- Я тоже голый, - огрызнулся Огилви, стараясь придать своему детскому голосу мужскую твердость. - И не давите мне так на макушку, сестра: вмятина останется!
Старуха захихикала, слушая их перепалку: к ней, как показалось Огилви, понемногу возвращалось хорошее расположение духа.
- Значит, у нас тут два девственника, - подытожила старая карга, - Раз так, условий будет шесть, а не три. Ты, красавица, должна сплести мне шаль из вереска и венок из цветов папоротника, а кроме того, принести мне обручальное кольцо жены великана. А ты, умник, - и она ткнула острым концом клюки в направлении головы Огилви, чуть не выколов ему левый глаз, - Добудешь три пера из хвоста белой совы, оленьи рога и полфунта икры сельдяного короля.
- Но как же мы вас найдем, мэм? - жалобно вопросил Огилви.
- Я сама вас найду, когда вы исполните все, что я вам приказала, - отрезала старуха, пробормотала еще несколько слов на гэльском, стукнула клюкой о камень и исчезла, как будто ее и не было.

Огилви не пытался подглядывать за тем, как одевается сестра Стоун: его волновали более насущные проблемы. С трудом оторвав от камня клок мягкого зеленого мха, он закутался в него, как первобытный человек - в шкуру убитого саблезубого тигра, и препоясался поясом и трех перекрученных травинок. Сразу же стало гораздо теплее, а сам он почувствовал себя Зеленым Человеком, вернее - человечком. Увы, его босые ноги по-прежнему мерзли, и он спрыгнул с камня и отправился на поиски обуви. Обнаружив на песке пустую устричную раковину, он смастерил из ее плоских створок  сандалии, привязав "подошвы" к ногам ремешками из травы. Ходить в такой обуви было непривычно и не слишком удобно, но он надеялся, что со временем приспособится,  а пока его ступни были надежно защищены от порезов обломками острых раковин и от мокрого песка.
- Вы закончили, сестра? - не оборачиваясь, окликнул он сестру Стоун, и с удивлением обнаружил, что старуха сделала ему прощальный подарок: несмотря на то, что ростом он был с мизинец, голос его снова приобрел низкое звучание и больше не напоминал лепет ребенка.

Огилви развернулся и окинул сестру Стоун взглядом: выглядела она, как конфетка, и ничем не напоминала англичанку в блумерсах.
- Вам очень идет тартан, - заявил он с апломбом знатока. - Хоть на Бейкер-стрит* выставляй как эталон шотландской девушки! Кстати, вы там бывали? Видели кабинет восковых фигур Марии Тюссо?
Огилви мелкими шажками засеменил вокруг сестры Стоун, разглядывая ее костюм и в восхищении прищелкивая языком. За ним важно вышагивал Скун, что немного нервировало хирурга, ожидавшего от кота какого-нибудь подвоха.
- С чего начнем, сестра? - спросил он, закончив осмотр. - Я бы начал с поисков ночлега и какой-нибудь еды. Но поскольку я за вами не угонюсь, можете взять меня на руки, а я буду указывать вам дорогу. Или же...
Хирург оглянулся на Скуна и, поколебавшись, закончил:
- Или же я поеду верхом на коте. Если он позволит, конечно. Вам не сложно подсадить меня?
Крохотному хирургу кот казался верховой лошадью ростом в двадцать ладоней и взобраться на него самостоятельно он смог бы только при помощи приставной лестницы.
*Музей восковых фигур мадам Тюссо открылся в 1835 году на Бейкер-стрит

Вот этого можно было и не говорить: хирург так вцепился в длинную шерсть Скуна, как будто от крепости его пальцев зависела его жизнь. Впрочем, так оно и было: упади он с такой высоты, его пришлось бы собирать по косточкам. Скун шел мягко и плавно, как иноходец, и понемногу хирург успокоился и начал находить удовольствие в таком странном и непривычном способе передвижения. Сестра Стоун шагала впред, а Скун следовал за ней как тень или верный оруженосец, хотя оружия при нем и не было, а была лишь  тщедушная фигурка у него на загривке, почти по шею утопавшая в его шерсти. Огилви было тепло, уютно и сухо в окружении кошачьих шерстинок и он даже замурлыкал песню, которую знал с детства. Но пропев первый куплет, он остановился: впереди показалось сооружение из огромных валунов, над вершиной которого поднимался столб дыма.
- Кажется, приехали, сестра, - громко произнес он, радуясь, что к нему вернулся нормальный голос и не приходится орать, чтобы спутница его услышала. - Видите дольмен? Там явно кто-то живет. Может быть, это тот самый великан? Муж ушел добывать хлеб насущный, а жена готовит обед?

Предложение сестры Стоун пришлось Огилви по душе, поскольку прозвучало как комплимент его новому облику. И от него с его малыми размерами могла быть польза, и немалая!
- Так и сделаю, только сначала снимите меня со Скуна, - попросил он, высовываясь из густой шерсти кота. - А сами спрячьтесь за камнями и не позволяйте коту следовать за мной. Вдруг жена великана захочет пустить его в рагу?
От обуви хирургу пришлось избавиться: босиком он мог ступать неслышно, а сандалии-раковины производили слишком много шума, хотя, если хорошенько подумать, их стук напоминал цоканье коготков мышки по каменному полу. Тем не менее, рисковать он не хотел и быстро развязал ремешки из травы и бросил сандалии на землю.

- Разве я сказал, что он чудесный? – проворчал хирург, направляясь в сторону дольмена. – Не волнуйтесь, если я сам не попаду в рагу, вернусь достаточно быстро.
Однако он почти сразу понял, что ошибся: расстояние, которое сестра Стоун смогла бы преодолеть за десять минут неторопливой ходьбы, для человека его росточка оборачивалось долгим путешествием. Чтобы сократить его, он пустился бегом, но его ноги утопали в плотном покрове вереска и лишайников, и он несколько раз упал, запутавшись в густых зарослях. Наконец, с трудом переводя дух, он добрался до входа в дольмен, откуда тянуло довольно аппетитным запахом похлебки. Огилви предположил, что жена великана варит суп из птиц, которых наловил ее муж. Осторожно приблизившись к входу, он заглянул внутрь и увидел огромную фигуру, закутанную в плед, сплетенный из вереска и птичьих перьев, сгорбившуюся над костровищем, над которым был подвешен большой котел. Грубый мужской голос негромко напевал какую-то песню, а громадная волосатая рука помешивала в котле суковатой палкой, которая служила вместо поварешки. Огилви проскользнул внутрь дольмена и нырнул за длинный плоский камень, покрытый покрывалом из мха, который, по-видимому, служил хозяину постелью. К его большому удивлению, в жилище не было признаков присутствия женщины, и он пришел к выводу, что попал к холостяку, вынужденному самостоятельно стряпать себе обеды и ужины. У противоположной стены сушилась растянутая на подпорках мелкоячеистая сеть, тоже сплетенная из вереска – ею, как догадался Огилви, великан ловил рыбу. Одеяние самого Огилви служило ему прекрасной маскировкой, сливаясь с покрывалом из мха, и он чувствовал себя достаточно уверенно.
Внезапно великан перестал помешивать палкой в котле и понял кудлатую голову.
- Хо-хумм.. – проворчал он на гэльском, принюхиваясь. – Человеческим духом пахнет...
Огилви съежился, стараясь слиться с окружающим фоном. К счастью, тусклый дневной свет, проникавший в дольмен снаружи, не достигал того угла, в котором стояла кровать. 
Великан поднялся на ноги и Огилви прикинул, что ростом он был не менее одиннадцати футов*, и головой почти упирался в своды дольмена.
- Кто здесь? – низким голосом пробасил верзила и снова втянул носом воздух.
- Здесь дух твоего  прапрадедушки, дубина! – замогильным голосом завыл хирург, надеясь, что великан ему поверит.
Великан охнул и упал на колени, воздевая руки к потолку:
- Великий Дростан Мурдо! – закричал он. – Прародитель рода Черных Мурдо, в честь которого назвали и меня! Что заставило тебя явиться в мое одинокое жилище?
- Вот это самое и заставило, - приободрившись от успеха своей выдумки, заявил Огилви. – Явился, чтобы узнать, какого черта мой праправнук до сих пор живет бобылём? Иль перевелись красивые девушки на нашем острове?
Великан понурил голову и тяжело вздохнул:
- Так и есть, дедуля. Я один тут живу с тех пор как родители уплыли на лодке в запредельный мир. Никого тут нет, одни тюлени да олуши. А у меня и кольцо обручальное есть, от матери осталось...
У Огилви при этом известии чуть не захватило дух от радости и он быстро воспользовался подвернувшейся возможностью.
- Дубина ты стоеросовая, - ворчливо, но добродушно поведал он Дростану. – ТОрчишь тут пень пнём, а в ста ярдах от тебя красавица скучает. Правда, росточком она не вышла, но сети плести сможет, а готовит так, что пальчики оближешь. Тащи ее сюда, надевай ей на палец кольцо  и называй миссис Мурдо, - вот и все дела.
- Что, правда? – дрожащим голосом переспросил Дростан, поднимаясь с колен и, не дожидаясь ответа, рванул вон из дольмена.
Огилви выбрался из-за каменного ложа и посеменил к выходу: ему очень хотелось посмотреть, что будет дальше.

*3.5 м

Огилви никак не ожидал такого поворота событий. Он рассчитывал на то, что Дростам Мурдо, как настоящий гэльский джентльмен,  степенно подойдет к даме, опустится на одно колено и сделает ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Однако то, что он увидел, повергло его в ужас: верзила галопом понесся  к сестре Стоун, ни слова не говоря, перекинул ее через плечо и потащил в свою каменную хибару. Сестра Стоун орала, как резаная, и Огилви не мог ее в этом упрекнуть: он и сам бы порядком испугался, если бы его облапило такое немытое и нечесаное чудище. К счастью, у него в арсенале было средство внушения и он им воспользовался, как только великан, пригнувшись , вошел в дольмен и опустил сестру Стоун на земляной пол, а сам остался стоять, перегораживая выход и не давая пленнице сбежать.
- Ты что творишь, олух царя небесного? - грозно крикнул Огилви, успевший спрятаться за каменное ложе. - Разве так делают предложение девице? Сначала дай ей поесть, потом объясни, чего тебе от нее надо. А впрочем, она по-нашенски не говорит, поэтому я буду переводить. А ты пока займись обедом.
- Англичанка, что ли? - неожиданно произнес на чистом английском Дростан Мурдо. - Ну, это не беда, правда они готовить не умеют, но я ее научу. Спасибо, дедуля, что надоумил, а то так бы мне и остаться бобылем еще лет сто или двести.
Огилви потерял дар речи от изумления и ничего не сказал. Великан снова подхватил сестру Стоун и усадил ее на кровать:
- Погоди немного, девица-краса, сейчас я тебя накормлю наваристой похлебкой.
И отошел к котлу, чтобы налить варева в миску, сделанную из выдолбленного камня.
Огилви незаметно переместился к сестре Стоун, вскарабкался по ее рукаву к самому ее уху и зашептал:
- Не поднимайте шум, сестра! Этот парень - добряк и наивен, как дитя! У него есть сеть из вереска: ею мы поймаем сельдяного короля, а саму сеть отдадим старой карге в качестве шали. А главное, - у него есть обручальное кольцо! Так что подумайте хорошенько, прежде чем давать ему от ворот поворот.

- Неблагодарная! - также жарко зашептал в ответ Огилви, до глубины души возмущенный обвинениями сестры Стоун. - Да вам ни за что не выбраться отсюда без моей помощи! Вы что, и правда собирались плести эту чёртову шаль из вереска? А как вы раздобудете обручальное кольцо, а? Боитесь потерять девственность? Ха! Да вас ведь никто не принуждает по-настоящему становиться женой этого остолопа. Скажите, что у вас голова болит или еще что-нибудь, что обычно говорят женщины своим мужьям. Слава Богу, что я не женат! Слава Богу! Мне жаль этого несчастного олуха, которого придется обмануть, но другого выхода нет, неужели вы и правда настолько глупы, что не можете понять эту простую истину?
Огилви возмущался бы и дальше, но ему пришлось замолчать и спрятаться в густых волосах сестры Стоун, потому что великан подошел к ней и поставил на кровать миску, наполненную горячим душистым супом, пахнувшим кореньями и мясным бульоном. У Огилви даже слюнки потекли от этого запаха.
- Ешь, красавица, - попросил великан, глядя на сестру Стоун восхищенным взглядом. - Эту похлебку меня мать научила готовить: от нее сил прибывает. А тебе силы понадобятся: надо птицу ощипать для ужина.
Великан вернулся к котлу, снял его с огня и, взяв большую миску, стал черпать ею обжигающий суп и опрокидывать его в глотку.

- Отлично! - после недолгого раздумья заявил Огилви, - В таком случае с этой минуты каждый из нас рассчитывает только на себя! Приятного аппетита, сударыня!
Ловко соскользнув по рукаву вниз, хирург спрыгнул на колено сестры Стоун и съехал по подолу ее юбки на пол. Он был страшно раздражен упрямством англичанки, не хотевшей замечать выгод от знакомства с великаном. Но он сам прекрасно эти выгоды видел и собирался ими воспользоваться.
Тем временем великан насытился, громко рыгнул и утер рот ладоню.
- Пойду половлю рыбу, - сказал он, вставая. - Жди меня здесь, невестушка. И птицу не забудь ощипать.
Сняв вересковую сеть с распорок, он свернул ее и закинул на плечо, а Огилви подпрыгнул и уцепился за ее конец, свисавший почти до земли. Великан вышел из дольмена и пошел к берегу моря, не подозревая, что у него появился спутник.

Огилви успел вскарабкаться повыше и внимательно рассматривал птичьи перья, торчавшие из накидки великана, чтобы найти среди них перья белой совы, но сестра Стоун схватила его и сжала в кулачке, лишив возможности овладеть заветным призом. Выразить свое возмущение словами он не мог, чтобы не привлечь внимания великана, поэтому попытался молча укусить сестру Стоун за палец, но его попытка могла сравниться разве что с укусом комара. Биться головой о ее ладонь тоже не было смысла: ладонь была слишком мягкой. Поэтому Огилви смирился и подождал пока великан  уйдет, предварив свой уход ласковыми словами, адресованными невесте, от которых хирурга замутило.

Оказавшись в столь необычной, но надежной  темнице, Огилви попытался выбраться из неё своими силами, но быстро убедился в том, что это невозможно: гладкие, будто отполированные стенки котла не давали возможности зацепиться за них и он всякий раз скатывался вниз как по ледяной горке. В очередной раз съехав на дно, хирург пришёл в отчаяние, а представив, как великан, вернувшись, швыряет в котёл рыбу или выливает в него ведро воды, задрожал от страха. Даже рыбешка весом в полфунта, брошенная сверху, раздавила бы его или, как минимум, нанесла его хрупким костям непоправимый ущерб. Захлебнуться в потоках воды он тоже не желал. Но вряд ли сестра Стоун задумывалась о последствиях и ещё более сомнительно, что выпустила бы его на свободу даже сообщи он ей о своих страхах. Хирург немного подождал и обратился к своей тюремщице самым жалобным голосом, который только мог изобразить:
- Выпустите меня, сударыня! Мне нужно справить малую нужду, и чем скорее, тем лучше!
Огилви  подумал и добавил:
- И большую тоже.
Сестра Стоун не могла быть настолько жестокосердной, чтобы позволить ему изгадить котёл, в котором варил себе похлебку ее жених. Или могла? Это ему предстояло узнать в самое ближайшее время, потому что мочевой пузырь и вправду начал подавать настойчивые сигналы бедствия.

Огромные, как тарелки, глаза Скуна, вселяли в хирурга неописуемый страх. Раньше он никогда не боялся кошек, но чудовищные размеры вислоухого кота заставляли его чувствовать себя аборигеном, которого застиг врасплох и без оружия кровожадный тигр. Да и что он мог противопоставить когтям длиною с  собственную руку и зубам, каждый из которых мог пронзить его насквозь?
- Не волнуйтесь, сестра, я не сбегу,  - промямлил Огилви, пятясь к выходу из пещеры. – Я только сделаю свое дело и тут же вернусь.
Огилви юркнул за ближайший камень у входа и поспешно задрал свое нехитрое одеяние, чтобы облегчиться. Очень скоро он действительно почувствовал немалое облегчение и собирался вернуться в пещеру, как и обещал, но вдруг услышал тонкий и нежный голосок, похожий на трепетание крыльев бабочки.
- Ах, какой красавчик! Вы только взгляните на него, сестры!
К первому голосу присоединились другие, и вокруг хирурга закружился хоровод крошечных ангелоподобных существ с крылышками. Все они были, несомненно, женского пола, одеты в прозрачные длинные рубашки и парили в воздухе не хуже колибри.
- Заберем его с собой, сестры?- спросил второй голос, и не успел Огилви произнести и слова, как крылатые малютки раскинули в воздухе сверкающую тонкую сеть, будто сплетенную из звездной пыли, и спустя мгновение он уже несся в ней по воздуху в окружении волшебных созданий, которые непрерывно смеялись и переговаривались между собой. Полет длился долго: солнце, и без того не видимое из-за туч, успело спрятаться и уступить место тьме, и Огилви уже начал волноваться, но тут сеть вместе с добычей опустилась на поросший папоротником луг, вернее, на единственный пень, стоявший в самом центре этого луга и украшенный гирляндами из светлячков.
Похитительницы выпустили Огилви, сдернули с него хламиду из мха и снова закружились вокруг, то подлетая ближе, то немного удаляясь, чтобы получше его его рассмотреть, то зависая в воздухе, если их внимание привлекала какая-нибудь часть его тела. Огилви чувствовал себя немного смущенным, но и только, а холода почему-то и вовсе не ощущал: казалось, его согревало само присутствие крохотных красавиц.
- Ах, какой он маленький! Размером с нас! – воскликнула одна из прелестниц.
- А какой красивый! И наверняка сильный при этом! – сделала комплимент хирургу другая, нежно проведя по его предплечью своим прозрачным невесомым крылышком.
- И умный! – добавила третья, хотя хирург не успел еще вымолвить и слова и доказать наличие или отсутствие ума.
Однако прелестниц его молчание нисколько не заботило: они порхали вокруг Огилви и осыпали его комплиментами, а он таял от их ласковых слов и думал о том, насколько лучше стал бы мир, если бы женщины почаще хвалили мужчин, пусть даже и не всегда заслуженно.
- Сударыни, - наконец обрел голос хирург, присаживаясь на пень и кладя ногу на ногу, чтобы хоть как-то замаскировать присутствие  органа, который было не принято показывать незнакомым леди. Этот его поступок вызвал бурный протест: прелестницы заволновались и хором потребовали, чтобы он сел, как полагается, потому что так им ничего не видно. Огилви пришлось выполнить их требование, и он продолжил:
- Сударыни, позвольте представиться: Гектор Огилви,  хирург.
- Хирург! – томным голосом прошептала одна из девушек и спланировала ему на колени, обвивая его шею своими маленькими ручками и кладя белокурую головку ему на грудь. – Какое красивое слово! Но что оно означает?
Огилви задумался. Ему не хотелось пугать красавицу и ее сестер, рассказывая им о своем (чего уж греха таить) кровавом и грязном ремесле, хотя порою оно и спасало человеческие жизни.
- Это мой титул, сударыня, - нашелся он, - Передается по наследству: мой дед и отец тоже были хирургами, а теперь этот титул перешел ко мне.

Дростан Мурдо возвращался с рыбалки в прекрасном расположении духа. В его неводе, который он снова закинул на плечо, билась серебристая рыба: два тунца, пяток макрелей, две дюжины  селёдок и, - главное украшение улова, - сельдяной король, а, скорее,-  королева, поскольку брюхо у нее было раздуто от икры. Дростан Мурдо обожал икру и будь его воля, ел бы ее на завтрак, обед и ужин, но такая возможность выпадала ему крайне редко. Но сегодня вообще был самый счастливый и удачный день в его жизни: он наконец-то нашел себе невесту, а теперь еще и поймал сельдяного короля! Дростан выудил из-за пазухи кольцо из гладко отшлифованного черного гранита, которое, чтобы не потерять, вот уже сто лет носил на  шее подвешенным  на обрывок якорного каната. Канат он нашел на берегу вместе с обломками какого-то корабля, которые тоже пригодились в хозяйстве. Кольцо предназначалось для будущей жены, но сегодня Дростан впервые задумался о том, подойдет ли оно его суженой. Очень уж она была махонькая и кольцо можно было надеть ей на шею,  как мельничный жернов, но никак не на палец, который не выдержал бы такой тяжести. А без кольца идти под венец было никак нельзя,  таковы были незыблемые правила, установленные поколениями рода Мурдо. Пока великан ломал голову над тем, как разрешить эту проблему, ноги сами донесли его до дома. Из входного отверстия тянулся аромат жареной птицы, от чего великан, успевший проголодаться, судорожно сглотнул. Видно, его хозяюшка зря времени не теряла и приготовила ему сытный обед.
Тщательно вытерев подошвы босых ног о травяной коврик перед входом, великан  вошел внутрь и обомлел: ему показалось, что он ошибся дольменом. Такой сверкающей чистоты он не наблюдал в своем темном жилище даже когда была жива старая миссис Мурдо – его матушка. Впрочем, она за чистотой не гналась, считая, что главное – как следует накормить мужчин и не дать им перепить горькой моховой настойки, в которую для крепости были добавлены магические грибы, росшие на особого рода камнях. Дростан Мурдо потоптался на месте, не зная, куда положить невод с рыбой, чтобы не испачкать чисто выметенный пол,  и сказал:
- Вечер добрый, хозяюшка! Чистота-то какая, аж глазам смотреть больно!
Тут он наконец осмелился взглянуть на свою невесту и от удивления выронил невод с рыбой. Но Дростану было не до рыбы: он во все глаза смотрел на странное мохнатое существо с зелеными гляделками, которое терлось о ноги будущей миссис Мурдо, издавая отвратительные рокочущие звуки.
- Это что, гоблин?! – в ужасе воскликнул великан. – У нас на острове гоблинов отродясь не водилось. А ну прочь из моего дома, нечисть мохнатая!
Гоблин оставил в покое женские ноги, неторопливо прошествовал к рыбе, бившейся на полу, и накинулся на ближайшую к нему селёдку, обглодав ее  так быстро и чисто, что из скелета можно было сделать свадебное украшение. А Дростан опасливо покосился на невесту: в нем зародилось опасение, что она - ведьма, раз водится с гоблинами. Но при этом красива - ни в сказке сказать, ни пером описать, хотя писать пером Дростан все одно не умел. Вздохнув, он решил, что надо рискнуть и жениться.

[nick]Дростан Мурдо[/nick][status]великан[/status][icon]https://b.radikal.ru/b27/1908/e4/097d43a3b45e.jpg[/icon]

Великан озадаченно почесал макушку, хмуро взглянул на похитителя селедки, но спорить не стал.
- Брауни так брауни, хотя глаза,лапы и хвост  как у гоблина, - пробурчал он, собрал разбросанную по полу рыбу обратно в невод и оттащил его в дальний угол пещеры, а затем уселся у костра и принялся за снимать с вертела жареных птиц и отправлять их в рот целиком.
- Хмрр... аргхх... умм...- бормотал он, наслаждаясь вкусным ужином. Насытившись, он посмотрел на стряпуху, ухмыльнулся и похвалил, - Вот это  стряпня так стряпня - пальчики оближешь!
И действительно облизал измазанные жиром пальцы один за другим, после чего занялся рыбой: при помощи треугольной пластины из черного сланца с острыми краями стал счищать с нее чешую и потрошить, бросая потроха "брауни". Вонь от рыбьих кишок заполнила всю пещеру, но великана это нисколько не беспокоило. Он втягивал пропахший рыбой воздух и одобрительно урчал. Когда очередь дошла до сельдяного короля, великан обернулся к своей невесте и попросил:
- Подай-ка мне во-он тот глиняный горшок, красавица. Я туда икру складывать буду, а ты потом ее солью  сдобришь. Соль в мешочке под подушкой лежит, расходуй ее бережно: на моем острове солончаков нет, приходится два раза в год во время Большого Отлива переходить вброд на соседний остров и там выменивать ее у солеваров на икру сельдяного короля и оленьи рога.

[nick]Дростан Мурдо[/nick][status]великан[/status][icon]https://a.radikal.ru/a05/1909/40/dd186c06d20b.jpg[/icon]