- Я еще в Константинополе.. помните Айя-София?.. мечтала о том, чтобы нарисовать то, что вижу. Ее величие и красоту, - взгляд Элис вновь переместился на Цитадель, к которой они стремительно приближались. И вблизи она выглядела еще более впечатляющей, внушающей уважение и чуточку – страх.
- У меня это зависит от настроения, - призналась девушка. – Иногда я вижу мир лишь в черно-белой карандашной зарисовке, в серых тонах. Но чаще всего мне нравится рисовать акварелью! Яркие, светлые сюжеты: например вид из моего окна.

- Вам бы очень пошел пиратский наряд, - улыбнулась Элис и тут же добавила. – На каком-нибудь маскараде, конечно.
Девушка вскинула голову, глядя на стены, что нависали над ними.
Она любила природу, но не меньше этого она любила осматривать старые крепости, исторические развалины и прочие места. Еще интереснее было услышать их историю, полную той самой глубины веков, которую может дать только время. Если бы они поехали в Рим, то там можно было бы каждый день находить что-то новое и интересное – настоящая кладовая прошлого. Но, поскольку вечный город больше не входил в план их поездки, следовало наслаждаться каждый моментом сейчас. И Элис уже охватило приятное предвкушение прогулки по Цитадели.
- Как вы считаете: мы сможем подняться даже на стену?

Элис кивнула: она слышала много историй о том, какие великолепные маскарады устраивают итальянцы и, особенно, венецианцы. Какие маски, какие костюмы! Разумеется, рисунки в книгах не могли передать всей красоты этого события, но у девушки была живая фантазия и она уже представила себе Генри в костюме пирата. Черные брюки, белая рубашка, красный кушак, повязанный небрежно и широкий кожаный ремень. Через плечо перекинута перевязь, на которой покачивается огромная кривая сабля. Довершают костюм высокие сапоги и черная шляпа.
Элис жалобно взглянула на Генри, когда он заговорил о костюме для нее и опустила взгляд, с трудом подавив комок в горле – ей такая радость была недоступна. Ладони девушки с силой сжались на рукояти зонтика. Быть может лейтенант запамятовал, но прямиком с Мальты они направятся в Англию, где Генри инициирует долгую и сложную процедуру развода. Возможно он сам затем тут же уедет и путь его в Индию будет пролегать через Рим, где он вдоволь повеселится в компании темноволосых красавиц вечного города.
А, быть может, мужчина специально сказал так, чтобы уколоть побольнее.
Но в мире так много интересного! А она не увидит даже малой его части...
- Думаю я не боюсь высоты, - негромко ответила Элис, стараясь вернуть себе настроение повеселее. Она улыбнулась, подняла голову, глядя как лейтенант покидает свое место в двуколке. Она больше не будет своим плохим настроением портить настроение другим, будет, как и прежде, держать все в себе. Во всяком случае постарается.
А когда коляска остановилась, то девушка тоже встала, чтобы спуститься и начать, наконец, осмотр.
Чувствовала она себя крайне неловко и неопрятно – из-за ненадлежащего наряда. И, пожалуй что, уже жалела о том, что поддалась на уговоры мужа: домашнее платье – оно не для прогулок.

Элис невольно жалась к мужу, словно пыталась спрятаться за его спину. Глупое и интуитивное желание. И ей приходилось каждый раз мысленно себя отдергивать, напоминая, что вести себя подобным образом – не достойно леди.
Впрочем, как и наряд ее..
Девушка подняла голову, глядя на стены, серый камень, веками полируемый солнцем, ветром и дождем. Цитадель казалась неприступной.
И Эли с куда большей охотой говорила бы о достопримечательности, чем о маскараде, на который никогда не попадет: слова Генри вызывали у нее удивление. Она глянула на лейтенанта недоуменно, пытаясь скрыть потаенную печаль в глазах.
- Я думала.. то есть вы сказали тогда, когда мы объяснялись в Скутари.. что мы прямиком поедем в Англию, - Элис осеклась, чуть было не сказав «для того, чтобы развестись». Она вздохнула, пытаясь подобрать слова. – Ведь и решение остановиться на островах было принято довольно спонтанно. Вам.. нам надо решить все вопросы, касающиеся принятого решения. Мне казалось, что это не простая процедура.. а после вам нужно уже уезжать в Индию. Вы уверены, что если мы заедем в Рим, то вы все успеете?

Элис опустила взгляд вниз, с особенной тщательностью разглядывая каменные ступеньки под ногами. Говорить о разводе было горько и тяжело. Горло сжималось от одной только мысли о долгой и мучительной процедуре, через которую им придется пройти. Не только им, но и их родственникам – мистеру Кендалу. Но это была суровая неизбежность и Элис придется смириться с этим, привыкнуть думать о разводе и говорить о нем без душевных терзаний.
Так будет лучше для Генри, а значит и она должна быть рада, что он избавится от ее общества.
- Я понимаю, - кивнула девушка медленно. – Конечно, напишите сегодня же, ведь письма идут очень долго, а они.. они смогут начать все приготовления заранее. Вы все замечательно продумали, мне совершенно нечего возразить, - Элис подняла голову и улыбнулась, надеясь, что улыбка не выглядит очень уж печально. Она не хотела грустить и не хотела портить (еще больше) день лейтенанту. – Меня беспокоит только одно: необходимость объяснения с мистером Кендалом.. что мне придется делать это одной.
Париж.. ах, Париж! Элис промолчала. Она не поедет через Париж. И так заставила Генри потратиться на жену, которая скоро станет для него чужим человеком, и тянуть из него деньги и дальше совершенно не могла. Но лейтенант был так мил, что девушка на мгновение сжала его руку, молчаливо благодаря за порыв.
Элис позволила мужу подсадить себя на парапет и выпрямилась, вглядываясь в открывающуюся ей панораму – это была неописуемая красота! Это было так же красиво, как вид на Босфор в Скутари. Но все же это была такая разная красота, их невозможно было сравнить. 
Элис восторженно ахнула. У нее не кружилась голова, она чувствовала себя совершенно нормально. В теле даже появилась легкость и казалось, что она может взлететь.
- Как чудесно! – воскликнула она, взмахнув руками. – Посмотрите!

Элис охнула, когда объятия Генри – хотя вряд ли это можно было назвать объятиями, разве что проявлением заботы и вежливости, стали слишком сильными. Почти так же она ощущала себя в старой рыбацкой хижине: в полной власти лейтенанта... и это было томительно приятно.
- Ну что.. ничуть не опасно, - пробормотала девушка, но руки опустила. – Ведь вы меня держите.. то есть я очень уверенно стою. 
Элис вновь принялась жадным взглядом рассматривать море и остров, который походил на цветущий сад с домиками, словно пыталась запомнить каждую деталь, каждый элемент, чтобы затем, в серой и сырой Англии, вспоминать с теплотой в душе.
- И, знаете, иногда мне жаль, что у людей нет крыльев, - неожиданно произнесла она. Вздохнула, на мгновение закрывая глаза. Вновь взмахнула, но уже совсем слегка, руками. Подняла ресницы и глянула на лейтенанта. – Вы, верно, устали держать меня? Я готова спуститься.

- О, да! - радостно согласилась Элис. Ей самой такое в голову не пришло – очень уж походило на шалость. Да и вряд ли леди должны подобным заниматься, но.. ведь здесь никого нет! Никто их не увидит. В то время как еще одна возможность прогуляться по парапету, глядя в пропасть, может появиться не скоро. Никогда.
Девушка повернулась боком и подала руку Генри, чтобы он крепко держал ее. А сама, удерживая в ладони второй руки закрытый зонтик наподобие балласта, сделала первый шаг. Затем второй, поставив ступни ровно одна за другой.
- Я видела в Париже представление циркачей: одна девушка там ходила по тоненькому канату.
Поначалу осторожно, а затем все более уверенно ступала она вперед. Это было легко: только и требовалось, что идти. Вот только налетевший порыв ветра заставил ее покачнуться и замедлиться – сердце на миг забилось тревожно.

Элис стояла,  не торопясь отстраняться от мужа. Отчего-то ей было приятно видеть беспокойство в его глазах, ведь он беспокоился за нее.
- Разве я могу улететь от вас?.. – тихо выдохнула девушка и даже обрадовалась, что ее слова прозвучали едва слышно и были  поглощены рассказом Генри о цирке.
Представления всегда нравились Элис и ей казалось, что циркачи ведут очень веселую и радостную жизнь, которая, от начала и до конца, представляет собой непрекращающийся праздник. Хотя, конечно, вряд ли. То, что видят зрители – всего лишь красивая лицевая сторона, а все узелки и нитки торчат с изнанки, которую никогда не показывают чужакам.
- Бедняжка, - заметила Элис наивно. – Отчего-то мне кажется, что деньги ей бросали не за мастерство и умение балансировать на тонком канате.
В то время как именно это было достойно уважения а вовсе не короткая юбка!
- Как вы считаете: меня бы приняли в бродячий цирк? – с легкой улыбкой поинтересовалась Элис. Спрашивала она больше в шутку, чем серьезно.

Элис задумалась, пытаясь представить себя в блестящем голубом платье, с длинной вуалью на голове и верхом на белоснежной лошади. Скачет кругом по арене, затем – оп! – и вскакивает в седле, ловко балансируя. Еще миг: и вот она, повернувшись, вновь сидит верхом, гордо подняв голову и высоко вскинув руку, в которой сжимает короткий хлыст.. и публика кричит и аплодирует ей, пребывая в восторге.
- Конечно, как скажете, - покорно согласилась Элис, подумав про себя, что она все-таки отлично держится в седле. Хотя это, разумеется, не то же самое, что делать акробатические номера верхом.
Под ногами был крупный, гладкий, обтесанный сотнями и тысячами ног, камень. Идти по нему было очень приятно, пусть даже иногда каблучок и попадал в щели. Элис с интересом оглядывалась по сторонам, рассматривая дома, двери с затейливыми дверными ручками, массивные кольца посередине и ставни.
- Какую же лошадь вы предполагаете дать мне? – поинтересовалась она, чтобы поддержать разговор. – Ту, на которой мы приехали? Она показалась мне довольно спокойной. Надеюсь и под седлом будет ходить так же. И, быть может не стоит покупать дамское седло, а попробовать взять его напрокат в одной из конюшен? Наверняка на этом острове часто отдыхают леди и некоторые из них могут быть непрочь прокатиться верхом, - предложила Элис. Это сэкономило бы деньги Генри, а так же избавило их от необходимости вести это седло за собой дальше. В Англии оно ей явно не понадобится: вряд ли баронет Уайт будет столь добр, что позволит выезжать на лошади на прогулку.

Элис не выезжала верхом с тех самых пор, как она, в сопровождении леди Ребекки, отправилась в Турцию спасать мужа. И теперь девушка растерянно посмотрела на Генри.
- Действительно! Я совсем забыла, что костюм для верховой езды остался в «Папоротниках»! – она покачала головой, чувствуя, что шанс прокатиться верхом и ощутить на щеках ветер свободы тает с каждым мгновением. – А, впрочем, вряд ли он подошел бы мне: он рассчитан на холодное время года и выезжать в нем в такую жару – просто невозможно. Знаете, мне так неудобно просить вас покупать мне еще и амазонку. Вам ведь предстоят такие серьезные расходы во время.. во время бракоразводного процесса, - произнести это удалось почти спокойным голосом.

Признаться честно, Элис не знала как воспринимать слова Генри о том, что он готов потратить деньги на развод – только бы ей было приятно. Это звучало очень и очень странно.
Девушка глянула на мужчину быстро и вновь принялась оглядываться по сторонам. Она уже поняла: иногда лучше промолчать, ничего не говорить и не спрашивать, чтобы не накликать новую беду, новый спор и ссору.
- Благодарю вас, - только и вздохнула она.
А вот рассказ о истории города и острова показался Элис страшно интересным! Иногда ей хотелось, чтобы существовала такая книга: откроешь ее и сразу найдешь ответ на любой вопрос. И Генри казался ей похожим на такую книгу..
- Вы так много знаете! – воскликнула она совершенно искренне. – И так хорошо запоминаете то, что вам рассказывают! И неужели турки увели всех жителей города? Они обратили их в рабство, да? Женщин, наверное, продали в гарем султану.. или в другие гаремы? Как это, должно быть, ужасно: оказаться в плену, подчиненной чужой воле! Пусть даже, говорят, они вкусно едят и наряды их изысканны.

- Какой ужас! – воскликнула девушка, прижав ладошку к губам. Брови ее сошли к переносице, а с губ сорвался глубокий вздох.
Одни старики, которые явно были не в состоянии убрать и похоронить, как положено, тела погибших. Как это, должно быть, ужасно! Какой нестерпимый запах витал здесь! И вороны.. повсюду каркающие вороны, словно насмехающиеся над невыносимой болью утраты.
Почему-то эта картина, промелькнувшая перед глазами девушки, имела много общего с госпиталем в Скутари. И это было совсем неприятно.
- Знаете.. это место уже не кажется таким очаровательным, - медленно произнесла она. – Столько людской боли оно видело.

Разговор становился совсем печальным, но Элис вовсе не была против этого, ведь Генри сейчас открылся ей. Сказал о чем-то, что волновало его – пусть даже это был всего лишь его друг. Девушка, чуть нахмурившись, внимательно посмотрела на лейтенанта.
- Вы беспокоитесь о нем? – глупый вопрос. Конечно, беспокоится, раз говорит так! Наверное, сердце Генри тревожно бьется при мысли о том, что лейтенант Томас мог погибнуть в бою, от ран или от болезни, пока сам он находился в Скутари.  Что его друг мог быть уже похоронен и оплакан..
И при мысли об этом Элис вздрогнула – лейтенант Томас участвовал в ее спасении из старого дома, а потом он сопровождал ее в Париж, где они чудесно провели время. Он был хорошим, добрым и веселым человеком, и думать о том, что плоть его сейчас пожирают черви было невыносимо.
- Я уверена, уверена, что все в порядке! – вдруг с пылом воскликнула девушка. Она с силой сжала руку мужа. – Конечно, все в порядке! Напишите ему еще одно письмо, чтобы не тревожиться. Вы все равно собирались заняться сегодня бумажной работой, вот и..

Элис иногда задумывалась, что же пришлось пережить Генри там, на войне. Но правда была в том, что она думала об этом слишком редко. В госпитале, конечно, и потом еще пару раз в Константинополе – вот и все. Эгоизм ее был бесконечен, если, погрузившись в себялюбие, она совершенно забыла о том, что лейтенант сражался, убивал и терял друзей, терял веру..
Элис охватила жалость и чувство вины. Ей захотелось прижать голову Генри к своей груди и, гладя его по голове, утешать, приговаривая, что все наладится и все будет хорошо. Но сделать это она, конечно, не посмела. Не зная какую помощь еще она может предложить, девушка воскликнула:
- А хотите: вернемся на виллу прямо сейчас, не будем терять время! Вы сразу же сядете за письмо лейтенанту Томасу, а Перкинс тут же отвезет его!