Звуков вокруг было довольно много, но большинство из них находились очень далеко и словно доносились из-за стены. Кто-то переговаривался, взволнованно перешептывался – они не интересовали Элис, потому что голоса эти вполне могли оказаться обманом, что заманивали ее в коварную ловушку. Другой голос звучал гораздо ближе и казался знакомыми, хотя опознать его девушка пока не могла.  Да и не пыталась, говоря откровенно. Сейчас ей хватало того тепла, что удалось коснуться, которое она впитывала – и понемногу оживала.
Под пальцами у нее была ткань рубашки и Элис крепко, как могла, сжала ее, словно боялась, что спаситель исчезнет. Будь у нее силы и девушка попыталась обнять спасителя, чтобы он точно никуда не пропал: ведь не станет его и ей вновь придется отправиться в ужасную сырую комнату и лечь в гроб – это не вызывало сомнений. Элис вновь порывисто вздохнула и вздрогнула, опять ощущая ужас пережитого, от которого вновь становилось дурно. Ей хотелось, чтобы Генри обнимал ее как можно крепче и не отпускал – никогда.
Генри?
- Генри...
Конечно, Генри. Разве может это быть кто-то другой?
В голове, полной дурмана, начали появляться первые здравые мысли, хотя до полного прояснения еще было далеко.

Дурман рассеивался, голоса становились все более четкими, слова – хорошо различимыми. Элис чуть приоткрыла глаза и тут же зажмурилась от яркого света. Попробовала еще раз – получилось смотреть на мир через ресницы. Голова шла кругом – то ли от вещества, которым заставила ее дышать мисс Хилл, то ли от чрезмерного волнения.
Но Элис увидела и узнала Генри – это не удивило ее, хотя и обрадовало; она узнала кабинет мисс Найтингейл, но больше не могла сообразить ничего. Последние воспоминания: сестра милосердия ледяным тоном сообщила миссис Кендал приговор и готова была привести его в действие. Уже привела... разве нет?
Элис не знала, что случилось и где мисс Хилл – и хотела спросить об этом, как и хотела сказать, что мисс Хилл опасна, что она во всем виновата. Но вместо этого девушка просто заплакала, не в силах сдерживать эмоции, которые копились в ней с того самого момента, как она переступила сегодня порог госпиталя. Да и все предыдущие дни.
Элис хотела закрыть лицо руками, но ее ладони держал в своих Генри, поэтому девушка только отвернулась, чтобы муж не видел ее слез – доктор О’Флаэрти говорил, что его нельзя расстраивать.
О, доктор О’Флаэрти – его вина в происходящем, пусть и косвенная, но все же есть! Впрочем, в этот момент миссис Кендал, вздрагивая от рыданий, меньше всего хотела думать о хирурге.
- В-всё... – выдавила Элис из себя с трудом чуть слышным голосом, - х-хор-рошо..
Это не была откровенная ложь: она все-таки жива, а это, само по себе, уже хорошо. Но все прочее было просто ужасно.

Элис никак не могла остановить поток слез, который катился по ее щекам и проливался на старенький диван.
- Я... хотела сказать вам... еще там, - девушка всхлипнула, - что это все... мисс Хилл...
Можно было продолжить, что ее новость не заинтересовала ни самого Генри, ни доктора, но Элис не стала: ей было достаточно того, что мисс Хилл была поймана и надежно заперта - именно так она расценила слова лейтенанта.
Девушка всхлипнула еще раз, прижимаясь лбом к спинке дивана. Она не хотела видеть никакого доктора, она хотела, чтобы этот бесконечный кошмар закончился так или иначе. И она ужасно боялась, что за легким прояснением, которое наступило сейчас, вновь грянет непогода – и даже еще более страшная, чем раньше. И только прикосновения Генри давали на это хоть какую-то надежду.
Присутствие доктора О'Флаерти заставило Элис собраться с духом – она уже достаточно пришла в себя, чтобы вспомнить о приличиях. Жаль, что найти платок не удалось, поэтому пришлось утирать слезы ладонями.
И как кошмарно она сейчас, должно быть, выглядит! Глаза покрасневшие и опухшие. Растрепанная, лохматая с темными угольными полосками на руках и, возможно, даже на лице (откуда?!). Платье мятое и настолько грязное, что нет никакой надежды его отстирать.
Но, утерев слезы, девушка все же собралась с силами и повернулась к лейтенанту и хирургу.
- Я не хочу оставаться здесь, - губы Элис дрогнули. Она и вправду хотела бежать из этого ужасного места, бежать как можно скорее и как можно дальше. – Но я не могу оставить леди Ребекку одну и вас. Я останусь. Тем более, если доктор дает такие рекомендации.
Девушка подняла руку, хватаясь за спинку дивана и, опираясь на вторую ладонь, попыталась сесть. Кружилась голова, мир вертелся перед глазами, но постепенно эти неприятные ощущения ослабевали. Миссис Кендал на мгновение закрыла глаза. Она никак не могла прекратить думать о случившемся.
- Как я и говорила: причиной столь многих смертей и несчастья стала любовь... бедная мисс Лэмб!

Элис, кое как устроившись полусидя, решила ничего не отвечать доктору О'Флаерти: может быть он понимал в случившемся гораздо больше нее, а, быть может, не понимал ничего. Во всяком случае как может он высказывать свои суждения так уверенно, если ничего не замечал, ничего не понимал... и интересно: будет ли он тяготиться тем, что стал причиной смерти нескольких хороших, добрых сестер милосердия?
- Доброй ночи, доктор.
Элис посмотрела в окно, где небо уже темнело: она и не заметила как наступил вечер. Нужно найти Селима и дать ему указания. А еще они так и не заплатили за осликов.
А ведь она вправду считала, что умерла – и похоронена. Какое ужасное, страшное чувство: осознавать, что лежишь в гробу, закопанным глубоко под землей... от одной мысли о этом тело вновь охватывала дрожь и становилось невероятно страшно. И хотелось плакать.
Она – и храбра? Хотя, учитывая тот факт, что выглядела она сейчас ужасно, то и храбрость ее была подобна внешнему виду.
- Вовсе нет, - выдавила из себя девушка. – Мне очень… очень страшно.
Ее ладонь коснулась лица Генри – и Элис показалось, что лейтенант пышит жаром. Ну, еще бы! Он, серьезно больной, столько времени сегодня провел на ногах! И сейчас сидел на холодном полу одетый так легко! Хотя, возможно, она сама столь продрогла, что любая кроха тепла казалась ей горячей, словно пламя.
Но это было то тепло, которое вернуло ее к жизни – это девушка тоже помнила. И ей вдруг так страстно захотелось взять еще чуточку этого тепла, согреться в объятиях Генри. Чтобы он просто обнял ее – и защитил, закрыл ото всех, отогнал любую опасность.
- Вы... вы не сядете рядом? – неуверенно попросила Элис, сжимая ладонь мужчины.
Хоть ненадолго. А потом она отпустит его отдыхать – лейтенанту это тоже нужно. И он не может провести здесь, на полу или на стуле, всю ночь – девушка отлично это понимала.

Генри действовал робко и осторожно – совсем не так, как в «Папоротниках». И Элис сама прильнула к груди лейтенанта, прижимаясь к нему в поисках защиты, тепла и уюта. Она положила голову ему на плечо, а одну ладонь – на грудь, нервно теребя рубашку.
Она не могла не думать о случившемся - это просто было выше ее сил. Но рядом с Генри было спокойнее. И, может быть, если они просидят так всю ночь, то все ужасны обратятся лишь в страшный сон, станут далеким и нереальным миражом?
- Трубочиста? – Элис подняла голову, глянула в глаза лейтенанту.
Он любит ее.
Это прозвучало так просто, так естественно. Так искренне.
Любит. Хотя Элис, и она это знает, без конца огорчает мужа, заставляя сердиться – вспомнить хотя бы их пребывание в «Папоротниках»! Ни один день без ссоры не обходился! А какое кошмарное расставание у них было?
И у нее даже не было приданного - ну никакого толку!
А все равно – любит.
Девушка так пристально посмотрела в лицо Генри, как, наверное, не смотрела еще никогда. Она пыталась найти ответ в его глазах, в крохотных морщинках усталости, что собрались в уголках губ.
- Почему? – тихо, едва слышно спросила она. - За что вы любите меня? Почему вы.. почему вы женились на мне? Я ведь знаю, что приношу вам только неприятности и вгоняю в лишние расходы.
Наверное в любой другой момент Элис не решилась бы задать эти вопросы, что мучили ее уже давно. Но сейчас, еще не восстановив свое душевное равновесие, она просто говорила о том, о чем думала.
- И я все время огорчаю вас и та ужасная дуэль с баронетом, когда вы чуть не умерли.. и уехали вы столь поспешно, что с дядей не успели провести время...  и были ранены здесь и эта пневмония… - девушка медленно покачала головой и по щеке ее пробежала одинокая слезинка. – Я не переживу, если с вами что-то случится, Генри.

Просто случилось...
Элис несколько раз повторила про себя эти слова, обдумывая их.
Просто случилось.
Наверное, это был самый лучший ответ, который Генри мог дать. И девушка была благодарна, что сейчас он не стал говорить о красоте или упоминать ее ум и храбрость – это все было приятно, но  в другой ситуации. А любить… наверное так и надо – просто. За то, что другой человек есть и что вам хорошо рядом. Вот как ей сейчас хорошо рядом с Генри.
Ну а она? Зачем на самом деле она сюда приехала? Почему решение было принято в один момент – и она не сомневалась в нем? Готова была пойти против воли мистера Кендала, готова была на все, только бы добраться этого места, столь неподходящего для женщины...
Элис хотела рассказать Генри, поделиться с ним своими чувствами, но открывшаяся дверь разрушила эту, так и не начавшуюся, попытку. Девушка дернулась, отстраняясь от мужа, испытывая неловкость и стыд, что их застали в столь неприличном виде. Генри едва одет, сидит без халата, и она, чумазая в ужасном платье, с ногами забралась на диван – и вдобавок они обнимаются столь, столь...
Можно было бы попробовать пригладить волосы, но миссис Кендал понимала, что это все бесполезно. И нужно было умыться. Но, говоря откровенно, она совершенно не хотела этим заниматься. Если Генри устраивает жена-трубочист, то и ей этого достаточно. С другой стороны, все в этом мире держится на мнении общества, перед которым никак нельзя ударить в грязь лицом, что бы вокруг не происходило и как бы плохо и хорошо тебе ни было.
Ах, как хотелось бы оказаться в таком месте, где они с Генри были бы только и больше никого вокруг!
- Благодарю вас, мисс Найтингейл. Чашка чая – это именно то, что сейчас нужно, - Элис провела дрожащими ладонями по лицу, отводя в сторону пряди волос. Какие у нее грязные руки!
- И прошу прощения за мой вид. Боюсь, я еще не достаточно пришла в себя после всего случившегося. 
Взгляд девушки остановился на чайничке и она вздрогнула, вспомнив к каким страшным последствиям привело их последнее с леди Ребекой чаепитие.
- Этот... я прошу прощения, этот чай  - не тот, что заваривала мисс Хилл? – под конец голос Элис звучал совсем тихо.

Элис обхватила себя руками, мысленно повторяя, что бояться здесь ей нечего. И разумом она понимала, что мисс Хилл больше не причинит никому вреда, а мисс Найтингейл может предлагать только самый лучший чай, но все равно в душе волной поднимался неконтролируемый страх.
- Простите, - пробормотала Элис. – Я вовсе не хотела высказывать вам свое недоверие.
Собравшись с силами миссис Кендал, спустив ноги на пол, приняла позу более достойную, разгладила мятую и грязную юбку, после чего неуверенно поднялась на ноги. Во всем теле была слабость, ноги казались мягкими, сделанными из тряпок, как у куклы. Но все же сил было достаточно, чтобы сделать несколько шагов к письменному столику и опуститься на стул.
Чашка так приятно согревала ладони, что Элис остро почувствовала как ей необходимо принять горячую ванную, переодеться в чистое и лечь в теплую кровать под мягкое одеяло. Ну или хотя бы устроиться на лежанке, которая заменяла у них в доме нормальную кровать. Холодные стены и сырые простыни госпиталя вряд ли пойдут ей на пользу и позволят нормально отдохнуть. Так что в словах сестры милосердия было много правды.
- Не уверена, что могу оставить леди Ребекку в том состоянии, в котором она находится сейчас, - вздохнула девушка. Она помедлила миг, а потом сделала глоток из чашки: чай оказался совершенно нормальным, даже больше того – восхитительным. Но мысли Элис были заняты другим. – Да и, к тому же, на улице уже ночь. Не представляю как я доберусь обратно. Даже если я найду Селима и своего ослика или Шахаб-бея, но ехать в темноте одной..
Миссис Кендал повела плечами: в другое время она, быть может, и решилась отправиться в ночь, но не после всего пережитого сегодня – слишком страшно ей было.
- Боюсь, что мне придется стеснить вас на одну ночь, мисс Найтингейл, - Элис виновато улыбнулась, вновь отпивая глоток чая, который приятным теплом разбегался по телу.

Элис, подняв взгляд от чашки, с удивлением посмотрела на Генри. Отчего-то ей в голову сразу и не пришло, что он может поехать вместе с ней – ведь доктор отпустил лейтенанта!
Но как она сможет позаботиться о больном пневмонией, если едва может позаботиться о себе? Этот жуткий кашель Генри – прямо как сейчас, и наверняка жар и лихорадка, которая может вернуться в любой момент! В такие моменты она обязана сидеть около его постели и заботиться о муже, но сил на подобное просто не было.
С другой стороны, уж лучше Генри будет спать в теплом и уютном доме, чем здесь. А Перкинс присмотрит за лейтенантом - в этом сомневаться не приходилось.
- Мисс Найтингейл, если вы позаботитесь о леди Ребекке, то я буду очень вам благодарна. Мне... мне и вправду нужно отдохнуть: сегодня слишком многое произошло, - Элис допила чай и отставила чашку. – Я крайне признательна вам за внимание и заботу. И примите еще раз мои соболезнования по поводу мисс Лэмб.

- Вы очень добры, - в который раз заметила Элис, провожая сестру милосердия взглядом. Она вздохнула устало и тут же удивленно и немного смущенно улыбнулась, когда Генри столь пылко заключил ее в объятия. Наверное, она не совсем понимала причины радости лейтенанта. Как и не понимала его желания вернуться обратно в госпиталь.
- Почему? – удивленно спросила Элис. Брови ее сошлись к переносице, появилась небольшая «задумчивая» морщинка. Девушка пыталась что-то сообразить, но никак не могла. – Зачем вы хотите вернуться сюда? Нет-нет, не отвечайте, это не важно – вы останетесь в доме. Доктор отпустил, разрешил мне сегодня забрать вас домой. И на мужской половине дома уже все готово. Там, правда все не так, как в Англии, да и дом – турецкий, но все равно там гораздо уютнее, чем в госпитале. Прошу вас, пообещайте, что останетесь! Так и мне будет спокойнее: знать, что дом под вашей зашитой.
Элис подняла голову, заглядывая в лицо лейтенанту. Она очень хотела, чтобы он согласился с ней. Потому что если он не сможет пообещать, что останется в домике, то и она сейчас никуда не поедет.

Элис была рада, что им не пришлось, как это бывало раньше, спорить и что Генри сразу согласился. Девушка слабо улыбнулась.
- Боюсь, что у нас с леди Ребеккой было слишком мало времени, чтобы устроить все достойно. Мы даже не успели нанять кухарку. Но завтра я займусь всеми этими делами.
Девушка поднялась на ноги: чай удивительным образом придал ей сил, пусть Элис и догадывалась, что это ненадолго. И, хотя в теле и была слабость, она могла дойти до выхода без опасений, что ноги подкосятся. И все-таки жаль, что она не может привести себя в порядок: здесь даже не было зеркальца! Ужасно стыдно!
Элис, как могла, пригладила волосы руками и, помедлив мгновение, взяла Генри под руку: не дело, конечно, лишний раз утомлять больного, но девушке это сейчас было необходимо – чувствовать надежную защиту.
- Пойдемте? Чем быстрее мы отсюда едем, тем лучше, - вздохнула девушка.
В коридорах госпиталя было так же угрюмо, как и днем, а ночь сделала эти стены еще более жуткими, где каждый случайный стон, разрезающий тишину, казался исполненным невыносимого мучения. Элис прижималась к Генри, молчаливо радуясь тому, что он рядом.

Элис успела даже пожалеть, что они приняли решение уехать из госпиталя сейчас: очень уж холодно было на улице! И бедному Генри, больному пневмонией, это было наверняка категорически противопоказано! Сырой холодный воздух – что может быть хуже! А у Элис даже не было ничего, чтобы укрыть больного лейтенанта. Когда они ехали забирать Генри утром, то взяли с собой одеяла, но кто знает где они были теперь. Всю дорогу девушка молчала, чувствуя свою вину и понимая, что она недостаточно позаботилась о муже. Она даже не могла поделиться с ним своим теплом, потому что вся продрогла.
Наверное, если бы не Перкинс, то их возвращение в дом было бы и вовсе похоже на похоронную процессию. И к счастью, Элис удалось указать верное направление, не запутаться в улочках и домиках, так что вскоре они были на месте.
- Благодарю вас, Джанет, - кивнула миссис Кендал, когда они оказались внутри. – Вы очень внимательны.
Можно было бы спросить найдется ли горячая вода и для лейтенанта, но ответ на этот вопрос был очевиден: Джанет наверняка готовила и ванную для леди Ребекки, так что пара ведер кипятка наверняка стоят на кухне.
Перкинс, явно довольный предстоящим ужином, удалился в сопровождении Джанет, а Элис повернулась к Генри, глядя на него с тревогой. Она хотела наконец сбросить все с себя и погрузиться в горячую воду, но воспитание заставляло думать, прежде всего, о других.
- Как вы себя чувствуете? На улице было так холодно и сыро! Может быть вам нужно выпить глоточек виски.. ах, я даже не знаю есть ли здесь виски! Впрочем, вам было прописано кобылье молоко. Мне позвать Джанет и узнать привезли ли его?

Элис не понимала что произошло, но отчего-то вдруг ощутила неловкость. Что-то неуловимо изменилось, стило им только переступить порог дома. В госпитале было сложно – из-за ситуации, но, вместе с тем, ей было просто и легко находиться рядом с Генри. А сейчас она как будто блуждала в потемках и не знала что сказать и ответить.
-  Да, - девушка кивнула, обхватывая себя руками. – Да, конечно, я не против: ужин – это замечательная идея. Только здесь нет стульев, одни подушки...
Элис на мгновение осеклась. Картины пережитого ужаса перемешивались с воспоминаниями, которые возникали в голове так невовремя: «Папоротники», комната с подушками, кальян и белесый дым, поднимающийся к потолку. Генри был тогда крайне смел и...
- Но это не помещает нам поужинать, - неловко, повторяясь, закончила миссис Кендал, тяжело вздохнув.
Принести платье и остальное? Как странно! Но, впрочем, она устала думать о том, что удобно, а что – нет, что правильно, а что просто непривычно. Лейтенант был так заботлив по отношению к ней, что еще одна услуга с его стороны наверянка будет таким же милым знаком внимания, как и прочие поступки.
- Я была бы вам очень благодарна, - девушка кивнула и улыбнулась, чуть приподняв уголки губ. -Моя комната находится в этой стороне. В той комнате, - Элис указала направление, - мы с леди Ребеккой завтракали. А мужская половина находится дальше.
Конечно, в обычной ситуации, следовало пройти и показать Генри расположение всех комнат, но сейчас ситуация явно было нетипичной.   
- Я.. я пойду пока вода не остыла.

Какое наслаждение было погрузиться в теплую воду, что еще не успела остынуть! Только сейчас Элис поняла как продрогла: сил душевных у нее явно не хватало, чтобы согреть тело. Но горячая ванна должна была исправить эту неприятность.
Сладостная истома прокатилась волной по телу, Элис расслабилась, откинув голову на край ванной и позволяя тонкой нижней сорочке чуть колыхаться в воде.
Самое время было задаться вопросом: за что все это ей? Да, Элис знала, что совсем не идеальна, что, из-за своего характера, она – не та жена, о которой может мечтать каждый мужчина. Но почему с ней происходят все эти ужасные вещи? Только она попробует немного радости и счастья в жизни, как вновь происходит нечто ужасное!
А ведь самое тяжелое еще впереди: им нужно победить болезнь Генри. Пневмония. Звучит как приговор. Элис закрыла лицо мокрыми ладонями, чувствуя, что слезы вновь побежали по щекам.
Нет, она не переживет, если случится еще что-то. Если с лейтенантом произойдет самое ужасное.
Она просто не сможет вернуться в «Папоротники», не сможет привезти весть о смерти.
Девушка всхлипнула, вытирая мокрые дорожки и брызгая в лицо водой.
Прочь плохие мысли! Нужно думать о хорошем! Сегодня, здесь и сейчас, она может порадовать Генри – как и велел доктор,; и будет его радовать.
Миссис Кендал взяла душистый кусок мыла, тряпочку, которой следовало умываться, и принялась стирать угольные следы. Вновь задумавшись она, дюйм за дюймом, проходилась по коже: пробежалась по лицу, спустилась к шее. Откинув в сторону рукавчик сорочки, коснулась груди, замерла на мгновение, чувствуя как бьется ее сердце.
А она ведь, кажется, так и не поблагодарила Генри за спасение. Она толком даже не знает, что произошло.
Элис выпрямилась и села, приподняв подол сорочки и кончиками пальцев одной ноги опираясь о бортик ванной – так удобнее было касаться бедер нежным кусочком мыла, которое плавно скользило вперед, быстро оббегало колено и устремлялось к ступне. Затем еще и еще раз, после чего нужно пройтись тряпочкой, стирая не столько грязь, сколько запах госпиталя.

Элис вздрогнула, когда открылась дверь, и тут же нырнула в ванную, погружаясь в воду почти по самые глаза. Она вспомнила, что лейтенант обещал принести ей одежду, но только в тот миг, когда скрипнула дверь, она вдруг поняла, что они не договорились: где он оставит эти самые вещи. Войдет прямо сюда? Но ведь она совершенно раздета и... и это неприлично!
Но оказалось, что это Джанет с одеждой в руках и Элис, то ли огорченно, то ли с облегчением вздохнула, вновь приподнимаясь.
- Вы очень вовремя, Джанет, я уже закончила.
Горничная, отложив одежду, деловито встряхнула полотенце, походившее на простыню, распрямляя его и подавая Элис. Она помогла миссис Кендал освободиться от мокрой сорочки, которую бросила тут же на спинку стула, явно собираясь убрать позже, и принялась вытирать девушку.
- Джанет, кобылье молоко привезли? – Элис передернула плечами: после теплой ванной на воздухе казалось холодно и по коже бежали мурашки.
- Привозили, да, - кивнула женщина. – Я его на холод поставила, чтобы не испортилось.
- Нужно будет достать и согреть пару кружек для лейтенанта Кендала.
Джанет кивнула, накидывая на девушку чистую кружевную сорочку и протягивая платье.
- А чулки? А панталоны? – удивилась Элис.
- Это все, что мне передал лейтенант Кендал, - невозмутимо заметила горничная.
- О! – протянула девушка, мучительно краснея. Она вдруг поняла, что Генри заглядывал в шкаф и видел ее нижнее белье. Даже если не решился взять, но видел!
Молча она позволила одеть на себя платье и расправить все складки. В чистой одежде Элис, определенно, чувствовала себя гораздо более уверенно и спокойно, как и говорила мисс Найтингейл.
Нужно было еще высушить волосы и собрать их в прическу – не самую сложную, но изящную. Например, как носит королева Виктория. Но для этого нужно было зеркало, которое находилось в комнате девушки.
- Джанет, прошу вас, помогите мне с прической.
Миссис Кендал, еще раз проведя ладонями по платью, направилась к выходу.