Элис устала страдать и мучиться неизвестностью. Устала гадать, что означал тот поцелуй, особенно учитывая факт, что впереди их ждал развод – в этом-то у нее сомнений не было.
И в конце концов она приняла для себя: это было прощание, ведь Генри больше ни слова не сказал о случившемся. И бессмысленно дальше изводить себя тревогами и пустыми размышлениями. А сердце, что трепещет каждый раз, когда она видит лейтенанта.. что ж, сердце когда-нибудь успокоится.
Оставшееся время она посвятила тому, чтобы собрать свои вещи и не забыть ничего. Часть вещей были уложены с таким расчетом, чтобы не доставать их во время морского путешествия, а все самое необходимое лежало в одном сундуке, которому, признаться честно, едва нашлось место в крохотной каюте, тесной даже для одного, не говоря уже о двух пассажирах. 
Но Элис не роптала. Сюда, в Константинополь, она добиралась едва ли в лучших условиях, поэтому и дорога назад не должна была чрезмерно тяготить ее. Часть времени она проводила в каюте, пытаясь читать или вышивать, а часть – на палубе, тем более на корабле было достаточно много галантных французов, в разговоре с которыми было так приятно освежить иностранный язык.
Вот и сегодня, приведя себя в порядок, насколько это вообще было возможно в подобных условиях, девушка накинула на плечи шаль – кашель так и не оставлял ее, и отправилась, в сопровождении Ханны, на прогулку. Они неторопливо прошлись по палубе и остановились около борта. Солнце золотило морскую гладь, бросая в глаза шаловливые лучи солнца, а облака стремительно мчались по небу.
- Мэм? - подала голос служанка, прерывая размышления Элис о море, просторе и свободе.
- Да? – вздохнула девушка.
- Я вот все думаю о мистере Перкинсе. Давно не видно его: сдается мне, что ему дюже плохо.
Ханна в мягкой и изящной форме подала информацию, которая, благодаря тонким стенам между каютами, была известна им обеим очень даже хорошо.
- И я вот думаю, - продолжала служанка бодрым голосом. – Может быть мне навестить мистера Перкинса, помочь ему чем? Я ведь с собой взяла травы.. это такие специальные травы, мне турок, которой при госпитале помогал, посоветовал их от морской болезни!.. Я-то и при большой волне себя хорошую чувствую, но я за вас беспокоилась: мало ли что.
- Это очень мило с твоей стороны, Ханна, - улыбнулась Элис. Забота служанки, такая простая, открытая, и вправду была приятна.
- Так вот я и думаю, - повторила женщина. – Может быть мне заварить их для мистера Перкинса: авось полегчает ему? Если, конечно, тот турок не обманул.
- Я узнаю у мистера Кендала.
Элис вновь посмотрела на ровную линию горизонта. Корабль быстро, неумолимо двигался вперед. Еще пять дней и перед ними вырастет зеленый, а, быть может, и скалистый берег острова.

Элис не успела вновь погрузиться в свои мысли, как появился Генри, полный, как, впрочем, и всегда, заботы по отношению к ее здоровью. Вот только укрытие – скорее всего означало вернуться вниз. 
- Мне бы хотелось остаться, - попросила девушка, поднимая взгляд на лейтенанта. - Я устала постоянно сидеть в каюте. К тому же здесь, наверху, почти всегда можно найти приятное общество. Так и время в путешествии летит быстрее, - Элис чуть улыбнулась. И хотя ей хотелось остаться, она готова была подчиниться любому решению мужчины.
Ханна же тем временем потупилась, поймав взгляд лейтенанта, но вряд ли она по настоящему чувствовала за собой вину, скорее высказывала уважение перед хозяином.
- О.. я хотела еще спросить: как себя чувствует Перкинс? Ханна подумала обо всем заранее и взяла с собой травы, которые могут облегчить состояние человека, не испытывающего большого удовольствия от морских прогулок.

Генри настойчиво сжал  ее локоть и Элис не противилась, когда лейтенант повел ее в сторону. Девушка только оглянулась, бросила взгляд на Ханну и кивнула, показывая, что она может идти по своим делам. Например, навещать несчастного Перкинса. Горничная чуть присела и поспешила вниз.
- Мне очень жаль, что ваш денщик так плохо переносит морские путешествия, - Элис поправила шаль, плотнее запахивая ее на груди. Она подняла голову, глядя на мужа. – Надеюсь, что травы Ханны ему помогут. Но, в любом случае, через пять дней он ступит на землю..
Девушка замялась, не зная спрашивать ли Генри о их дальнейших планах или нет. С другой стороны: почему бы и нет? В их жизни все менялось так стремительно, что ожидать можно было чего угодно.
- Надолго ли? Вы еще не передумали остаться на островах на некоторое время?

- Нет, что вы! Я не передумала! – ответила Элис и тоже повернулась, глядя на море и волны и небо и солнце.. интересно: какой будет погода на островах? Будет ли море ласково и нежно касаться песчаного берега или волны будут с шумом и грохотом накатывать вперед, будут грозно биться о камни? Будет ярко светить солнце, угрожая покрыть светлую кожу лица ужасными веснушками? А, может быть, небо затянут тучи и им придется целый день сидеть в доме, развлекая друг друга разговорами.. или спорами и ссорами. Ах, как этого не хотелось!
- Вы планируете снять для проживания какой-нибудь дом в городе? – нарушила молчание девушка.

Отредактировано Элис Кендал (2018-06-27 13:29:51)

Элис медленно кивнула. Идея снять уединенный домик была неожиданной, но, вместе с тем, она не вызывала недовольства или протеста.
- Какая замечательная идея, - заметила девушка. – Из окон будет видно море и можно будет в любой момент любоваться на него. Но, может быть нам стоит спросить совета и у кого-нибудь из наших попутчиков? Например, месье Лекуэнт. Он как-то говорил, что уже не в первый раз идет этим путем и вполне может что-то знать о Гозо и Мальте.

- Хорошо, я спрошу сегодня вечером, - растеряно ответила Элис и замолчала.
От нее не укрылось недовольство мужа, которому она не находила объяснения. Было ли это связано с ее словами или просто у Генри было скверное настроение или он сердился на нее за какой-то другой проступок?
Элис подумала было спросить об этом, но тут же отказалась от столь нелепого поступка. Лучше промолчать. Как всегда – промолчать и надеяться на лучшее. Впрочем, эти надежды не слишком часто оправдывались.
Опустив голову она принялась поправлять бахрому на шали, в которую укуталась. Впрочем, Генри все равно отвернулся, погруженный в свои собственные размышления.

Расправив бахрому шали, Элис уже и не знала чем заняться. Почему-то просто весело разговаривать с Генри, как с французами, не получалось: девушка робела, боялась сглупить или рассердить мужа. С французами же все было гораздо проще. Можно было вспоминать поездку в Париж: находить общие места, где они бывали, делиться рассказами о привлекательных постановках в театрах и самых изысканных ресторанах, удивляться общим знакомым.. Элис не знала отчего так происходит, но, наверное, так получалось потому что мнение лейтенанта было для девушки гораздо важнее, чем мнение о ней других людей.
Разговор о птицах мог нарушить неловкое молчание, если бы не упоминание Индии. И Элис растерялась. Она подняла было голову, чтобы посмотреть на мужчину, но тут же вновь опустила взгляд – упоминание скорой разлуки заставило ее на миг задохнуться. Девушка даже несколько раз кашлянула в платок.
Но, нет. Надо собраться. Нельзя лить слезы и расстраивать мужа, а то подумает еще, будто она пытается его разжалобить.
- Уверена, что в Индии множество чудесных, красивых и ярких птиц, - Элис нашла в себе силы улыбнуться, хотя теперь, когда она уже не ехала в далекую страну, ей было немного жаль, что она не увидит всей этой экзотики. – И вы сможете часто любоваться ими. А мне очень нравятся птицы! Они летают где захотят и они свободны.
Девушка вздохнула.
- Правда не уверена, что мне хотелось бы держать в клетке голубей.. пара канареек, которые радовали бы своим пением каждый день – это замечательно.

У Элис заныло в груди: думать о расставании было тяжело, почти невозможно. Но и не думать об этом не получалось. И если днем, находясь в компании французских офицеров, девушка еще могла, на краткое время, отбросить мысли о разводе, то вечером и ночью тяжелые мысли опускались на нее свинцовым одеялом.
Но решение принято – и пути назад нет. Только вперед.. но не той дорогой,  которую предлагает лейтенант. Никогда!
- Вы же знаете, что нет.. мое решение не изменилось, Генри. Я никогда не скажу про вас ни единого дурного слова и не стану искать развода, используя ложь.
Элис положила свою ладонь, обтянутую перчаткой, на руку мужа.
- Но, пожалуйста, не будем об этом.

Элис, не скрывая этого, шумно выдохнула. С каждым днем в ней росла невиданная раньше решимость сделать все, чтобы сохранить имя Генри чистым, не замарать его. Элис едва ли представляла, какие шаги нужно предпринять, но время еще было.. к тому же она не теряла надежды уговорить лейтенанта, обсудив эту проблему с ним еще раз, на островах. Он просто обязан найти другой путь, чтобы стать свободным!
В крайнем случае Элис собиралась обратиться к мистеру Кендалу с просьбой, чтобы тот повлиял на племянника, и, как уж самое последнее средство – к леди Ребекке.
Был еще один способ, но думать о нем совсем не хотелось.
Девушка печально улыбнулась и покачала головой, но больше не сказала о разводе ни слова.
- Кажется Ханна говорила, что видела его на кухне, - ответила Элис и тут же, стоило появиться самому коту, удивленно воскликнула. – Какой большой!
Шерсть кота не была грязной и свалявшейся, а наоборот – была густой и лоснилась. Хитрый взгляд зеленых глаз скользнул на Генри и Элис, словно кот их оценивал.
- Здесь, наверное, много мышей, раз он вырос таким большим! И, знаете, мне всегда хотелось завести маленькую домашнюю кошку, но дядя не позволял.

- Да-да! Конечно, я имела в виду камбуз, - смутилась Элис, которой давались не все морские слова. Да и зачем, скажите на милость, называть кухню как-то иначе? Там ведь готовят еду – готовят! Значит – кухня.
Но на кораблях все было не так. Вместо комнат – каюты, например.
- Да что вы! Неужели кот спит в гамаке? – девушка  покачала головой, удивляясь выдумке французов, и тут же чуть покачала головой. – Вот именно, Генри: собаки слепо преданы своему хозяину, даже если он будет обращаться с собакой очень жестоко. Но кошки.. о, чтобы заслужить любовь кошки – надо постараться. И одной миски с молоком здесь, уверяю вас, будет недостаточно. Если кошка по настоящему полюбит своего хозяина, то не из-за того, что  ее шерстку расчесывают маленькой щеточкой и повязывают бант на шею. Кошки не любят слепо, они любят...
Элис на мгновение растерялась: она бы сказала, что любят душой, но у животных нет души. Но есть нечто глубинное, потаенное. 
- .. очень искренне, по настоящему. Так не всегда, конечно, бывает. А еще, - Элис чуть улыбнулась, - кошки мягкие, теплые и так чудесно мурлыкают, когда прижимаешь их к груди! Но странно, что у вас до сих пор нет собаки. Или в армии вам не разрешалось держать собак?

Элис пораженно смотрела в спину Генри, который.. который.. она не находила слов, чтобы выразить свое удивление и недоумение.
Вот опять: ну что она не так сказала? Девушка всего лишь рассказала почему ей нравятся кошки: за свою независимость, уверенность – она сама была этих качеств лишена. И, стоило ей стать чуть откровеннее, чем обычно, стоило только сказать что-то кроме сетований о погоде и восхищения поданным к обеду пирогом, как все оказывалось не так.
Наверное, нужно было покорно согласиться с тем, что собаки во много раз лучше кошек.
Сказать, что мужчина, без сомнения, прав.
А у нее, конечно, не может быть своего мнения!
И причем, помилуй Господь, здесь любовь самого Генри и почему он считает, что эти темы как-то вообще связаны!..
Элис побледнела, на глазах, повисая на длинных ресницах, у нее появились слезы, которые так сложно было сдержать.
- С превеликим удовольствием! - непослушными губами произнесла девушка, думая только о том, чтобы сделать больно и Генри. Так же больно, как раз за разом, без причины, делает ей он.
Любовь «была». И прошла. Именно это хотел сказать ей лейтенант. Что ж, она отлично услышала его еще в домике на берегу Босфора – повторяться не было причин.
От обиды перехватило дыхание, прижав платок к лицу, Элис закашляла, уже сожалея, что решилась совершить прогулку по палубе. Нужно было оставаться внизу, в этой ужасно тесной каюте, словно в склепе. Но, по крайней мере, она бы сохранила свое душевное равновесие.. остатки его.

Элис бы бросилась к себе в каюту прямо сейчас, если бы их с Генри каюты не находились рядом и не получилось бы, что она следует за ним попятам.. как послушная собачка за хозяином.
Ну зачем, зачем только она поехала в Турцию!
Нужно было остаться в Англии и никто не посмел бы упрекнуть ее! Надо было сидеть около окна, ожидая новостей, вышивать, читать книги и совершать визиты к ближайшим соседям.
Элис, торопливо вытирая лицо платком, подошла к самому борту и посмотрела вниз. Вода, пенясь, разбегалась в стороны, внизу мелькали тени, будто кто стремительно мчался рядом с судном и махал ей рукой, звал или.. кто-то говорил Элис, что все утопленницы становятся русалками. Не самая плохая участь, верно?
Девушка подалась еще немного вперед, разглядывая воду.
- Осторожнее, миссис Кендал, - раздался рядом бодрый голос, в котором промелькнула нотка заботы. Кто-то осторожно взял ее под локоть, отводя чуть в сторону. – Если наклоняться слишком сильно, то можно случайно выпасть за борт.
Элис обернулась и увидела первого помощника капитана Лекуэнта, француза с неизменно хорошим настроением.
- Ваш муж, да и мы все, не переживем, если с вами что-то случится.
Элис виновато улыбнулась.
- Простите,  вы, конечно, правы: я буду осторожнее, - впрочем, про себя девушка подумала, что Генри не будет так уж сильно страдать. Погрустит, конечно, пару дней, а потом найдет чем развлечь себя на островах. К тому же как удобно: нет жены и разводиться не нужно! Не придется марать свое имя!
А ведь лейтенант и вправду готов на это, только чтобы избавиться от ее общества.
Вдовцу же гораздо проще..
- Вы бледны, миссис Кендал: вам дурно? – с тревогой поинтересовался француз. – Может быть проводить вас в каюту? Или приказать принести сюда кресло, чтобы вы посидели на свежем воздухе?
- Нет-нет, - Элис покачала головой. – Просто я.. я еще в Скутари простыла и не до конца поправилась. Но все в порядке, благодарю вас за заботу!
- И все-таки я велю принести вам кресло! И, если вы не против, составлю вам компанию: моя вахта еще не скоро!
Девушка склонила голову, соглашаясь. Ей казалось, что первый помощник каким-то неведомым образом понял, что случилось. Может быть он видел со стороны как они с Генри разговаривали и  как резко развернулся и ушел лейтенант. Может быть..
А может быть ей перестать об этом думать и попытаться отвлечься, побыть просто в приятном обществе.

Один из матросов быстро принес кресло, поставил и смахнул с него невидимую пыль. Элис присела, подумав, что это была хорошая идея: после разговора с Генри она так расстроилась, что ноги у нее ослабли, а на плечи словно кто-то давил. Впрочем, возможно сказывалась болезнь, протекающая медленно и неторопливо.
Месье Лекуэнт остался рядом и начал разговор с разных, ничего особенно не значивших, вопросов; затем их беседа плавно коснулась Франции и, разумеется, ее столицы. Элис рассказала о том, как однажды они заблудились в Париже, но насколько это, несмотря на легкий испуг, было увлекательно. Вспомнила она и прогулки по будням по Булонскому лесу: изящные экипажи, роскошные наряды дам, один лучше другого, и кавалеров на тонконогих жеребцах.
- Уверен, что вы затмили всех! – сделал комплимент первый помощник, а Элис смутилась. Впрочем, похвала была ей приятна.
В свою очередь француз рассказал несколько забавных случаев из своей жизни. Одна история произошла во время посещения публичной лекции: прямо во время выступления лектора сбежала из клетки обезьянка и начала метаться по всей комнате, пронзительно вереща. Даже сбила одной даме шляпку и помяла на шляпке все цветы. Вторая история была менее забавной и произошла на открытом судебном заседании, когда двое свидетелей с разных сторон устроили настоящую битву.
Над первым рассказом Элис всласть посмеялась – очень уж  месье Лекуэнт забавно рассказывал.
Поначалу девушка не собиралась на обед, решив остаться в своей комнате, но теперь передумала, тем более, провожая ее до каюты, первый помощник выразил надежду встретиться с Элис за столом – и она обещала.

Только оказавшись в тесной каюте, Элис поняла, что забыла шаль. Видимо, когда она вставала, шаль соскользнула у нее с плеч и осталась лежать в  кресле, а они с месье Лекуэнтом, увлеченные разговором, даже не заметили этого.
Ханна еще не вернулась от Перкинса (Элис даже показалось, что она слышит смех за стенкой). И это было более чем странно, учитывая тот факт, что лейтенант Кендал направился к себе довольно давно. Что они там, втроем, могут делать!
Впрочем, ее это совершенно не интересует! Ее волнует только шаль, которую она обязана забрать прямо сейчас и ни минутой позже!
Элис вышла из своей каюты, сделала несколько шагов и замерла напротив двери каюты мужа. Она испытывала постыдное желание прижаться ухом к тонкой двери и подслушать.. даже просто замерев, она напрягала слух, пытаясь разобрать о чем идет разговор внутри.
Но как стыдно!
Как ужасно она поступает!
Элис, удивляясь сама себе и покачивая головой, торопливо пошла дальше, поднимаясь на палубу. Но не успела она уйти далеко, как ее внимание привлекла удивительная картина: Генри, при помощи одного из французов, смывал с себя грязь. Девушка оцепенела на мгновение, замерла, не в силах оторвать взгляд. Затем торопливо на цыпочках прошла вперед, находя себе укрытие, из которого могла наблюдать за мужем, оставаясь при этом незамеченной.
Но как разбивается о его тело упругая струя воды! Как завораживающее сбегают капельки воды по коже!
Элис прикусила губу, когда лейтенант начал вытираться рубашкой. Внутри поднимался огонь, заставляющий думать о том, что она бы сейчас с радостью взяла дело в свои руки. Провела рубашкой по мокрой спине мужа, коснулась шеи.. поцеловала чуть соленую от морской воды кожу.. провела бы ладонями по телу вниз, ощущая рельеф мышц..
Девушка вспыхнула от таких мыслей. Ей было, несмотря на ветерок, жарко. А еще она совершенно не могла вспомнить зачем поднялась сюда.