Слуги тут же развернулись к Элис,  как два флюгера под порывом ветра.
- Ты слышал, Амар, - сахиб упал в реку! - воскликнул первый на прекрасном английском, округляя глаза и делая такое движение, как будто порывался бежать на помощь утопающему.
Но его товарищ, несмотря на имя, данное ему родителями*, снова предпочел осторожность храбрости.
- Стой, Бабур! - произнес он на хинди, хватая Бабура за рукав курты. - Откуда ты знаешь, что эта женщина сказала нам правду? Что, если она - ракшаси*, которая кричала в кустах?
Из этого короткого диалога Генри понял, что двое слуг не видели Элис в поместье и не поняли, кто стоит перед ними.
- Ракшасы низкорослые, с черной кожей и гранитными зумами, - возразил Бабур, снова перейдя на хинди. - А эта мем-сахиб белая, как  как цветок лотоса, и такая же красивая! Наверное, это новая биби* нашего сахиба!
Генри заскрипел зубами от ярости, услышав такое гнусное предположение, но в диалог снова вступил Амар.
- Дурак ты, Бабур! - в сердцах крикнул он. - Ты разве не знаешь, что ракшасы могу принимать любой облик? Моя бабушка как-то видела ракшаса, который принял облик ее покойного брата! А её соседка - ракшаси в облике ядовитой змеи.
- И что же нам теперь делать?! - взвыл Бабур, в отчаяньи ломая руки. - Если эта женщина - ракшаси, значит, она врёт! А если она биби нашего сахиба, тогда говорит правду!
- Молчать! - крикнул Генри на хинди, вылезая из кустов и хватая обоих слуг за шиворот. Смуглые лица слуг стали оливково-зелеными от страха.
- Я же говорил - это ракшаси! - пискнул Амар, даже не пытаясь вырваться. - А это ее любовник-ракшас!
- Кто из вас умеет управлять воздушным шаром? - грозно вопросил Генри на английском и приподнял Бабура, который показался ему более разумным, примерно на полфута над землей. Причинять зла ни в чем не повинным слугам он не хотел, но напугать их стоило. Впрочем, они уже были напуганы предположениями суеверного Амара.
- Мы оба умеем, - задыхаясь, сообщил Бабур, брыкаясь ногами в воздухе, как висельник, - Не губите, сахиб! У меня невеста и старуха-мать, а у Амара - четверо детей и жена на сносях.
- Значит, с нами полетишь ты, - решил Генри. - Помоги забраться в корзину мем-сахиб и сам туда полезай! А ты, Амар, обрежешь веревки, которыми шар привязан к деревьям.
Он отпустил Бабура, продолжая держать за шиворот Амара, и держал его до тех пор, пока не убедился, что Бабур с Элис сидят в корзине и ждут его. Тогда он отпустил перепуганного индуса и быстро взобрался по лестнице в корзину, а затем перегнулся через ее край и весело крикнул Амару, глядевшего на их троицу с отчаянием и страхом на лице:
- Режь веревки, Амар! И передавай горячий привет своему сахибу!

* Амар - бесстрашный; ракшаси - демон женского пола; биби - возлюбленная

Генри тоже смотрел вниз, но не затем, чтобы полюбоваться открывшейся его глазам панорамой: в лучах заходящего солнца он отчетливо видел, как внизу быстро перемещались крошечные белые фигурки, воздевавшие руки вверх. Судя по их хаотичным движениям, они заметили летевший по небу шар и пребывали в сильном возбуждении. Генри спросил себя, удалось ли освободиться Ломбарду, и почти сразу же получил ответ на свой вопрос: внизу затрещали ружейные выстрелы: сразу несколько слуг пытались пробить оболочку воздушного шара, стреляя в него. К счастью, шар поднялся уже так высоко, что был недосягаем для пуль.
Сев на сиденье, устроенное в корзине, Генри попытался определить направление ветра, пока солнце еще не скрылось за горизонтом. Ветер дул на северо-восток, и туда же летел воздушный шар.
- В какой части Индии мы находимся, Бабур? - спросил Генри индуса.
- В Бихаре, сахиб, - унылым голосом ответил тот.
Генри представил карту Индии и понял, что они летят в направлении Дарджилинга. Значит, туда стремился попасть и Ломбард. Определить реальную скорость ветра было невозможно, но, вспомнив о том, что он читал и слышал, Генри прикинул расстояние, отделявшее их от Дарджилинга и, разделив ее на скорость, о которой сообщали воздухоплаватели,  получил приблизительное время пути.
- Примерно через три часа мы окажемся над Дарджилингом, - сказал он Элис. - Бог нам в помощь, душа моя!

- Не беспокойтесь, душа моя: я почти не чувствую боли, - солгал Генри и в доказательство своих слов обнял Элис за талию пострадавшей рукой, сумев при этом не поморщиться: на самом деле плечо по-прежнему болело, но он не хотел беспокоить жену такими пустяками. Шар уже успел подняться так высоко, что чувствовалось, насколько холодный вокруг воздух и Генри потянулся к стопке шерстяных одеял, сложенных на противоположном сиденье и, взяв то, что лежало сверху, расправил его и накинул на плечи Элис.
- Бабур, твой сахиб наверняка запасся едой в дорогу, - где она? - спросил он индуса, внимательно следившего за горелкой, размещенной в ящике нагрева, при помощи которой он поддерживал нужную температуру  воздуха внутри воздушного шара и мог заставлять шар менять высоту.
- В плетеной корзине под вашим сиденьем, сахиб, - ответил индус. - Прикажете распаковать ее?
- Я справлюсь сам, спасибо, - сказал Генри и вытащил из-под сиденья продолговатую корзину, закрытую крышкой. Он помнил, что ему надо воздерживаться от еды до завтрашнего утра, но Элис наверняка проголодалась и ей необходимо было перекусить, чтобы восстановить силы, подорванные пережитыми  потрясениями.

Генри не стал уговаривать жену, - просто поцеловал её в щёку, воспользовавшись тем, что Бабур стоял к ним спиной, и благодарно пожал её маленькую ручку, показывая, что оценил её благородство.
- Нам надо как можно скорее вернуться в Калькутту, чтобы предупредить генерал-губернатора о заговоре, - сказал он. - Но самый быстрый способ - это, конечно, телеграф. Как только мы окажемся в Дарджилинге, я сразу же встречусь с доктором Кэмпбеллом и расскажу ему обо всём, что произошло с нами на острове, а он обеспечит мне прямую связь с Калькуттой.
Генри не стал говорить о том, что его тревожило больше всего, а именно - как они приземлятся в кромешной тьме. Впрочем, Ломбард, собираясь лететь в такой время, наверняка тоже думал об этом и не нанял бы людей, на которых нельзя было положиться. Бабур выглядел и действовал  вполне уверенно и не выказывал ни малейших признаков тревоги.
- Бабур, -окликнул его Генри. - Где ты научился управлять воздушным шаром?
Индус обернулся, сверкнул белозубой улыбкой и ответил:
- Меня учил сахиб - я с ним совершил пятьдесят перелётов, и ни разу ничего плохого с нами не случилось.
- Что ж, - заметил Генри, выразительно посмотрев на Элис, - Раз тебя учил сам сахиб, мы можем спать спокойно. Надеюсь, ты понял, что нам надо высадиться как можно ближе к Дарджилингу? Ветер ведь дует в ту сторону? И я также надеюсь, что ты не будешь делать глупостей и не попытаешься приземлиться в каком-нибудь удалённом от Дарджилинга месте.
Сказав это, Генри положил руку на рукоять кинжала, который не стал прятать в трость, а сунул за пояс.
Индус ответил ему низким поклоном, сложив руки перед собой, что, очевидно, означало согласие и послушание.
- Поспите, душа моя, - сказал Генри жене. - Я разбужу вас, когда шар начнёт снижаться.

- Увы, - вздохнул Генри, обнимая жену за плечи и давая ей устроиться поудобнее, - Муссонные ветры дуют в сторону, противоположную Калькутте, - если бы было по-другому, мы сразу же отправились бы туда, а за вещами, оставшимися в Дарджилинге, я бы впоследствии отправил Перкинса.
Генри замолчал, чтобы не отвлекать Элис разговорами и дать ей уснуть, и стал смотреть на небо, ожидая, когда оно станет чернильно-чёрным. Это случилось, как всегда, мгновенно и неожиданно, и Генри показалось, что воздушный шар провалился в глубины океана и теперь плывет в толще непрозрачной воды. Он понятия не имел, как Бабур ориентируется в такой темноте, но счёл за лучшее не спрашивать и целиком положиться на его опыт. Как-то незаметно он и сам задремал и очнулся от того, что кто-то  осторожно потрепал его по плечу:
- Сахиб, мы на месте.
Генри растерянно заморгал, приходя в себя: вокруг было по-прежнему темно, но в этой темноте были видны очертания древесных крон. Шар по-прежнему висел в воздухе, но выглянув из корзины, Генри увидел, что земля находится на расстоянии не более нескольких ярдов под ней и спуститься вниз можно было по веревочной лестнице.
- Где мы? - спросил он. - Далеко ли до города?
И тут он увидел, что корзина висит над центром песчаной площадки, окруженной огромными масляными светильниками: видимо, именно они и были для Бабура ориентиром. Это было и благом и одновременно опасностью, поэтому, он тут же задал второй вопрос:
- Здесь есть кто-нибудь ещё? Сколько их?
- Всего один человек, - он следит за тем, чтобы в нужное время светильники горели исправно, - с поклоном ответил Бабур. - Мы находимся на вершине холма, по склону которого проложена в джунглях дорога, ведущая к северной окраине города.
- Что ж, прекрасно, - ответил Генри. - Полагаю, смотритель сигнальной площадки подготовил экипаж или верховую лошадь для мистера Ломбарда.
- Именно так, сэр, - с очередным поклоном подтвердил Бабур. - Поскольку он ожидал прибытия троих, у него наготове  три осёдланных лошади.
С каждым словом Бабура настроение Генри становилось всё лучше.
- Готовь лестницу - мы будем спускаться, - приказал он индусу и, как только тот отвернулся, чтобы выполнить приказ, поцеловал Элис в лоб, чтобы разбудить.

- Всё просто замечательно, душа моя, - поспешил успокоить жену Генри, помогая ей подняться на ноги. - Мы всего в нескольких милях от Дарджилинга и в нашем распоряжении - осёдланные лошади, которых приготовили для Ломбарда и его слуг. Но если вы опасаетесь ехать по горной тропе в полной темноте, мы можем обождать до наступления рассвета.
Возможно, это было правильным решением, хотя сам Генри готов был сесть в седло прямо сейчас, не откладывая, и отправиться в путь. 
- А что будет со мной, сахиб? - тихим и жалобным голосом спросил Бабур, стоявший на почтительном расстоянии от пары. Вид у слуги Ломбарда был жалкий и неуверенный: он переминался с ноги на ногу и то и дело сжимал и разжимал переплетённые пальцы и громко хрустел суставами, явно не замечая этого, - так велико было его смятение.
- Ты поедешь с нами в Калькутту и встретишься с генерал-губернатором, - не допускающим возражений тоном ответил Генри. - Ты - наш единственный свидетель, а кроме того, ты обладаешь ценной информацией о человеке, который пытается организовать покушение на генерал-губернатора Индии.
Смуглое лицо Бабура посерело от страха и он упал на колени, протягивая руки к Генри:
- Пощадите, рисалдар*! - взвыл он. - Сахиб Ломбард - страшный человек и не прощает предательства! Если его руки не дотянутся до меня, он покарает всю мою родню!
Генри помолчал, размышляя, но потом сказал не менее твёрдо, чем раньше:
- Человек, который следит за сигнальной площадкой, будет свидетелем того, что уезжая с нами, ты действовал под принуждением, и у тебя попросту не было выбора.
- Сахиб не знает таких слов... - прошептал Бабур, утирая выступившие слёзы. - Он требует полной преданности и скажет, что я должен был бы убить себя, но не выдавать его. О, моя бедная мать! О, моя несчастная невеста! Что с ними будет!
И Бабур разрыдался, стоя на коленях и опустив голову так низко, что лбом касался дна корзины.

*Рисалдар - в данном случае капитан кавалерии, а проще - "командир конного войска" среднего звания, что можно определить по мундиру Генри.

Бабур поднял голову и с  надеждой посмотрел на Элис.
- В Калькутте, мем-сахиб, - на северной окраине города. Больше у меня никого нет в целом мире... И невеста моя сирота и кроме меня, защитить её некому.
Бабур исторг из груди душераздирающий стон и снова стукнулся лбом о пол корзины.
Генри не знал, верить ли индусу, но его слёзы  казались искренними, к тому же Генри на своём опыте убедился, насколько опасен и коварен Ломбард.
- Да, вы правы, - шепнул он Элис, поцеловав её маленькую ручку. - И к тому же мы, как ни крути, обязаны этому человеку своим спасением. Что, если мы предложим ему службу, а также приютим  его престарелую мать и невесту на то время, пока не будет арестован Ломбард?
Говорил он тихо и быстро, чтобы не пробудить напрасные надежды в Бабуре, - ведь Элис, при всей её ангельской доброте, могла воспротивиться такому повороту событий.

И хотя Генри и сам испытывал сомнения, после слов Элис он просиял, быстро поцеловал её в висок и обратился к Бабуру:
- Мы с миссис Кендал позаботимся о твоей безопасности и безопасности твоих близких, - первое время вы все будете жить в нашем доме вместе со слугами, а потом поглядим: возможно, найдем для вас новое место жилья, - там, куда до вас не дотянутся длинные руки Ломбарда. Впрочем, руки ему скоро укоротят, не сомневайся. Но ты должен без утайки рассказать генерал-губернатору обо всем, что тебе известно о Ломбарде и его планах. И благодари миссис Кендал за ее доброту: если бы не она, я бы не был столь снисходителен к тому, кто помогал врагу законной власти.
Бабур вскинул голову и вдруг быстро пополз на коленях к Элис, схватил подол её платья и стал осыпать его поцелуями, бормоча слова благодарности.
Генри растерялся от столь жарких проявлений признательности и, схватив индуса за воротник курты, оторвал его от платья жены и рывком поставил на ноги.
- Ну полно, полно, - строго сказал он. - Вылезай из корзины и веди сюда лошадей, а я помогу миссис Кендал спуститься на землю. И ни слова сигнальщику о том, что на самом деле произошло: скажи, что планы твоего сахиба изменились и он прислал вместо себя других людей.
- Не волнуйтесь, рисалдар! - радостно пролепетал Бабур. - Сделаю все, как надо!
И, перекинув ногу через край корзины, исчез в темноте. Спустя несколько мгновений Генри услышал скрип песка под его ногами.
- Что ж, - сказал он Элис. - Вот мы и обзавелись тремя лишними ртами в хозяйстве. Но я обещаю, что это не надолго: как только Ломбард понесет заслуженное наказание, я найду для Бабура и его семьи новое жилье и помогу ему поступить на хорошую службу.

- Я спущусь первым и придержу для вас край веревочной лестницы, - сказал Генри жене. - Умоляю: крепко держитесь за перекладины, но если вы оступитесь и сорветесь - я вас поймаю!
Несмотря на то, что он говорил лёгким тоном, голос у него дрогнул, когда он представил как Элис летит вниз с высоты нескольких ярдов: не слишком большое расстояние, но достаточное, чтобы сломать ногу или руку. Спустившись первым, он дождался, когда Элис спустится вслед за ним и только когда жена оказалась на твёрдой земле, перевёл дух.
К этому моменту Бабур вместе со смотрителем сигнальной площадки привели осёдланных лошадей, и Генри внимательно осмотрел их, выбирая наиболее подходящую для Элис. Впрочем, все три были великолепны: два вороных фриза* и кобыла той же угольно-чёрной масти. Решительно, Ломбард не экономил ни на чем и был в состоянии выписывать себе лучших лошадей даже из Европы. Усадив Элис в седло, Генри подал ей поводья и вскочил на своего жеребца.
- Мы поедем на чайную плантацию Кэмпбеллов, - шепнул он ей. - Так безопаснее и к тому же мне надо как можно быстрее поставить доктора Кэмпбелла в известность о том, что произошло.

*Фриз - голландская порода лошадей, которую в Голландии называют "чёрным золотом"

Бабур уже был в седле, порядком удивив Генри, который не ожидал от индуса такой сноровки в верховой езде.
- Лошади приготовлены для мистера Ломбарда, меня и Амара, мем-сахиб, - объяснил Бабур. - Амар должен был лететь вместе с нами.
После этого он что-то быстро сказал на хинди смотрителю сигнальной площадки и пришпорил лошадь. Генри пропустил его вперед, так как не знал дороги. Он, как всегда, тревожился за Элис и предпочел бы ехать рядом с ней, придерживая в поводу ее лошадь, но ширина дороги, спускавшейся с холма, позволяла всадникам ехать друг за другом, но не бок о бок. К счастью, белая курта и белый тюрбан Бабура были отчетливо видны в темноте и служили маяком для ехавших за ним.
Лошади шли шагом, спокойно и уверенно, так что тревога Генри мало-помалу улеглась. Впереди ехал Бабур, за ним Элис, а за ней - Генри. Всадники сохраняли молчание, да и о чем им было говорить, когда они видели только спины друг друга? Но как только они спустились узкого горного серпантина и оказались на широкой дороге, Генри обогнал Элис и, поравнявшись с Бабуром, приказал ему ехать к чайной плантации Кэмпбеллов. Это место знал каждый, кто хотя бы однажды побывал в Дарджилинге, и Бабур кивнул, показывая, что всё понял и готов повиноваться приказам капитана
Предместье Дарджилинга тонуло в непроглядной темноте и только в редких окнах мерцали слабые огоньки, наводившие на мысль о компании припозднившихся картежников или о матери, бодрствующей у постели захворавшего ребенка. Попетляв по улочкам города, маленькая кавалькада снова начала взбираться на холм, на склоне которого раскинулась чайная плантация Кэмпбеллом.

- Да-да, это я, - торопливо ответил Генри. - У меня важное известие для доктора Кэмпбелла, поэтому разбуди его тотчас - дело не терпит отлагательств! И позаботься о миссис Кендал: ей необходимы отдых и чашка чая после долгой и трудной дороги.
Слуга, хотя и был поражен неожиданным и несвоевременным появлением гостей, был достаточно вышколен, чтобы не спорить. Он кликнул еще троих,  и дело закипело: лошадей повели на конюшню, капитана Кендала с Бабуром - в кабинет доктора Кэмпбелла, а Элис - в гостевую спальню, - одну из тех, что всегда были готовы для гостей в хлебосольном доме Кэмпбеллов.
Пока Генри с Бабуром ждали появления доктора Кэмпбелла, Генри не произнес ни слова: он мерил шагами просторный кабинет, то и дело поглядывая на настольные часы, маленькая стрелка которых приближалась к цифре три. Наконец дверь кабинета распахнулась и вошел заспанный доктор Кэмпбелл, одетый в домашний флашрок, накинутый поверх ночной рубашки. Волосы доктора были примяты после долгого лежания на подушке, веки немного припухли, но держался он прямо и поприветствовал Генри, бросив любопытный взгляд на Бабура, скромно стоявшего у двери.
- Прошу прощения, сэр, что поднял вас с постели, но скоро вы поймете, что я не мог поступить иначе, - сказал Генри с легким полупоклоном, вытаскивая из кармана письмо с инструкциями Ломбарда. - Я только что прибыл из Бихара - о том, как я туда попал и что там делал, я расскажу вам позже. А сейчас прошу вас прочитать это письмо.
И Генри протянул Кэмпбеллу конверт.
Кэмпбелл приказал слуге, следовавшему за ним, приготовить кофе, и сел за письменный стол. Развернув письмо, он начал его читать, а Генри внимательно следил за выражением его лица. Но суровый шотландец ничем не выдал своих чувств и только когда дочитал письмо, поднял глаза на Генри и сказал:
- Это чудовищно! Садитесь, капитан, и объясните мне, что все это значит.

Генри сел и рассказал все, что случилось с ним и Элис, - и о том, как они получили странное приглашение, и о том, как стали пленниками на острове, и о Ломбарде. Он ничего не утаивал и не старался обелить себя - ведь как ни крути, именно его легкомыслие и  любопытство стали причинами того, что они с Элис попали в хитроумную ловушку, расставленную умным и циничным авантюристом. Пока он говорил, слуга принес поднос с напитками и закусками, и Кэмпбелл слушал рассказ капитана, потягивая из чашки кофе, в который плеснул щедрую порцию бренди, и закусывая крошечным кексом. Генри не последовал его примеру, так как помнил о том, что ему сказала Элис: ничего не есть до завтрака. Но он плеснул себе в чашку крепкого несладкого кофе, так как страшно хотел спать, а разговор еще не был закончен.
- Как вы думаете, сэр: кто такой этот Ломбард? - спросил он Кэмпбелла. - Возможно, вы слышали о похожем человеке? Как мне кажется, он меняет имена, как перчатки, но характер и поступки из него проистекающие, переменить трудно. И для чего ему понадобилось организовывать покушение на генерал-губернатора Индии?
- Я думаю, что человек, именующий себя Ломбардом - всего лишь исполнитель чьей-то воли, - ответил Кэмпбелл. - Заказчиком может быть кто угодно: и раджи, недовольные действиями британских властей, и наши исконные конкуренты - французы. Вряд ли в этом есть что-то личное - скорее, здесь замешаны политические интересы и большие деньги. Сейчас главная задача - найти и арестовать Ломбарда. Его бывший слуга может нам в этом помочь?
Кэмпбелл оглянулся на Бабура, по-прежнему стоявшего у двери и устремил на него пронзительный взгляд.
- Я могу показать дорогу к острову, - сказал индус, и Генри заметил, что несмотря на прохладу, царившую в комнате из-за того, что окно кабинета было распахнуто и в комнату поступал бодрящий ночной воздух, на лице Бабура выступили капельки пота - он боялся своего сахиба, даже находясь от него на расстоянии в несколько сотен миль.
- Это уже кое-что, - сказал Кэмпбелл, вставая. - Медлить нельзя: я свяжусь с командиром гарнизона и попрошу  выделить нескольких наших офицеров и солдат, а также сипаев, которые и отправятся на остров. Даже если Ломбарда там не будет, они обыщут остров и дом, заглянув под каждый камень, и найдут что-нибудь, проливающее свет на личность, круг знакомств и ближайшие планы этого человека. Я  также отправлю телеграфное сообщение в Калькутту, в резиденцию генерал-губернатора. А вы, капитан, идите спать, - утром увидимся снова. Бабур останется со мной: мне надо с ним переговорить.
Генри запротестовал, но Кэмпбелл был непреклонен, и вызванный им слуга повел капитана в гостевую спальню, куда ранее отвели Элис. Войдя в комнату, Генри сразу же отпустил слугу и рухнул в кресло - несмотря на выпитый кофе, он чувствовал себя выжатым, как лимон, и не имел сил даже на то, чтобы раздеться и лечь в постель. Только сейчас он наконец по-настоящему осознал то, что им с Элис удалось вырваться из капкана, и что теперь они в безопасности.

Генри до сих пор с содроганием вспоминал свою последнюю встречу с врачом, который по настоянию Элис явился, чтобы осмотреть ссадину, нанесенную клювом бойцового петуха. Рука у него по-прежнему ныла, но уже не так сильно, а еще хотелось спать, но Элис выглядела такой встревоженной, что ему не хотелось вступать с ней в спор. Поэтому он попытался выторговать себе отсрочку, обхватив ее милое лицо ладонями и приблизив к себе.
- Любовь моя, давайте отложим встречу с доктором до утра: я и так уже поднял с постели хозяина дома, а будить миссис Кэмпбелл было бы совсем невежливо. Обещаю, что завтра пойду к ее отцу и попрошу его осмотреть мою руку, а также расскажу о том, что случилось на пикнике с Ломбардом.
Впрочем, Генри сомневался, что добрейший доктор Лэмб* сможет определить яд, которым отравил его Ломбард, тем более, что противоядие уже подействовало.
- Уверяю вас: никакой опасности для моего здоровья нет, и все, чего я сейчас хочу - лечь в постель и погрузиться в целительный сон. Вам тоже необходимо отдохнуть, поэтому давайте будем спать, - утро вечера мудренее.
Генри встал со стула, подхватил Элис на руки и понес к широкой кровати.

*упоминался в посте №34 и далее

Генри проснулся от того, что почувствовал рядом с собой какое-то резкое движение. Он открыл глаза и увидел, что Элис сидит на постели, - её лицо в ярком утреннем свете казалось очень бледным. Генри повернулся на бок, опершись на локоть здоровой руки, и взял жену за руку:
- Доброе утро? - полувопросительно сказал он, надеясь, что оно действительно доброе, и целуя Элис в оголившееся плечо, с которого сползла ночная рубашка. - Мне на мгновение показалось, что мы по-прежнему в поместье кошмаров и сейчас распахнется дверь и войдет Ломбард.
Осторожный стук в дверь спальни, прозвучавший эхом его словам, заставил капитана вздрогнуть, но он тут же понял, что скорее всего, это слуга. Из прошлого опыта проживания у Кэмпбеллов, Генри усвоил, что слуги  не беспокоили гостей без крайней необходимости, а оставляли все необходимое на пристенном столике за дверью.
- Наверное, слуга принес воду для умывания, - шепнул он Элис. - Я проверю, так ли это.
Генри слез с постели и, прошлепав босыми ногами по мягкому ковру, приоткрыл дверь спальни, высунув голову наружу. Слуга уже ушел, но на пристенном столике действительно стоял большой кувшин с горячей водой. Генри забрал кувшин и вернулся в спальню. Ему надо было побриться: за сутки, прошедшие с момента злополучного пикника на острове, его щеки и подбородок покрылись жесткой щетиной.