Элис вздрогнула, когда раздался глухой грохот ведра. Она не могла справиться с собой – и подглядывала тайком за происходящим. Целиком происходящее не видела, но и того, что увидела – хватало более чем.
И цинизм… какой цинизм звучал в голосах доктора и санитара! Какая обыденность, ставшая для них частью жизни. Словно безразличие.
Нет, конечно, они делали свою работу. Наверное, даже хорошо – рекомендации мисс Найтингейл дорогого стоили. Но все-таки здесь не хватало сочувствуя и чего-то незримого, но такого важного для последующего исцеления.
Странное состояние, охватившее Элис, никуда не девалось. Она медленно отпустила капрала, глянула в его бледное лицо и решила, что обязательно навестит несчастного. Молча подошла к доктору и принялась лить воду ему на руки, глядя как в таз стекают розовые струйки. Руки ее дрожали – дрожал и кувшин.
Нужно было, обязательно нужно было подумать о чем-то другом. Поговорить на другую тему.
- Вы все-таки решили отпустить лейтенанта Кендала? – тихо поинтересовалась девушка, следуя за доктором о O’Флаерти.

Элис прошла в комнату следом за доктором О’Флаерти. Присесть он ее не приглашал, но после всего пережитого ноги у девушки были слабы, поэтому она опустилась на стул. Перед глазами все еще была операционная, а на словах доктора приходилось сосредотачиваться, чтобы понять о чем он говорит.
- Самое главное для меня: чтобы лейтенант Кендал выздоровел, - заметила Элис, глядя на врача. – Если вы считаете, что ему лучше оставаться в этих... этих условиях, то я не буду спорить. 
Миссис Кендал в очередной раз глубоко вздохнула, наблюдая как доктор отмеряет напиток. Награду? Это – награда для нее? Девушка покачала головой, собираясь с мыслями. Сказанные О’Флаерти слова были первой положительной ее оценкой за эти два дня. Возможно это означало, что она действительно сделала что-то полезное? А затем Элис встрепенулась, стоило только разговору перейти к  несчастной, уже покойной сестре милосердия.
Говорить или нет? Но доктор все равно узнает об этом: если не сейчас, то чуть позже. Вряд ли мисс Найтингейл, прося миссис Кендал молчать, имела в виду скрывать правду о неизбежном от доктора О’Флаерти.
- Мисс Лэмб скончалась сразу после вашего ухода, - сухо сообщила девушка, но взгляд ее, впервые за время после операции, стал внимательным. Она глядела на лицо мужчины, пытаясь понять какой эффект произведет на него эта новость.  – Мне очень жаль сообщать вам эту новость.

Такой реакции Элис точно не ожидала. Брызги из разбившейся бутылки долетели до ее платья, украсив подол мокрыми точками-пятнами.
Элис с тревогой посмотрела на доктора – почему-то на миг ей показалось, что ему стало дурно. Девушка медленно встала на ноги и сделала небольшой шаг к О’Флаерти, вновь пробормотав:
- Мне очень жаль… - только в этот раз в голосе ее было больше сочувствия. Миссис Кендал вздрогнула, когда стакан в руках мужчины разлетелся осколками.
Может быть доктор О’Флаерти даже любил мисс Лэмб? Тайно.
- Я понимаю ваши чувства, - Элис лихорадочно заозиралась, но единственное, что попалось ей на глаза – полотенце, которое она и прижала к руке О’Флаерти, в надежде остановить кровь. Жутко или страшно ей не было. Голова от происходящего шла кругом. – Где мне найти бинты?
Не дожидаясь ответа, она принялась открывать дверцы шкафчика, где и наткнулась на рулоны бинтов: чисты и почти хрустящие от свежести.
Злой умысел? Неужели кто-то и вправду убивает женщин? Зачем? Почему? Разве не достаточно смертей на поле боя? К чему рыть могилы для тех, кто несет больным и раненным свет и надежду?
- Но кто может желать сестрам милосердия зла? – негромко спросила Элис, занимаясь ладонью доктора. – Столь самоотверженным и храбрым женщинам.
А в голове прозвучал голос мисс Хилл, которая так яростно бросала обвинения в сторону доктора О’Флаерти. Складывалось впечатление, будто у него одного была причина.
И она находилась с этим человеком наедине. Взгляд на мгновение коснулся лица мужчины.
Но, нет, нет! Мгновение назад он казался таким расстроенным!
- Это невозможно, - и неизвестно еще к чему относилась эта фраза: то ли к сказанному девушкой ранее, то ли к ее собственным мыслям.

Элис старалась забинтовать пораненную ладонь как можно более аккуратно, но, в то же время, достаточно плотно. Нельзя сказать, чтобы у нее был такой богатый опыт в сестринском деле, скорее – наоборот, но она старалась сделать все на достойном уровне.
Опять доктор говорит – Харриет, а не мисс Лэмб.
Вероятно в чем-то мисс Хилл все же была права. Ведь и мисс Найтингейл, если вспоминать ее слова, интонации, скорее подтверждала, что в госпитале между мужчиной и женщинами творится... нечто.
Но связано ли это со странной смертью сестры милосердия или нет?
- Доктор, вы говорите о том, что кто-то злонамеренно подсыпал яд в ваше лекарство? – не сдержала своего удивления миссис Кендал, хотя ее никто не приглашал принять участие в этих размышлениях. – Или в еду? Но для этого нужно испытывать настоящую ненависть! Должна быть какая-то причина.. нет, в это не верится. Может ли это быть просто трагической случайностью?

Элис понимала одно: все каким-то образом вертелось вокруг доктора О’Флаерти. Был он виноват или нет, но все это было связано именно с ним – и в нем находится разгадка. Девушка не могла сейчас сообразить почему, да и, возможно, не должна была думать об этом – все-таки не ее это дело. Но ей необходима была пища для размышлений, чтобы в голове не оставалось места для боли, грязи и крови, которые она видела в госпитале.
- Спасибо, доктор О’Флаерти. Вы очень добры.
Но миссис Кендал, получив комплимент, совершенно не ожидала, что за ним последует поцелуй в висок. Элис оторопела от такой наглости, такого вопиюще бесстыдного поведения. Она охнула, отшатываясь назад, с возмущением и испугом глядя на мужчину. Рука сама взлетела наверх, отвешивая О’Флаерти звонкую пощечину.
Как он посмел поцеловать ее! Притронуться! Даже муж не...
Миссис Кендал резко развернулась, собираясь выбежать из комнаты, сделала два шага и замерла, потому что в дверях, похожий на призрака, стоял Генри. Бледный, измученный – девушка в первое мгновение и вовсе подумала, что он ей мерещится. Но, нет, он был настоящим.
- Генри… - Элис сделала один не очень уверенный шаг к лейтенанту, а затем – стремительно бросилась вперед, прижимаясь к его груди то ли в поисках защиты, то ли сама желая защитить и поддержать больного, что так неразумно поднялся на ноги. – Зачем вы встали, Генри!

Элис сердито и недовольно смотрела на доктора, который даже не подумал извиняться. Ну что за невыносимый человек! Он еще и мнение свое постоянно менял: то не разрешал забрать лейтенанта домой, то разрешал. Элис уже совсем ничего не понимала!
Но она только недовольно качнула головой и отвернулась, вновь глядя на мужа.
- Генри! О, Генри, вам не следовало вставать с кровати! Вам нельзя сейчас ходить! Тем более по этим холодным, промозглым коридорам! – она не помнила, чтобы обещала быстро вернуться. То есть поначалу обещала – когда лейтенант не отпустил ее, но потом, когда уходила, уже не обещала. Все было очень запутанно.
Еще и мисс Хилл, возникшая из неоткуда словно призрак. И какой у нее был взгляд – недовольный, и голос – сердитый, чуть ли не злобный.
Мисс Хилл вела себя очень странно.
Элис почему-то вспомнилось как вчера женщина развязывала фартук доктору и долго не размыкала рук. И с какой страстью, убежденностью она говорила сегодня о отношениях доктора О’Флаерти с другими сестрами милосердия и убеждала всех в его виновности.
И вот теперь...
- Передайте мисс Найтингейл, что я приду к ней тут же, как провожу лейтенанта Кендала! – крикнула вслед сестре милосердия девушка. – Пойдемте, Генри, я отведу вас обратно в палату. И сегодня мы уедем отсюда, раз доктор дал на то разрешение.
Миссис Кендал подхватила лейтенанта под руку, чтобы он мог опираться на ее плечо, и чтобы у нее была возможность подхватить его, если мужчине будет дурно. А, впрочем, наивно было рассчитывать, что она удержит Генри, пусть даже в его нынешнем состоянии. 
Элис очень устала. Не физически, но морально, и все пережитое, неизбежно, влияло на ее силы и отражалось на лице. Наверное, взгляни девушка сейчас в зеркало, и увидела бы бледное, осунувшееся лицо – душевные переживания никого не красят. Наверняка и прическа растрепана. А уж о платье лучше вовсе не думать.

Элис не знала, что сказать Генри, когда вокруг так много посторонних людей, поэтому всю дорогу до госпитальной палаты она молчала.
Шли они неторопливо, даже медленно. Разумеется, Элис могла шагать куда как быстрее, но лейтенант явно был на это не способен. В какой-то момент девушке даже показалось, что он уже и вовсе без сил – таким уставшим и изможденным он выглядел. Болезнь пожирала его и от осознания этого было невыносимо больно. Элис хотелось обнять Генри, поцеловать в висок и пообещать, что все будет хорошо. Что он наберется сил в небольшом домике на берегу Босфора, что опять будет похож на себя прежнего: сильного и полного энергии. Только нужно немного времени.
Но пока что миссис Кендал молчала и могла помочь только в одном:  быть опорой своему мужу. И эту роль она крайне неохотного уступила Перкинсу, хотя, признаться честно, даже немного устала поддерживать лейтенанта. Проскользнуть в палату незаметно ей не удалось: леди Ребекка тут же, в своей привычной шумной манере, ужаснулась ее виду.
- Не стоит беспокойства, - сказала Элис, чуть улыбнувшись даме, хотя улыбка эта и вышла измученной. – Просто я немного устала. Ничего страшного.
Она подхватила край скомканного одеяла, довольно старого и с одной стороны покрытого неотстирываемыми пятнами, и принялась заботливо поправлять его. Генри, в этом не приходилось сомневаться, конечно ужасно замерз, гуляя по госпиталю, а в его состоянии это было очень опасно.
Обуза? Навещать раз в неделю? Ради этого она проделала такой путь: чтобы шесть дней в неделю сидеть, глядя в окошко? Но глухая обида Элис, возникшая было в груди, растворилась под яростными словами леди Ребекки и майора Фицпатрика. И как-то так само получалось, что миссис Кендал, вместо того, чтобы пожурить мужа за его предложение, встала на его же сторону.
- Прошу вас... лейтенант Кендал высказывает исключительно заботу о моем благополучии, - мягко заметила Элис, надеявшаяся, что так оно и есть. И что Генри не хочет на самом деле отослать ее прочь, только чтобы не встречаться. Или чтобы он мог встречаться с местными сестрами милосердия – это ли не причина и дальше оставаться в госпитале?
Нет, глупости! Опять эти сущие глупости, что лезут в голову!
– Доктор О’Флаерти все же дал разрешение забрать Генри отсюда сегодня, - эта новость, в большей степени, предназначалась для ушей леди Ребекки. - Как только появится Селим, я отправлю его все организовать. Как хорошо, что мы взяли из дома теплые одеяла!  Впрочем, думаю, что нужно на всякий случай проконсультироваться и с доктором МакГригором.
Элис присела на край кровати, потянулась чуть поправляя сбившуюся подушку, а затем вновь принялась разглаживать одеяло. Ее пальцы коснулись ладони мужа, задержались на миг и побежали дальше, поправляя грубую ткань.
- Мне нужно будет сейчас ненадолго уйти: меня позвала к себе мисс Найтингейл. И, леди Ребекка, я хотела просить вас об одолжении: не позволяйте Генри вновь вставать и бродить по госпиталю. Я боюсь, что это может сказаться на его здоровье.

- Да, вы правы, конечно, - согласилась Элис с леди Ребеккой, которая могла быть резкой, могла быть доброй, но одно оставалось неизменным: она была мудра. А богатый жизненный опыт женщины заставлял прислушиваться к ее советам с особенным вниманием. Хотя последняя многозначительная фраза прозвучала довольно загадочно и непонятно.
Но чашка чая и вправду придаст ей сил. Может быть она перестанет думать о несчастном капрале, мисс Лэмб и гадком докторе О’Флаерти. Губы девушки дрогнули, но сейчас не время было для слез, нужно было держать себя в руках. И Элис чуть опустила голову, поднесла руку к лицу, словно поправляя прядь, и украдкой провела прохладной ладонью по горящим вискам. Когда миссис Кендал подняла голову, то она уже взяла себя в руки и слабо улыбалась.
- Благодарю вас, Перкинс, - девушка приняла горячую чашку и, осторожно придерживая ее кончиками пальцев, поднесла к губам. Но сделать глоток не успела. - Неужели? – удивилась Элис, чуть недоуменно глядя на тонкие струйки пара.
Страхолюдина (какое грубое слово!) - несомненно означало мисс Хилл, поступки которой были какими-то странными и нелогичными. То она высказывает, и в весьма прямолинейной форме, свое неудовольствие и даже неприязнь к Элис, то дает свой бренди, чтобы добавить его в чай.
Сердце вдруг подпрыгнуло в груди, забилось тревожно, беспокойно.  Миссис Кендал взволнованно посмотрела на леди Ребекку, испытывая непреодолимое желание выбить чашку у нее из рук. Ее собственная чашка выскользнула из рук, опрокинулась на платье, разливая чай, и скатилась на кровать Генри, но Элис и не заметила этого.
- Прошу вас, леди Ребекка! – девушка порывисто вскочила, протягивая руки к женщине, и понимая, что, возможно, поступает очень глупо. Глупее и не придумать. Как она потом будет объясняться? Но внутренние страхи толкали ее на это. – Не пейте больше. Отдайте мне чашку!

Элис подхватила чашку и дрожащими руками отставила ее в сторону. Чай выглядел как обычный чай, в нем не было ничего подозрительного.
И чего она всполошилась? Глупые домыслы впечатлительной девушки. Так стыдно теперь!
Но в голове ее размышления выглядели так логично! И отравление мисс Лэмб и непостоянное поведение мисс Хилл, которая явно была неравнодушна к доктору О’Флаерти.
Нет, конечно. С чего бы это она догадалась о том, что для других людей оставалось тайной. Уж мисс Найтингейл поняла бы все сразу! А в чашке либо бренди горчил, либо чайные листы, как и сказала леди Ребекка, хранились неправильно.
- Простите меня, - пробормотала Элис, чувствуя себя ужасно виноватой. Она прижала ладони к вискам и на мгновение зажмурилась. – Простите. Наверное мне и вправду необходим свежий воздух. Но мне на мгновение показалось, что...
Миссис Кендал покачала головой и открыла глаза. Правда смотреть в глаза окружающим она не могла – стыдно. От собственной глупости она готова была расплакаться. Впрочем, причин для слез у нее сегодня и без того было много.
- Я помогу вам, Перкинс, - тихо заметила она, только бы не сидеть, привлекая всеобщее внимание своим бездействием. – Но мы все равно не сможем уехать пока не появится Шахаб-бей и Селим.
А еще Элис буквально ощущала как на них смотрят все раненные, что находились в палате, без исключения. Еще бы! Такое событие в их скучной и монотонной жизни!

Элис, которая только начала помогать собирать вещи лейтенанта, вскинула голову, с ужасом глядя на леди Ребекку, которая в один миг изменилась, перестала походить на саму себя. У девушки перехватило дыхание и она испуганно замерла, но только на один миг. В следующую секунду с губ ее сорвалось:
- Отравлена!  - миссис Кендал прижала руки к груди и побледнела еще сильнее, хотя такое казалось почти невозможным.
Все-таки чай! Господи, она была права, но от осознания этой правоты легче не становилось.  И здесь она ничем не могла помочь, потому что не знала как. Что сделать? Как облегчить страдания леди? Это известно только доктору.
Опять.. буквально час назад она видела последние мгновения жизни мисс Лэмб, а сейчас то же самое происходило с леди Ребеккой, которая оказалась в этом кошмарном месте только исключительно из-за нее.
И она ничем не может помочь. Элис развернулась и, забыв чопорность и воспитание, бросилась прочь из палаты: она может привести сюда доктора. Один раненный поковылял за ним, но как долго он будет искать врача, как долго он будет бродить по палатам, заглядывать в каждую дверь? Вдвоем это будет вернее!
Доктор говорил про операции, но, быть может, он еще у себя в кабинете? Залечивает свои моральные и физические раны? Где искать?
Юбки развивались за Элис подобно флагу, прическа совсем растрепалась. Девушка, даже не думая стучать в дверь – не до того, ворвалась в кабинет. Слова начали слетать с ее губ даже еще раньше, прежде чем она убедилась, что О’Флаерти действительно находится внутри.
- Доктор О’Флаерти!! Леди Ребекку отравили! Скорее!

Элис оторопела на мгновение: слова доктора ошарашили ее. И вправду: отчего она решила, что отравление – злонамеренное? Просто ее домыслы!
Но ведь леди Ребкке стало плохо после того, как она выпила чая. Того самого чая, куда капнули бренди мисс Хилл!
Девушка решительно замотала головой: это было даже не столь важно сейчас, главное – привести доктора к леди Ребекке. Миссис Кендал даже, в чувствах, топнула ногой, чего с ней с самого детства никогда не бывало.
- Скорее же, прошу вас, умоляю! – девушка выскользнула в дверь, готовая бежать обратно и от нетерпения покачиваясь с мыска туфель на пятку. – Ей стало дурно после того, как она выпила чая с бренди – едва ли прошло пятнадцать минут! Пожалуйста, доктор О'Флаерти!
Голос Элис звучал жалобно и умоляюще.

Элис готова была стерпеть столь неприятный диагноз со стороны доктора и даже его прикосновения,  только бы он поторопился. И думать сейчас о себе она просто не имела права, ведь она обязана позаботиться о леди Ребекке и о Генри и все обо всех прочих вопросах. Но именно в этот момент  - о леди Ребекке! 
И ради нее нужно было собраться и четко ответить на все вопросы О'Флаерти – девушка понимала, что это может быть очень важно. Она, торопливо шагая вперед, глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
- Ах, доктор О'Флаерти, вы здесь вовсе не при чем! Леди Ребекка чувствовала себя хорошо и вела себя как обычно – деятельно и активно. Потом мы попили чай… в чай было добавлено бренди... нам сказали, что это бренди. Ровно тридцать капель. И где-то минут через десять-пятнадцать леди Ребекке стало внезапно худо. Она чудовищно застонала, лицо ее страшно исказилось.
Перед глазами так и встала эта картина – ужасная, пугающая. Как страшно: болезнь или яд внезапно, безжалостно скрутили такого живого и бодрого человека, поставили на грань смерти. А, быть может, леди Ребекка уже перешагнула эту грань. Навсегда.
- Знаете так.. зубы сжались и она ни слова не произнесла, рот искривился, глаза расширились и стали будто черными, - голос Элис дрожал. Уж точно нельзя было сказать, что все случившееся давалось ей легко, но она старалась держаться изо всех сил и вспоминала мельчайшие подробности. – И еще.. глаза дергались.. я не знаю.. во все стороны, лихорадочно. И она упала без сил. А потом… потом я побежала искать вас.

Элис не понимала что говорит доктор О’Флаерти, но его интонация ей не понравилось – в этом не крылось ничего хорошего. Возможно он по симптомам догадался что произошло с леди Ребеккой. Впрочем, если кого и нужно было спрашивать о причинах, то это мисс Хилл, которая уставилась на миссис Кендал так, будто и не чаяла ее уже встретить. Но мисс Хилл стремительно скрылась – не догонять же! А голова Элис была занята исключительно мыслями о леди Ребекке.
Она еще была жива. Но, Господи, как ужасно она выглядела! Какие муки претерпевала! Девушка бросилась к леди, но не знала как помочь, и обернулась, глядя на доктора О’Флаерти, словно ожидала от него какого-то чуда.
- Все, что скажете, доктор О’Флаерти! Только бы помочь!
Хотя миссис Кендал знать не знала, что такое гипертемия, но готова была действовать согласно инструкциям. Девушка торопливо отступила в сторону, уступая место мужчинам и бросила коротко:
- Перкинс, вам должно быть совестно!
Генри - тяжело больной, без сил, но помогал, потому что от его денщинка не было ровным счетом никакого толку. Элис и сама бы подхватила край одеяла, если бы могла предположить, что от ее усилий будет какой-то толк. Но она была женщиной – и ничем не могла помочь мужчинам. Разве вот что открывать и придерживать двери, чем миссис Кендал и занялась.

Смену носильщиков Элис заметила, но никак не прокомментировала, хотя, наверное, Генри, который оказался свободен, лучше было остаться в палате и прилечь обратно на кровать. Ведь Элис отлично помнила, как еще полчаса назад он тяжело опирался о ее руку, как медленно они шли. Хотя лейтенант держался, не подавая виду насколько ему худо.
Миссис Кендал придержала дверь, пропуская процессию, а затем бросилась в сторону сестринской. Она помнила крохотный лазарет, в котором задувал сквозняк, и стояла небольшая походная печка, едва дававшая тепло. Кроватей было две, так что леди Ребекку будет куда положить, но, говоря, откровенно, девушка надеялась, что мисс Лэмб уже унесли из комнаты – не хотелось бы сидеть рядом с остывающим телом бедняжки. Вряд ли это создаст позитивную обстановку для выздоровления.
- Осторожнее, прошу вас! – сорвалось с губ миссис Кендал, хотя она и понимала, что мужчины и так стараются, как могут.
Элис взялась за ручку двери, надеясь, что помещение окажется открытым: когда они уходили, то мисс Найтингейл, кажется, закрыла все замки. Или нет? В голове была такая путаница!