- Я бы предпочел караван, - ответил Генри, открывая дверь, ведущую в их временные апартаменты и пропуская Элис вперед. - Я знаю, что вы больше всего боитесь обгореть на солнце, но уверяю вас: опасности никакой! Караван идет по пустыне только ночью, а днем караванщики разбивают шатры, слуги готовят на кострах еду, а потом все отдыхают, спрятавшись от палящих лучей солнца. Вашему прелестному личику ничего не грозит: оно останется таким же белым и свежим, как и сейчас!
Генри закрыл за собою дверь, запер ее на ключ и обнял жену:
- Разве не прекрасно плыть по пескам на кораблях пустыни, как называют верблюдов, ночью, при свете звезд, и встречать рассвет, глядя на то, как звезды меркнут, а пески меняют свой цвет?

Генри подвел жену к возвышению, укрытому ковром и служившему для них кроватью, и усадил на его край, но сам остался стоять.
- Все может быть, душа моя. Помните коварную фею Моргану, сестру короля Артура? В ее честь мираж часто называют фата-морганой, посокольку бывали случаи, что путники сбивались с пути, обманутые видом оазиса или города, которые на самом деле находились очень далеко и в другой стороне от места, к которому они направлялись. Но вам не стоит волноваться: караван, к которому присоединимся мы, пойдет по хорошо изученному торговому пути, а у караванщиков обязательно должна быть карта, на которой отмечены колодцы, а также места, где ранее видели миражи с их точным описанием*, так что мы не заплутаем. А теперь давайте ложиться спать?
Генри не стал напоминать Элис о рукописи  с арабскими сказками, которую подарил ему Соммервиль: он и сам устал после насыщенного событиями дня и мечтал побыстрее лечь и сомкнуть глаза в объятих своей драгоценной супруги.

*Есть такая практика

Пальцы лейтенанта скользнули по шее жены, поглаживая хрупкие позвонки, и нырнули в тяжелую массу золотистых локонов, рассыпавшихся по плечам, укрытым тонкой тканью сорочки. Вся она была такая  нежная, душистая и желанная, что он на мгновение заколебался, позволить ли Морфею смежить им обоим веки. Однако он видел, что Элис устала, и для нее сейчас важны не бурные ласки, а спокойные  и надежные супружеские объятья. И хотя ее тело было податливым, как мягкий воск, он ограничился лишь тем, что поцеловал ее в губы и просунул ей под шею одну руку, а другой обвил ее тонкую талию, привлекая к себе.
- Вы - мое счастье, - прошептал лейтенант  в ответ на признание жены, прозвучавшее в его ушах лучшей мелодией на свете, еще раз поцеловал ее и позволил сну набросить на них свой волшебный покров.

Наутро он проснулся, чувствуя себя бодрым и освеженным, с ощущением, что ему снилось что-то очень приятное, но что именно, он вспомнить не мог. Позавтракав, собравшись и передав через слугу все еще спавшему мистеру Соммервилю короткую записку с благодарностями, чета Кендалов вместе со слугами отправилась к каналу Аль-Махмудия, чтобы сесть там на баржу, и в тот же день пересели на стимер, который должен был по Нилу доставить их в Каир.
- Невероятно! - воскликнул Генри, стоя рядом с женой на палубе и указывая на берег великой реки, на котором высились пальмы. - Мы плывем по реке, по которой когда-то плыла Клеопатра на своем роскошном корабле с позолоченной кормой, пурпурными парусами и посеребренными веслами, чтобы поразить Марка Антония* Как сообщают римские историки,  одета она была в наряд Афродиты, - не знаю, что именно это значит, но надеюсь, что не полное отсутствие одежды. Сопровождали ее мальчики-рабы, наряженные купидонами, а на палубе играл оркестр из флейт и кифар.
Генри хотел продолжить, но его голос заглушили протяжные звуки шотландской волынки: один из пассажиров, шотландец, решил поразить присутствующих своей игрой.

*Лейтенант ошибается: на встречу с Марком Антонием египетская царица плыла по реке Кидн.

- Насчет Клеопатры не спорю, - согласился Генри, сохраняя на лице серьезную мину, - Но Афродита точно присутствует в вашем лице, сударыня. А вот и пара ангелочков для ее свиты.
Он указал на двух мальчиков лет четырех от роду, похожих друг на друга как две горошины из одного стручка, и одетых по последней моде в матросские костюмчики, которые в сопровождении чопорной бонны прогуливались по палубе и с любопытством, свойственным всем детям, рассматривали других пассажиров. По-видимому, их родителями были седоусый майор в форме бенгальского улана и его молодая жена, по виду старше Элис лет на пять-шесть. Генри сделал такой вывод из того, что хорошенькая брюнетка, занятая разговором с майором, то и дело оборачивалась, чтобы посмотреть на малышей, и на ее бледном личике читалось беспокойство. Несколько раз она порывалась окликнуть бонну, но майор останавливал ее ласковым, но в то же время властным жестом, не давая проявить ей чрезмерную тревожность, столь свойственную молодым и неопытным матерям.

- Да как же они могут упасть за борт? - с беспечностью, свойственной всем молодым и сильным мужчинам, возразил Генри, - Ведь это карапузы, которые даже при желании не заберутся так высоко! Полноте, сударыня! Вы и с наших сыновей ни на секунду  не будете спускать глаз и заставите их держаться за ваши юбки? Кто из них тогда вырастет, позвольте спросить? Настоящие мужчины или маменькины сыночки? Вы помните, как я рассказывал вам о том, что Перкинс учил меня плавать, бросая с лодки в воду посередине озера? Впрочем, ни слова более: лучше подойдем к майору и его чрезмерно тревожной жене и познакомимся: вдруг они тоже направляются в Калькутту?
Генри взял жену под руку и сделал шаг по направлению к супружеской паре, стоявшей у противоположного борта, как вдруг за его спиной раздался пронзительный женский крик:
- Миссис Купер, майор! На помощь! Чарли упал за борт!
Этому крику тут же эхом откликнулся другой, - кричала молодая брюнетка, мать малышей. Впрочем, после короткого выражения ужаса она зашаталась и упала на руки своего мужа, который, растерявшись, не сразу сообразил, что делать: продолжать держать потерявшую сознание жену или же спешить на помощь упавшему за борт сыну. На короткое мгновение все, находившиеся на палубе, - и матросы, и пассажиры, - обратились в каменные изваяния, так велик был шок от произошедшего. Затем один из матросов сиганул через борт, чтобы попытаться спасти малыша. Следом за ним бросился Генри, стягивая на ходу мундир. Речная вода  показалась ему настолько холодной, что он чуть не задохнулся от ее ледяных объятий. Почти одновременно с матросом, прыгнувшим за борт первым, он коснулся ногами дна и увидел маленькое тельце. Когда они вынырнули, вместе поддерживая ребенка, стимер удалился на несколько сотен ярдов, однако спущенная по приказу капитана лодка уже неслась им навстречу, управляемая шестеркой гребцов, среди которых был и отец ребенка.
- Жив? - с отчаянной надеждой в голосе спросил он, когда Генри и матрос передали ему его сына с рук на руки.
- Да, сэр. Наверное, сэр, - ответил матрос, держась за корму лодки, но в его голосе не было уверенности.
- Позвольте мне, майор, - спокойным и твердым голосом сказал один из добровольных гребцов, - худощавый и почти дочерна загорелый джентльмен, которого Генри ранее видел на палубе. - Я врач.

Умелые действия доктора быстро привели малыша в чувство. Майор, снявший с себя уланский мундир, закутал в него сына и прижал к себе так крепко, что казалось, никакая сила в мире не смогла бы заставить его разжать объятья. Матрос, забравшийся в лодку, сменил его на загребной банке, чему Генри немного позавидовал, поскольку гребля помогала согреться после холодной речной ванны.
Спасенный малыш испуганно жался к отцу, однако Генри видел, что юный возраст берет свое: присутствие отца и других мужчин успокаивало, и постепенно его глаза снова заблестели любопытством, и он даже выпростал из ручку из отцовского мундира, чтобы потрогать уключину.
- Я совсем не испугался, джентльмены! - звонким голосом заявил он, обводя взглядом гребцов, - Мы с Уиллом поспорили, что я не испугаюсь прыгнуть в воду, и я выиграл! Теперь он отдаст мне паровозик и двух оловянных солдатиков.
Лица гребцов осветились улыбками, а отец мальчика лишь сокрушенно покачал головой.
- Не знаю, как благодарить вас, сэр, - вполголоса обратился он к Генри. - Не понимаю, почему я сам не сделал то, что вы сделали вы и этот храбрый парень, - он взглядом указал на матроса, который первым бросился в воду. - Какое-то оцепенение охватило, да к тому же жена...
- Вам не за что меня благодарить, - отозвался лейтенант. - Я просто оказался ближе всех к борту, а вот настоящего спасителя вашего сына отблагодарить стоит. Простите, не представился: лейтенант Кендал, 13-й драгунский полк, направляюсь в Калькутту.
Майор кивнул:
-  Майор Купер, 1-й полк бенгальской иррегулярной кавалерии.
Он поднял голову и посмотрел на приближающийся стимер, давший задний ход. На его обветренном и загорелом лице  застыла маска мучительного ожидания, и Генри понимал, чем она вызвана: убедившись в благополучии сына, этот закаленный воин тревожился за состояние жены. Генри ощутил укол совести: он не думал об Элис, когда подчинился импульсу и бросился в воду. Бедняжка! Она, верно, сама не своя от тревоги за него, как бы не упала в обморок!

Возвращение маленького Чарли в объятия матери было встречено громкими приветственными криками команды и пассажиров: все радовались так, как будто был спасен их собственный ребенок. Генри, на котором не было сухой нитки, поспешил увести жену, которая не потеряла присутствия духа, а как и подобает настоящей дочери Альбиона, поддержала свою соотечественницу в трудную минуту.
- Я горжусь вами, сударыня, - искренне сказал он и, пользуясь тем, что внимание всех, кто столпился на палубе, было приковано к семье Куперов, поочередно поцеловал ей руки, а затем расцеловал в обе щеки. - Какое самообладание! И вы были совершенно правы, когда сказали, что за маленькими детьми нужен глаз да глаз. Признаю свою ошибку и больше никогда не буду с вами спорить в том, что касается воспитания детей. А сейчас мне нужно переодеться в сухое. Вы не видели мой мундир? Я снял его перед тем, как прыгнуть в воду.
Разумеется, лейтенант не собирался пускать воспитание своих сыновей на самотек или полностью передоверять его жене, однако в данную минуту он понимал, что ошибался, споря с Элис, и счел правильным извиниться перед ней за свои скоропалительные высказывания. А что там будет дальше - время покажет, рассудил он про себя.

Как только они вошли в крошечную каюту, где с трудом могли разместиться двое, да и то только сидя*, Генри сразу же скинул с себя мокрую рубашку и принялся растираться досуха полотенцем, которое было предназначено всего лишь для вытирания рук.
- Вы так заботитесь обо мне, душа моя! - сказал он, яростно растирая кожу, чтобы вызвать прилив крови к ней, - Заслуживаю ли я этого? Но мне очень приятна ваша забота и я ценю ее превыше всего на свете! Если бы я не боялся заморозить вас своими ледяными после купания руками, я бы сейчас обнял вас и прижал к себе так крепко, чтобы вы ощутили, как бьется мое сердце от любви к вам. Но обещаю, что сделаю это позднее, - после того как сменю мокрую одежду на сухую.
Генри отыскал в саквояже брюки, вытащил их, встряхнул и снова обернулся к жене:
- Не могли бы отвернуться на минуту, сударыня? - попросил он. - Не то мне придется смутить вас своим непрезентабельным видом. Кстати, я успел выснить, что Куперы, как и мы, направляются в Калькутту!

*Jack-O-Lantern, единственный стимер, осуществлявший перевозку пассажиров по Нилу до Каира, был маленьким суденышком, а путь, как я понимаю, занимал менее суток.

- О да! Бедной миссис Купер приходится несладко, даже учитывая тот факт, что у нее есть помощница в лице бонны, да и майор мне показался внимательным и любящим отцом, - согласился лейтенант, поспешно вытирая нижнюю часть тела, чтобы поскорее облачиться в брюки и не заставлять жену смотреть на дверь каюты, оборотившись к нему спиной. Однако крошечное полотенце, более напоминавшее носовой платок, уже основательно пропиталось влагой, и толку от него было немного. Зато прикосновение юбок жены, задевших его голую ногу, заставило его затрепетать: было в этом что-то невероятно интимное и даже чуточку неприличное. Решив дать остаткам влаги высохнуть на коже, он отложил брюки и обнял Элис, прижавшись к ней со спины всем телом, - ощущение было такое, что он тонет в многослойном ворохе тканей и пене кружев.
- Вам не жаль и нас, сударыня? - пробормотал он, целуя Элис в шею, - Во время переездов мы лишены самого главного: возможности заняться любовью в покое и комфорте супружеской спальни. Не могу дождаться, когда мы наконец окажемся в "Шепердс" - надеюсь, в этом оазисе найдется номер для влюбленной пары.

Генри хотел ответить, что и он не прочь поселиться  вместе со своей золотоволосой Фрейей на каком-нибудь Авалоне или Асгарде и  провести остаток жизни среди яблонь, с каждой из которых можно в любой момент сорвать спелый плод наслаждения, однако стук в дверь каюты не дал ему этого сделать.
- Приближаемся к Каиру, сэр! – возвестил голос его денщика.
- Спасибо, Боб! – откликнулся лейтенант. – Сейчас переоденусь и выйду.
Топот сапог возвестил о том, что Перкинс удалился. Генри еще раз торопливо прижался губами к затылку жены и начал натягивать брюки.
- Как славно, что в Каире мы можем задержаться дольше, чем в Александрии! Сегодня, если вы не против, мы проведем остаток дня в гостинице, а завтра утром можно отправиться к пирамидам. Душа моя, помогите мне: пуговицы никак не пролезают в петли ворота!
Генри лукавил: он прекрасно мог справиться с пуговицами и сам. Но ему хотелось, чтобы нежные пальчики Элис прикоснулись к его коже. Как мало времени  для того, чтобы выразить  любовь и нежность друг к другу, остаться наедине, не смущаясь чужих глаз и не думая о требованиях этикета... Он не хотел упускать ни единого мгновения из тех, что могли подарить им счастье единения, пусть даже и в виде заурядной помощи в застегивании пуговиц на рубашке.

- Вы как всегда мне льстите, сударыня, – смеясь, ответил лейтенант, снова обхватывая жену за талию и приподнимая ее над полом, чтобы она не вздумала увернуться от его объятий. – Куда вы так торопитесь? Каир от нас никуда не денется, а у сходней сейчас начнется сущее столпотворение. Я отправлю Перкинса вперед, чтобы он побыстрее добрался до гостиницы и взял для нас лучший из свободных номеров, а мы с Ханной не торопясь последуем за ним. Еще один, - нет! два поцелуя, - и я вас отпущу к Ханне, но только при этом условии! Кстати, мистер Соммервиль упоминал, что «Шепердс» славится своими балами, которые устраиваются для постояльцев отеля и европейцев, постоянно живущих в Каире. У вас будут силы подарить танец своему неуклюжему мужу, если сегодня окажется так, что мы попали прямо с корабля на бал?*
Генри замолчал, но продолжал удерживать хрупкую фигурку жены на весу, ожидая, что она выполнит условие, которое он только что ей поставил.

- Ловлю вас на слове, - с самым серьезным видом ответил лейтенант и поцеловал жену в третий раз - долгим, сладостным, неприлично жадным и глубоким поцелуем, после чего выполнил свое обещание и опустил ее на пол. - Идите к Ханне, душа моя, а я найду Перкинса и дам ему распоряжение  насчет гостиницы.
Генри открыл дверь каюты и галантно пропустил Элис вперед. На палубе толпились пассажиры, ожидавшие того момента, когда  стимер подойдет к пристани и можно будет устремиться по сходням вниз. Пальмы на набережной мало чем отличались от александрийских, однако за ними открывался поистине волшебный город, и у Генри перехватило дыхание от его красоты, заметной даже с такого расстояния.
- Неплохой городишко: жить бы в нем, да жить! - услышал он голос Перкинса, оказавшегося поблизости как джинн, выскочивший из старого медного кувшина.
- Постарайся сойти на берег в числе первых, Боб, и дуй в отель "Шепердс", чтобы остальные тебя не опередили, - вполголоса сказал Генри, вкладывая в руку денщика ворох смятых купюр. - Возьми лучший номер из тех, что есть. А если все заняты...
Перкинс издал хриплый горловой смешок, похожий на клохтанье курицы-наседки:
- Не сомневайтесь, сэр: для вас с миссис Кендал номер найдется! Если потребуется - из-под земли достану.

Перкинс устремился к сходням и сумел сойти на набережную одним из первых, не постеснявшись как следует поработать локтями. Проводив денщика взглядом, Генри поспешил навстречу Элис и увлек ее в тихий уголок, где не было возбужденных пассажиров, желавших побыстрее покинуть стимер. Семество майора Купера в сопровождении бонны, служанки миссис Купер и денщика майора оказалось в выигрышном положении. Наличие двоих детей, один из которых успел в одночасье стать знаменитостью, позволило и остальным членам этой довольно многочисленной группы воспользоваться преимуществами  славы: их пропустили вперед. Генри следил за передвижениями Куперов с неослабевающим интересом:
- Наверное, это очень эгоистично с моей стороны, но я надеюсь, что они остановятся не в "Шепердс", - вполголоса сказал он жене. - В любом случае, хорошо, что Перкинс их опередил и уже находится на пути в гостиницу. Вы спросили у Ханны, не видела ли она мой мундир? Господь Всемогущий! Взгляните, сколько здесь верблюдов, лошадей и мулов!
По набережной тянулись вереницы вьючных животных: казалось, что через город идет один большой караван. Острый взгляд лейтенанта подметил и еще одну интересную деталь: несколько женских фигур, с ного до головы закутанных в черные одежды, неспешно продвигались по улице верхом на лошадях, и каждую лошадь вели под уздцы по двое слуг в тюрбанах. У Генри мелькнула мысль, что эта процессия состоит из жен египетского паши, но он не стал бы утверждать наверное.

- Наш багаж совершенно точно повезут на верблюдах, а для нас троих самым разумным будет нанять четырехместную коляску наподобие той, в которой только что уехал майор со своим семейством. Но если вам хочется экзотики - я найму для вас покладистого ослика, - видите, сколько их толпится на пристани вместе с мальчишками-погонщиками? - сказал Генри,  внимательно следя за тем, как матросы сгружают на пристань саквояжи, сундуки и свертки с вещами пассажиров. К нему подошел один из матросов и поинтересовался, куда отправлять багаж.
- В отель "Шепердс", -  с уверенным тоном отвечал лейтенант, не испытывая никаких сомнений в том, что Перкинс решит проблему с заселением.
Матрос озадаченно почесал в затылке:
- "Шепердс"? Нет такого здесь, сэр.
Лейтенант снисходительно усмехнулся:
- Как же нет, любезный? Нам его рекомендовал, как лучшую гостиницу в Каире, мистер Соммервиль.
Он осекся, сообразив, что имя Соммервиль для матроса - пустой звук.
- Нету никакого "Шепердса"! - упрямо повторил матрос. - Есть "Ориент", "Хилл", "Левик" и "Жардин"*, - в последнем лягушатники с макаронниками селятся. Эй, Билли! Скажи господину лейтенанту, что никакого "Шепердса" в Каире отродясь не бывало!
- Шепердс? - матрос, которого окликнул его товарищ, задумался, поставив ногу на чей-то сундук. - Это ты о каком Шепердсе? Знавал я одного боцмана с такой фамилией, только было это еще в Бристоле, там он и окочурился от белой горячки. А его старуха спустя год за ним последовала от...
- Шепердс, - не человек, а отель! - начиная закипать, резко оборвал лейтенант. - Мне говорили, что в Каире такой есть.
Знакомый боцмана Шепердса развел руками:
- Уж не знаю, кто вам такое сказал, сэр. Я Каир вдоль и поперек обошел, никогда такой вывески не видел. Впрочем, если б и видел - не узнал: грамоте не обучен.
- Не волнуйтесь, душа моя, - обратился Генри к жене, стремясь сохранить уверенный вид, - Сейчас я подойду к капитану и все выясню!

*Произношение французских названий оставляю на совести матроса.