- Вы очень подробно его пересказали, - ответил лейтенант, тоже улыбаясь. - Я рад, что у леди Ребекки и майора Фицпатрика жизнь вошла в спокойную колею. Я временно заберу письмо только затем, чтобы дать вам возможность крепко держаться за веревки качелей.
Он взял письмо,  отнес его к каменной скамье, на которой накануне они с Элис целовались, и положил на сиденье, а сам вернулся к Элис и взялся за веревки.
- Держитесь как следует! - предупредил он. - Сейчас я вас раскачаю.
Под его рукой качели пришли в движение: сначала медленно и тяжело, потом все с большей амплитудой. Элис взмывала вверх и падала вниз, а Генри смотрел на нее и наслаждался мгновениями ничем не замутненного счастья, одновременно с этим гадая, слетит ли с ее белокурой головки шляпка, как это случилось в прошлый раз.

Генри заметил полет туфельки: описав изящную дугу, она упала в густую траву и теперь выглядывала из неё, как маленький любопытный зверёк, поблескивая глазами-бусинками, которыми был расшит ее мысок. Крохотная ступня Элис, обтянутая чулком, теперь мелькала в воздухе, дразня его. Он подумал, не остановить ли качели, чтобы надеть туфельку жене, но потом решил подождать, пока свалится вторая: в этом случае перед ним открывалась возможность получить двойное удовольствие. Садовник, подрезавший живую изгородь большими садовыми ножницами, на мгновение выглянул из зелёных зарослей и тут же скрылся за ними снова. Из открытого окна спальни лейтенанта доносился весёлый щебет канарейки, ему вторили птицы, сидевшие в ветвях дерева, к которому были подвешены качели

Вторая туфелька присоединилась к своей более шустрой подружке, и теперь на зеленом ковре травы лежали обе озорницы: одна каблучком вверх, другая так, как положено девице благородного происхождения.
Генри сделал вид, что только что заметил это, и остановил качели - не резко, а с необходимыми предосторожностями.
- Вы потеряли обе туфельки, юная леди! - трагическим тоном возвестил он, как будто был стариком-отцом, сообщавшим единственной дочери о том, что она по досадному недоразумению потеряла невинность, и тут же рассмеялся. - - Вы позволите мне вернуть беглянок на место?
Подняв туфельки, он встал перед Элис, протягивая их ей, но не отдавая.

Генри опустился на одно колено и обхватил пальцами крохотную ступню жены: она была так мала, что могла уместиться в его ладони. В памяти полыхнуло воспоминание: Карлайл, студеный декабрьский вечер - второй после их скоропалительной женитьбы в Гретна-Грин, - он с Элис в лавке обувщика и пытается затянуть ленты шнуровки на высоком ботинке жены... Тогда он как бы случайно скользнул рукой вверх по ее стройной ножке вплоть до подвязки на шелковом чулке и его пронзило дикое, безудержное желание, а Элис буквально окаменела то ли от захлестнувшего ее стыда, то ли от ужаса перед его дерзостью.* Сейчас Генри понимал, насколько непростительно он себя вел: ведь они и знакомы-то были всего пару дней! Но тогда его сжигало вожделение - даже шелест юбок Элис сводил его с ума. Теперь он стал более сдержан, научившись на многочисленных и горьких ошибках: его любовь к жене и желание обладать ею нисколько не уменьшились, но он уже был в состоянии контролировать свои порывы. А Элис с тех пор стала гораздо смелее - это и удивляло его, и наполняло надеждой.
Бережно и осторожно надев туфельку на миниатюрную девичью ножку, он поднял взгляд на Элис и спросил:
- Вы читали сказку о девушке со стеклянными башмачками?  Дядя подарил мне "Сказки матушки Гусыни" в переводе мистера Сэмбера*, когда мне исполнилось восемь лет - тогда я еще почти не знал французского и не мог прочесть их в оригинале.
Генри не стал добавлять, что тогда дядя подарил ему две книги: перевод вместе с оригиналом, с тем, чтобы племянник мог сличать английский вариант текста с французским и, таким образом, делать первые робкие шаги на поприще языкознания.

* эпизод "Дом у кладбища"
* Первый известный перевод "Сказок матушки гусыни" Шарля Перро на английский язык датируется 1729 годом и принадлежит перу Роберта Сэмбера (Robert Samber); считается наиболее близким к оригиналу, многократно переиздавался.

Рука Генри замерла: он не знал, как понимать слова жены. То ли она надеялась на то, что и они будут счастливы, то ли, напротив, сокрушалась по поводу того, что счастье в браке - недостижимая мечта?
- Все сказки заканчиваются свадьбой, о дальнейшем они умалчивают, - сказал он, надевая вторую туфельку на изящную ножку своей неприступной принцессы. - Остается верить, что семейная жизнь героев сложилась удачно. И хотя жизнь не похожа на сказку, я твердо верю, что и мы будем счастливы.
Генри встал и снова взялся за веревки качелей:
- Раскачать вас снова, душа моя?

Лейтенант отмахнулся от сигары, как от назойливой осенней мухи. Он мог и потерпеть, только бы Элис не потеряла желания оставаться с ним наедине.
- А вы присоединитесь ко мне? - неуверенным тоном спросил он. - У нас всего одна удочка - та, которую смастерил Перкинс, - но мы можем ловить по очереди. А если вам неинтересна рыбалка, можем отправиться в грот Калипсо - это совсем недалеко.
Грот Калипсо властно притягивал его. Темные, истекающие влагой и отражавшиеся в неподвижной воде  своды заранее будили его воображение. Вот они с Элис плывут в лодке - в полнейшей тишине, нарушаемой лишь мерным, редким стуком капель, срывающихся с каменного свода пещеры, - как Орфей и Эвридика, вместе осмелившиеся вступить в царство Аида, а потом, вопреки воле богов, выйти оттуда на яркий солнечный свет, к жизни и счастью.

- Конечно, я не против! - воскликнул Генри. - Давайте так и поступим: сначала осмотрим грот и пообедаем на берегу, затем порыбачим.
Ему представлялось это именно в таком порядке. Рыбалка, если им суждено было поймать рыбу, была связана с не слишком приятными запахами, которые могли отбить аппетит к чему угодно. А он надеялся, что в гроте нимфы ему выпадет шанс обнять и поцеловать жену, не касаясь ее руками, пропахшими рыбой.
- Вернемся в дом и вместе уберем со стола, а потом соберем корзину для пикника? - предложил он. - И вам, наверное, стоит переодеться для довольно долгой прогулки. Впрочем, я не настаиваю: это ваше решение.

- Конечно, нравится! - поспешно заверил жену Генри, следуя за женой. - Оставайтесь в нем, если вам удобно. Главное - не промочить обувь. А ловить мы будем на живую приманку, то есть сначала придется наловить мелких рыбешек, а потом попробовать поймать более крупную.
Генри сообразил, что к такому ответственному и не знакомому ему делу, как ловля рыбы в открытом море, надо было подготовиться тщательнее. В детстве он ловил окуней и плотву в озере Токинг-Тарн и форель в окрестных ручьях под бдительным надзором Перкинса. Ловля форели, прятавшейся в небольших ямах, была трудоемким, но увлекательным занятием, ловилась эта желтовато-серебристая в пятнышках рыбка на обыкновенного червя, а вот будет ли клевать на червя даже мелкая морская рыба, он не знал. Теперь он жалел, что не дал Перкинсу подробно рассказать, каким образом и на какую наживку тот умудрился наловить мелкой наживки для тунца. Оставалось попробовать старый проверенный способ, годившийся для пресноводной рыбы: червей!
- Вы не боитесь червяков, дорогая? - спросил Генри. - Дело в том, что рыбу обычно ловят, насаживая на крючок червя. Я попрошу садовника, пока он не ушёл, накопать в саду червей. Но вы уверены, что выдержите вид этих довольно неприятных существ? Как-то раз в гости к дяде приехал старинный друг с дочерью: мне тогда было лет четырнадцать и я вернулся в "Папоротники" из школы на летние вакации. Юной леди, если я правильно помню, было столько же, и она, прогуливаясь по нашему саду, увидела банку, в которую Перкинс складывал червяков для предстоящей рыбной ловли. Бедняжка! Сначала она закричала так, как будто на нее напал грабитель с ножом, а потом упала в обморок.

- Да, вы правы. И мне к тому же надо переодеться, - согласился Генри, прикасаясь к своему жилету, который он этим утром надел вместо привычного мундира. - Но сначала я попрошу садовника накопать червей. Встретимся внизу, душа моя: я ведь обещал вам помочь убрать со стола.
Генри нашел садовника и коротко с ним переговорил. Добрый поселянин пообещал найти жестянку и наполнить ее прикормкой для рыб, но к слову сообщил, что в здешних местах вместо червей на крючок насаживают креветок, которых перед тем отлавливают сачками.
Поблагодарив садовника, Генри вернулся в дом, сменил нарядный жилет и серые брюки на норфолский твидовый пиджак и короткие брюки из того же материала, натянул гетры и стал похож на сельского сквайра, собравшегося на охоту или рыбалку*, - поговорил с канарейкой и спустился вниз. Удочку, сделанную Перкинсом, и другие рыболовные снасти он видел у небольшой хозяйственной постройки, - там же садовник хранил и свои инструменты. Элис, по всей видимости, хлопотала на кухне, собирая корзину для пикника, поэтому он собрал столовые приборы и отправился туда же.

*викторианцы даже летом носили шерстяные вещи, считая их наиболее гигиеничными.

Генри достал с полки кувшинчик, умиляясь тому, что жена могла бы сделать тоже самое, лишь забравшись на стремянку, в то время как ему потребовалось всего лишь протянуть руку. Миниатюрность Элис была поистине кукольной, -  наверное поэтому он так любил носить ее на руках. Да и вся она была как бело-розовая пастушка из мейсенского фарофра: такая хрупкая, что страшно было ненароком разбить ее или сломать.
- Для чего вам кувшинчик? - поинтересовался лейтенант, осторожно ставя изящный предмет сервировки на кухонный стол.
Обуреваемый любопытством, он заглянул в корзину для пикника и увидел там все, что требовалось для романтической трапезы двух влюбленных. Вино, хлеб и королева ягодного царства - клубника, будоражили воображение, заставляя его думать о том, как Элис ест душистые и сочные ягоды из его рук, запивая их маленькими глоточками вина из хрустального бокала, а он целует ее, слизывая сладкий сок, оставшийся на ее губах.

- Обожаю лимонад! - с искренним энтузиазмом в голосе воскликнул Генри. - Вот прямо сейчас выпил бы полный стакан, а то и два! Но ведь вам придется выдавить столько лимонного сока... А как вы будете это делать?
Ему было и вправду любопытно, при помощи чего Элис будет выжимать сок из толстокожих лимонов. Ее ручки были такими тонкими, такими слабыми, что ей требовался какой-то более мощный инструмент, чтобы сделать из лимонов лимонад.
- Может быть, я помогу вам? - предложил он. - У меня пальцы сильнее.

Генри принялся за дело, беря сразу по две четвертинки в каждую руку и сжимая их в кулаках: такое занятие было для него детской забавой. Миска, которую он подставил для этой цели, быстро наполнялась соком, а воздух - свежим ароматом лимонной цедры, и лейтенанту казалось, что они с Элис находятся не на кухне, а посреди лимонной рощи.
Закончив выжимать сок, он собрался перелить его в кувшин, оставив косточки на дне миски, но тут заметил единственный уцелевший лимон, случайно откатившийся от своих собратьев на край стола и все это время прятавшийся за хлебницей.
- Смотрите-ка: в наших рядах дезертир! - со смехом воскликнул Генри. - Но это мне даже на руку: позвольте я покажу вам еще один способ, о котором узнал совершенно случайно, когда еще был мальчишкой и за какой-то надобностью зашел на кухню Джайлз, - кажется, хотел выпросить у нее перед ужином чего-нибудь сладкого, - кусок кекса с изюмом или имбирного печенья, - а она как раз выжимала лимонный сок, чтобы обрызгать им рыбу перед запеканием. Он очень простой технически и почти не требует приложения  мускульных усилий.
Лейтенант разрезал лимон пополам, взял половинку в левую руку, а вилку - в правую, и, воткнув зубцы в мякоть, стал проворачивать их внутри, одновременно сжимая пальцами лимон: в миску потек сок с кусочками мякоти, вырванными острыми зубцами вилки.
- Вуаля! - спустя несколько мгновений воскликнул он, откладывая в сторону почти досуха выжатую половинку.

Генри сделал глоток, потом другой, и опустошил бокал.
- Превосходно! Просто великолепно! - похвалил он. - Сахара как раз в меру: я не люблю приторно-сладкие напитки.
Лимонад и впрямь получился отменный: язык слегка пощипывало от лимонной кислинки, но это ощущение сглаживалось сладостью сахара. Генри решил, что когда они выйдут на лодке в море, можно будет набрать в ведро  морской холодной воды и поставить в него бутылку, чтобы она не нагревалась от лучей солнца. Взгляд его упал на серебряное ведерко для льда, стоявшее в буфете с посудой, и он открыл застекленную дверцу и достал его.
- Мы будем пить лимонад в открытом море, как морские офицеры пьют лучшее шампанское в кают-компании на борту корабля! - объявил он. - Захватим это ведерко с собой, если вы не против.
Он подумал о том, как славно было бы раздобыть для ужина настоящее шампанское, как следует охладить его на льду и подать вместе клубникой: крупные, сочные ягоды, аккуратно уложенные в плетенку, дразнили его воображение, навевая такие фантазии, от которых он густо покраснел и цветом лица стал походить на клубнику.

Кухарка запаздывала, но Генри надеялся, что после их ухода она все-таки придет и наведет порядок на кухне, а также приготовит сытный и вкусный ужин.
- Да, я готов! - сказал он и подхватил полную корзину, которую Элис было бы тяжело нести. - Надо только забрать у садовника жестянку с наживкой, а также взять из хозяйственной пристройки удочку и пустое ведро для мелкой рыбы.
Генри направился к двери, выходившей в сад, и открыл её, пропуская Элис вперед.
- Как вы думаете: Перкинс и Ханна вернутся скоро или ближе к ночи? - спросил он жену.
Положа руку на сердце, он очень хотел, чтобы его денщика и горничную жены что-нибудь задержало: в этом случае Элис наверняка согласилась бы провести еще одну ночь под его защитой. Впрочем, подумалось Генри, жена искала бы у него защиты от своих страхов, но разве он не был ее самым главным страхом, который она так и не смогла преодолеть?