Перкинс прикоснулся к тому месту, где было спрятано письмо. Он чувствовал, что это был снаряд, который взорвался бы в ту самую минуту, как только миссис Кендал его увидела, и не оставил бы камня на камне от семейной жизни лейтенанта.
- Да не то чтобы по делу, - сказал денщик, с любопытством рассматривая плошки и стаканчики с разными веществами, при помощи которых прачка сводила пятна с одежды. - Решил представиться: нам с вами придется долго рука об руку трудиться. А у вас тут, смотрю, целая раболатория, - щегольнул он труднопроизносимым словом. - Неужто любое пятно можно вывести при помощи  раствора извести? Дырку не прожжет?
Под известью Перкинс, не знакомый с женскими хозяйственными уловками,  подразумевал белую жидкость, которой Дейвис пыталась свести чернильное пятно.
Он отметил, что новая служанка не только привлекательна, но и приветлива, - хороший знак! - а главное, не поленилась самостоятельно натаскать воды, хотя могла бы поныть и заставить свою юную госпожу переложить этот неблагодарный труд на мужские плечи, - разумеется, его собственные. Впрочем, он был не против помочь миловидной вдове, надо было только найти правильный предлог. Опустив палец в ведро с водой, Перкинс лизнул его и изобразил на лице изумление:
- Вы в соленой морской воде стираете? Тут же неподалеку колодец есть! Я мигом вам натаскаю мягкой пресной воды для полоскания.

- Обращусь! - пообещал Перкинс. - И воды наношу, - только притащу сначала второй котел из подвала. А что-то я не припомню, чтобы встречал вас в госпитале, а я почти со всеми успел перезнакомиться, покуда лейтенант Кендал там лежал. И простите дурью башку, что не выразил вам сразу свои глубокие соболезнования по поводу постигшей вас невосполнимой потери.
Перкинс склонил голову, хотя и не был уверен, что его слова правильно отражают ситуацию. Кто его знает: может, миссис Дейвис успела натерпеться от своего благоверного колотушек да оскорблений. Сейчас уже ничего определить было невозможно: за полгода не то что синяки да ссадины заживут, - сломанные кости срастутся. Про госпиталь он не просто так спросил: он действительно не помнил, чтобы встречал там Ханну Дейвис, более того, - даже имени ее не слышал. Но, с другой стороны, он и пробыл там недолго: миссис Кендал быстро забрала раненого из госпиталя и перевезла его в дом на берегу.

- Вообще ни разу не заходил, - вынужден был признать Перкинс. - А здесь, поскольку на Джанет вся работа по дому была, да еще и прислуживать сразу двум леди пришлось, все белье мы в госпиталь отправляли, - но не я его отвозил, а Селим. Хорошо, что теперь у миссис Кендал своя горничная будет: такой молодой леди нужна верная помощница, свой человек. Вы же понимаете, о чем я, миссис Дейвис? Вот я с лейтенантом Кендалом с тех пор, как ему пять лет исполнилось. Я тогда на конюшне у его дяди служил помощником конюха. Очень лошадей люблю, с самого детства за ними ходил. И вот однажды вызывает меня хозяин для серьезного разговора: так мне дворецкий сказал. Я к нему шел, как на плаху: все голову ломал, что я такого сделал, в чем провинился, неужто уволит? А он мне: "Послушай, Роберт. Ты - парень толковый, а  за мастером Генри нужен присмотр. Назначаю тебя его дядькой. Будь с ним строг, но справедлив. Воли не давай, но во всем поддерживай и учи уму-разуму." И повысил мне жалованье на целых три фунта в год! М-да... Много воды с тех пор утекло, а мы с мастером Генри , то есть с лейтенантом Кендалом до сих пор не разлей вода! Куда он - туда и я. Стал его денщиком, во всех сражениях с ним побывал. Ладно, что-то разболтался я, а у вас работы непочатый край. Пойду за котлом, потом к колодцу.
Перкинс развернулся и пошел к дому, дав новой служанке время для того, чтобы переварить и усвоить услышанное. Надо было избавиться от письма, но как? Перкинс готов был прозакладывать последний шиллинг на то, что проветрив голову,  лейтенант  горько пожалеет о том, что написал жене, но будет уже  поздно! И именно Перкинсу выпала почетная миссия предотвратить разрушительные последствия столь неосмотрительного поступка лейтенанта. Вытаскивая котел из подвала и волоком таща его в дальний угол сада, где стирала хозяйские вещички Ханна Дейвис, он думал. И когда пошел с двумя ведрами к колодцу  - тоже думал. И придумал лишь тогда, когда котел был доверху наполнен мягчайшей колодезной водой, в которой можно было как следует прополоскать выстиранные вещи.
- Не представляю, как у вас сил хватило наносить воды из пролива, - сказал он Ханне, утирая пот со лба. - Не женское это дело, мэм. Ну вот совсем не женское. В следующий раз зовите меня.
Перкинс стоял спиной к чану с бельем, частично заслоняя его собой от глаз Ханны. В левой руке, спрятанной за спину, таилось скомканное письмо лейтенанта. Разжав пальцы, Перкинс позволил бумажному комку упасть в воду.

Перкинс судорожно зашарил по карманам, лицо его перекосилось от страха.
- Чёрт! - пронзительно крикнул он и тут же , словно спохватившись, торопливо извинился, - Прошу прощения, миссис Дейвис, сорвалось...Дайте-ка посмотреть, что это...
Выхватив из рук Ханны промокший обрывок письма, он вперил в него дикий взгляд и заохал, застонал, выражая крайнюю степень отчаяния.
- Ох, я дура-аак... Снова прошу прощения, мэм. Это же почерк лейтенанта Кендала! Это же то письмо, что он утром написал и приказал мне снести для отправки в госпиталь!! А я его в карман с прорехой сунул... Вот что значит отсутствие женских рук - и карман залатать некому. Не сносить мне головы, мэм: лейтенант мне башку саблей снесет за такую провинность. Он человек армейский: чуть что - трибунал.
Перкинс повесил голову, как будто за его спиной грозным судией высился лейтенант Кендал с обнаженной саблей в руках, готовясь одним взмахом клинка перерубить его повинную шею.

Отредактировано Роберт Перкинс (2018-06-17 16:59:11)

Миссис Дейвис оказалась на редкость сострадательной натурой. Перкинсу даже стало немного стыдно за свой обман. Но ведь он спасал от крушения семейную лодку лейтенанта Кендала!
- - Очень вам благодарен за сочувствие, миссис Дейвис. Вечерком загляну обязательно, только я не знаю, где вас разместила миссис Кендал... Но проступок мой серьезный и я полностью осознаю тяжесть своей вины. Кто ж знает, кому лейтенант писал? Возможно, в Главный штаб, самому лорду Реглану! Скажите, мэм: вы сможете подтвердить, что письмо выпало из моего кармана у вас на глазах? По крайней мере, лейтенант не подумает, что я его потерял: там ведь могли быть сведения, которые ни в коем случае не должны попасться на глаза вражеским лазутчикам!
Перкинс устремил на Ханну взгляд своих черных глаз: так истый католик смотрит на изображение Девы Марии, милосердной и всепрощающей, всегда готовой заступиться за раскаявшегося грешника перед лицом Бога-отца, Бога-сына и Святого Духа вместе взятых.

Отредактировано Роберт Перкинс (2018-06-17 17:25:54)

- Отличная идея, мэм! Вам бы служить в Главном штабе! Давайте сюда остальное: я потом все это высушу и попробую разгладить утюгом перед тем как вернуть лейтенанту Кендалу. Так вы говорите, миссис Кендал захворала*? Вот беда! Наверное, лейтенант помчался на тот берег, чтобы купить ей какого-нибудь местного снадобья. Сам он в считанные дни вылечился от пневмонии вовсе не теми лекарствами, которыми его пичкал в госпитале ирландский доктор, а при помощи горячего кобыльего молока! Не верите - спросите Джанет, она ему три раза в день согревала по половине пинты и он эту гадость, то есть снадобье, мужественно пил до дна. Славная пара, не находите? Я про лейтенанта Кендала и миссис Кендал. Оба сироты, - и вот нашли друг друга, к обоюдному счастью.
Перкинс почти поверил в то, что говорил, хотя прекрасно знал, что все это не имеет никакого отношения к действительности. Из-за нехватки слуг в доме он порой самолично менял постельное белье в комнате лейтенанта и быстро сообразил, что молодая жена нечасто одаривала эту постель своим присутствием. Собственно, создавалось впечатление, что она и вовсе в ней не бывала. Перкинс загрустил, от всей души сочувствуя лейтенанту. Остался бы холостяком - не знал бы, куда деваться от дам, а тут... Но он не собирался сплетничать о фиаско, постигшем лейтената Кендала в супружеской жизни. Напротив, хотел убедить новую служанку, что семейная жизнь четы Кендалов - настоящий рай.

*Запоздалая ремарка Перкинса на слова Ханны о том, что "миссис Кендал сама не своя"

Отредактировано Роберт Перкинс (2018-06-17 17:59:11)

- Чистая правда, мэм! А что, у кого-то были сомнения? К кому же миссис Кендал еще ехать, как не к мужу! Да, это был с ее стороны геройский поступок... А вы ведь тоже к мужу приехали, разве не так? Извините, если сыплю соль на свежие раны. Просто хотел сказать, что восхищаюсь такой преданностью и самоотверженностью. Взять миссис Кендал: когда лейтенант отправился на фронт после очередного отпуска по ранению, она была в Париже с друзьями. На ее месте любая другая богатая леди там бы и осталась, тем более, что лейтенант ее сам туда отправил, зная, как скучно ей в поместье его дяди. Но нет, миссис Кендал прервала свой отдых, как только узнала о том, что ее муж при смерти в Скутари. И прямо из Парижа прилетела сюда на крыльях любви, как белая голубка к своему сизокрылому голубю. А лейтенант и правда уже готовился отдать богу душу: ну вы видели, какие условия в госпитале и как там лечат. Но появление жены и ее нежная забота о нем сразу же поставили его на ноги.
Перкинс изменял некоторые малосущественные детали, чтобы его рассказ получился еще более красочным. Он не лукавил, превознося до небес преданность молодой лейтенантской супруги,  он действительно считал  поступок миссис Кендал героическим, что не отменяло его досады на нее по другим, не менее значительным поводам. Закончив свой панегирик, денщик огляделся и и удивленно воскликнул:
- Мэм, а на чем же вы будете развешивать белье? Я же вам говорил, что мы здесь не стирали - все отвозили в госпиталь. Подождите чуток: я сейчас найду крепкую веревку и протяну ее между сараем и домом. И белье выжать помогу: все ж таки руки у меня посильнее будут, чем ваши.
Перкинс бросил взгляд на руки миссис Дейвис: они еще не успели превратиться в распухшие, красные, искалеченные холодной водой, едким щёлоком и тяжким трудом руки прачки. Он нашел их довольно белыми и гладкими, наверняка весьма приятными на ощупь.

Отредактировано Роберт Перкинс (2018-06-17 19:45:51)

Перкинс не стал отказываться, хотя его интересовала скорее гладкость кожи новой служанки, нежели крепость ее рукопожатия. Померяться силой он мог с солдатами и капралами из госпиталя, причем выиграв при этом  пару шиллингов.
- Ох, руки у вас и впрямь сильные! - польстил он миссис Дейвис, понимая, что женщины всегда хотят услышать то, в чем сами не испытывают никаких сомнений.
Задержав ладонь служанки в своей чуть дольше, чем следовало, Перкинс добавил:
- Хорошо, когда у женщины сильные руки: как-то от этого спокойнее за нее становится. Ну, пойду займусь веревкой.
И удалился к сараю, оставив миссис Дейвис завершать стирку.
Натянуть веревку было делом нескольких минут. Как только денщик с ним покончил, он тут же вернулся на оставленные позиции и, присев на перевернутую вверх дном корзину для белья, раскурил трубочку.
- И не страшно вам ехать в Индию, мэм? - поинтересовался он, выпуская в воздух ровные колечки дыма. - Там ведь не то что в Англии: и болезни разные, и туземцы, и вообще чужая сторона.

Отредактировано Роберт Перкинс (2018-06-17 20:55:21)

Перкинс отложил трубочку и взялся за другой конец жгута из ткани.
- Вот насчет прежней горничной миссис Кендал ничего сказать не могу: она, то есть миссис Кендал, мне об этом не докладывала, а сам я не спрашивал, потому как не моего ума это дело. Но приехали они сюда втроем: леди Ребекка со своей горничной Джанет, и миссис Кендал. Насчет слуг вы правильно заметили: мне лейтенант Кендал рассказывал, что в Бомбее или в Калькутте  в каждом английском доме, будь хозяин офицер или чиновник Ост-Индской компании, слуг несчитано. До тридцати и более доходит. Так что, мэм, в Индии вам стирать точно не придется: хозяйка наймет какую-нибудь туземку для такой тяжелой работы. А вы будете ей только локоны укладывать и шить платья к очередному балу, а может и вовсе на ночь книжки читать. Я вот жду не дождусь, когда мы в этих Индиях окажемся.
Перкинс перекрутил тонкую ткань, думая о том, какие захватывающие приключения ждут его в жаркой стране с не менее жаркими (по слухам) черноокими чаровницами.
- Давайте повешу сушиться, - предложил он, видя, что с платья больше не капает вода

- Моим словам вы верить и не обязаны, мэм, - с достоинством возразил денщик, проверяя, туго ли натянута веревка и не надо ли ее подтянуть. - Но мне о том рассказывал сам лейтенант Кендал, а ему - его дядя, мой прежний хозяин, который долгие годы был важной шишкой в Ост-Индской компании. И про слонов тоже он рассказывал нечто похожее, о чем вы сейчас упомянули. Они огромные, как дом, а на спине у них беседки, в которых сидят местные цари и их жены с наложницами. А погонщик идет рядом со слоном и погоняет его палкой. А еще на слонах выезжают охотники с ружьями, чтобы подстрелить бенгальского тигра: это такая полосатая кошка, и тоже огромная, вполовину слона.
При слове "наложница" Перкинс зыркнул в сторону миссис Дейвис, желая проверить, насколько шокировало ее упоминание о дамах, о которых английская замужняя женщина, независимо от ее сословия, не должна была слушать без смущения и отвращения.

Отредактировано Роберт Перкинс (2018-06-17 22:05:28)

Значит, не ханжа, - решил Перкинс, видя, что новая служанка не ударилась в краску и не упала в обморок, услышав о многочисленных любовницах индийских царей. Католичка Джанет при подобных упоминаниях сразу же по-старушечьи поджимала губы и смотрела на Перкинса так, как будто он был аспидом, выползавшим из райских кущ навстречу невинной Еве.
- Храбрая вы женщина, мэм. Хорошо, что миссис Кендал вас наняла, а не какую-нибудь трясогузку, прости Господи. Вы уж и ее постарайтесь ободрить: благородные дамы, они субтильные, каждого шороха боятся. А теперь, после того, что в Скутари с ней случилось, миссис Кендал и вовсе сама не своя, как вы недавно изволили выразиться. Да кто ж ее за это осудит....
Перкинс сообразил, что сболтнул лишнего: вряд ли сама миссис Кендал или  Джанет сообщили новой служанке о похищении, слишком уж деликатная была тема. Впрочем, Ханна наверняка сочла, что он имел в виду покушение, состоявшееся в госпитале, о котором знали и болтали все кому не лень. В чане с бельем плавали кой-какие вещи лейтенанта. Перкинс стал вытаскивать их из воды и как следует отжимать, развешивая на веревке рядом с платьями миссис Кендал.
- Мне еще надо мундир лейтенанта вычистить и проветрить,  - сообщил он Ханне, встряхивая мужскую рубашку, чтобы расправились складки, образовавшиеся после стирки. - Еще какая-нибудь помощь  нужна, мэм? Использованную воду можно выливать? Котел и чан я сам обратно в подвал перетащу: об этом не беспокойтесь.

Отредактировано Роберт Перкинс (2018-06-18 07:37:31)

Перкинс мысленно похвалил себя за то, что уничтожил письмо. Если миссис Кендал плакала, не получив письма, что бы с нею стряслось после того, как она его прочитала! Неодобрительно покачав головой в адрес лейтенанта и одновременно жалея его, Перкинс выкрутил, встряхнул и развесил на веревке лейтенантское исподнее.
- Быстро мы с вами справились, мэм. Но вы бы и без меня не подкачали: работа  у вас в руках так и горит! Про таких хозяюшек, как вы, моя покойная матушка говорила: "У хорошей жены и плохой муж будет молодцом", не в обиду будь сказано про вашего геройского супруга. Уверен, что он был вам под стать. Что же, приятно было познакомиться. Вечерком загляну, как и обещал.
Перкинс опрокинул на траву оба чана с водой и потащил их к дому, чтобы убрать в подвал.

Ужасная ночь медленно перетекла в не менее ужасное утро и день. Элис чувствовала себя совершенно разбитой, уничтоженной и растоптанной. И среди всего хуже всего было осознание того, что прошлым вечером в ее несчастном, несчастливом браке была поставлена точка. К этому все шло стремительно и неумолимо.
Лейтенант Томас был тогда прав: ей следовало ответить «нет»...
Утром Элис отказалась от еды и от чая, сказав Ханне, которая помогла ей переодеться, что не голодна. Она выпила только стакан воды, после чего сообщила, что ей нужно написать несколько писем, и попросив не беспокоить, села около окна, глядя в сад.
Закончились слезы. А в душе Элис чувствовала некую бесконечную и безграничную опустошенность. Ее захватило острое чувство одиночества: она была одна в этом мире, совершенна одна. Не следует и дальше обманывать себя бессмысленными надеждами и лелеять несбыточные мечты о счастье.
Генри говорил о любви, но любовь не основывается на эгоизме. Любовь – это не книга месье Брантома. Любовь – это понимать другого человека. Это значит не причинять ему боль: ни физическую, ни моральную, но лейтенант раз за разом вонзал ей в душу нож и резал без жалости. Он давал обещания – и тут же нарушал их. Он говорил ей – и лгал. А потом опять.. и опять.. 
Генри был эгоистом, как, верно, и все мужчины, он желал лишь обладать и считал, что для счастья ей нужны лишь дорогие подарки.
Красивая, глупая и бездушная кукла, которая должна молчать и терпеть, и не должна иметь своего мнения – все решат за нее.
Губы девушки дрогнули, взгляд бессмысленно скользил по деревьям, по цветам, касался облаков. Так красиво.. и бессмысленно. 
Элис поняла, что не может поехать в Индию. Не может и не хочет. Она дала обещание оказавшись под влиянием виски, будучи одурманенной. Но сейчас, после всего случившегося, осознала: им нужно расстаться. Все это не может так продолжаться. Генри должен быть свободен, должен иметь возможность стать однажды счастливым. О своем счастье Элис не думала – не считала его возможным, но хотела просто покоя.
Девушка медленно сняла с пальца кольцо с сапфиром и положила на стол. Несколько минут она молча смотрела на него. Без слез, без движения, молча. Но внутри все разрывалось от нестерпимой боли. Каждое решение давалось ей с трудом и только осознание того, что это – суровая необходимость, заставляло Элис двигаться.
Словно во сне девушка поднялась, достала конверт и положила рядом с кольцом. Посидела еще какое-то время, может быть пару минут, может быть несколько часов, молча.  Кольцо в конверте следовало передать лейтенанту Кендалу – и лишние слова тут совершенно не нужны.
Затем Элис вновь поднялась, взяла бумагу и вернулась к столику у окна; обмакнула перо в чернила и принялась смотреть в окно. Она не собиралась писать лейтенанту – нечего писать, но ей нужно было предпринять ряд шагов, чтобы достойным для общества образом выйти из сложившейся ситуации. Репутация Генри, конечно, при этом не должна пострадать.
Чернила капали с кончика пера на бумагу, оставляя кляксы.
Время от времени Элис прижималась к губам платок и кашляла – ночная глупость в виде открытого окна не прошла даром. Но это недомогание в последние месяцы было ее частым спутником, особенно после того, как она провела половину зимы в холодном доме баронета.

В голове была пустота. Казалось бы: решения приняты и теперь нужно искать путь, которым следует двигаться дальше; большая цель обозначена и нужно делать маленькие шаги. Но толковых мыслей не было. Гораздо проще было сидеть, смотреть в окно и не шевелиться, теша себя бессмысленной надеждой, что все разрешится как-нибудь само собой.
Но разве она хотела, чтобы решения вновь принимали за нее?
Нет, конечно.
Нет..
На бумаге уже был целый узор из замысловатых клякс. 
Элис на мгновение закрыла глаза. Хотя окно было открыто, но стены, сжимающиеся вокруг, тяготили девушку. Она никак не могла успокоиться, не могла прийти в себя.
На все нужно время, конечно. Когда-нибудь, еще очень не скоро, ее душа перестанет болеть и кровоточащие раны затянутся, напоминая о себе только шрамами.
Когда-нибудь...
Элис вздрогнула, когда дверь распахнулась. Она выронила перо, обернулась и замерла, глядя на Генри. Во второй руке она судорожно комкала платок, который до этого изредка прикладывала к губам.
Вот и пришло время для очередного разговора. Сказать, что в этом нет необходимости? Что все решено? Нет... нет сил промолвить и слово. Ее железная решимость отказаться от брака и от поездки в Индию дрогнули, едва она увидела военного.
Зачем, зачем он пришел!
Элис молчала, только глядела на лейтенанта и на стакан молока, словно не понимая почему и зачем он принес его. А затем все же медленно кивнула:
- Благодарю вас. Но не стоило беспокоиться.. - в горле тут же предательски запершило и девушка несколько раз кашлянула, прикрыв лицо платком с вышитой монограммой. Когда-то похожий платок она вышивала и для Генри..