Генри поцеловал руку жены:
- Благодарю. И да, я уверен, что ваше мнение значит очень много. Леди Ребекка относится к вам, да и ко мне тоже, как к своим детям, которых у нее никогда не было. И ей не захочется вас расстраивать отказом. Конечно, главное - это то, как поведет себя сам Фатих, сумеет ли найти ключик к ее в общем-то доброму сердцу. Посмотрим.
Перкинс действительно ждал их на пристани. Увидев процессию, состоявшую из лейтенанта с женой и троих мальчишек, он удивленно присвистнул.
- Сэр! Я-то волновался, как вы доставите все пакеты и свертки с рынка! А тут у вас аж трое помощников!
- Ты узнал что-нибудь насчет корабля? - сразу же спросил Генри, подав знак Фатиху, чтобы тот руководил погрузкой покупок в лодку.
- Да, сэр! И письмо отправил. Все складывается удачно: сразу после Пасхи, девятого мая, отсюда в Марсель с заходом по пути на Мальту и Корсику отплывает французский парусный корабль, на котором установлена одна паровая машина. Первый помощник сказал мне, что у них остались три  свободные каюты для пассажиров с возможностью столоваться в офицерской кают-компании. Я уже обо всем договорился.
- Даже лучше, чем я надеялся! - с воодушевлением воскликнул Генри. - В этом случае нам выпадает редкая возможность посетить Корсику - наверняка остановка будет сделана на ее западном побережье, в Аяччо, - кстати, родине Бонапарта. А от Корсики до Рима рукой подать.
Вознаградив друзей Фатиха за труды, Генри отпустил их и помог жнене войти в лодку. За ними последовал Перкинс, а Фатих отвязал лодку и последним в нее запрыгнул.
- Я умею грести! - сообщил он, к великому удивлению Перкинса.
- Ишь какой шустрый! - сказал денщик. - И по-нашенски говоришь, как тот шотландец, у которого рот набит горячим хаггисом! Ну раз умеешь грести - берись за весла!

- Пусть она позаботится и о моих вещах тоже, - сказал Генри. - Я имею в виду одежду, которую надо постирать и почистить перед дорогой. Остальное мы с Перкинсом сделаем сами.
Фатих изо всех сил наваливался на весла, хотя было заметно, что это требует от него предельного напряжения сил: в лодке, помимо него, сидели трое взрослых, а все свободные места между сиденьями были завалены тючками и свертками с покупками. Понаблюдав за мальчишкой некоторое время, Перкинс не выдержал:
- Шабаш! Теперь моя очередь.
- Да я... - начал Фатих, но денщик уже встал, чтобы поменяться с ним местами. Через несколько мгновений лодка ускорила ход.
Мальчишка притих, глядя на рябь, бегущую по воде, и стал казаться гораздо моложе своих тринадцати лет.
- Леди, - вдруг робко и совершенно по-детски спросил он Элис, - А та английская дама, к которой мы едем, - она добрая?
Перкинс издал неопределенное хмыканье и пробурчал:
- Пока что никого не покусала.

Выслушав Элис, Фатих заметно приободрился, но никаких вопросов больше не задавал: тихо сидел на своем месте, глядя на волны и то и дело опуская руку в бирюзовую воду Босфора: зачерпывал ее ладонью и выливал обратно. Перкинс тоже был на редкость молчалив: впрочем, работа веслами и от него требовала достаточно больших усилий, поэтому ему было не до разговоров.
Генри, сидевший лицом к удалявшемуся берегу, на котором раскинулся Константинополь, думал о том, что через три дня они все навсегда покинут Турцию и вряд ли когда-нибудь сюда вернутся. На короткое мгновение ему стало грустно от этой мысли, хотя до сих пор он всячески торопил события и время, чтобы поскорее отправиться в путь. Чтобы отвлечься от напрасных и беспочвенных сожалений, он задал Элис вопрос, который первым пришел в голову:
- Дорогая, как зовут вашу новую служанку и сколько ей лет?
Перкинс тут же навострил уши.

Перкинс с огромным интересом слушал Элис, не переставая работать веслами. Генри, помнивший об их разговоре насчет служанок и тягот холостяцкой жизни, строго взглянул на него, опасаясь, что денщик начнет засыпать его жену вопросами, но тот промолчал, видимо, желая взглянуть на новую служанку собственными  глазами и рассмотреть ее во всех подробностях, поскольку до тех пор видел ее лишь мельком, к тому же в компании второй женщины, пришедшей наниматься на работу, и не мог сейчас сказать, кто из них Ханна Дейвис.
- Я правильно понимаю, что детей у миссис Дейвис нет? - спросил Генри, - Вы не спросили ее, почему она так надолго задержалась в Скутари после гибели мужа? Если он погиб прошлой осенью, с тех пор минуло уже полгода. Насчет размеров жалованья не беспокойтесь: двенадцать фунтов в год - разумное вознаграждение.
Находясь в госпитале,  Генри краем уха слышал сплетни  о достаточно вольном поведении некоторых прачек из числа бывших жен солдат и капралов и о том, что нередко случалось так, что потеряв мужа под Балаклавой, вдова не торопилась вернуться на родину и начинала рьяно подыскивать себе следующего в госпитале Скутари. По-человечески это было вполне объяснимо, но Генри не хотелось, чтобы в их тесный мирок вошла женщина не слишком строгих нравов. Хотя, конечно, могла быть и другая причина: у миссис Дейвис попросту не было денег, чтобы вернуться на родину. Интересно, мужа она похоронила здесь же, в Скутари, на каком-нибудь армянском или греческом кладбище? И такое бывало, особенно если и хоронить было особо нечего: пушечные ядра порой превращали тела в кровавые ошметки, а отправлять закрытый гроб в Англию было слишком дорого.

- Миссис Дейвис можно только посочувствовать, у нее весьма печальная судьба. Можете передать ей, что мое одобрение получено. Я поинтересовался причинами ее столь долгого пребывания в Скутари из чистого любопытства,  - поспешил сказать Генри, понимая, что даже если его подозрения и оправданны, хотя бы частично, вины Элис в том нет. Выбор у нее, как нанимательницы, был невелик: Скутари - не Англия, где можно найти надежную прислугу с прекрасными рекомендациями, которые можно проверить,  либо через знакомых, либо воспользовавшись услугами агентства. К тому же его жена лично общалась с новой служанкой, а в этом случае многое решает впечатление, которое производит человек.
Перкинс подвел лодку к берегу, Фатих сразу же выскочил из нее и ловко привязал канатом к причалу.
- Я провожу миссис Кендал к дому и вернусь, чтобы помочь вам разгрузиться, - сказал Генри денщику с Фатихом и подал жене руку, чтобы помочь ей выйти на берег.

Генри внимательно посмотрел на жену: он разделял ее сочувствие и симпатию по отношению к Фатиху, но не видел оснований, чтобы забирать мальчика с собой в Индию.
- У меня тоже мелькнула такая мысль, - признался он, поддерживая Элис за локоть, - Но я быстро от нее отказался и сейчас объясню вам, почему. Увезя Фатиха из Турции ( даже при условии, что он согласится, а я совсем в этом не уверен), мы лишим его главного, что поддерживает человека в жизни: корней. Не забывайте, что Фатих - мусульманин, хотя я и не поручусь за то, что он каждый день прилежно совершает намаз. Конечно, и в Индии много мусульман, но все они - потомки древней культуры, которая разительно отличается как от нашей, так и от здешней. Рано или поздно нам с вами придется возвращаться в Англию и снова брать Фатиха с собой. Скорее всего, в христианской стране ему придется несладко: предубеждения и предрассудки против инаковерцев сильны повсюду, и Англия - не исключение. Я уверен, что леди Ребекка сумеет помочь мальчику здесь, а если он покажет себя с наилучшей стороны, то найдет способ обеспечить его будущее перед тем, как вернуться в Англию. Давайте сначала узнаем, как она отнесется к предложению взять Фатиха на службу? И еще одно: как бы мы с вами ни хотели помочь всем нуждающимся, это невозможно. В Индии вы увидите тысячи обездоленных детей, некоторых из которых сможете спасти, не увозя их из родной страны.

Генри видел, что жену расстроили его слова, и счел ее жалобу на усталость и головную боль уловкой, к которой женщины обычно прибегали, чтобы избежать необходимости делать что-то, чего им делать не хотелось, или оставаться в обществе неприятных им людей. Но ведь Элис совсем недавно обещала присутствовать при разговоре леди Ребекки с Фатихом! Как переменчива и непредсказуема женская натура... Заставлять жену делать что-то против ее воли он не хотел, поэтому, открыв перед ней входную дверь, остановился и сказал:
- Разумеется, дорогая.
Из кухни выглянула Джанет и Генри воспользовался случаем, чтобы спросить:
- Леди Ребекка у себя или ушла в госпиталь к майору Фицпатрику?
- Она сразу после вашего отъезда ушла вместе с Селимом, даже завтракать не стала! - ответила Джанет. - Обещала вернуться к вечеру.
Генри посмотрел на жену:
- Отдохните как следует, душа моя, а я пойду помогу разгрузить лодку.

Генри поцеловал жене руку,  вытащил купленный на Большом рынке револьвер и вложил его в ее маленькую ладошку.
- Возьмите: он не заряжен. Теперь это ваше оружие и вам следует постепенно привыкать к его виду и ощущению стали в руке. Завтра я объясню вам его устройство. И я очень рад, что прогулка вам понравилась, но опечален тем, что после нее у вас разболелась голова. Надеюсь, что к ужину головная боль пройдет.
Генри вышел из дома, с горькой иронией размышляя о том, что они с Элис  начинают постепенно превращаться в образцовую супружескую пару. Никто из них не выражал своих истинных чувств открыто, но каждый делал вид, что все идет, как положено, и ни у кого нет камня на сердце или тайных обид.
Когда он подошел к причалу, Перкинс и Фатих уже закончили выгружать покупки из лодки и поджидали его, сидя бок о бок на траве. Перкинс что-то рассказывал, Фатих заливался смехом.
Генри взвалил на плечо ковер, сунул подмышку отрез ткани и подхватил кальян. Остальное разобрали его денщик и Фатих.
- Фатих, - сказал Генри, - Леди Ребекка еще не вернулась из госпиталя, поэтому у тебя достаточно времени, чтобы пообедать вместе с мистером Перкинсом и мисс Джанет, - это служанка леди Ребекки. Миссис Кендал уже распорядилась насчет обеда. После того, как подкрепишься, займись своей одеждой и непременно умойся как следует: леди Ребекка очень придирчива насчет чистоты. Мисс Джанет нагреет воды для мытья, а мистер Перкинс поможет тебе с умыванием.
Генри перехватил взгляд денщика и красноречиво скосил глаза на  босые ноги мальчишки, испачканные засохшей глиной и припорошенные уличной пылью. Перкинс кивнул, давая знать, что понял, на что обратить особое внимание при мытье.
Дойдя до дома, Генри оставил Фатиха на попечение Перкинса и Джанет, а сам поднялся к себе в комнату, чтобы переменить одежду и немного прийти в себя после марш-броска по Большому рынку.
Войдя в свою комнату, он первым делом сбросил сапоги и, открыв окно, уселся в кресло рядом с ним, вытянув уставшие ноги и раскуривая сигару. Карман армейских брюк что-то оттягивало. Генри сунул туда руку и нащупал флакон с масляными духами, о котором напрочь позабыл. вытащив флакон из кармана, он поставил его на подоконник и стал любоваться тем, как солнечные лучи преломляются в толстом стекле, рассыпаясь по стенкам флакона разноцветными бликами.

Курение сигары - долгий процесс, и пока Генри наслаждался запахом и вкусом табака, погода начала меняться. Тяжёлые тёмные тучи стягивались воедино, как артиллерийские  полки, угрожая разразиться громами и молниями. Предвестник грозы - ветер, - набросился на оконные занавески и они затрепетали, рискуя столкнуть стоявший на подоконнике стеклянный флакон на землю. Генри поспешно переставил флакон на стол, но не стал закрывать окно. Он любил порывистый ветер  и дождь, барабанивший по черепице. Раскаты грома и зловещее сияние молний  его не пугали: да и как они могли напугать человека, привыкшего к яростному огню артиллерийских пушек и сверканию кавалерийских сабель? Вдали пророкотал гром, заставив его подумать об Элис, находившейся в одиночестве в своей комнате. Наверняка надвигающаяся гроза  внушала ей ужас, и Генри, наверное, должен был пойти к ней, чтобы успокоить и ободрить. Лейтенант  даже недолго поигрался с мыслью о том, что страх перед стихией бросил бы его робкую жену в его надежные объятия, но быстро с нею распрощался, полагая, что его присутствие пугает жену более, чем все стихии, вместе взятые. Выглянув в окно, чтобы поймать первые капли дождя, он  увидел леди Ребекку, спешившую от калитки к дому в сопровождении Селима, державшего над ее головой зонтик неописуемых размеров: было похоже, что он был сделан по особому заказу. Остановившись у входной двери, леди Ребекка что-то сказала Селиму, - шум ветра и усиливавшегося дождя помешал Генри расслышать, что именно, - и тот, поклонившись, открыл дверь, но не закрыл зонтик, чтобы отдать его владелице, а побежал под его надежной защитой обратно к калитке. Генри улыбнулся:у леди Ребекки была добрая душа. Он продолжил курить, наблюдая за тем, как верхушки кипарисов склонялись под напором ветра, а тяжелые капли дождя барабанили по воде, наполнявшей каменную чашу фонтана. Стук в дверь отвлек его от созерцания и крикнув "Войдите!", он обернулся к двери.
Леди Ребекка вошла, отряхиваясь, как промокший терьер.
- Боже мой! Какая непогода! - сообщила она, с неудовольствием глядя на распахнутое окно. - Генри, дорогой! Вы определились насчет вашего отъезда?
Генри встал и пододвинул к леди Ребекке свой стул, предлагая ей сесть.
- О да! Мы отплываем девятого мая, сразу после Пасхи.
Леди Ребекка просияла:
- Прекрасно! Значит, я могу забрать майора Фицпатрика из госпиталя десятого мая. У бедного майора новая неприятность: его денщик подцепил холеру...
Генри тут же воспользовался случаем:
- Очень жаль, миледи. Но все поправимо: сегодня мы встретили в Константинополе юного турка, свободно изъясняющегося на английском и очень смышленого. Я осмелился привести его сюда, чтобы предложить вам в качестве посыльного, но он мог бы прислуживать майору.
Леди Ребекка, смотревшаяся в небольшое зеркало, служившее лейтенанту для бритья, отвлеклась от созерцания своих локонов, несколько поникших и растрепавшихся от непогоды:
- Очень своевременно! Но прежде чем я переговорю с вашим протеже, мне надо выпить чашку чая и переодеться. Я маковой росинки во рту не держала с самого утра! Генри, мальчик мой, вам не кажется, что я похудела? Женщине в моих летах противопоказано худеть: от этого у нее появляются морщины!
- Ничуть, миледи! - поспешил заверить леди Ребекку Генри. - Вы выглядите, как благоухающая, пышная роза, ласкающая взгляд. И должен заметить, что майор Фицпатрик неоднократно выражал восхищение вашими  э-ээ...достоинствами. Позвольте вручить вам небольшой подарок.
Генри торжественно вручил леди Ребекки флакон с масляными духами.
Щеки дамы залил яркий румянец: она повертела флакон в руках, рассматривая его со всех сторон, и прошептала:
- Вы настоящий джентльмен, мой милый! Надеюсь, эти духи придутся по вкусу майору Фицпатрику...
Прижав флакон к своей пышной груди, леди Ребекка выплыла из комнаты, забыв затворить за собою дверь.

Следом за леди Ребеккой явился Перкинс с подносом, на котором стояли тарелочка с соленым сыром, стакан и два небольших графинчика размером с полпинты, в каждом из котором находилась прозрачная жидкость, которую лейтенант принял за воду. Перкинс закрыл за собой дверь и поставил поднос на стол перед лейтенантом.
- Не хотите попробовать местного зелья, сэр? Французы его очень уважают: говорят, что похож на ихний пастис*, который надобно перед едой употреблять для аппетита.
- Что это? - спросил лейтенант. - На вид, - обычная вода.
- Э, нет, сэр! Вода только в одном графине, в другом -  местный самогон: турки его кличут "львиным молоком"*! Селим еще вчера принес, да только Джанет забыла мне о том сказать.
Перкинс налил в стакан прозрачной жидкости из одного графинчика и плеснул туда же воды из другого. Напиток сразу же помутнел и поменял цвет на опалово-белый.
Лейтенант взял стакан и принюхался: пахло анисом. Сделав осторожный глоток под  пристальным взглядом Перкинса, он подождал и сделал второй, затем третий.
- Неплохо! - похвалил он, отставляя стакан. А я слышал, что мусульмане не употребляют спиртного...
- Брынзой закусите - самое то! - подсказал Перкинс, придвигая к лейтенанту тарелочку с пористым сыром, исходящим соленою влагой.
Генри закусил,  отпил еще один глоток анисовой амброзии и закусил снова.
- Налить еще? - с надеждой спросил Перкинс, видя, что стакан стремительно пустеет
Лейтенант с сожалением посмотрел на стакан и отрицательно покачал головой:
- Нет, довольно. Как там Фатих? Леди Ребекка уже вернулась и с минуты на минуту вызовет его к себе.
- Фатих - молодцом. Наелся от пуза и весь блестит как новенький шестипенсовик. Джанет ему патлы расчесала и смазала маслом - хоть на лондонскую выставку веди!
Генри сделал еще один глоток из стакана, чувствуя, как по телу разливается приятная истома.
- Прекрасно, - сказал он, подразумевая не столько чудесное превращение, случившееся с мальчишкой, сколько вкус напитка,  - Прекрасно! Надеюсь, миссис Кендал ты не предлагал попробовать?
- Чего?!- Перкинс вытаращил глаза, но быстро сообразил, что лейтенант имеет в виду не Фатиха, а анисовую водку. - Как можно, сэр! К тому же к миссис Кендал только что новая служанка явилась - ей Джанет дверь открывала.
- А! - сказал лейтенант и снова посмотрел на стаканчик с львиным молоком, существенно превосходившим по своим вкусовым качествам кобылье, прописанное ему доктором О'Флаерти.

*Пастис - французская анисовая водка, употребляемая как аперитив.
*Имеется в виду "ракы", - турецкий алкогольный напиток из виноградного, инжирного или финикового дистиллята с добавлением корня или семян аниса в качестве ароматизатора. Крепость - 40-50%. Всегда употребляется наполовину разбавленным водой.

- Сэр, оставить вам графинчик или унести обратно на кухню? - спросил Перкинс, видя, что стакан лейтенанта опустел.
Генри хотел было сказать, что можно унести, но передумал. Головная боль у женщин могла длиться целыми днями, а порой и неделями, поэтому вероятность того, что жена решит зайти к нему в комнату вечером, чтобы пожелать спокойной ночи, была ничтожно мала.
- Оставь, - ответил он. - Я после ужина допью. Кстати, что на ужин?
Перкинс наморщил лоб, припоминая.
- Джанет обещала приготовить что-то постное: кажется, пирог с репой и брюквой. Но это не точно, сэр: возможно, на ужин будут боксти* из сырого картофеля. Джанет - ирландка, а вы ж знаете, какие они, папские прихвостни: пост блюдут свято. Это она ради леди Ребекки нас от мяса не отлучала, вернее - ради вас и майора Фицпатрика. Леди Ребекка ей сразу сказала, что наша  англиканская церковь делает послабления болящим, а майору в госпитале и вам после пневмонии нужны крепкие мясные бульоны, телячьи мозги  и портер  на пару с лучшим французским вином и сдобой. Да и она сама после отравления и миссис Кендал после покушения в госпитале и похищения тоже ослабели. Но так как Пасха на носу, Джанет заупрямилась: заявила леди Ребекке, что за три дня до Пасхи не прикоснется к скоромному даже кончиком разделочного ножа: ей в аду гореть неохота.
Услышав о пироге с брюквой, лейтенант впал в меланхолию и потянулся к графинчику с львиным молоком, но вовремя отдернул руку.
- Пирог так пирог, - вздохнул он, мановением руки отпуская денщика. - Иди отдыхай, Боб.

***
Леди Ребекка придерживалась убеждения, что прежде, чем принять важное решение, надо собрать информацию из первых рук. Поэтому, когда к ней пришла Джанет, чтобы помочь сменить запылившееся платье на свежее, а также подкрепить силы госпожи крепким чаем и постными сандвичами с огурцом, она подробно расспросила ее насчет турецкого мальчишки: сколько лет? хорош ли собой? какой у него нрав?
Джанет рассказала, что лет мальчишке достаточно, чтобы выполнять любую работу по дому, что лицом он пригож, что у него бойкий нрав, но при этом он слушается старших. Да и лейтенант Кендал с миссис Кендал, кажется, к нему расположены.
Леди Ребекка хмыкнула, выражая свое отношение к мнению мужчин.
- Пожалуй, поговорю с ангелом Элис, - заключила она, вставая. - Ее мнению я доверяю больше, поскольку Генри - такой же мальчишка, как и его протеже, и таковым останется даже когда ему стукнет все восемьдесят.
Прошествовав к комнате миссис Кендал, она без стука отворила дверь и замерла на пороге, разглядывая новую служанку. Та как раз возилась с волосами своей хозяйки, укладывая их таким манером, который пришелся по душе леди Ребекке.
- Какая прелесть! - воскликнула она, переступая порог комнаты и усаживаясь в кресло. - Милочка! Вы найдете минутку времени для меня завтра утром, чтобы уложить мои волосы точно так же? Мне надо навестить своего доброго друга в госпитале, а моя служанка не слишком разбирается в фасонах причесок.

* Боксти - драники из картофеля, традиционное ирландское блюдо

- До полного выздоровления майору еще очень далеко, - туманно откликнулась леди Ребекка. - Но как только он окажется под моей непрерывной опекой, дела сразу же пойдут на лад. Генри только что сообщил мне, что вы уезжаете из Скутари сразу после Пасхи... Надеюсь, что все сложится благополучно, моя дорогая девочка. Вы ведь будете писать мне письма, не так ли? Но я пришла прежде всего для того, чтобы порасспросить вас о турецком мальчишке, которого Генри рекомендовал мне в качестве посыльного. Если бы не напасть, свалившаяся на майора Фицпатрика, я бы сразу же указала мальчишке на дверь, но дело в том, что денщик майора подхватил то ли холеру, то ли дизентерию, и надолго выбыл из строя, как выразился сам майор. Я-то считаю, что малый слишком злоупотреблял бренди. Так или иначе, майору на некоторое время понадобится слуга. Вы считаете, что мальчик справится с такой задачей?

Леди Ребекка внимательно выслушала все, что сказала Элис о мальчике, не отрывая взгляда от  рук ее служанки, порхавших вокруг золотистых волос.
- Какая ловкость рук! - пробормотала она, - Загляденье просто! Да дорогая... То есть нет, я еще не видела мальчика и не разговаривала с ним: мне хотелось сперва узнать ваше мнение. Джанет тоже отозвалась о нем весьма благожелательно, что для нее - редкий случай. Да и Генри сказал о нем пару ласковых слов... Кстати! - леди Ребекка встрепенулась и ее лицо радостно просияло. - Генри подарил мне флакон духов: так заботливо с его стороны! Женщине моих лет всегда приятно получить знак внимания от молодого и красивого мужчины, - пусть даже он ей почти как сын!  Но не буду отвлекать вас долее: пойду к себе и позову Джанет, чтобы она привела ко мне мальчишку.
Леди Ребекка встала и пошла к двери, но на пороге обернулась и спросила:
- А зачем вы укладываете волосы в такой поздний час, дорогая? Впрочем, понимаю: хорошая жена должна показываться на глаза мужу в самом наилучшем виде, неважно, днем или ночью... Спокойной ночи, дружок! Не забудьте прислать ко мне вашу куафёршу завтра утром, чтобы она уложила волосы и мне.
Леди Ребекка покинула комнату Элис, оставив за собой шлейф из тягучего маслянистого аромата, навевавшего мысли о восточных сказках, в которых прекрасные пери обольщали храбрых воинов, верой и правдой служивших султану.

Перкинс зашел еще раз: принес обещанный постный ужин и с любопытством воззрился на лейтенанта, занимавшегося чисткой брандтрубок в револьвере.
- Наш Адамс - не чета Кольту! - с патриотическим пылом в голосе заявил денщик. - Помните, сэр, злосчастного капитана Квинси, у которого кольт от удара по русской башке рассыпался в руках? С "адамсом" такого конфуза никогда бы не случилось!*
- Ну, возможно, голова у того русского была крепче вороненой стали, - заметил лейтенант, и денщик от души посмеялся его шутке.
- Собери мои вещи, которые нуждаются в стирке, и отнеси их Дейвис, а мундир как следует почисти и проветри, - приказал Генри, взвешивая в руке тяжелую модификацию "адамса", предназначенную для кавалерии, и думая о том, как удачно сложилось, что ему удалось найти в оружейных рядах Большого рынка легкий карманный револьвер* для жены. Вспомнив, какую трогательную картину представляла Элис, растерянно и неловко державшая в руке оружие, он улыбнулся. Перкинс понял его улыбку по-своему.
- Да уж, сэр, видел я в коридоре нашу новую прачку, - сказал он, собирая вещи лейтенанта, -  Она платье миссис Кендал несла. Этакая скромница - фу-ты ну-ты! Даже глаз на меня не подняла, когда мимо прошмыгнула... Но я  вам так скажу, - а глаз у меня на такие вещи наметанный, - в таких-то тихих омутах настоящие черти и водятся!
Генри поднял на него  взгляд:
- Я бы на твоем месте не был в этом так уверен. Мой тебе совет: держись подальше от новой служанки миссис Кендал: теперь у моей драгоценной супруги есть револьвер и мало ли что…
- Револьвер? У миссис Кендал?!
Изумление Перкинса было неподдельным. Бормоча что-то себе под нос, денщик увязал грязные вещи в узел и собрался совершить маневр, называемый отступлением, оставив лейтенанта наедине с револьвером.
- Постой, - задержал его лейтенант, когда денщик уже стоял на пороге комнаты. - Что там с Фатихом, не знаешь?
- Да все хорошо с Фатихом. Джанет сказала, что леди Ребекка пытала мальчишку около часа: и то ей расскажи, и это. Спросила даже, умеет ли он читать на английском. Оказалось - не умеет. Но зато ведь и говорит как пишет! В результате взяла она его на службу и  сказала Джанет, что завтра утром отправит его вместе с Селимом покупать новую одежду и обувь. Ночевать  он будет на этой половине, в комнате по соседству с той, которую леди Ребекка наметила для майора Фицпатрика, - чтобы даже ночью мог услышать, как майор его зовет. Джанет сказала, что парнишка шел к леди Ребекке бледный, как смерть, а вышел от нее, сияя, как новехонькая монетка. Да и то сказать, свезло!
- Я не сомневался, что леди Ребекка возьмет его на службу, - сказал Генри и отпустил денщика.
Гроза, на время отступившая, разбушевалась с удвоенной силой. Старый дом содрогался и стонал под напором ветра, по черепичной крыше и оконному стеклу с грохотом барабанили капли дождя, а тьма за окном то и дело освещалась яркими вспышками молний. Не было и речи о том, чтобы открыть окно и выкурить еще одну сигару. Закончив чистить оружие, лейтенант сел за стол и попытался расправиться с пирогом, щедро начиненным безвкусными корнеплодами, но сдался после второго куска. Графинчик с турецким самогоном лукаво подмигивал ему круглым боком. Полюбовавшись игрой пламени свечей, отражавшейся в стекле, Генри наполнил стакан на треть и добавил туда ровно столько же воды из другого графинчика.