Пламя свечи трепетало под натиском легкого ветерка, что врывался в комнату в чуть приоткрытое окно. Черный фитиль медленно горел, свеча плавилась, проливая белесы слезы, а пламя все крутилось, извивалось, похожее на человеческую – женскую фигуру, что содрогалась в танце дикого племени из джунглей – Элис, во время путешествия на корабле, довелось услышать рассказ о подобном бесстыдстве. Это были совсем-совсем дикие люди, которые будто даже одежды не носили, не имели лошадей, а ночами прыгали около костра. И сейчас само пламя стало этим дикарем.
Вот только кто бы ты ни был, но твоя судьба и все беды, написанные на роду, все равно тебя догонят. Хорошо, если будет где-то там место и счастью – во что сейчас слабо верилось. Миссис Кендал вздохнула и на мгновение прикрыла глаза. И именно в этот момент Генри вошел в комнату. Элис вздрогнула и встрепенулась, торопливо усаживаясь на «кровати». По губам ее пробежала улыбка: она не могла не заметить, что лейтенант выглядит гораздо лучше, чем час назад и уж, конечно, во много раз лучше, чем вчера, когда она увидела его впервые за долгие месяцы. Конечно, было видно как он изможден и изнурен болезнью, но все же, глядя на него, она не могла поверить в те ужасные прогнозы, что давал недавно доктор О’Флаэрти.
- Генри! Простите, я прилегла немного отдохнуть перед ужином.
Подниматься с «кровати» было совершенно неудобно: длинная юбка путалась в ногах и мешала, но все же Элис справилась с этой задачей.
- Вы принесли мне цветы? Благодарю вас, это так…
Девушка хотела было вспомнить букет роз и корзину фиалок, что дарил ей лейтенант в «Папоротниках» и заметить, что она долго любовалась цветами и радовалась им. И грустила, конечно, ведь их расставание было столь болезненно!
Но в последний момент Элис вспомнила о скандальном происхождении тех самых роз и прикусила язычок.
- ... чудесно. Я велю Джанет найти кувшин… а, впрочем, пока мы можем поставить цветы в этот кувшин для умывания – в нем осталось немного воды.
Элис осознавала, что излишне суетится, но почему-то не могла остановиться: она вдруг смутилась, когда увидела Генри, и немного заволновалась. Они не виделись так давно и почти не оставались наедине.

Отредактировано Элис Кендал (2018-04-01 22:31:54)

Элис улыбнулась:
– Мне было бы очень интересно посмотреть на восточный базар.
О подобных местах ей, во время путешествия в Константинополь, рассказывали попутчики-офицеры. И, конечно, миссис Кендал сразу же загорелась идеей посетить один из базаров, чтобы воочию увидеть все чудеса. Но это было возможно только в сопровождении мужчин и никак иначе. Элис немного взбодрилась: ожидание чего-то приятного всегда поднимает настроение.
- Благодарю вас, Джанет, - миссис Кендал кивнула. – Больше нам пока ничего не нужно.
Мисс Галахер удалилась, а Элис, устроившись на подушках, подвинуло блюдо с картофельными блинчиками к Генри. Лейтенанту нужно как можно лучше и обильнее питаться, чтобы набраться сил.
- Вы выпьете молоко сейчас, Генри, или после ужина? – мягко спросила девушка, берясь за свой горшочек. – Кстати, не помню, говорила ли я, но за домом есть причал и своя лодка.

Элис была приятна похвала, но все же она не могла приписать себе заслуги других. Опустив глаза девушка заметила:
- Молоко достал Шахаб-бей, я всего лишь попросила его. И, кажется, доктор говорил, что вам нужно пить молоко три раза в день, - сообщила она лейтенанту, поднимая взгляд. – Может быть если увеличить количество стаканов до четырех, то будет больше пользы?
Элис не торопилась приниматься за еду, которая, впрочем, пахла просто восхитительно. Как и всегда после сильных переживаний у нее не было аппетита, хотя организм отчаянно нуждался в пище и энергии.
- Нет-нет, - торопливо покачала головой девушка. – Если позволите, то я останусь завтра с вами. Может быть, если будет подходящая погода, мы сможем посидеть немного в саду?
И дело было не в том, что Элис не хотела отправиться на прогулку – очень хотела! Но она не собиралась оставлять Генри одного в доме, скучать и грустить, мучаясь от безделья. Достаточно он уже натерпелся!
- Правда с утра мне нужно будет съездить в госпиталь, чтобы узнать новости о леди Ребекке. Может быть можно будет уже забрать ее домой.
Миссис Кендал наконец решилась попробовать рагу и была крайне приятно удивлена его вкусом.

Элис с жалостью и сочувствием посмотрела на Генри. Каждый раз, когда он надрывался от кашля, сердце ее разрывалось. Она бы очень хотела помочь, но не знала что еще может сделать – и никто не мог дать ей мудрый совет.
Как там сказала мисс Найтингейл: тяжелая форма пневмонии? И доктор О’Флаерти был столь пренебрежителен, словно только и хотел, что поскорее освободить койку от безнадежного пациента.
Элис на мгновение захотелось вскочить и обнять Генри, прижать его голову к свой груди, и гладить по волосам, словно вытягивая прочь заразу, выкидывая ее. Но девушка сдержалась, постаралась скрыть свои эмоции, сделав вид, словно крайне заинтересована блюдом, стоящим перед ней, а так картофельными блинчиками.
- Конечно, - согласилась она, едва разговор пошел о леди Ребекке. – Я ни в коем случае не буду торопить леди Ребекку! И если ей лучше будет остаться в госпитале под присмотром врача, то пусть так и будет!
Миссис Кендал кивнула, словно подтверждая свои слова, и бросила короткий взгляд на лейтенанта, который взялся за графин с виски.
- Может быть стоит отправить завтра утром в госпиталь Джанет, как вы считаете, Генри? Разумеется, со всеми необходимыми леди Ребекке вещами.

Элис не поняла отчего Генри вдруг решил целовать ее руки: она, кажется, ничего особенного и не сказала. Но, впрочем, если его что-то порадовало, то тем лучше! Девушка улыбнулась, глядя на лейтенанта.
- Конечно, - согласилась она. – Пусть Перкинс тоже поезжает: так и Джанет будет спокойнее.
Только денщику ни в коем случае нельзя показываться на глаза леди Ребекке. Но, впрочем, Перкинс и сам это, конечно, понимает. К тому же для него у Элис будет несколько небольших, но важных, поручений. 
Улыбка на лице девушки быстро сменилась озабоченностью, когда лейтенант вновь зашелся кашлем. Генри, конечно, храбрился и утешал ее. Из-за одной кружки молока пневмония не пройдет, здесь требуется более серьезное и длительное лечение. Но если от молока лейтенанту становится хоть капельку лучше, то Элис готова была скупить все кобылье молоко в Константинополе!
- Конечно, - с чувством произнесла она, поднимаясь на ноги. – Все что скажете, Генри. Джанет! Джанет!
Миссис Кендал выглянула в коридор, нетерпеливо поджидая мисс Галахер: у нее в комнате даже не было колокольчика, чтобы позвать прислугу. То ли он затерялся куда, то ли в турецких домах такую незаменимую вещицу и не держали. Горничная появилась с легкой задержкой, странная, с мечтательной улыбкой и торопливо поправляющая прическу.
- Джанет, принесите лейтенанту Кендалу еще молока. И не забудьте его обязательно подогреть.  Элис вернулась за «стол», принимаясь за жаркое, но только потому что об этом попросил Генри.
- А как ваше ранение... из-за которого вы попали в госпиталь? Я так мало знаю об этом – лишь то, что написал Перкинс!

Ей на мгновение показалось... нет, показалось. Генри вновь принялся за рагу, а Элис потянулась, наливая себе в чашку кофе. Голова болела, противно гудела – не удивительно после всех событий. Но, быть может, крепкий кофе немного прояснит туман, который, то и дело, заволакивал ее мысли.
Элис кивнула, соглашаясь со сказанным Генри, но при этом все же решила разъяснить кое-какие моменты.
- Перкинс написал Джайлз и велел в письме никому ничего не рассказывать: правда открылась случайно. И мы все очень испугались, когда узнали, что ваше состояние крайне тяжелое, - девушка отложила столовые приборы и посмотрела на Генри с укоризной. – Я ехала сюда и боялась... боялась...
Она вздохнула и покачала головой.
- Боялась, что совсем опоздала. Почему вы не написали мне или мистеру Кендалу? Знаете, я ведь читала «Таймс» - там пишут ужасные вещи. Но только сейчас я понимаю насколько все и вправду кошмарно. Я надеюсь, что эта война скоро закончится и вам не придется возвращаться в полк.

Элис  удивленно смотрела на мужа, растеряно моргая. Девушка не слишком много задумывалась о том, в чем, по сути, состоит военная служба и чем занимаются военные когда нет войны. Баронет Уайт никакого отношения к воинской службе не имел (и, кстати, ничуть этим не тяготился, с удовольствием проводя время в увеселениях), и никто другой не удосужился объяснить юной мисс Уайт подробности жизни доблестных офицеров.
О чем-то, наверное, она догадывалась сама – и многое ей стало известно по пути в Константинополь, но миссис Кендал почему-то даже не предполагала, что военные, по сути, никогда и не бывают дома, проводя все свое время в полку.
- Но.. но как же... – растеряно пробормотала Элис. Она даже не нашлась что ответить. Не потеряет ли она уважение? Нет. Как она может перестать уважать человека, который уже доказал свою храбрость, смелость, решительность, который показал свой острый ум, который уже дважды спас ей жизнь!
- Вот как, - заметила девушка, собираясь с мыслями. Она взяла чашку с кофе, то только для того, чтобы занять чем-то руки и делать глоток не торопилась, глядя на ровную черную гладь.  – Это, действительно, было очень глупо с моей стороны: я не подумала о том, что у вас есть обязательства перед товарищами и Англией.
Разве не это подразумевает короткое слово «долг»?
Но разве нет у мужа обязательств перед женой? Впрочем, какая она жена, если лейтенант даже не удосужился написать ей о своем ранении!
- Теперь я понимаю почему вы будете должны вернуться в полк. Но, - Элис через силу улыбнулась и подняла взгляд, надеясь, что ее замешательство не будет заметно в полумраке, - это, конечно, произойдет не раньше, чем вы поправитесь.
И нужно было заговорить еще о чем-то, может быть перевести разговор на другую тему, вот только в голову ничего толкового не шло.
- Надеюсь Перкинс все это время будет с нами? Его помощь может оказаться неоценимой.

Отредактировано Элис Кендал (2018-04-03 20:41:57)

Элис чуть повернулась, сев в полоборота и внимательно глядя на Генри. Она чувствовала себя такой нелепой, такой глупой. Наверное, лейтенант не переставал удивляться какая неосведомленная  жена досталась ему: не знает таких обычных вещей! И всплыви эта тема в разговоре с кем-то посторонним – вот был бы позор. Очень хорошо девушка помнила как лейтенант отчитывал ее за неподобающий вид, а здесь и того хуже: абсолютное незнание таких вещей, что должны быть известны жене офицера. 
- Бог мой, Генри! Да о чем вы говорите! – сорвалось с губ Элис. Она так отчаянно замотала головой, что даже пришлось зажмуриться. Она крепко сжала ладони мужа, не отпуская его. Из груди вырвался вздох. – Если бы вы не увезли меня из того кошмарного дома, то я бы все равно не осталась там. Я бы ушла в ту же ночь, но, будем справедливы, скорее всего заблудилась бы в метели и замерзла. Своей...  жертвой, я ведь понимаю, что вы в один миг решились отказаться от свободы, которая была у вас... вы спасли мне жизнь. И даже если бы я сегодня умерла здесь, - здесь голос дрогнул, потому что говорить о случившемся сегодня было во сто крат сложнее, чем вспоминать «семейную темницу», - то это означало лишь то, что я прожила чуть дольше, чем могло быть при иных обстоятельствах. Словно в долг. Я всем, что у меня есть, обязана только вам. И иногда мне кажется, что из-за меня с вами происходят эти ужасные вещи...
Элис вдруг всхлипнула: она впервые озвучила опасения в том, что она приносит мужу неудачу. Словно она забрала у него часть везения, часть жизненной силы и теперь он с ужасным постоянством оказывается на больничной койке.
- Простите... оставьте посуду, вам нужно отдыхать – это предписание врача.

Элис уже начала жалеть, что сказала так много. Доктор О'Флаерти велел радовать больного и оберегать его от всяческих тревог, а она, глупая!, невесть с чего решила открыться. И, конечно, своей болтовней огорчила мужа. Она уже даже решилась торопливо извиниться и попытаться замять разговор, но не успела.
Голос Генри был удивительно спокойным и даже ласковым. А в его словах было столько смысла! Элис никогда не думала о происходящем в подобном ключе, она всегда, каждый миг, видела в себе проблему и главную причину всех несчастий. Девушка подняла голову, серьезно и чуточку удивленно глядя на мужчину.
Неужели – правда? Неужели он вправду так думает?
Сомневаться в искренности Генри у Элис не было никаких причин. Да это было бы просто некрасиво и неблагодарно с ее стороны. Возможно, конечно, что в чем-то лейтенант слегка преувеличил – не может же она одна нести столь пользы, добра и света!
Но девушка смотрела в глаза военного и не видела там обмана. Только тепло, которое согревало ее изнутри. И когда губы Генри коснулись ее губ, то Элис закрыла глаза, даря мужу ответный, неловкий и наивный, но искренний поцелуй. Ладони ее скользнули наверх, обнимая мужчину за шею – так ведь было гораздо удобнее.

Элис не знала как нужно действовать, поэтому просто отдалась на волю чувств и позволила Генри поступать так, как он считал правильным. Волосы упали ей на плечи, мягко коснулись щек, но девушка чувствовала только прикосновения мужа. Раньше она и представить не могла, что поцелуй может заставить трепетать, что осторожные, нежные прикосновения способны разжигать в груди и где-то еще чуть ниже жаркий огонь. Единственное, чего ей хотелось, чтобы Генри не останавливался, чтобы не отпускал ее.
Но лейтенант вдруг замер – девушка почувствовала как напряглись его мышцы и отпрянул в сторону. Элис удивленно распахнула глаза, не понимая что происходит. Только что прикосновения Генри была такими настоящими, искренними – и вдруг он изменился. И даже если Элис и хотела что-то сказать, то интонация Генри, прохлада в голосе, которой повеяло на него, заставили девушку замолчать. Она сжала губы, словно хотела на как можно более долгий срок запомнить поцелуй, сохранить его ощущение.
Неужели она что-то сделала не так? Что-то, что оттолкнула Генри? 
А впрочем, о чем она думает: ведь настоящая леди не должна испытывать этих эмоций. Точно не должна!
Но те дамы из книжки месье Брантома очень даже... хотя они вовсе и не леди, судя по поведению!
А Элис должна вести себя как положено примерной жене, она должна руководствоваться теми правилами, что диктовало общество. А общество ни разу не намекнуло ей, что в браке есть какие-то радости. Только обязанности.
Девушка крепко, до боли сжала ладони, надеясь, что этот нехитрый способ, если не погасит в ней, то хотя бы немного приглушит постыдные желания.  Миссис Кендал опустила голову, глядя куда угодно, но только не на мужа: она совершенно не понимала, что говорить и делать ей дальше. Взгляд бессмысленно скользил по полу, по подушкам, по столику, на котором, неожиданно, не оказалось подноса с едой, но стояла кружка молока. Это могло означать только одно: мисс Галахер заходила сюда, пока они целовались и все видела.
Как стыдно!
Краска медленно заливала лицо Элис, заставляя ее покраснеть.
- Доброй ночи, Генри, - медленно произнесла она. – И... ваше молоко...