Лейтенант, погрузившийся в мечты об Индии и уже чувствовавший себя Александром Македонским, впервые ступившим на заповедную землю, ощутил гордость за Британию, подчинившую себе страну, которую не смог завоевать великий Александр. Возглас жены вывел его из задумчивости (впрочем, он не пропустил ни слова из того, что она сказала прежде). Фонтан, раскинувшийся перед пышным палаццо, действительно поражал воображение.
- Невероятно! - прошептал лейтенант, сжимая руку жены. -  От такой красоты сердце останавливается...
Индия тут же испарилась из его мыслей: он пожирал глазами заключенную в мрамор фантазию скульптора, создавшего эту композицию, одновременно монументальную и изящную. Мелодичный плеск воды, стекавшей по трехступенчатому каскаду у ног Океана, ласкал слух, напоминая о том, о чем только что сказала Элис: о море, омывавшем маленький остров, об их ночных купаниях и прочих невинных радостях влюбленных, для которых не существовало ничего, кроме любви.

Генри отрицательно покачал головой, не в силах отвести взгляд от скульптурной группы, омываемой водой:
- Я ровным счетом ничего не знаю об этом сооружении, ведь оно явно появилось здесь не так уж и давно, если учесть всю историю Рима. Единственное, в чем я почти уверен, - это то, что центральная фигура представляет собой либо Океана, либо Нептуна. Впрочем, учитывая отсутствие трезубца, это скорее всего Океан, - один из могучих Титанов. Человеческие фигуры с рыбьими хвостами, расположенные  по бокам от него - наверняка тритоны, а лошади - гиппокампы. Морские божества в  Риме часто изображались на колесницах, запряженных гиппокампами. Однако это все мои догадки, и к стыду своему, я даже не знаю, почему фонтану дали название Треви. Вот о древнеримских  руинах я вам могу рассказать то, что почерпнул из описаний Плиния и других латинских авторов и бытописателей. Но ведь у нас есть путеводитель! Давайте справимся у него.

Лейтенант погрузился в изучение путеводителя и не видел, с каким жгучим интересом его жена изучает мускулистое мужское тело, изваянное в мраморе. Когда же он оторвал взгляд от страницы, то лишь рассеянно скользнул взглядом по могучему торсу Океана, поза которого напоминала придворного танцора, застывшего в очередном па менуэта.
- Теперь мне все ясно! - воскликнул он и тронул Элис за локоть, привлекая ее внимание. - Взгляните на церковь слева от палаццо, перед которым находится фонтан. Это одна из старейших римских церквей, выстроенная  над арками акведука, отчего она получила поначалу название  церкви святой Марии  в Акведуках что на латыни звучит как Maria a Fornica. Однако при папе Григории XIII  она подверглась реконструкции и получила название церкви святой Марии в Тривио, или Треви. Trivio означает перекресток трех дорог: одна начинается от площади, на которой мы с вами сейчас стоим, вторая - это виа дель Тритоне, и третья ведет к площади Колонна. Иными словами, фонтан, сооружение которого было начато при папе Иннокентии XIII, а завершено при папе Клементе XII, назван по той причине, что находится рядом с церковью святой Марии в Треви.
Лейтенант перевел дух, мысленно сочувствуя гидам, которых в Риме было почти столько же, сколько монахов и священников: от того, как быстро и много он говорил, у него пересохло в горле и он чувствовал настоятельную необходимость освежиться хотя бы глотком воды. Поскольку фонтан Треви, согласно путеводителю, питался от того же акведука, что и Баркачча на площади Испании, он сунул путеводитель подмышку, сложил ладони лодочкой, и, зачерпнув полную пригоршню воды из мраморной чаши, от души напился. Повторив это два или три раза, он почувствовал себя достаточно освеженным и продолжил:
- Путеводитель сообщает, что палаццо, перед которым стоит фонтан, принадлежало семейству Конти, герцогам Поли, и по их имени и названа эта площадь. Папа Иннокентий XIII - не кто иной как бывший кардинал Микеланджело Конти, посему он и задумал украсить площадь перед фамильным особняком этим грандиозным сооружением. Обратите внимание на статуи за спиной Океана: это аллегорические фигуры, представляющие, если смотреть слева направо, Благосостояние, Удовольствие и Плодородие, Лично мне больше всего нравится та фигура, которая символизирует Благосостояние: выражение лица у нее, в отличие от ее серьезных товарок, весьма довольное, а кубок в руке намекает на веселье, вызванное возлияними в кругу друзей. А какая из дам больше нравится вам?
Генри снова устремил взор на полуобнаженную грудь Благосостояния и на локоны, фривольно кудрявившиеся вокруг прелестного улыбающегося лица. Казалось, что мраморная дева вот-вот оживет и протянет ему кубок, доверху наполненный искрящимся вином.

Лейтенант тут же выполнил просьбу жены, намочив платок в прозрачных водах фонтана и как следует его отжав и расправив, - более быстро и тщательно своей госпоже не смогла бы услужить и Ханна. Вернув платок Элис, он стал внимательно разглядывать фигуру Плодородия, обращая внимание на мелкие детали и атрибуты богини.
- Не ввел ли нас путеводитель в заблуждение? - наконец промолвил он, хмурясь, - Меня смущают змея и копье. Змея больше пристала Асклепию, богу врачевания, а копье... Для чего оно нужно Плодородию?
Лейтенант все еще размышлял над этой несуразицей, как вдруг его осенило, и от того, какой откровенно бесстыдной была посетившая его мысль, он густо покраснел, радуясь, что прилив крови к лицу можно списать на влияние жары.
- Может быть, отправимся дальше? - предложил он, желая поскорее увести жену от фонтана, который навевал уж совершенно невозможные и ненужные мысли, учитывая рекомендации,  данные его супруге доктором Маркони.

Предложение расспросить сеньора Абруцци об истинном предназначении копья и его символическом значении не вдохновило лейтенанта. Он представил себе ухмылки и многозначительные подмигивания, которыми хозяин гостиницы сопроводил бы объяснения, он вздрогнул и взял из рук жены влажный платок, чтобы обтереть разгоряченное лицо. Пришлось снова опустить платок в мраморную купель, отжать и прижать к пылающим щекам.
- В путеводителе об этом ни слова, - заверил лейтенант Элис, возвращая ей книгу. - Можете проверить. И думаю, что нет нужды напрасно беспокоить сеньора Абруцци расспросами: я внезапно сообразил, кого изобразил скульптор в виде аллегории Плодородия: это Гигиея, дочь Асклепия, ее всегда изображали в виде девушки, которая поит змею из чаши. А копьё - намёк на то, что ее матерью была богиня мудрости Афина, так я считаю.
Лейтенант снова омочил платок в воде и протянул его Элис.

- Туда, - указал лейтенант, беря жену под руку, - Нам нужно выйти к площади Венеции, а затем идти все время прямо. На площади Венеции обойдём вокруг колонны Траяна, о которой я могу рассказать вам без помощи путеводителя. Колонна была воздвигнута в честь побед императора Траяна над даками. На ее вершине сначала был орёл, затем - статуя Траяна. Внутри колонны находится винтовая лестница, по которой можно взобраться наверх, но не уверен, что нам позволят это сделать. Кстати, жена Траяна, Помпея Плотина, как пишет Плиний, всегда оказывала мужу поддержку и даже сопровождала его в некоторых военных походах, что было довольно необычно. Колонна стала своеобразным склепом для императорской пары: и Траян, и его супруга были похоронены внутри неё... вернее, туда поместили золотые урны с их прахом. Вы ведь знаете, что императоров и богатых римлян после смерти предавали огню? Так же поступают и индусы, кстати. А вот бедняков в Риме хоронили просто: сбрасывали их тела в колодцы под склепами, установленными в поле за Эксквилинскими воротами, часто даже без саванов. И сжигали лишь тогда, когда трупов было слишком много - на одном огромном костре.

- Увы, душа моя, - вздохнул лейтенант, - Не только римляне не чтили умерших бедняков. Точно так же поступают и наши с вами соотечественники. Вы ведь не бывали в Лондоне и не видели, что представляют из себя церковные кладбища в Вест-Энде и других трущобах столицы: там гробы попросту ставят друг на друга, и порою запах гниения настолько силен, что люди, живущие в соседних домах, вынуждены держать окна постоянно закрытыми* А что творилось во время чумных эпидемий, и вымолвить страшно. "Дневник чумного года" Дефо - одно из самых ярких подтверждений того, как мало почтения проявляют живые к умершим в дни всеобщего отчаяния. Но не будем о грустном. К счастью, мы с вами живы и здоровы, и впереди у нас - интересная прогулка и приятный вечер за бокалом вина под звездным небом прекрасной Италии. Что касается вашего вопроса, скажу так: я не хотел бы расставаться с вами ни на день, ни на более долгий срок, но иногда обстоятельства против нас, и я никогда не позволю вам следовать за мной туда, где вашей жизни может угрожать опасность. Достаточно того, что вам пришлось пережить в Скутари. В Индии сейчас царит мир и покой, и если бы это было не так, я настоял бы на том, чтобы вы вернулись в Англию.

* Об этом пишет Линдси Фицхаррис в своей великолепной книге "Ужасная медицина. Как всего один хирург Викторианской эпохи кардинально изменил медицину и спас множество жизней*

Генри остановился, крепко сжимая локоть жены. Ее слова были как удар пули в сердце, - так откровенно она еще ни разу с ним не говорила.
- Почему же вы тогда пытались сбежать от меня на Гозо? - спросил он, глядя ей прямо в глаза. - Неужели вы не понимали, что ваше исчезновение поставит меня на грань жизни и смерти? Впрочем, я не собираюсь упрекать вас за это: я знаю, что я не самый лучший муж и что это я своими словами и поступками, пусть и невольно, заставил вас совершить то, что вы совершили. Давайте же здесь и сейчас поклянемся друг другу, что больше никогда не заставим друг друга страдать. Элис, вы - моя единственная, моя настоящая любовь. И самое страшное для меня - лишиться вас, вот об этом вы должны помнить всегда.

Генри обнял жену, несмотря на то, что они находились на оживленной улице.
- Я не могу обещать вам этого, - глухо сказал он. - Не могу, поскольку я офицер британской армии, и в любой момент должен буду выполнить свой долг перед королевой и Британией. Вам же предстоит смириться с этим, и дожидаться моего возвращения. Простите, душа моя, простите. Наверное, военному вовсе не стоит жениться, чтобы не подвергать любимую и любящую  женщину тем мукам, которые ее ожидают из-за превратностей политики и войны. Но мы уже женаты, и что-либо изменить невозможно. Будем надеяться на то, что Британия еще долго будет пребывать в спокойствии и мире! Я имею в виду прежде всего ее колонии.
Он нежно коснулся ее губ, заставив себя пренебречь условностями этикета. Это легкое и быстрое прикосновение заставило его задрожать от предчувствия и желания большего - как и всегда.
- Я люблю вас, люблю безумно и бесконечно, - задыхаясь, прошептал он ей на ухо. - Но я солдат Её Величества, и только смерть заставит меня забыть о чувстве долга. Давайте ловить короткие мгновения счастья, подаренные нам переменчивой судьбой, и не задумываться о будущем.

Генри видел, что жена расстроена и мучался от невозможности что-то сделать. Некоторое время он молча шел рядом, безо всякого удовольствия разглядывая старые здания, стены которых были увиты зелеными лианами, а маленькие балкончики заставлены горшками с цветущими растениями. Потом он вспомнил кое о чем и попытался отвлечь Элис от грустных мыслей.
- Посмотрите на эту чарующую картину, - сказал он, указывая на один из балконов, пестревший разноцветьем, - По-видимому, современные римляне унаследовали свою любовь к декоративным растениям и цветам от своих предшественников. В Древнем Риме строились высокие дома, почти в шесть этажей, а иногда и выше, - они назывались инсулами, - и их жители украшали свои окна и балкончики точно так же. Многие римские авторы упоминают об этом. А вот кто привил англичанам страсть к садоводству, я не знаю. Возможно, что те же римляне, которые завоевали наш туманный остров. Хотя конечно трудно ожидать от суровых легионеров того, что на завоеванной земле они стали бы разбивать грядки или разводить горшечные растения. Но кто знает, кто знает...А вы хотели бы когда-нибудь завести оранжерею и теплицы? Мой дядя раз в год навещает своего старого друга - хирурга Королевского лазарета Эдинбурга Джеймса Сайма, - его еще называют Наполеоном хирургии за малый рост и невероятное мастерство, которого он достиг в своей профессии. Так вот, этот гениальный хирург живет в получасе ходьбы от центра города, в огромном особняке под названием Милбанк-хаус, к которому примыкают оранжереи и виноградники. Дядя рассказывал мне о главном предмете своей зависти, - двух оранжереях, заполненных редчайшими видами орхидей. Вы наверняка помните, что "Папоротниках" тоже есть орхидеи, но дядя утверждает, что они не идут ни в какое сравнение с теми, которые растут в Милбанк-хаусе. А кроме того, в теплицах выращивают фиги, ананасы и бананы, которые затем подаются к столу!

Генри снова уловил холодок, проскользнувший в словах Элис, адресованных его дяде. На этот раз ошибиться было невозможно, и он расстроился еще больше. Что же такого мог сделать Кендал-старший, чтобы настолько настроить против себя невестку? Впрочем, гадать было бесполезно, и Генри решил, что осторожно расспросит дядю в письме.
- Да, вы совершенно правы: лианы цепляются за любую трещинку, чтобы проложить себе дорогу наверх. Удивительно живучее растение! Однако я не согласен с теми, кто использует образ плюща или девичьего винограда, как символ любви. На мой взгляд, эти растения чрезвычайно опасны: они со временем душат своих партнеров, и часто бывает так, что стена начинает рушиться под натиском прилепившейся к ней лозы, а могучий дуб, оплетенный лианой, чахнет.
В этот момент они с Элис вышли на площадь Венеции и увидели  колонну почти в сто футов высотой, на вершине которой находилась статуя*.
- Подойдем поближе, чтобы рассмотреть барельефы, высеченные в камне? - предложил Генри.

* В это время вместо статуи императора Траяна на вершине колонны находилась уже статуя святого Петра

- Я попробую договориться со смотрителем, - тут же согласился лейтенант, которому самому не терпелось подняться на самый верх и с высоты птичьего полета взглянуть на Вечный город. - Уверен, что вид оттуда захватывающий.
У колонны стояла небольшая будочка. в которой дремал толстяк лет пятидесяти. Лейтенант, решив, что это билетер, очень скоро понял свою ошибку: разбудив смотрителя, он после серии бурных жестов и обмена отдельными словами убедился, что колонная закрыта от посетителей. Но несколько монет сделали свое дело: выйдя из будки, Аргус важно прошествовал к почти неприметной дверце у основания колонны и отпер ее большим ключом. Судя по тому, что замок открылся без скрипа и скрежета, лейтенант понял, что он как следует смазан, - и не только маслом, а деньгами таких же любопытствующих путешественников, как он сам.
- Прошу вас, душа моя, - широким жестом пригласил он Элис войти внутрь полой башни, внутри которой на невообразимую высоту вверх уходила винтовая лестница. - Идите первой, а я последую за вами, чтобы в случае, если вы оступитесь, успеть вас поддержать.
Тем не менее он не удержался и, запрокинув голову, посмотрел наверх: в стенках колонны были проделаны узкие, похожие на бойницы средневекового замка, отверстия, сквозь которые вряд ли можно было что-либо увидеть, но дававшие достаточно света для тех, кто поднимался по лестнице.

Подъем по узкой винтовой лестице на высоту почти в 100 футов* оказался для лейтенанта настоящим испытанием: ему то и дело приходилось останавливаться, чтобы восстановить дыхание, и он поражался и восхищался тем, как уверенно взбирается по ступеням его хрупкая жена, затянутая в корсет. Все-таки в этой малышке таились неисчерпаемые запасы силы и духа! Выйдя вслед за ней на смотровую площадку, он некоторое время просто стоял, привалившись к пьедесталу, на котором была установлена статуя святого Петра, заменившего собою римского триумфатора, и бессмысленным   взглядом смотрел прямо перед собой, поскольку в глазах плясали черные мушки. Возглас Элис вывел его из оцепенения и он огляделся. Картина, открывшаяся его взору, действительно была восхитительной, хотя у него и захватывало дух, когда он смотрел вниз, на остатки Траянова форума, и невольно представлял себе, что стало бы с его телом, свались он с такой высоты.
- Невероятно! - повторил лейтенант слово, которое в Риме стало его верным спутником. Все в этом древнем городе действительно было невероятным, и Лондон стал казаться ему недавно отстроенной большой деревней, что, в общем было почти верно, если принять во внимание, что большая часть города выгорела во время пожара 1666 года и была заново отстроена.
Колизей, на который указывала Элис, находился, казалось, на расстоянии вытянутой руки, и лейтенант позавидовал птицам, которые парят в воздухе и могут охватывать взглядом огромные пространства, с такой высоты кажущиеся картинками в детской книжке.
- Знаете, душа моя, когда мне было лет шесть, я  заблудился в лабиринте в поместье леди Ребекки и чтобы вывести меня оттуда, пришлось отправлять за мной одного из слуг, которому давал указания дворецкий, взобравшийся на высокую приставную лестницу и видевший лабиринт сверху, как на ладони. Сейчас у меня чувство, что я - тот самый дворецкий, который видит миниатюрную копию Рима, макет города, в который его превращает вид с высоты.

*Высота колонны Траяна. А вид оттуда и вправду изумительный! https://www.nationalgeographic.com/traj … ticle.html

Генри был согласен с тем, что Рим - уникальный город. Почти невозможно было поверить, глядя на Колизей, что камни, из которых он был сложен, были привезены в Рим тысячи лет назад и что строителями этого апофеоза смерти были пленные иудеи. И тем не менее он был настолько же реален, как и деревья, росшие на площадях и в садах Рима, или голубь, усевшийся  на голову святого Петра.
- И какой же из этих городов вам понравился больше? - спросил Генри, сам не бывавший в Париже, но помнивший, каким восторгом дышали парижские  письма, которые Элис отправляла ему в Крым. Но может быть, дело было не в самом Париже, а в компании? Джеймс и его кузины явно были более подходящими спутниками для юной девушки, отправившейся в своё первое путешествие.