Рядом с Огилви просвистел какой-то длинный и, безусловно, тяжелый снаряд, и он отпрыгнул в сторону, повинуясь инстинкту. За его спиной раздался сдавленный вскрик гусыни и тут же смолк. Огилви со всех ног бросился к птице и увидел, что она лежит на земле, не подавая признаков жизни. Но когда он прижался ухом к ее шее, то с облегчением почувствовал биение пульса.
- Что вы творите, а? – гневно вопросил он сестру Стоун, кипя от негодования. – Старая карга – наш единственный шанс выбраться с этого проклятущего острова, а вы чуть ей башку не снесли своей метлой! Сейчас она очнется и превратит меня в земляного червяка, а вас – в жабу!
Из дольмена, привлеченный шумом, выглянул великан. Огилви он видеть не мог, - хирург был слишком мал ростом, да и темно было вокруг, - но серую гусыню сразу же заметил.
- Гусь, да какой жирный! – радостно пророкотал он и вышел из дольмена наружу. – Вот это удача так удача! Лиззи, радость моя, тащи гуся в дом, - его ощипать надобно.
- Не-ет! – взвыл Огилви, пытаясь закрыть гусыню своим тщедушным телом. – Это не гусь, чурбан! Это моя троюродная тетка, - великая колдунья! И если с нее упадет хотя бы одно перо, она от твоего дольмена камня на камне не оставит!
- А ты кто такой? – недоуменным голосом промолвил великан, нагибаясь к земле и пытаясь рассмотреть мелочь, которая посмела ему угрожать. 
- А я – младший брат твоей невесты! – заявил Огилви.
- Бра-ат? – еще больше изумился великан. – Лиззи о братьях даже не упоминала! Ну ладно, брат, милости просим к нашему семейному очагу. А тетку я все же занесу внутрь, - в тепле она быстрее оклемается.
Великан бережно поднял гусыню с земли и понес в пещеру, а Огилви остался стоять рядом с сестрой Стоун, разглядывая мысок ее башмака и удивляясь его громадным размерам. А у малюток-фэйри были такие крохотные ножки,  что он мог взять обе ступни любой из них в свои ладони, несмотря на то, что и сам теперь больше напоминал мальчика-с-пальчик, а не мужчину тридцати пяти лет от роду.
- Я знаю место, где цветет папоротник, - помолчав, сообщил он сестре. – Но возможно, он вам и не понадобится. Зато понадобятся чистая теплая вода и бинты.

[status]Настоящий шотландец[/status]

- Могли бы и на руках отнести своего младшего братца! - крикнул Огилви в спину удалявшейся сестры Стоун.
К счастью, до входа в дольмен было не так уж и далеко - по меркам обычных людей, - но все же у него этот путь занял вчетверо больше времени, чем у сестры Стоун.
Войдя в пещеру, Огилви огляделся и вынужден был признать, что в ней царил образцовый порядок. Гусыня лежала на травяном коврике у очага, но по-прежнему не подавала признаков жизни.
- Итак, - начал Огилви, решив сразу взять быка за рога и не вести пустопорожние разговоры, а объяснить, что к чему. Обращался он к великану, уповая, что тот, несмотря на свое явное скудоумие, скорее поймет его, как мужчина - мужчину.- Моей тетке требуется срочная операция: я, как лекарь по роду занятий,  должен вырезать ей воспалившуюся шишку под гузкой. Сейчас самый удобный момент: она без сознания и не почувствует боли. Мне нужна горячая вода и помощь вашей невесты, которая по стечению обстоятельств является также и моей сестрой. А вы, господин Мурдо, будете держать гусыню, то есть больную, в своих сильных руках, чтобы не дергалась во время операции, - в противном случае мне придется ее связать, что она, будучи в сознании, никогда бы не одобрила. Все ясно? Приступаем!
- Ясно, - ошеломленно подтвердил великан и сел у огня, положив гусыню между своих огромных, как колонны, ног.
Огилви засучил рукава, и снизу вверх посмотрел на сестру Стоун. Чувствовал он себя прекрасно, как будто находился не в полутемном, пропахшем дохлой рыбой и дымом дольмене, в анатомическом театре госпиталя Королевского колледжа и собирался провести очередную показательную операцию.
- Воду, сестра! -  твердым голосом приказал он. - Нужно самым тщательным образом обмыть место, которое я буду оперировать: уверен, что к нему прилипла куча птичьего гуано. И не вздумайте возражать! Кстати, вам известно, что гуано - ценное сельскохозяйственное удобрение и что в Конгрессе Соединенных Штатов Америки обсуждается закон Закон о гуановых островах*, который позволит  гражданам этой страны завладевать островами с залежами гуано, расположенными в Тихом океане?

*принят Конгрессом США 18 августа 1856 года, то есть на три месяца позже описываемых в эпизоде событий. Но его обсуждение началось еще в 1855 году и могло стать известным Огилви из газет

- Ах вот как вы заговорили, сестра! – возмущенно воскликнул хирург. – Небось  в госпитале  были как шёлковая, а здесь что себе позволяете? Я не могу пачкать руки гуано перед операцией, и вам это прекрасно известно, дипломированная вы моя.
Великан, крепко державший гусыню, изумленно таращился на свою невесту и ее брата-лекаря. – Смысл большей части их перепалки от него явно ускользал, однако выражения их лиц и раздражение, звучавшее в голосах, не оставляли сомнений, что эти двое готовы наброситься друг на друга с кулаками, несмотря на то, что находились в разных весовых категориях и принадлежали к разному полу.
- Да  что ж вы всё лаетесь да собачитесь, как неродные! – наконец не выдержал он. – Гузку подтереть – великое дело! Во, учитесь!
Великан вытер гузку гусыни пучком травы, плеснул на нее горячей водой из котелка, который поставила на пол сестра Стоун, и насухо вытер травой.
- Лепота! –  протянул он, любуясь плодами своих усилий. – Готово, брат-лекарь, лечи старушку! А ты, Лизунчик, помогай брату, не ленись!
Огилви выгнул бровь и метнул на сестру Стоун насмешливый взгляд, который она вряд ли могла заметить, так как возвышалась над ним, как колокольня над домишком причетника.
- Спасибо, дорогой зять, - поклонился он Дростану Мурдо, сдергивая с головы  берет с помпоном, поскольку и вправду был ему благодарен за то, что тот взял на себя всю грязную работу. – А сестрица моя мне больше не понадобится: и без нее справлюсь, не впервой. Ты, главное, крепко держи гусыню, не то очнется и превратит нас всех в камни.
Хирург раскрыл свой спорран и вытащил оттуда крошечный блестящий ланцет.
- Ну-с, приступим! - сказал он подступая к геморроидальной шишке размером с прибрежный валун и прикидывая, где сделать первый надрез.

Огилви лукавил: помощь сестры Стоун была ему необходима, как воздух. Сама по себе операция по удалению геморроидальной шишки была не сложной, однако учитывая малые размеры его самого и громадные –  шишки, проблема неимоверно усложнялась. Поначалу худшие его опасения оправдались: из-под ланцета густым потоком хлынула кровь. Скорее всего, хирургу пришлось бы отступить и смириться с тем, что в подобных условиях оперировать невозможно, если бы не Скун, о котором он и думать забыл. Подойдя к гусыне, кот начал слизывать кровь своим шершавым языком, размерами напоминавшим  придверный коврик, и делал это так мягко, но эффективно, что очень скоро хирург снова смог продолжить  операцию. По-видимому, на этом острове даже кошачья слюна приобрела целебные свойства: на глазах у изумленного Огилви разрезы, нанесенные его скальпелем, затянулись, как по волшебству, так что ему не пришлось умолять сестру Стоун принести  ему иглу и суровую нить, чтобы зашить рану. Закончив, хирург вытер ланцет о тартан и отступил на шаг, любуясь результатом.
- Вот! – воскликнул он. – Вот какие чудеса творит мужская солидарность! Спасибо, мистер Мурдо, спасибо дорогой Скун за вашу неоценимую помощь! А представьте, что было бы, если бы за дело взялись женщины.
- Да я ничем особо-то и не помог, - смущенно пробормотал великан, а Скун, лизнув напоследок гузку гусыни, к вящей досаде Огилви вернулся к сестре Стоун и начал подобострастно тереться о ее ноги.
Тем временем гусыня открыла глаза и подала голос:
- А ну-ка убери свои грязные лапы! – приказала она великану, пытаясь вырваться из его огромных рук.
Великан поспешно исполнил ее приказ и она тут же встала на обе перепончатые ноги и начала крутить головой на длинной шее, разглядывая присутствовавших.
- А, это ты, потомственный Херь! – сказала он и вперевалку направилась к Огилви. – Когда будешь лечить меня, как обещал?
- Все уже сделано, сударыня, - с поклоном ответствовал хирург. – Пока вы изволили немного вздремнуть, я удалил ваш геморрой до самого основания. Но позвольте: разве вы не чувствуете облегчения?
Гусыня замерла, а затем потрясла гузкой.
- А ведь и правда! – изумленно воскликнула она. – Действительно чувствую! Ну ты и пострел: везде поспел...Что ж, за такую услугу надобно тебя наградить. Загадывай три желания.
Огилви был человеком справедливым: он понимал, что награду надо разделить на троих, ведь без помощи великана и Скуна он никогда бы не справился.
- От всей души благодарю вас, мэм, - скромно ответил он. – Однако не могу приписать всю заслугу одному себе. Мне помогали господа Мурдо и Скун, поэтому полагаю, что они тоже заслуживают награды. Вы сказали, что исполните три моих желания, а нас как раз трое, поэтому я уступаю своим помощникам по одному желанию.
- Дело твое, - равнодушно согласилась гусыня, поудобнее устраиваясь на каменной постели великана, как на троне. – Кто первый?
Огилви решил не тянуть волынку и ковать железо, пока горячо. Выступив вперед, он снова поклонился гусыне и сказал:
- Прошу вернуть мне мои прежние размеры, сударыня.
Гусыня презрительно фыркнула:
- Ну ты даешь, потомственный Херь! На кой тебе прежние размеры? Как по мне, что так, что эдак, - невелика разница. Проси что-нибудь другое. Хочешь, сделаю тебя выше Мурдо? Или наколдую три мешка золота? 
Но Огилви не отступался:
- Исполните мое желание, мэм, очень вас прошу.
- Дурак... – проворчала гусыня, но больше убеждать не стала и зашипела заклинания.
Огилви почувствовал, что меняется: своды дольмена стали как будто опускаться, становясь все ближе и ближе к помпону на его берете, а все окружающие предметы – уменьшаться в размерах. У него немного кружилась голова – от радости и быстрых изменений, происходивших с его телом. Наконец процесс прекратился, а великан изумленно ахнул:
- Ну и ну, брат-лекарь! Да ты будешь повыше своей сестрицы!
Огилви показалось, что он действительно стал выше прежнего: видимо, упрямая колдунья таки накинула ему дюйм, а то и два роста. Но самым приятным открытием стало то, что его шотландский наряд остался при нем, в том числе – и набор новёхоньких хирургических инструментов!
- По гроб жизни буду вам обязан, сударыня, - от чистого сердца поблагодарил он гусыню, прижимая руку к груди.
- Кто следующий? – спросила гусыня и посмотрела на кота, нарезавшего круги вокруг сестры Стоун. – Давай ты, гоблин!
- Это не гоблин, это брауни, - ввернул великан.
- Да хоть сам болотный король, мне без разницы, - отрезала колдунья.

- Куда это она? - недоуменно спросил великан, глядя вслед сбежавшей невесте.
- Не волнуйтесь, дорогой зять:  я ее верну, - пообещал Огилви и посмотрел на гусыню, равнодушно взиравшую на происходящее. - Матушка-гусыня, пока брауни думает, о чем вас попросить, я выйду ненадолго.
- Валяй, - ответила та. - Ты мне больше не нужен, хоть вообще не возвращайся.
Огилви вышел из дольмена и огляделся. Сестра Стоун не могла уйти далеко за такое короткое время, и действительно, он заметил светлый силуэт всего в нескольких ярдах от входа и последовал за ним, неслышно ступая по вереску ногами, обутыми в мягкие кожаные броги. Ему надо было обдумать, что сказать беглянке и вообще что делать дальше. Как же хорошо было снова находиться в своем привычном теле! Огилви с наслаждением вдыхал ночной воздух, пропитанный морской солью и терпким запахом вереска и чувствовал себя абсолютно счастливым. Теперь, вернув свои прежние размеры, он мог с легкостью выполнить все три условия колдуньи, чего нельзя было сказать о сестре Стоун. Дорогу к фэйри она без его помощи не найдет, а если и найдет - с какой стати малютки позволят ей рвать цветы папоротника? Нет, в ее случае надо было подходить к проблеме с другой стороны, и, пораскинув мозгами, Огилви понял, с какой именно.
Прибавив шагу, хирург нагнал сестру Стоун и преградил ей путь.
- Не так быстро, сестра! - сказал он. - Да и торопиться вам некуда: вряд ли у берега вас ждет корабль с развернутыми по ветру парусами. Выслушайте меня прежде чем снова бросать мне в лицо обвинения, которых я не заслуживаю.
Огилви помолчал и добавил гораздо более мягким тоном, протягивая ей правую руку, чтобы подкрепить свои слова рукопожатием:
- Я вам не враг, Элизабет, хотя вы почему-то считаете именно так и ненавидите меня всей душой. Но вот вам моя рука: рука друга. Вы ведь больше всего хотите вернуться в Англию, так? Я знаю, как это устроить.

- В Пенсильванию? - воскликнул хирург, пораженный таким поворотом событий, но тут же сообразил, почему сестре Стоун приспичило тащиться в такую даль. - А, понимаю: вы хотите поступить в женский медицинский колледж, о котором я же вам и рассказывал, если мне не изменяет память. Что же, похвальное намерение, и я могу только пожелать вам не сбиться с пути и достичь поставленной цели.
Ничего подобного он не думал, но решил не накалять обстановку, а продолжить лить масло на бушующие воды.
- И раз вы вспомнили о команде "Минервы", - вам и карты в руки, - продолжил он. - Старуха ждет не дождется, когда ваш вислоухий брауни загадает ей свое желание. Возвращайтесь и скажите ей, что у вас с ним телепатическая связь и поскольку сам он говорить не может, вы озвучиваете его мысли, как его хозяйка. Попросите старуху вернуть всю команду и членов экспедиции вместе с кораблем: на нем мы и отправимся назад в Англию, а может быть, и продолжим миссию, с которой нас отправило к Шетландским островам Географическое общество.

Огилви с трудом сдержался, чтобы не отчитать упрямицу.
- Ладно, - сказал он. - Будь по-вашему, хотя последнее, чего бы я пожелал - стать хозяином вислоухого брауни. Терпеть не могу кошек! Сейчас я вернусь в дольмен и поговорю с гусыней. А что собираетесь делать вы, сударыня? Уже темно и неизвестно, какие создания выходят на охоту в этот час. Разумно ли девушке гулять в одиночестве по острову, которым правит могучая, но недобрая сила? Прошу вас отложить дела, которые вы себе наметили, и последовать за мной. Тем более, что ваш жених места себе не находит от беспокойства за вас.
Эхом его словам со стороны моря раздался трубный крик, от которого кровь у хирурга застыла в жилах. Огилви замер, прислушиваясь. Крик повторился, к нему присоединился еще один потусторонний голос, затем - третий.
- Слышите? - спросил он сестру Стоун, стараясь не выдать охватившего его страха. - Как вы думаете, кто издает такие звуки? Наверняка не русалки и не олуши. Даже чайки так не кричат...

Огилви молча последовал за сестрой Стоун и как только они вошли в дом великана, обратился к колдунье:
- Матушка-гусыня! Разрешите мне высказаться от лица брауни: он, к несчастью, с малых лет  не способен членораздельно изъясняться.
- Немой, что ли? - спросила гусыня, глянув на кота, разлегшегося на полу и вылизывавшего свои причиндалы.
- Увы! - подтвердил Огилви. - И глух, и нем, но при этом способен передавать свои мысли мне, поскольку я был его опекуном в течение  долгого времени. И сейчас он настоятельно просит вас исполнить его заветное желание: вернуть человеческий облик всем членам команды парусника "Минерва", затонувшего у берегов острова и сделать так, чтобы они снова очутились на корабле, живые и невредимые.
- Ну и желания у этих  брауни, - фыркнула гусыня. - Что ж, будь по вашему...
И она снова зашипела, да так, что у Огилви волосы встали дыбом.
Закончив шипеть заклинания, гусыня обратилась к великану:
- Ну а ты чего хочешь, Дростан Мурдо?
Великан явно смутился и долго молчал, бросая пристыженные взгляды на сестру Стоун. Потом подошел к гусыне и что-то прошептал ей на ухо.
- Что ж ты сразу мне не сказал, дурашка?! - воскликнула гусыня и затрещала крыльями.
Вокруг нее и великана заклубился поток воздуха, напоминавший смерч, и спустя несколько мгновений обе фигуры скрылись за плотной завесой, сквозь которую не мог проникнуть человеческий взгляд. Но звуки, доносившиеся из этого воздушного столба, могли вогнать в краску не только сестру Стоун, но и хирурга.
- Может быть, вам лучше выйти, сестра? - осведомился Огилви, изнемогая от смущения. - Кажется, лишние свидетели тут неуместны...

Сестра Стоун удалилась, а хирург остался в дольмене, ожидая, пока прекратятся стоны, ахи и вздохи, доносившиеся из непроницаемого облака. Это заняло некоторое время, показавшееся хирургу вечностью. Впрочем, он мог и ошибаться, потому что завидовал великану черной завистью.
Облако рассеялось и взгляду Огилви предстали два тела, тесно прижимавшиеся друг к другу на каменном полу. Одно из них принадлежало великану, другое столь же мало походило на старую гусыню, как сам хирург - на купидона с крылышками за спиной.
Обнаженная юная дева, закутанная в длинные светлые волосы, возлежала в объятиях Мурдо и выглядела одновременно полностью изможденной и удовлетворенной. Ее партнер тоже выглядел так, как будто побывал на седьмом небе, а то и выше.
Дева открыла глаза и лениво потянулась, открывая взгляду Огилви высокую грудь, от вида которой он судорожно сглотнул.
- Еще какие-нибудь пожелания? -промурлыкала дева. - Исполню любое!
Огилви не растерялся:
- Перенесите мисс Стоун и брауни в Пенсильванию! - выпалил он.
- Куда? - соболиные брови девы слегка нахмурились.
- В Пенсильванию!  - повторил Огилви, страстно желая помочь сестре Стоун и избавиться от кота.
- А это где? - спросила дева и тут же добавила, - А впрочем, мне-то какая разница.
Наградив великана смачным поцелуем, от которого он заурчал как стая сытых котов, она начертила в воздухе какие-то знаки и забормотала заклинания.
Огилви почувствовал, что поднимается вверх как пузырек воздуха со дна кружки, наполненной пивом. Он хотел сообщить колдунье, что никуда не стремится, и что его желание относилось исключительно к коту и сестре Стоун. Но язык будто присох к небу, и он не смог промолвить ни слова.