Генри присел на корточки рядом с денщиком и попытался привести его в чувство, но быстро понял, что тому требуется гораздо более квалифицированная помощь, нежели та, которую мог предложить он сам. И первым делом его надо было перенести из трюма в каюту.
- Держись, Боб! – прошептал он и бросился к выходу из трюма.
Найти доктора Маккензи оказалось несложно: доктор находился в лазарете, отдавая распоряжения своему временному помощнику, которого отрядил ему в помощь капитан.
Увидев лейтенанта, доктор понимающе кивнул головой.
- Поговорим без свидетелей, сэр, - важно сказал он и вышел из лазарета.
Как только они оказались снаружи, Маккензи сказал покровительственным и напыщенным тоном, возмутившим лейтенанта до глубины души:
- С миссис Кендал случился очередной припадок? Я вас предупреждал, сэр! Истерия – серьезное заболевание, причины которого...
- Миссис Кендал чувствует себя превосходно! – перебил его лейтенант. – Дело в моем денщике, Роберте Перкинсе. Я только что обнаружил его лежащим в трюме без сознания.
Маккензи присвистнул, сопроводив этот звук кривоватой усмешкой:
- Дело известное: по-видимому, ваш денщик слишком усердно послужил Бахусу. Проспится – и будет как новенький.
- Он трезв, как мы с вами! – взорвался лейтенант. – Но и видимых ран на нем тоже нет. Я предполагаю, что кто-то нанес ему сильный удар по голове. Я прошу... нет, я требую, сэр, чтобы вы немедленно спустились со мной в трюм и осмотрели его, а потом мы перенесем его в  каюту.
Поколебавшись, Маккензи кивнул, позвал помощника-матроса и вместе с ним направился к люку. Лейтенант опередил их и спустился в трюм первым, чтобы указывать путь. Перкинс все еще не подавал признаков жизни, но когда доктор, присев рядом с ним на корточки, взял его за руку, чтобы проверить пульс, денщик застонал, открыл глаза и даже попытался сесть, однако эта попытка не увенчалась успехом.
- Боб! – воскликнул Генри, бросаясь к своему верному другу, чтобы бережно поддержать его голову. – Ты жив! Кто на тебя напал?
- Жив, - пробормотал Перкинс, пытаясь улыбнуться. – Голова у меня чугунная, вы же сами знаете. А вот кто напал, не знаю, не успел заметить.
Он снова попытался приподняться, и ему снова не удалось этого сделать.
- Голова кружится... – прошептал он, как будто извинялся за свою слабость.
- Лежите, мы с лейтенантом Кендалом перенесем вас в каюту, - строго приказал Маккензи и шепнул лейтенанту, - Ничего страшного, просто легкое сотрясение. Ему надо пару-тройку дней отлежаться в постели, только и всего.
Матрос и лейтенант соорудили из старой парусины импровизированные носилки, уложили на них Перкинса, и, взявшись за носилки с обеих концов, подняли денщика на палубу и доставили в каюту.
- Абсолютный покой и строжайший постельный режим в течение двух-трех дней! – повторил доктор. – А затем – короткие и неспешные прогулки по палубе и полное воздержание во всех смыслах этого слова! Надеюсь, погода будет благоприятствовать и не налетит шторм, который еще больше растрясет твои мозги, дружок.
На этом доктор откланялся и оставил лейтенанта наедине с больным.
- Бедная миссис Перкинс! – сказал денщик. – Вот ведь горе-злосчастье! Вышла замуж за какого-то увечного, за которым нужно постоянно ходить, как за дитём малым. И вы, сэр, простите меня. Зачем я только поперся в этот треклятый трюм! Ох...  а где письмо?
Перкинс пошарил за пазухой исподней рубахи и его глаза расширились от удивления.
- Нету письма! Выходит, тот гад ползучий, что меня по башке огрел, его и стащил!
- Какое письмо? – спросил Генри.
- Да я и сам толком не знаю, какое: я его у слуги Карнарвона позаимствовал. Прочитал мельком, но ничего не понял. Только подпись и запомнил. Странная такая, - Белый Могол. Разве ж бывают белые моголы, сэр?
- Нет, - ответил Генри, думая о том, что, возможно, причина нападения на их корабль крылась в этом загадочном письме. – Отдыхай, Боб, а я пойду позову Ханну. И знаешь, что? Я снова перенесу вещи сюда и буду присматривать за тобой, а Ханна остаток пути проведет с миссис Кендал. Хоть какую-то часть груза сниму с ее плеч.
- Спасибо, сэр! – поблагодарил его денщик и лейтенанту показалось, что в его глазах блеснули слезы.
Генри отправился в соседнюю каюту и нашел там обеих женщин.
- Прошу прощения, милые дамы, - обратился он к ним. – Боюсь, у меня для вас всего одна хорошая новость и две плохих. Первая плохая новость заключается в том, что в Тринкомали мы простоим всего одну ночь, так что отправиться на сто миль вглубь острова к Ботаническому саду нам не удастся. Вторая плохая новость состоит в том, что на Роберта напали в трюме и ударили его по голове. Однако хорошая новость – та, что его уже осмотрел доктор Маккензи и заявил, что никакой опасности для жизни нет и все, что ему нужно – отлежаться в постели два-три дня.
Генри хотел было озвучить свое предложение, о котором он сказал Перкинсу, но решил не торопиться и послушать сперва, что скажет Ханна. Расставаться с женой ему совсем не хотелось, пусть даже и на две-три ночи. Если уж говорить начистоту, состояние Перкинса было не настолько тяжелым, чтобы за ним требовался постоянный уход, а спал денщик так крепко, что разбудить его можно было разве что выстрелив над ухом из пушки.

Лейтенант посторонился и пропустил Ханну. Он не мог не восхищаться ее удивительным самообладанием и радовался, что у его хрупкой жены такая сильная и уверенная в своих силах наперсница.
- Поразительно, как спокойно Ханна приняла очередной груз, свалившийся на ее плечи! - воскликнул он, как только за служанкой закрылась дверь. - Она поистине закаленный жизнью боец и никогда не сложит руки и не опустит головы перед любым испытанием! К сожалению, душа моя, Перкинс не видел нападавшего, но то, что он мне сообщил, позволяет мне предполагать, что на него напал один из пиратов, затаившихся в трюме. Темное это дело, любовь моя, темное и опасное. Оказывается, Перкинс завладел письмом, которое вез с собой один из слуг лорда Карнарвона. И вот это самое письмо у него и похитили, ударив его по голове. Содержание письма он то ли не понял, то ли не запомнил, так что мы можем только теряться в догадках и строить предположения насчет того, кому оно было адресовано, кем написано и с какой целью. Но тот факт, что ради него было организовано нападение на британский корабль говорит о многом. Пиратка, ворвавшаяся в нашу каюту и устроившая в ней погром, наверняка искала именно это письмо... Полагаю, она осталась на корабле после бегства сообщников, чтобы продолжить поиски. Что ж, ей это удалось...
Генри в волнении ходил по каюте, не зная, что предпринять. Куда подевалась преступница? Не могла же она бесследно исчезнуть с корабля, находившегося в открытом море! Видимо, затаилась где-нибудь в трюме.
- Наверное, мне надо снова вернуться в трюм, чтобы проверить, не прячется ли там злоумышленница, - нахмурившись, сказал он жене, хотя и предвидел, что она будет протестовать.

- Но они ведь даже не знают, что на корабле орудует злоумышленник! – возразил Генри. – А что, если он или она покалечит или убьет еще кого-нибудь? Ведь это останется на моей совести, сударыня!
Лейтенант начал закипать: Элис вела себя не как жена британского офицера, а как мать, чрезмерно опекающая трехлетнего ребенка. Но взглянув на ее несчастное и испуганное лицо и вспомнив о том, с каким мужеством она переносила все выпавшие на их долю испытания, он почувствовал угрызения совести и взгляд его смягчился.
- Я понимаю и оцень ценю то, что вы волнуетесь за меня, - мягко сказал он, привлекая к себе жену и глядя ей в глаза. – Но самое малое, что я могу сделать – это пойти к капитану и поставить его в известность о том, что случилось с Перкинсом, а также высказать ему свои соображения. Очень сомневаюсь, что доктор Маккензи серьезно отнесся к случившемуся: сначала он и вовсе решил, что Перкинс пьян. Давайте вместе пойдем к капитану, душа моя, если вам так будет спокойнее.
И Генри запечатлел на лбу жены нежный поцелуй.

Капитан находился в своей каюте, заполняя судовой журнал, но при появлении супружеской пары сразу же прервал свое занятие и пододвинул миссис Кендал стул, предложив присесть. Лейтенант остался стоять и в нескольких исчерпывающих фразах сообщил капитану о своих подозрениях. Оказалось, что доктор Маккензи его опередил.
- Боцман и первый помощник только что прочесали весь трюм вдоль и поперек, и никого не обнаружили, - сказал капитан, и по выражению его сурового лица, Генри понял, что он согласен с мнением доктора Маккензи и считает, что Перкинс если и не напился, то стал жертвой собственной неосторожности в темном трюме: налетел на ящик или сундук, упал и ударился виском об острый угол или приложился затылком о пол.
Настаивать или спорить было бессмысленно, и Генри после короткой паузы поблагодарил капитана и вопросительно взглянул на жену. Ему говорить было больше не о чем, но возможно,  Элис хотела о что-нибудь добавить или задать какие-нибудь вопросы капитану. Однако капитан сам обратился к прелестной пассажирке.
- Мы бросим якорь в Тринкомали до наступления темноты, - сказал он. – И если вы собираетесь сойти на берег и осмотреть город, то вечер – самое лучшее время, поскольку жара спадает. Я с радостью выделю вам с лейтенантом в сопровождающие двух матросов, которые понесут факелы. В Тринкомали есть несколько языческих храмов, на которые стоит посмотреть, хотя бы снаружи. Но имейте в виду: на острове огромное количество обезьян, и в дерзости и ловкости рук  они ничем не уступают лондонским уличным воришкам. Держитесь крепче за свой кошелек и сумочку, мэм, и ни в коем случае не надевайте никаких украшений.

Лейтенант еще раз поблагодарил капитана, но выразил сомнение в том, что им понадобятся два сопровождающих.
- Будет достаточно и одного матроса, - сказал он. – Наверняка на корабле и без того не хватает рабочих рук после инцидента с пиратами, и я не хочу еще больше обескровливать команду.
Он собирался выйти, но тут вспомнил кое-о-чем и задержался.
- Когда, по вашим расчетам, мы прибудем в Калькутту? – спросил он капитана. – Насколько мне известно, от Цейлона до нее тысяча семьсот миль.
Капитан, по-видимому, был привычен к глупым вопросам, которыми донимали его пассажиры, поэтому спокойно ответил:
- Не могу сказать вам точно, лейтенант: все зависит от погоды и направления ветра. Но кстати: вам ведь известно, что Калькутта  расположена не на берегу Бенгальского залива, а в дельте Ганга, - почти в девяноста милях от побережья? А если еще точнее – на восточном берегу реки Хугли, которая является притоком Ганга. Но главное заключается не в этом, а в том, что река делает резкие повороты и изобилует опасными отмелями и банками даже сейчас, в период муссона и половодья, и поэтому корабли с осадкой более семнадцати футов не могут подниматься по ней  выше порта Даймонд. В устье реки мы примем на борт штурмана и пройдем с ним по реке до порта Даймонд, где и встанем на якорь, после чего всем пассажирам вместе с багажом придется перебраться в лодки туземцев и пройти еще примерно пятьдесят миль вверх по реке до Калькутты.  В зависимости от направления ветра этот путь может занять от суток до двух.
- Неужели! – воскликнул лейтенант, неприятно удивленный такой перспективой, но капитан поспешил его утешить, вернее, не его, а очаровательную миссис Кендал:
- Не переживайте, мадам: у вас будет прекрасная возможность полюбоваться берегами Хугли, на которых расположены особняки наших предшественников: французов, голландцев и датчан. А кроме того, в реке уйма крокодилов, и порой можно стать свидетелем того, как местные жители добровольно приносят себя в жертву этим чудовищным созданиям. Один мой друг – член Азиатского   общества Бенгалии,  изучающий повадки индийских рептилий, неоднократно становился свидетелем этого кровавого ритуала. Впрочем, река настолько широка, что рассмотреть все в подробностях с лодки вам вряд ли удастся.
Генри сквозь зубы пробормотал проклятье и поспешил увести жену из капитанской каюты.
Как только они оказались на палубе, он указал за борт и сказал, пытаясь сгладить тягостное впечатление, которое могли произвести на Элис россказни капитана:
- Смотрите, как красиво луна посеребрила воду! И кажется, я вижу бледную полоску земли: наверное, мы уже совсем близко подошли к Цейлону. Не хотите ли, чтобы я принес вам шаль? На берегу она послужит вам дополнительной защитой от москитов.

Генри немного замешкался в каюте, разыскивая шаль жены, а когда наконец нашел ее и вернулся на палубу, оказалось, что его ожидает отряженный капитаном матрос-сопровождающий. Звали его Кроу и по его же собственным словам, он бывал в Тринкомали не менее десяти раз и мог провести их по городу с завязанными глазами. Как только "Великий Могол" бросил якорь, на воду спустили маленький ялик, чтобы доставить на берег супружескую чету. Остальные пассажиры, по-видимому, готовились ко сну и если и планировали ненадолго сойти на берег, то не сейчас, а утром.
Кроу вместе с еще одним матросом выполнял обязанности гребца, позволив лейтенанту наслаждаться бездельем и видом темной воды, посеребренной призрачным лунным светом.
- Я вас в форт отведу, сэр, - сообщил он лейтенанту. - Его сначала датчане строили, а после них - португальцы. Говорят, что на этом месте прежде был агромадный храм, весь из золота и драгоценных камней, но португальцы его разрушили, а из обломков возвели форт. От его названия и городу дали имя - Тринкомали. А потом пришли голландцы, вышибли отсюдова португальцев и дали форту новое название - Фредерик. После голландцев настал черед французов, ну а с французами разговор короткий, и теперь это мето принадлежит нам.
Матрос произнес последние слова с гордостью, порадовавшей Генри.
- Как много ты знаешь, - похвалил он Кроу. - Лучшего сопровождающего и пожелать нельзя! Я обязательно скажу об этом капитану.
- Думаете, он меня за это в боцманы произведет? - ухмыльнулся матрос и больше уже ничего не говорил до того момента, как ялик заскреб дном о песчаный берег.
Генри выбрался из шлюпки и перенес на сухое место жену. Кроу, тихо переговорив со вторым гребцом, прихватил с собой факел и тоже выбрался на песок. Спустя несколько мгновений чернильная темнота озарилась ярким светом факела. Генри был не прочь раскурить сигару, но решил воздержаться, поскольку рядом находилась Элис, не терпевшая запаха табака.

Факелоносец шел впереди, освещая дорогу и продолжая свой рассказ о форте.
- Здесь сам герцог Веллингтон побывал! - сообщил он с благоговением в голосе.
- Неужели? - осведомился Генри, - Это, наверное, было уже после войны с Бонапартом?
- Раньше! - возразил матрос. - Он тогда еще был в чине полковника, служил Ост-Индской компании.
- Я не знал об этом, - вынужден был признать свое невежество лейтенант. - Долго ли еще нам идти?
Кроу приподнял факел повыше, чтобы осветить большее пространство:
- Да вот же стены, взгляните!
Но лейтенант увидел не стены, а две пары испуганных черных глаз и две пятнистые спины.
- Господи Иисусе! - пораженно воскликнул он. - Душа моя, это же олени! Можно подумать, что мы не на Цейлоне, а на Длинной Миле в Виндзоре!* А капитан говорил, что здесь много диких обезьян...
И действительно, две грациозные самки пятнистого оленя стояли всего в нескольких ярдах от них, не пытаясь убежать. Они выглядели так беззащитно, что у лейтенанта защемило сердце: было что-то общее между этими удивительно красивыми, но робкими созданиями и его спутницей, которая украдкой сжимала его ладонь своей маленькой ручкой, ища защиты и успокоения.
- Не правда ли, они прекрасны? - шепнул лейтенант жене, ответно пожимая ее тонкие пальчики.

*В окрестностях Тринкомали действительно много пятнистых оленей, которые совершенно не боятся людей и выходят из джунглей в город. Длинная Миля (Long Walk) - прогулочная дорога длиною в 2,64 мили в Виндзорском королевском парке, по сторонам которой свободно пасутся олени. Где-то у меня валяются старые фотографии

- Наверное, здесь их никто не обижает, - предположил Генри, любуясь грациозными созданиями, а Кроу тут же поддакнул:
- Это точно, сэр: у кого рука поднимется на такую красоту! А вот обезьяны...
Он не договорил и начал размахивать факелом, изрядно изумив лейтенанта, который тут же отскочил в сторону, увлекая за собой Элис.
Оленихи исчезли, растаяв в темноте, а Генри крикнул, злясь на непонятное поведение матроса:
- Сейчас же прекратите размахивать факелом: чего доброго, искра попадет на платье моей жены!
О случаях, когда женские платья вспыхивали, как спички, от одной-единственной искры, вылетевшей из камина, он немало наслушался  в Англии.
- Обезьяны, сэр! - завопил в ответ Кроу, продолжая кружить вокруг лейтенанта и Элис и тыкая горящим факелом в темноту. - Я их отгоняю, сэр! Крепче держите сумочку, леди!