Какую глупость она, конечно, спросила! Вот только, спрашивая о пустой или полной чашке, Элис имела в виду вовсе не ту чашку, что была в руках мужчины, а.. вообще.
Или ответ Генри был настолько глубоким, что и был ответом на ее вопрос? И пустая чашка лейтенанта символизировала пустоту в его жизни, которая возникла по ее вине?
Элис тревожно вздохнула и постаралась сосредоточиться на гадании. Она подождала немного и перевернула чашку, взглядываясь в темные потеки на стенках. 
- Я.. право слово.. - медленно произнесла девушка. - Какие-то сплошные королевские скипетры.. даже не знаю.. а, впрочем, вот здесь.. словно птица с одним крылом, а за ней как.. хм.. будто стрелы летят.  А  вот это пятно похоже на кошку. И бутон нежной розы, посмотрите только!.. - приноровившись, Элис начинала видеть все больше и больше.

Элис было приятно, что Генри сел рядом и она чуть подвинулась так, что ее локоны могли случайно касаться его щеки, пока они смотрели в чашку. А кофейная гуща тем временем чуть сдвигалась, меняя свою форму. Теперь уже и Элис видела орхидею и посох, но совершенно не понимала к чему все это. Да и роза, которая явилась ей раньше - что может означать?
- Да, пожалуй вы правы, - согласилась девушка. - Но что это может означать? Просто ума не приложу.. орхидея - цветок, как символ красоты? Этот остров похож райское место.. А посох? Путешествие? Да, разве что.. мне ведь предстоит вернуться в Англию, а это длинное путешествие! - простодушно заметила Элис, не понимая и не видя, в наивности своей другого тайного смысла. - Как вы считаете, Генри?

Элис два раза кивнула, соглашаясь с  тем, как Генри расшифровал послание. Но в следующий миг она замерла, оторопела. Затем медленно подняла голову, с удивлением глядя на Генри. Взгляд ее скользил по лицу лейтенанта, словно она пыталась найти ответы на свои молчаливые вопросы. 
Почему она считает, что дорога ее лежит в Англию? Но разве это не очевидно?..
В Индию?.. в Индию... получется, что он предлагал и дальше быть вместе? Идти вперед по сложной, непросто дороге жизни; может быть спотыкаясь и падая иногда, но поднимаясь и продолжая путь.. вместе.
Она хотела крикнуть: "Да, конечно!", но вместо этого вздохнула порывисто и, протянув руку, сжала ладонь мужчины. Разум и разумность вновь одержали в ней победу над чувствами, пусть и на краткое время.
- Скажите откровенно: отчего вы передумали?  Я.. я не хочу быть вам и дальше в тягость. Я не хочу, чтобы вы жалели об этом решении, чтобы вы приносили себя в жертву. Я.. я так хочу сказать вам "да", но ради вас.. вашего спокойствия..

У Элис в душе все перевернулось. В голове не было ни одной толковой мысли, а тело - трепетало от волнения и из-за поцелуев, которыми осыпал ее руки лейтенант.
И отчего-то у нее возникло ощущение, что Генри сейчас делает ей предложение. Да, они были уже женаты, но ей казалось, что он именно сейчас, может быть и повторно, но просит ее руки. И это было невозможное, невероятное, сводящее с ума чувство: любить и осознавать, что и тебя любят.   
- Да.. - выдохнула Элис. - Да, я согласна!

- Значит, Индия! – выдохнула Элис. – Да.. да, да!
У нее от счастья кружилась голова, тело было совсем легким, казалось она может сейчас взлететь! Но девушка, впервые зв долгое время, не хотела никуда лететь, она хотела, чтобы Генри и дальше обнимал ее крепко и не отпускал никогда. И Элис прижалась к лейтенанту и закрыла глаза, наслаждаясь моментом. Руки ее сами скользнули вперед, заключая мужа в объятия, а лицом она уткнулась в плечо Генри, щекой ощущая как быстро бьется жилка на его шее.
- Я.. я люблю вас, - прошептала она.- Так сильно люблю..

- Нет, не так, - по прежнему тихо ответила Элис. Слова Генри короткой болью отозвались в душе, но эта боль тут же сошла, потому что сейчас Элис прежде всего хотелось объяснить, показать мужу то, чего он не хотел замечать все эти дни.
Ее ладони скользнули по спине лейтенанта, а ее дыхание, смешанное с искренними словами, касалось уха мужчины.
- Все это время.. вы знаете: я храню все ваши письма и я так часто перечитывала их, что выучила наизусть! Я полюбила вас еще в «Папоротниках», но тогда не осознавала этого в полной мере. И.. и если бы мои чувства не были сильны, то я никогда не поехала бы в Турцию, - речь Элис, хотя она и старалась быть логичной, оказалась сбивчивой. Эмоции не позволяли ей мыслить разумно, сердце в груди бешено стучало. – И я никогда.. никогда не позволила бы прикоснуться к себе тому, кого не люблю.. просто люблю.
А сейчас, девушка осознала это с легким удивлением, ей вдруг захотелось, чтобы Генри поцеловал ее.

Казалось что сейчас эмоции захлестнут Элис, обрушатся на нее потоком и девушка захлебнется во внезапно обрушившемся на нее счастье. И она хотела сказать, что тоже всегда любила Генри, даже когда он вел себя странно, пугал ее или обижал. И она хотела сказать, что не позволит ему умереть, никогда! Что она приехала в чужую страну, чтобы быть с ним, и не отпустит, не отдаст никому..
Но когда Генри поцеловал ее, то все эти слова стали уже не столь важны. Элис, чуть откинув голову назад, робко ответила на поцелуй, сердце ее трепетало. Губы ее чуть приоткрылись, готовые принимать ласку и отвечать на нее.

Элис потянулась к Генри, когда он отстранился. Скользнула еще раз своими губами по его – мимолетный поцелуй, больше похожий на легкое дыхание, и тоже, совсем неохотно, чуть откинулась назад. Она желала продолжения, но понимала, что целовать здесь, в саду, слишком неловко. Ведь их могут застать за этим занятием! Приходилось утешаться объятиями мужчины.
И Элис положила голову ему на плечо, а пальцами левой руки принялась бездумно перебирать пуговицы на мундире.
Почему они ссорились? Из-за чего спорили и ругались? Она, право слово, уже и вспомнить не могла.
Как это было глупо!
- Я тоже не могу поверить в свое счастье, - ответила девушка. – Мне кажется, что это просто прекрасный сон, который развеется утром, – она тут же покачала головой, оказываясь от чая. – Нет, благодарю.. я хочу, чтобы ваш поцелуй как можно дольше оставался на моих губах.
Последнюю фразу Элис произнесла совсем тихо и щеки ее вспыхнули румянцем от смущения и от столь непривычной ей интимной откровенности. Но говорить эти вещи Генри было очень приятно.

Элис только охнула, не испуганно, а от неожиданности, когда Генри вдруг вновь проявил столь нежданный пыл. Но его действия были столь осторожными, а чувства, которые были ярко видны в каждом поцелуе, заставляли девушку вздыхать и жаждать все новых и новых прикосновений.
Происходящее походило на то, что было с ними в старой рыбацкой хижине, и все же было совершенно другим: более настоящим, искренним.
- Генри.. – прошептала Элис. Ее ладони легли на затылок мужчины и пальцы теребили его волосы. А внутри уже росло желание, чтобы губы лейтенанта спускались вниз, чтобы он проложил сладостную дорожку от щеки на шею и добрался до груди, надежно скрытой платьем с высоким воротничком. Но все же в голове появилась мысль, что место для проявления столь откровенных чувств совсем неподходящее. Вдруг их кто-то увидит? Мало ли кто может заехать на виллу!
- Генри..

Элис хотела одного: чтобы Генри не останавливался. Чтобы заставлял тело ее трепетать от столь непривычных, но ярких, сладостных чувств.
- Мне не холодно, - прошептала Элис. Говорить громко она не могла – боялась спугнуть такое нежданное и робкое счастье. Ей все казалось, что оно развеется, словно легкая утренняя дымка. И ей вправду не было холодно:  тело ее горело, полыхало.. и хотелось скинуть с себя все, оставшись в одной только нижней сорочке. – Только Ханна.. вдруг она выйдет.. или вернется Перкинс с.. с рыбалки..
Ладони Элис скользнули чуть ниже, девушка коснулась пальчиками лица Генри, в который раз думая и не понимая отчего ей досталось такое счастье? Чем она заслужила? Генри был такой замечательный, умный и добрый, внимательный, красивый и, к тому же, обеспеченный – идеальный жених и супруг. А она.. ничего. Так как же так?..
Элис смотрела в лицо мужу и не могла насмотреться. А затем потянулась и, противореча своим собственным словам, поцеловала его.

Элис хотелось целовать Генри. Пройтись, так же как он недавно, по коже губами, наслаждаясь каждым моментом и даря, доставляя удовольствие и ему.
Она хотела, чтобы лейтенант прижимал ее к себе так крепко, как только мог.
Она хотела, чтобы его ладони ласкали ее разгоряченную кожу, остужая и, одновременно, обжигая своими прикосновениями.
Она хотела, чтобы их поцелуй не заканчивался никогда.
Девушка приоткрыла рот, позволяя Генри действовать, позволяя ему направлять ее, указывать путь, ведя к наслаждению. Она пыталась действовать и сама, пусть даже у нее не хватало опыта и умения, но она компенсировала их страстью, что проснулась в ней.
И среди бурных вод удовольствия вдруг проскользнула золотая рыбка-мысль: если ей было так хорошо сейчас, то, быть может, когда они зайдут еще дальше, то счастье ее станет еще больше? Неужели это не стоит того, чтобы довериться человеку, которого любишь?..

Мундир ужасно мешал. Он не позволял как тогда, в хижине, в полной мере чувствовать близость Генри. Но все же пальцы Элис скользили по спине лейтенанта, словно пытались найти лазейку или ту самую пуговицу, расстегнув которую, можно добиться желаемого.
И девушка целовалась так страстно, что ей начало не хватать воздуха, но она готова была скорее задохнуться, чем остановиться. Быть может так и случилось, если бы не раздался голос Перкинса, который подействовал на Элис лучше самой ледяной воды. Она, в свою очередь отпрянула от Генри, судорожно принимаясь приглаживать волосы.
Лицо ее горело, губы еще обжигала сладость поцелуя, а сердце в груди - трепетало. Элис низко опустила голову, боясь, что Перкинс по лицу ее прочитает нечто, не предназначенное для него. 
Видел он их или не видел? Понял что-то?
Ах, как денщик появился не вовремя!

Элис едва слышала денщика, который говорил о рыбе с таким пылом и воодушевлением, что оставалось только удивляться. Самой же девушке не было никакого дела до скользкой, холодной рыбы, она только и могла, что думать о Генри и о поцелуях.
И почему поцелуи доставляют такое удовольствие, такую светлую радость, счастье? И почему она об этом до сих пор не знала? Почему гувернантка учила ее разным наукам, учила как быть хорошей хозяйкой, но никогда даже не намекала на то, что в замужестве есть столь приятные моменты. И даже нечто большее, если верить месье Брантому и Генри.
- Хм?.. – Элис чуть было не пропустила тот момент, когда Перкинс произнес ее имя. Конечно, следовало его поблагодарить и похвалить. Девушка чуть подняла голову, бросая на мужа короткий взгляд.  – Я.. я с удовольствием попробую рыбу, которую вы поймали Перкинс. Даже не представляю как вы с ней справились в одиночку.
Элис принялась одевать перчатку, которую лейтенант столь дерзко и весело снял с ее руки. И шляпка! Шляпка, которую она сняла перед тем, как позировать, так и лежала на скамейке. 
- А сейчас.. я прошу меня простить.. мне нужно вернуться в свою комнату, чтобы подготовиться к ужину.

Элис склонила голову и улыбнулась сама себе: конечно, рисунок уже высох. Акварель сохнет так быстро, что, пожалуй, рисунок Генри уже полностью просох не успел он дойти до своей комнаты. Но ей было приятно, что лейтенант хочет проводить ее и ищет для этого любой предлог.
Удивительно, но с момента признания в любви, она стала смотреть на поступки Генри немного с другой стороны, будто бы более позитивной, светлой.
Элис положила ладошку на руку Генри и тихо шепнула в ответ:
- Как скажете, - она вправду готова была согласиться на все, что угодно. А вопрос мужа и вовсе расценила, как мягкое указание к действию: к ужину нужно нарядиться. Ведь не просто так он, столь активно протестующий против корсетов, вдруг сам предложил ей одеть один из них!
Девушка подняла взгляд и посмотрела на Генри. Какой же он все-таки замечательный! Даже дух захватывало от того, что он находится рядом. Элис сжала ладонь, в которой держала шляпку, и неторопливо направилась в сторону дома.