- Да неужели? - воскликнул лейтенант,  - Две жены в придачу к законной? Вот так-так! Не могу поверить, что вам может нравиться подобная распущенность нравов!
Говорил он серьезно, но его глаза смеялись.
- Душа моя, - продолжил он, ловко избежав столкновения с зазевавшимся арабским мальчишкой, во все глаза таращившимся на красавицу-англичанку. - А если бы я, подобно Великому Александру, решил взять в жены еще двух прелестниц с изрядным приданым? Что бы вы тогда на это сказали?
Генри представил себе, что путешествует в компании трех молодых женщин и решил, что в этом есть как свои достоинства, так и свои недостатки, но поскольку, на его взгляд, последних было неизмеримо больше, не стал завидовать Александру Македонскому, который явно совершил этот поступок в состоянии глубокого опьянения.
Короткая улочка выходила на небольшую площадь, в центре которой творилось что-то странное. Генри придержал жену за локоток, чтобы как следует рассмотреть, что стало причиной пояления тесного людского кольца, охватывавшего круг диаметром в несколько ярдов. Визгливые звуки колокольчиков, ритмичные удары барабанов и переливы флейт сливались в постепенно убыстрявшуюся мелодию, которая резала его английское ухо и в то же время странно волновала: в ней была какая-то яростная древняя сила, которая заставляла кровь быстрее струиться по жилам, а сердце биться в ускоренном темпе. В узких просветах между фигурами зрителей он заметил мелькание белых одежд, а подойдя чуть ближе, сумел благодаря своему высокому росту увидеть поверх голов зевак одинокую фигуру, крутящуюся волчком в центре круга.

Генри остолбенел, глядя вслед жене, уверенно расчищавшей себе дорогу при помощи зонтика. Но не это его поразило, а ее упоминание двух дополнительных мужей. Немного придя в себя, он нагнал Элис и снова придержал ее за локоток:
- Вы думаете, я стал бы делить вас с другим мужчиной, не говоря уже о двоих? - возмущенно прошипел он ей на ухо, почти потеряв интерес к кружившейся в экстатическом танце мужской фигуре. - И зачем вам еще два мужа: неужели я настолько не удовлетворяю ваших... ваших...
Он замолчал, не зная, как правильно выразить свою мысль. Тем временем танцор закружился еще быстрее, и его короткая юбка превратилась в  диск, зависший параллельно земле, - так, что стали полностью видны шаровары. Это непрерывное кружение не давало лейтенанту возможности рассмотреть выражение его лица, но он подозревал, что оно было полностью лишено даже намека на мысль, да и как можно было думать,  когда все окружающее сливалось в неясную, лишенную очертаний картину. На лицах зрителей были написаны самые противоречивые чувства: кто то смотрел на танцора с восторгом, кто-то - с глубоким неодобрением, причины которого лейтенант не знал.

Генри уже давно понял, что лучше оставлять за женой последнее слово, и хотел промолчать, однако его задело очередное упоминание о приданом. Элис пользовалась каждой возможностью, чтобы напомнить ему о неравенстве их финансового положения, как будто пытаясь доказать самой себе, что он безмолвно укоряет ее за это.
- Снова вы о приданом! - в сердцах воскликнул он, не глядя на жену. - Сколько можно повторять, что я одинаково равнодушен как к наличию, так и к отсутствию оного, и в вас прежде всего ценю совершенно другие качества, проистекающие из вашего характера и воспитания: кротость, нежное отношение ко мне и добрый нрав! Да будь у вас миллион, я не стал бы любить вас больше, чем люблю с нашей первой встречи и поныне! Пойдемте отсюда: у меня голова кругом идет от этого обезумевшего плясуна.

Барабаны и флейты умолкли, и танцор тоже завершил свое неистовое вращение, но в толпе не раздалось ни единого хлопка, как это бывает тогда, когда выступают уличные артисты. Зрители в полном молчании стали расходиться, не отблагодарив его ни звоном монет, ни другими знаками одобрения и восторга, а он сам, казалось, совершенно не был раздосадован этим.
- Я не думаю, что это было представление, - медленно сказал Генри, уводя жену подальше от толпы, - Мне кажется, хотя я точно и не уверен, что мы с вами видели какой-то ритуальный танец, связанный с верованиями мусульман или какой-нибудь близкой к исламу секты. Я что-то слышал о бродячих дервишах, которые вводят себя в состояние божественного экстаза при помощи музыки и телодвижений, подобных тем, что мы с вами только что видели. Возможно, они считают, что таким образом становятся ближе к своему Богу, который, разумеется, не имеет ничего общего с нашим.
Снова ему пришло на ум воспоминание о рассказах тех, кто видел скульптурное изображение святой Терезы в момент наивысшего религиозного экстаза, и снова он горько пожалел о том, что они с Элис упустили редчайшую возможность  увидеть ее воочию.

Генри с радостью переложил на мистера Соммервиля львиную долю своих обязанностей гида:
- Обязательно спросите, душа моя! Этот удивительный человек наверняка осведомлен обо всем, что касается Востока. Я тоже с удовольствием послушаю его объяснения.
На самом деле он размышлял о том, как бы улучить момент, когда Соммервиль будет разливаться соловьем, рассказывая благодарной слушательнице о тайнах Востока, и, извинившись, отлучиться, чтобы выкурить хотя бы до половины вторую за день сигару. В присутствии жены сделать это было решительно невозможно, а он уже чувствовал, как его охватывает привычное желание ощутить аромат тлеющих табачных листьев.
- Полагаю, что мечеть, которую мы ищем, прямо перед нами, - сказал он, не будучи точно уверен, что это так. Впрочем, войти и проверить, действительно ли в ее подвале находится золотой саркофаг с обмазанными медом останками великого македонянина, не представлялось возможным, поэтому та ли это была мечеть, или другая, особой роли не играло.

- Возможно, что саркофага с его телом здесь и нет, - вынужден был признать лейтенант. - Не знаю, важно ли это, ведь его имя осталось жить в веках, а сколько наших солдат и офицеров похоронены не в родной земле, а зарыты в безымянных крымских могилах. Капитан Нолан в их числе.*
Лейтенант замолчал, жалея, что у него с языка сорвались эти слова: Элис всегда очень болезненно реагировала на любые упоминания о смерти. Но сам он чувствовал себя подавленным, думая о том, сколь многие его соотечественники сложили головы в Крыму, а их близкие в Англии даже не смогли похоронить их как подобает. Представив себе скорбящих вдов и детей, лишенных утешения в виде места, куда они могли бы прийти, чтобы ощутить связь с умершим, он совсем загрустил.
- Да, давайте вернемся, душа моя: мы достаточно увидели, - сказал он Элис и повел ее к ожидавшей их коляске.

*Тело капитана Нолана осталось в Крыму, место захоронения неизвестно.

Генри снова согласился с женой, да и как можно было не согласиться? Прихватив с собой все необходимое, он удалился, оставив Элис на попечении Ханны, и направился к верному денщику, который помог ему смыть  александрийскую пыль и облачиться во все чистое, а частью - и новое. Увидев лейтенанта в халате, расшитом золотыми нитями, Перкинс присвистнул и отступил на шаг, изумленно качая головой:
- Вылитый тюрбан-паша, сэр! Такого халата даже у вашего дяди нету! 
- Давай-ка по этому поводу выкурим по сигаре и обмоем покупку глоточком бренди, - предложил лейтенант, усаживаясь на один из дорожных сундуков. - Страшно соскучился по твоей компании, Боб: можно подумать, что мы не виделись целую вечность.
Перкинс расплылся в улыбке, но тут же смущенно засуетился, пряча взгляд от лейтенанта:
- Это самое, сэр... давайте лучше во двор выйдем с куревом. Миссис Дейвис мне условие поставила: пустит переночевать, ежели от меня табаком и перегаром не будет нести за милю*
- Ну раз миссис Дейвис велела...
Пряча усмешку, лейтенант поднялся с сундука и направился к двери. Впрочем, он нисколько не удивлялся тому, что служанка жены вила из его денщика веревки точно так же, как Элис - из него самого. "Женщины!" - подумал лейтенант и с ностальгией вспомнил  вечерние привалы у костра во время длинных кавалерийских переходов. Строгая армейская муштра не шла ни в какое сравнение с тем, что делали  с мужчинами фельдмаршалы в юбках.

*Оставляю это заявление целиком и полностью на совести Перкинса.

Спустя час троица сотрапезников заняла свои места за столом, накрытом расторопными слугами во внутреннем дворе караван-сарая. Мистер Соммервиль рассыпался в комплиментах очаровательной миссис Кендал, попутно отдав должное и халату ее супруга.
- Миссис Кендал, - сказал он после того как все трое дружно омочили пальцы в большой чаше с водой, благоухавшей лимонными корками, - В Индии у вас будет возможность примерить сари - одеяние, в котором ходят местные дамы. Это длинный кусок  хлопковой или шелковой ткани, особым образом обернутый вокруг тела. Уверен, что вы оцените его перимущества в убийственно жарком климате этой страны. Как удивительно мудры народы, умеющие приспособить свою одежду к особенностям климата! Посмотрите на арабов: их белые джалабии и куфии прекрасно защищают от солнца и в то же время настолько просторны, что позволяют ветерку обдувать кожу, даря столь необходимую прохладу. А в том, что арабские женщины полностью закрывают лица, я тоже вижу практический смысл: их нежная кожа не подвергается солнечным ожогам, не краснеет и не грубеет.
- И никто из них не носит корсеты, - флегматично добавил лейтенант, пододвигая к себе блюдо с жареными бобами, плававшими в каком-то пахучем соусе.
- О да! - с жаром подхватил Соммервиль, бросая взгляд на осиную талию Элис. - Корсеты - убийцы женщин, - прошу прощения, сударыня, но это так и есть.

С самого начала трапезы мистер Соммервиль пренебрегал едой, но усердно налегал на горячительные напитки,  по европейскому обычаю расставленные на столе слугами-арабами, которым их религия строжайше запрещала брать в рот спиртное. Чиновник быстро хмелел, о чем свидетельствовал блеск глаз и начавший заплетаться язык. Алкоголь действовал на него так же, как и на любого другого: он осмелел, отбросил условности и стал говорить о таких вещах, о которых не принято было упоминать в присутствии дам, даже замужних.
- Не буду с..сс...спорить, сударыня, - заявил он в очередной раз приложившись к стакану с бренди. - Дама в корсете выглядит ззз...з-замечательно, проссс-с-сто великолепно! Но здоровье, сссс...сударыня, ее здоровье страдает! А когда жена м-мучается мигренями и обмороками, точно также ссс...с-страдает и здоровье ее мужа!
Соммервиль отвесил церемонный поклон лейтенанту, выражая ему свое сочувствие.
- Лейтенант, вы уже прочитали ссс-своей жене ссс...с-сказки, которые я вам передал утром? Разве там было хоть одно упоминание корсета? Нет, и еще раз нет! Все арабские прелестницы ходят...носят неглиже. Никаких условностей, никаких табу, зато какой простор для воображения и движений....
- Еще не успел, сэр, - поторопился прервать излияния чиновника Генри, бросив обеспокоенный взгляд на жену и ожидая увидеть брезгливо поджатые губки. - И навряд ли успею: ведь завтра утром мы покидаем Александрию и направляемся к Каиру.
- Каир! - встрепенулся чиновник, начавший клевать носом за то короткое время, которое понадобилось лейтенанту для того, чтобы произнести несколько слов. - Пирамиды, древний сфинкс, му-у-миии...Прекрасно, лейтенант, превосходно! Знаете что? Я дарю вам свою рукопись. Да-рю! У меня есть второй экземпляр, а этот сохраните для своих нужд и нужд вашей оо...-чаровательной супруги...

Соммервиль ненадолго задумался, затем его лицо расплылось в пьяной ухмылке:
- А, вам повезло увидеть танец планет и ангелов, ссс-сударыня. Так называют его сами дервиши, или сссу-фии, - последователи Руми, основателя их ссс-секты. Это очень запутанная философия, крайне туманная и непопулярная среди большинства мусульман. Как сказал один из суфийских поэтов, Вот сладкие струны, играй сладкую песню, мой друг, чтобы мы хлопали и пели, теряя свои головы в танце. А терять голову нельзя... никак нельзя, не-ет... Так говорил Заратуштра - великий лжец, то есть жрец, и пророк, и так говорю я - верный слуга Ост-Индской компании!
Соммервиль выпучил глаза, поднялся со стула, поднял правую руку ладонью вверх, а левую опустил ладонью вниз и начал медленно и неуверенно вращаться вокруг своей оси, рискуя свалиться на землю.
- Я - хозяин своей руки, языка и живота! - восклицал он, - Я - мост, по которому надо пройти, мост между Богом и людьми! Я сбрасываю с себя оковы плоти и становлюсь легким бесплотным облачком, несущимся по небесам наслаждений! Разрушим же каменный свод предрассудков и заложим новый фундамент всеобщей любви!
Генри с ужасом увидел, как Соммервиль негнущимися пальцами пытается расстегнуть на себе сюртук с явным намерением избавиться от оков если не плоти, то одежды. Кроме того, он боялся, что чиновник не удержится на ногах и упадет, поэтому вскочил из-за стола и бросился к нему, чтобы поддержать. На помощь лейтенанту уже спешил слуга Соммервиля.
- Я справлюсь, сэр, благодарю покорно, - шепнул он лейтенанту, обхватывая бочкообразную талию своего хозяина обеими руками. - С ним такое бывает примерно раз в год, накануне очередной годовщины смерти миссис Соммервиль: совершенно теряет голову. Завтра проснется и ничего не будет помнить, так что и вы, сэр, ни о чем ему не напоминайте!
Слуга увел упиравшегося Соммервиля, а Генри вернулся на свое место, сконфуженно глядя на жену:
- Боюсь, мы немного узнали о танцующих дервишах, - сказал он и потянулся за свежеиспеченной лепешкой, еще не успевшей окончательно остыть.

В целом Генри разделял чувства жены, однако находил и оправдание поведению Соммервиля.
- Мистер Соммервиль - вдовец и уже немолод, - сказал он, - И подобно Горацию, находит утешение в вине, которое помогает ему скрасить отсутствие любимой женщины. Не могу сказать, что я одобряю такой способ избежать уныния и печали, однако понимаю, почему он так поступает. Надеюсь, что его слуга сказал правду, когда сообщил мне, что его хозяин напивается до положения риз не чаще раза в год, - а именно, в годовщину смерти супруги. Будем же снисходительны к маленьким слабостям ближних, душа моя...
Генри сделал глоток бренди и тут же отставил стакан, чтобы Элис не решила, что он собирается последовать примеру мистера Соммервиля и напиться вдрызг.
- А темнеет действительно быстро, что не удивительно. Чем ближе к экватору, тем стремительнее наступает ночь. Но какие звезды! Взгляните: небо сейчас похоже на черный бархат, на котором чья-то рука рассыпала пригоршню алмазов!

Лейтенант взял жену за руку, нежно ее пожимая:
- В Индии звезды наверняка ярче и больше, чем где бы то ни было! За исключением сезона муссонов, когда небо закрыто тяжелыми дождевыми облаками. В этой стране все ярче, душа моя: она ослепляет своими красками, особенно нас, англичан, привыкших к некоторой монотонности окружающего пейзажа. Представьте себе яркий натюрморт с фруктами и цветами, написанный маслом, и чуть размытую акварель, изображающую реку, текущую среди английских полей, и вы поймете, насколько велик контраст. Вы не устали? Может быть, нам пора вернуться к себе и лечь спать? Завтра встать надо рано, чтобы успеть попасть на баржу, а затем - на стимер, который доставит нас в Каир.
Генри подумал, что придется отложить забавы, которые они с Элис планировали на эту ночь, выбирая себе восточные наряды. Но это не надолго, - успокоил он себя. Если верить Соммервилю, в Каире в их распоряжении будет роскошный номер в гостинице "Шепердс" и гораздо больше свободного времени!