполагая, что его жене не слишком приятен такой тесный контакт. Это вызвало в нем досаду, но одновременно он чувствовал легкое головокружение от близости и теплого дыхания Элис. Чтобы преодолеть нахлынувшую на него слабость, лейтенант обратился к денщику, шагавшему с ним бок о бок:
- Перкинс, раздобудьте у хозяина гостиницы жаровню с углями для экипажа и два шерстяных пледа для миссис Кендал. И расплатитесь по счетам, пока мы с лейтенантом Томасом будем собирать вещи.
Миссис Кендал! Два этих слова, таких простых, музыкой отозвались в его ушах, хотя он прекрасно понимал, что для самой миссис они, скорее всего, звучали далеко не так мелодично
Может быть Элис показалось, но кузнец был немного удивлен сухостью, с которой новобрачные приняли известие о том, что они теперь законные супруги. Все-таки сюда, в Гретна-Грин, бежали поддавшись страсти и чувствам, подчинившись зову любви. Впрочем, свое недоумение он быстро успокоил еще одним глотком из кружки, усмехнувшись при этом себе в бороду.
А Элис... Элис смотрела куда угодно, но только не на своего мужа. Ей нужно было немного времени, чтобы свыкнуться с мыслью и осознать: эта простая церемония, всего несколько слов и один удар по наковальне соединил их на всю жизнь до самой смерти.
От хорошей утренней погоды на улице не осталось и следа. Небо затянуло и повалил снег, очень тонко соответствуя настроению девушки.
Она чуть вздрогнула, когда лейтенант подхватил ее на руки, но, помедлив миг, Элис обхватила мужчину за плечи, чтобы и ему и ей было удобно. Свободной рукой девушка плотнее натянула на сеня себя угол шали, чтобы скрыть дрожь, охватившую ее. Впрочем, эту дрожь можно было легко списать на холод и не достаточно теплое платье.
Теперь-то ей, волей-неволей, пришлось посмотреть на мужа.
Миссис Кендал! На мгновение закружилась голова - хорошо, что она в этот момент не стояла на ногах, но тут же все прошло.
- Благодарю вас, - пробормотала Элис, отмечая заботу лейтенанта, который, несмотря на ситуацию, успевал думать обо всем. Нужно бы и ей прийти в себя и, если не быть полезной, но хотя бы не становиться обузой.
Лейтенант Томас, молчавший до сих пор, хмыкнул и сказал:
- Что ж, поздравляю! - он неопределенно качнул головой и, широко шагая направился в сторону гостиницы.
Вы здесь » Викторианское наследие » Крик Банши » О том, что цепи Гименея порой куются в деревенской кузне.
