- Я бы не смог такого простить, - неожиданно для самого себя выпалил Генри. - Что угодно, только не измену. Если когда-нибудь такое случится - я тут же, безо всяких объяснений и сожалений навсегда разорву с вами всякие отношения. Поэтому, если вы когда-нибудь разлюбите меня и полюбите другого мужчину, - честно признайтесь мне в этом сразу, до того, как начнете изменять мне за моей спиной. В этом случае я улажу все тихо-мирно через своих адвокатов: вы получите свободу и возможность открыто дарить своему новому избраннику знаки своего внимания, и сохраните остатки моего уважения к вам.
Генри сомневался, что такое возможно, но все же считал, что лучше узнать горькую правду от самой Элис, чем стать рогоносцем, который узнает о шашнях супруги от "добрых людей" или же застает изменницу с поличным.

Лейтенант, решивший, что тема исчерпана, собрался вернуться к сведению дебита и кредита и  обмакнул перо в чернильницу, чтобы добавить к списку будущих расходов стоимость нового мундира, но прикосновение жены заставило его  снвоа прервать это глубокомысленное занятие. Обернувшись, он увидел, что по щекам Элис текут слезы и тут же преисполнился глубочайшего раскаяния.
- Вы плачете! - воскликнул он,  усаживая ее к себе на колени и принимаясь поцелуями осушать ее мокрое лицо. -  Клянусь, я не хотел оскорбить вас своими подозрениями!  Не плачьте, душа моя: у меня сердце разрывается, когда я вижу такую боль и отчаяние в ваших чудных голубых глазах!
Генри прижал Элис к груди и стал гладить ее волосы, надеясь, что  это ее успокоит. Проклятые арабские сказки! Если бы он знал, что их чтение приведет к таким последствиям, сразу же бросил бы их в огонь!
- Любовь моя, - сказал он, желая извиниться перед Элис и успокоить ее. - Помните ту историю, в которой рассказывается о Красавице и Чудовище? Сейчас я чувствую себя чудовищем. А вы, моя красавица, так же милы и чисты сердцем, как юная Белль, и только вы способны силою своей доброты и любви превратить меня в принца.

- Пустяки,  вы мне совсем не помешали, напротив. Я всего лишь пытался скоротать время за выписками из путеводителя, пока вы проводили смотр своим украшениям, - возразил Генри, торопливо отодвигая листок подальше от Элис, чтобы она не смогла разглядеть, что на нем написано, поскольку знал, как болезненно жена относится к тому, что не принесла за собой приданого по вине своего опекуна. Сколько бы он ни убеждал ее в том, что ему это совершенно безразлично, Элис всякий раз вспыхивала, как спичка, когда речь заходила о расходах. Для верности он сунул листок между страницами путеводителя и закрыл книгу, положив на нее руку.
- Последнее, что я записал, поскольку это показалось мне интересным, - несколько фактов, касающихся населения Каира, - продолжил он, размышляя о том, успела ли Элис заметить, что на злополучном листке были написаны цифры,  - Оказывается, а Каире проживает сто двадцать одна тысяча мусульман, шестьдесят тысяч коптов, четыре тысячи евреев, восемь с половиной тысяч европейцев, включая греков, две тысячи армян и еще несколько тысяч католиков из числа коптов, греков и армян. При этом путеводитель утверждает, что общее число жителей Каира в последние годы уменьшилось с трехсот тысяч до двухсот. А в Лондоне, душа моя, согласно последней подушной переписи населения*, без малого два миллиона жителей! Поразительно, просто не верится в такие колоссальные цифры!
Лейтенант незаметно для себя воодушевился, думая о том, как стремительно растет народонаселение главного города Англии, и что они с Элис могут и даже обязаны внести свой посильный вклад в увеличение численности англичан. Он искоса взглянул на ровный ряд крохотных пуговок, украшавших лиф домашнего платья жены, и подавил тяжелый вздох: сегодня столь важное дело было отложено ради разговоров.

*Лейтенант имеет в виду перепись 1841 года, зарегистрировавшую 1, 870,127 лондонцев

Генри был бы рад думать точно так же, - именно так он и думал раньше. Но теперь даже беглый обзор доходов и расходов изменил его представление в худшую сторону. Но, конечно, Элис незачем было об этом знать, и он не собирался ставить ее в известность о том, что золотой ручеек, так обильно питавший их комфортабельный, почти роскошный образ жизни, существенно обмелел. И однако в мятущуюся душу  лейтенанта проник червь сомнения: в конце концов Элис все равно поймет, что их финансовое положение далеко не так стабильно, как они оба привыкли считать. Об этом ей красноречиво сообщат изменения в планах: возможно, что придется снять в Калькутте не роскошный колониальный особняк, а маленькое бунгало, где с трудом поместятся они сами и служанка с денщиком, а вместо толпы слуг-индусов ограничиться всего пятью-шестью, а может быть, и двумя-тремя. Генри чуть не застонал при мысли о губернаторских балах, о которых он так часто упоминал, обещая жене обеспечить ее всем необходимым для того, чтобы она могла блистать  на них, как самая яркая звезда калькуттского небосклона. А ему самому и его денщику тем временем требовались лошади взамен прежних,  не перенесших убийственной крымской зимы. О покупке патента на получение капитанского звания можно было и вовсе позабыть - и это мучало лейтенанта гораздо сильнее, нежели все остальное. Капитанский чин стоил ни много ни мало три тысячи двести двадцать пять фунтов, - баснословно большие деньги! Часть этой суммы лейтенант собирался компенсировать, продав свой собственный лейтенантский патент за тысячу сто девяносто фунтов. Но где раздобыть недостающие две тысячи тридцать пять фунтов, он понятия не имел. Просить денег у дяди ему не позволяла гордость, - его единственный родственник и опекун, заменивший ему отца, и так сделал все, что мог, чтобы обеспечить ему будущность. О том, чтобы занять необходимую сумму у баронета Уайта, речи и вовсе не шло: это стало бы ударом прежде всего для Элис, которая восприняла бы его просьбу как прозрачный намек на приданое, которое присвоил ее опекун. Генри затуманенным взглядом посмотрел на краешек листка, торчавшего из путеводителя, и поцеловав жену в лоб, сказал :
- Вы совершенно правы, дорогая: наше финансовое положение стабильно, как никогда. Поэтому предлагаю не откладывать покупку нового колье в египетском стиле, которое вы наденете на завтрашние танцы.
Сердце его мучительно сжалось при этих словах и он мысленно стал сочинять письмо своим лондонским поверенным с просьбой выставить на продажу дом и апартаменты, доставшиеся ему в наследство от тетки по материнской линии.

* Стоимость офицерских патентов на 1855 год.